Олег Маловичко

Сценарист

Название «Ошибки прошлого», присвоенное сериалу отечественными локализаторами, противоречит смыслу, заложенному в оригинале: «Исправление» в контексте рассказанной истории может и должно восприниматься как «Слом».

Сюжет: Дэниэл Холден (Аден Янг) освобожден после 19 лет тюрьмы за убийство своей девушки. Освобожден не значит оправдан. В юном возрасте Дэниэла вырвали из жизни — сейчас ему под 40, но он обладает взглядами и сознанием 17-летнего, травмированного и сломанного годами, прожитыми в одиночной камере смертников в ежедневном ожидании казни. Сломаны и его близкие — те, кто ждал, верил, не верил, боролся, смирился. Он возвращается в мир, где должен снова осознать себя как личность, и мир тоже сломан для него — он чумной, проклятый, ненавидимый и игнорируемый. Куда бы ни пошел — липкие взгляды, шепот в спину. Уехать — значит теперь снова, уже самому бросить семью и проиграть на всю жизнь, окончательно.

К великому счастью терпеливого зрителя, авторы сериала (прежде всего, создатель Рэй Маккиннон, блестящий второплановый актер, известный по целой россыпи ярких ролей от «Дэдвуда» до «Ломки») не идут по короткому и эффектному пути детектива — Дэниэл должен выйти и разобраться, кто же он на самом деле, и добро восторжествует, и жили они долго и счастливо, и слава тебе господи.

Вместо этого авторы сосредотачиваются на ежедневном существовании людей в заданных обстоятельствах, посвящая эпизоды не напряженным поискам убийц из прошлого, а замене кухонной газовой плиты, и достигают парадоксального эффекта, выходя на этом бытовом сюжете в высокую экзистенциальную драму. Зрителю, чтобы принять участие в этом разговоре, нужна настройка, сброс до заводских, обнуление ожиданий. Не ждите резких поворотов сюжета, зубодробительных твистов и клиффхэнгеров — сюжет неспешен, как воды реки, ставшей местом той давней трагедии. Сбросьте насмотренность, станьте сами Дэниэлом Холденом, Кандидом, просто будьте в этом мире с этими людьми.

Илья Куликов

Режиссер, сценарист, генеральный продюсер компании Legio Felix

Сюжет можно описать одним предложением: кинозвезда снимается в бюджетном ремейке культового сериала начала прошлого века. На деле сюжет практически не важен — перед нами воплощенная любовь авторов к своему делу, что составляет целый мир, в котором есть история, легенды, суеверия, герои, злодеи и весь набор страстей. Это сериал о том, что твоя жизнь будет наполнена смыслом тогда, когда ты обретешь себя в своем деле, когда сольешься с ним в один поток. Сами герои через этот поток могут прикоснуться к тем, кто когда-то любил кино так же, как и они, кто навсегда стал его частью.

Ищущий и мятущийся режиссер Видаль прикасается к своему предшественнику Фейаду, снявшему сериал «Вампиры». Мира (Алисия Викандер) прикасается к своей предшественнице — актрисе Мюзидоре (Элизабет Мазев) и их общей героине Ирме Веп, иногда до полного слияния. Наверное, неслучайна анаграмма имени актрисы и героини, Миры и Ирмы, — последнее же само является частью другой анаграммы со словом «вампиры». Это не какой-то хитрый шифр, а еще один способ показать абсолютное слияние, которое доступно, если ты готов отдаться делу. Тогда ты сможешь проходить сквозь стены, и это не будет удивлять, как внезапно обнаруживает Мира. Эта любовь станет частью твоей жизни и самой жизнью. Тогда ты обретешь то, к чему стремятся все, но почти никогда не находят — гармонию.

Гармонию в покое находит режиссер Рене Видаль (Венсан Макен). Гармонию в страстях находит мятущийся и раздираемый демонами актер Готфрид (Ларс Айдингер). Гармонию находит и суперзвезда Мира Хардинг. «Ирма Веп» — о том, что больше нас, частью чего мы являемся. Это сериал об искусстве, которое сквозь ткань времени сшивает нас любовью. У такого проекта было мало шансов не стать великим.

Александр Горбачев

Редактор журнала «Холод», шеф-редактор документальных проектов студии Stereotactic

Когда мне впервые попался на глаза сериал «Парки и зоны отдыха», я жил в маленьком городке на Среднем Западе — в штате Миссури, который все нормальные люди обычно видят исключительно под крылом самолета, и на собственном опыте постигал, как работает американское общество и американская политика. «Парки» оказались идеальным компаньоном в этот момент. Притом, что, как и во всяком ситкоме, отношения между героями и зрительское сочувствие этим отношениям по мере развития сериала становятся основным двигателем сюжета, для меня всегда самым ценным было его основное целеполагание — политическая сатира.

«Парки» — это хроники работы одного не самого важного департамента мэрии в маленьком городе на Среднем Западе, сделанные как мокьюментари (над сериалом работала та же команда, что делала американский «Офис»). Через истории про организацию парка на месте заброшенного котлована или попытку провести поправку в какой-нибудь нелепый закон показаны ключевые внутренние противоречия американского государства, которые одновременно тормозят и двигают его вперед. Идеализм против цинизма и бюрократии, радикальное либертарианство против почти социалистической веры в благую роль государства, темное прошлое против комфортного настоящего, все хорошее против всего плохого — и так далее вплоть до нюансов о том, как работают встречи чиновников с населением или проходят судебные процессы. И да, конечно, все это очень смешно и нелепо, но в то же время «Парки» — это, безусловно, патриотическая в хорошем смысле слова комедия: это добрая сатира, авторы верят в своих героев и в то, что все у них получится. Да и что греха таить — я сам немного надеюсь, что все наши проблемы решатся, когда Лесли Ноуп (Эми Полер) все-таки станет президенткой США.

Наталия Кончаловская

Режиссерка, сценаристка

«Разделение», на мой взгляд, революционно в переосмыслении жанра (триллера, научной фантастики) и формата (сериала). В драматургическом смысле весь первый сезон можно считать экспозицией, а завязкой являются последние секунды последнего эпизода первого сезона. Очень медленное погружение в историю и при этом удержание колоссального напряжения в течение всех серий показывают большое мастерство сценаристов и режиссера (Бен Стиллер). Мне кажется, это было по-настоящему рискованное и смелое решение со стороны создателей — ведь такой медленный ритм повествования идет вразрез с общепринятыми правилами. Что касается переосмысления жанра, этот сериал выводит научную фантастику на новый уровень — граница между миром, в котором мы живем уже сейчас, и тем, что представлен в сериале, настолько тонка, что в какой-то момент задумываешься: а не в этом ли мире мы уже живем?

Ольга Шакина

Критик, журналистка, правозащитница

«Не люблю фильмы о супергероях» — все равно что «не люблю о дворниках» или «о широколиственных лесах»: в любой вселенной с любыми героями можно рассказать о чем угодно. Неважно, что с заглавной героиней «Ванды/Вижн» мы познакомились в трехчасовых блокбастерах. Важно, что ее арка (безжалостная колдунья находит любовь и сразу теряет возлюбленного) стала основой, вероятно, самого мощного на современном малом экране высказывания о трагической природе масскультовой иллюзии.

У девочки, выросшей в лишениях, одна отрада — запретные кассеты с заморскими семейными телешоу. Соответственно, и одна мечта — жить в них. Она подрастает, снова лишается семьи — и ретравматизация толкает ее в те же уютные телеобъятия. Только на этот раз она не будет смотреть телевизор — она построит его сама и, как мечтала в детстве, заберется внутрь. Цель та же: забыть о потере, не слышать доносящихся снаружи криков: «Ванда, это неправда!» Неправда ли? Но выбраться наружу все равно придется.

Впрочем, это я так занудно рассказываю, а вот авторы «Ванды/Вижн» позаботились, чтобы суть их безжалостного высказывания была сглажена идеально соответствующей ему формой. Этот сериал о сериалах — суть антология стилистики надстроек над реальностью, в которую последовательно погружал нас телевизионный век. Ванда с мужем перемещаются из черно-белого слэпстика 50-х в комедию ситуаций 60-х, наливаются техниколоровским цветом в 70-е и проваливаются в веселое потребление с 80-ми, открывают запретные темы в 90-х и анализируют собственные образы в нулевых.

Финал — полное избавление от иллюзии вкупе с полной победой иллюзии — как нельзя лучше описывает то, что происходит с нами сегодня. Чем больше непобедимых фактов предлагает реальность, тем больше мы хотим (и будем) верить в то, чего нет.

Лидия Маслова

Независимый копирайтер, ранее кинокритик «Коммерсанта»

«Физрук» отлично работает на нескольких уровнях. На самом простом, развлекательном, это веселая комедия с идеальным психофизическим совпадением между Дмитрием Нагиевым и его героем, со смешными диалогами и архетипическим сюжетом: о человеке, который упорно не хочет и не может меняться вместе с окружающим миром, чувствует себя динозавром; и саспенс заключается в том, долго ли он продержится в таком виде, перед тем как неминуемо вымереть. На социально-психологическом уровне это разносторонний и точный портрет человека 90-х как антропологического феномена. А на экзистенциальном уровне «Физрук» прочитывается как поучительная философская притча о том, что не страшно перестать быть актуальным — наоборот, страшно променять свою индивидуальность и свободу на актуальность и успешность.

Никита Лаврецкий

Редактор раздела «Кино» в «Афише Daily»

Во время просмотра британского «Офиса» в юности казалось, что это абсолютный приговор офисным будням, безжалостная сатира на саму современность с ее лицемерной политкорректностью, показной доброжелательностью и безнадежными личными амбициями в плену капиталистической махины. Безжалостность этого «Офиса» всегда выглядела выгодно на фоне американского ремейка, который с сезонами становился все милее, попсовее, ближе к пошлым зрительским мечтам.

Сейчас перспектива сместилась: да, сатира Джервэйса и Мерчанта несколько затупилась, но в эпоху офисов с открытой планировкой, удаленки и социальной дистанции (более многозначное понятие, чем может показаться) их видение офисного ада подозрительно похоже на рай; Дэвид Брент тоже уже не сверхкринжовый начальник из преисподней, а родной человек, с которым рядом можно быть собой, то есть чувствовать себя комфортно. Гениальность «Офиса» — во внутренней противоречивости, множественности интерпретаций: только такие большие эмпатичные художники, как Мерчант и Джервэйс, могли сначала нарисовать невзрачное чистилище, населенное гротескными карикатурами, а в финале заявить, что все они, без исключений, заслуживают счастья.

Дмитрий Сыендук

Видеоблогер, актер дубляжа

Мультсериал «Время приключений» — это телевизионный феномен, оставивший огромный след в современной анимации. Стиль этого проекта определил анимационный тренд на целое десятилетие, а студия создателей стала настоящим инкубатором для других авторских сериалов с аналогичным подходом к сторителлингу. Под личиной цветастого детского шоу скрывался богатый постапокалиптично-фэнтезийный лор и проработанные персонажи с эмоциональной глубиной, которые росли вместе со зрителями. Финн, Джейк, Марселин, Снежный Король и десятки других героев (даже второстепенных типа Коричного Пряника) ощущались невероятно живыми, хоть по факту и были причудливо нарисованными мультяшками. Сценаристы раскрывали их с простотой, которой и по сей день не могут похвастаться многие «живые» сериалы.

Софья Митрофанова

Генеральный директор Premier, продюсер

Он стал одним из первых неанглоязычных сериалов Netflix, с которого начался интерес к контенту из Европы, стран Латинской Америки, Азии и т. д. Изначальная версия, выпущенная в Испании, была не слишком популярна, но Netflix довел проект до ума: серии сократили с 70 минут до 45-50, концовки эпизодов сделали цепляющими (ранение или смерть, новая интрига, раскрытие тайны и т. д.). В результате «Бумажный дом» стал настолько популярным, что был продлен до 5-го сезона и вошел в массовую культуру. Проект получился по-испански темпераментным: яркие и смелые сцены, необычные отношения между грабителем и заложником, например. А также частые неудачи и даже смерть главных героев — зрителям такое нравится.

У сериала уникальный стиль и очень необычно подобранный саундтрек — песня итальянских антифашистских партизан «Bella Ciao» только чего стоит! Сериал возродил ее популярность, и в какой-то момент ее даже исполняли на митингах в разных странах мира. В итоге с помощью «Бумажного дома» Netflix тогда нащупал золотую жилу. Сериал был снят на испанском, а значит, потенциально имел большую аудиторию в Латинской Америке. Когда западный гигант выпускает контент не на английском, он привлекает много внимания — особенно в тех странах, где на этом языке говорят.

Марина Катая

Руководитель департамента производства контента Premier

Один из редких сериалов, первые три сезона которого я смотрела запоем. Хотя проект не является исторически точным, шоураннеры наполнили его духом эпоса Северной Европы и нашими представлениями о героях раннего Средневековья. Приключения Рагнара Лодброка (Трэвис Фиммел) из скандинавских саг получились по-настоящему захватывающими! Динамичный, местами жестокий сериал становится еще более пронзительным благодаря своей изысканной кинематографии и прекрасному повествованию, когда даже самые стойкие защитники Винтерфелла превращаются в ярых фанатов викингов.

Арина Бородина

Журналист

Сериал-лекарство, абсолютный витамин С, который можно смотреть с любого места, с любого сезона. Лучше, конечно, по хронологии, с первого по шестой, что я и делала, глотая каждые восемь серий, — и это одна из лучших моих эмоциональных терапий среди всех сериальных историй.

В «Аббатстве Даунтон» сошлись все слагаемые успеха: блестящая драматургия (Джулиан Феллоуз), один из самых популярных сериальных форматов — костюмно-историческая сага, сюжет которой развивается с начала ХХ века на протяжении нескольких лет, охватывая не только изменения личной жизни героев, большой семьи графа Грэнтема (Хью Бонневилль) и трех его дочерей, но и эпохи в целом. Причем не только в Англии, но и в ней, конечно, что придает сериалу особый шик: впечатляющие костюмы, роскошные дворцы, английские пейзажи, натурные съемки — все добротно, элегантно, погружение до мельчайших подробностей. Опять же, прекрасные музыкальные заставки и темы (Джон Ланн)!

Структура сериала безупречна: она обеспечивает один уровень сопереживания истории «верхов» и «низов». Ты одинаково погружен в судьбу леди Мэри (Мишель Докери) и леди Эдит (Лаура Кармайкл), дворецкого Карсона (Джим Картер), слуг графа и графини — Бейтса (Брендан Койл) и Анны (Джоан Фроггатт)… «Аббатство Даунтон» — редкий пример единодушия в оценке профессионалов и массовой аудитории, подтверждением чему стали десятки номинаций и статуэток премии «Эмми» (больше не получал ни один телепроект из неамериканских сериалов) и стабильная многомиллионная аудитория при показе в Великобритании в эфире телеканала ITV.

Ну и, конечно, отдельная моя любовь в «Аббатстве Даунтон» — бесподобная бабушка-графиня Грэнтем (блестящая роль Мэгги Смит) с ее неизменными мудрыми и ироничными ремарками-советами, ставшими настоящими мемами («Вульгарность не замена остроумию»). Даже «русский след» в «Аббатстве Даунтон» благородный — он в истории трагической любви Вайолет и русского князя Курагина.

Ольга Страховская

Журналистка, куратор Школы дизайна НИУ ВШЭ

Абсурдистский мини-сериал Брюно Дюмона — шутка неожиданная и для зрителя, и для автора: режиссер из более-менее постоянного каннского пула с середины 90-х снимал сумрачное кино с философским бэкграундом, от которого было не до смеха. «Бытовые», как будто бы заурядные герои, непрофессиональные актеры, холодные пейзажи севера Франции, будничное насилие, неочевидный нарратив — за все это критики с ходу записали Дюмона в «новый французский экстрим» вместе с Катрин Брейя, Филиппом Гранрийе и их современниками. В 2014 году оказалось, что из этих же ингредиентов режиссер может собрать совершенно другую солянку: уморительно смешную, нежную и ерническую четырехсерийную историю про расследование падежа коров на берегу Ла-Манша. На дело бросают двух придурковатых следователей, под ногами у них путается банда местных детей во главе с тем самым Кенкеном, остальные жители разводят руками и живут как живется (имеются измены, похороны и деревенский парад с оркестром).

«Кенкена», которого представили в Каннах как полный метр, а потом порезали на четыре части, можно смотреть как французский ответ «Твин Пикс», а можно — как «Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещен», истина где-то между. В любом случае смотреть точно стоит: такого вы, скорее всего, не видели — и увидите потом лишь однажды, в еще более обскурном продолжении сериала, «Кенкен и инопланетяне», вышедшем через четыре года. Ну и финальный аргумент в копилку: высокобровый журнал Cahiers du Cinema назвал «Кенкена» лучшим фильмом 2014 года.

Яна Вагнер

Писательница

Культовый и, как часто бывает в таких случаях, закрытый всего после трех сезонов сериал про золотоискательский городок Дэдвуд в Южной Дакоте до ее присоединения к США. Это разобранный на цитаты, выученный фанатами наизусть вестерн, снятый Дэвидом Милчем для HBO в начале нулевых, когда жанр казался исчерпанным и мертвым. «Дэдвуд» предложил новую интонацию и сложных неоднозначных героев — возможно, тот самый проект, с которого начался ренессанс вестерна. А заодно он перезапустил карьеру блистательного Иэна МакШейна, без которого не было бы не только «Дэдвуда», но и «Американских богов».

Смотреть его, конечно, лучше в оригинале, потому что диалоги в сериале — отдельное наслаждение. А если на русском — в авторском переводе Сербина, который, в отличие от студийных озвучек, действительно воздает этим диалогам должное. К слову, чтобы дать истории эпилог, в 2019-м сняли полнометражный фильм «Дэдвуд», и теперь ее можно считать логически завершенной.

Дмитрий Охотников

Дима SuperVHS, креативный директор Кинопоиска

В какой-то момент «Бесстыжие» заменили мне вообще все сериалы, потому что в них есть абсолютно все жанры: комедия, драма, криминал, романтика — и это миксуется с крутым рок-н-ролльным саундтреком на каких-то безумных скоростях. Сюжеты, которые в обычном шоу бережно размазывают на целый сезон, здесь часто впихиваются — лучше слова не подобрать — в один эпизод. Shameless — мои персональные «Счастливы вместе» курильщика, а также алкоголика, наркомана и далее по списку. Спектру тематики могут позавидовать редакторы вечерних ток-шоу: биполярное расстройство, СПИД, полицейский беспредел, проблемы медицинской системы, все существующие виды зависимостей — непричесанная темная сторона американской жизни.

Ну и отдельно про персонажей: каждый герой здесь заслуживает отдельного спин-оффа — настолько они колоритные и самодостаточные. На меня больше всего произвел впечатление отец семейства — Фрэнк Галлагер в исполнении Уильяма Мэйси, которого я знал по ролям кротких обывателей в «Фарго» и «Плезантвиле». А здесь он каждую серию устраивает термоядерный маргинальный перфоманс. Да и, конечно, Фиона Галлагер (Эмми Россам) — любовь на всю жизнь.

Владислав Пастернак

Кинопродюсер

Лет в 20 телевизор превратился для меня в монитор для DVD-плеера, а эфирный контент перестал интересовать. Я и сейчас не большой ценитель сериалов: они длинные, и времени жалко. Пока сериал раскачается до момента, что уже не оторвешься и досмотришь, проходит две-три серии. За это время можно посмотреть полный метр. Но «Школа» вернула меня к телевизору. Первые серии показывали дважды: вечером и ночью, я смотрел по два раза. Днем в соцсетях кто-то из френдов написал восторженный матерный постанонс: сегодня, на Первом, скандал, драматурги «новой драмы», режиссер — Германика. Мне бы хватило и последней, чтобы начать смотреть: я был и остаюсь горячим поклонником ее дебюта «Все умрут, а я останусь».

Сразу поднялась толпа недовольных: это неправда, школьники не такие, а если такие — говорить об этом нельзя, а если можно — то не на Первом, а если на Первом — то не так. Думаю, это было не просто можно, это было необходимо. В «Школе» были допущения, актеры выглядели старше девятиклассников, образ жизни персонажей был взрослее, но это не имеет значения. Потому что «Школа» — не про школу, школьников, учителей и родителей. Она про людей! Коллектив, который его члены не выбирают и в котором вынуждены находиться (школа, армия, тюрьма), — идеальная модель для демонстрации лучшего и худшего в людях. Это русский «Повелитель мух».

«Школа» создала Германике всенародную известность и запустила карьеры целого ряда артистов. Мне кажется, мало у кого в голове есть такая связь, но ведь соавтор всеми любимой, нежной и светлой «Аритмии» Наталия Мещанинова тоже начала большую карьеру именно с этого проекта. «Школа» стала следующим шагом в легализации видеоэстетики в искусстве после «Догмы 95»; предвосхитила моду на однокадровые фильмы (одна из серий снята именно так, что было пусть и не впервые в истории кино, но едва ли не впервые в России). Она познакомила массового зрителя с современным отечественным театром и арт-кино. Пусть сериал многих взбесил — большое искусство не обязано нравиться всем. Полярные отзывы и превращение сериала в практически нарицательное — прошло 12 лет, а эхо того взрыва все еще слышно.

Михаил Моркин

Кинокритик

Тонкая драма о браке, материнстве, суициде и сожалениях «Что знает Оливия» — это важнейшая работа в фильмографии Фрэнсис МакДорманд. Несмотря на «Оскар» за «Фарго», актриса долгое время играла яркие, но все же преимущественно второстепенные роли. Мини-сериал HBO открыл ей путь к триумфальным появлениям в «Трех билбордах на границе Эббинга, Миссури» и «Земле кочевников», которые принесли ей по «Оскару» как актрисе и продюсеру. Здесь она впервые воплотила на экране тот трагикомичный образ, который вернул ей успех: эксцентричная женщина 50+ с невыносимо сложным характером, собственным кодексом чести и множеством внутренних демонов. Оливия Киттеридж — такая же неприятная, но многослойная мымра, как и кочевница Ферн или мстительница Милдред Хейз. И, как и от них, от нее невозможно оторвать взгляда.

Ирина Смирнова

Генеральный продюсер кинокомпании «Русское»

Возможно, не первый, но один из самых ярких и запоминающихся сериалов начала XXI века, в котором героем становится антигерой. По сути, именно с него началась череда проектов, где история рассказывается с точки зрения отрицательного персонажа: маньяка, убийцы и далее по списку. В какой-то степени именно «Декстер» сделал антигероя мейнстримом в сериалах. Но стоит помнить: он стал великим сериалом не потому, что впервые сделал маньяка героем, а потому, что сделал из маньяка-убийцы человека, который дарит надежду на справедливость. Он несет возмездие тем, кто решил, что останется безнаказанным.

Создатели «Декстера» не пытаются оправдать или нормализовать героя. Он демонстрирует, как человек находит способ бороться со своими самыми страшными демонами, направляя темные стремления в праведное русло. Это глубоко гуманистичный персонаж, легко ранимый, с обостренным чувством доброты и справедливости, со своим порой крайне консервативным кодексом морали. Характер Декстера — главное, что отличает этот сериал от всех, скажем прямо, менее успешных последователей. В рамках классического детективного жанра авторы умудрились снять почти библейскую притчу о победе духа над плотью. Обаяние и актерский талант Майкла С. Холла, конечно, не оказались лишними в непростой задаче вывода жанровой истории на совершенно новый уровень восприятия и осмысления.

Катя Долинина

Кинокритикесса, культурная менеджерка

В 70-е появился новый суперпопулярный гуру, который тогда носил имя Бхагван и возглавлял небольшую религиозную общину в трущобах Бомбея. Ну, гуру и гуру, подумаешь — таких, как Бхагван, в Индии всегда было много. Однако его методика динамической медитации, синкретическая философия и идеи свободной любви так понравились хиппи и западным интеллектуалам, что очень скоро эти люди стали костяком его культа. Под конец первой серии Wild Wild Country последователей Бхагвана уже выдавливают из Индии и они отправляются строить свой собственный город-сад на другой стороне планеты — на пустынных холмах штата Орегон, чтобы жить там в мире и согласии.

Герои сериала говорят, что их поражает дикость местной природы, но на самом деле настоящая дичь только начинается, потому что впереди у последователей Бхагвана биотерроризм, массовые посадки и война с соседним городком пенсионеров, которая перерастает в попытку взлома всей системы представительской демократии. Удивительным образом архитекторы этой системы на свободе, по большей части совершенно не раскаиваются, дают интервью документалистам и продолжают любить своего Бхагвана. Он, кстати, за это время сменил имя на Ошо и даже умер, но книги с его портретом все равно и сейчас свободно красуются на полках в книжных магазинах вашего города.

Елена Сотникова

Художница, бывший главный редактор Elle

Его порекомендовала моя подруга-психолог, и я провела несколько вечеров за просмотром серий — он в первую очередь поразил меня визуальным рядом. Эти пронзительные контрастные сочетания цветов, наложенные на эмоции, — врать не буду, картинка перевесила смысл. Но картинка мощная — кровавый красный, лейтмотивом проходящий через всю историю, связывает и женскую суть, и осознание несостоявшейся беременности, и протестный манифест, и тонкое ощущение вязкого воздуха, постоянного напряжения, потенциальной опасности, исходящей неизвестно откуда. Все это в сериале сформировано блестяще.

Это история про насилие от и до. Вообще, неизвестно, где его больше — в самих «служанках» или несчастных женах, присутствующих при актах «любви» своих мужей и избранных ими женщин-переносок. Но мы все живем в эпоху насилия, проявляющегося в разных формах. В этом смысле не думаю, что «Служанки» стали каким-то особенным откровением, хоть это и красиво, и оригинально.

Екатерина Мцитуридзе

Киноэксперт Первого канала, продюсер, автор Telegram-канала «Кейт Бланш»

Несмотря на лобовое название в стиле Forbes, «Миллиарды» не столько о цифрах, сколько о том, что интересно миллиардам, — о власти. По сюжету две команды Питеров Пэнов и их предводители — беспринципный, но душевный трейдер-миллиардер из низов и наследный нью-йоркский душный принц-прокурор — идут на любые пакости, чтобы завоевать мудрую и сексуальную Венди. Здесь нет избитых ходов, нет черных и белых пальто. Здесь Нью-Йорк, старые деньги против новых. Драйв против импотенции. Любовь против власти. Так закалялась американская мечта — в сталь и сплавы. Посредственные сценаристы, сочиняя о деньгах, налегают на марки дорогих часов и спорткаров. В «Миллиардах» чувствуется почерк больших сценаристов, когда Боб Аксельрод выкупает пиццерию для старенького владельца-итальянца, потому что в нем безотцовщина, достигшая небес, видит батю.

Кастинг, как и сценарий, безупречен — от центрального а труа (Мэгги Сифф, Дэмиэн Льюис, Пол Джаматти) до десятков персонажей: команда прокурорских, команда брокеров, Азия Кейт Диллон — лесби-брокерша, Гленн Флешлер — адвокат-решала, Джон Малкович — непредсказуемый русский олигарх, Кондола Рашад — юная прокурорша с вариативными ценностями. Каждый на «Оскар»!

Станислав Ф. Ростоцкий

Кинокритик

План «Побега» завладел вниманием компании Fox еще в самом начале нулевых, когда к проекту проявляли интерес фигуры вроде Спилберга и Уиллиса, а состоять он должен был из десяти мини-серий. В результате обошлись без звезд категории А, но зато «Побег» растянулся аж на пять полноценных сезонов и полнометражный постскриптум в придачу. И пусть на звание безусловной классики могут безоговорочно претендовать лишь два (ну ладно, три) первых сезона, а фильма-эпилога лучше бы и не было вовсе, «Побег» в любом случае останется одним из важнейших в истории жанра, символом тех баснословных времен, когда важные сериалы можно было пересчитать по пальцам одной руки. Ну ладно, двух.

Антон Щукин

Продюсер, сооснователь компании Good Story Media

Это произведение, которое снято максимально близко к книге. По сути, не сценарий сериала, а переложение книги в сериал — трогательная и бережная работа по превращению литературы в кино. Салли Руни, писательница и сценаристка сериала «Нормальные люди», рассказывает историю первой любви. Ее героиня — отчасти она сама, такая какая есть. У каждого поколения есть идеальная история первой любви, которая становится культовой. Это сериал про тех, кто в новом веке влюбился в то, что сделала Салли Руни.

Александр Незлобин

Режиссер

Герой Дэвида Духовны переживает кризис среднего возраста. Ходили слухи, что сам Духовны тоже страдал от любви и бегал лохматым по Голливуду, как и его персонаж в те времена. Он безумно любит свою жену, но при этом алкоголик и сексоголик. Он страдает от этого. Он очень любит свою дочь, но как только собирает семью по кусочкам, то тут же делает что-то ужасное и опять теряет всех. Ему бы пойти на психотерапию, но тогда это не было модным. В общем, сериал был снят в эпоху отсутствия культуры отмены и политкорректности. Даже не знаю, как он смотрится сейчас.

Тимофей Становой

Экс-редактор GQ, руководитель отдела внешних коммуникаций «СТС Медиа»

Это лучший в истории современного телевидения пример, с одной стороны, абсолютной любви его создателя к первоисточнику, а с другой — желания оставить этот первоисточник в покое и построить рядом с ним что-то свое. Хитрец Линделоф тщательно все рассчитал — как и в оригинале, есть здесь и злободневность (про дух Америки 2019-го он рассказывает с такой же тщательностью, как и комикс про Америку 1985-го), и белые супрематисты, и даже Озимандия с Доктором Манхэттеном, вечные Мефистофель и Фауст. «Хранители» раскрываются медленно, порой даже слишком, а потом бьют из всех орудий так, что дыхание перевести не успеваешь. Нужно иметь действительно большие яйца, чтобы одновременно и поставить творению Мура памятник, и громко, на весь мир, на этой могиле сплясать. Хорошо, что у Линделофа они оказались.

Ефим Гугнин

Кинокритик, редактор «Тинькофф Журнала»

В 2005 году Роб Макэлхенни вместе с коллегами-приятелями Гленном Хауэртоном и Чарли Дэем сняли пилотную серию «В Филадельфии всегда солнечно» о друзьях-оболтусах, владеющих захудалым ирландским пабом, — почти без бюджета, в дешевых декорациях и на далеко не лучшую камеру. Вряд ли они думали, что спустя 17 лет и 15 сезонов их творение станет самым долгоиграющим лайв-экшен-ситкомом всех времен (с анимацией тягаться сложнее, там «Симпсоны»). За это время к ним в каст на постоянной основе добавится Дэнни ДеВито, камера станет чуть лучше, а декорации — слегка почище. Но ни на один эпизод «Фили» не утратит свою грязную DIY-эстетику.

Многие ситкомы с годами неизбежно добреют и обрастают мелодраматическими линиями. «Филадельфии» это не грозит — хотя бы потому, что для мелодрамы у героев должны быть какие-то человеческие чувства. А персонажи Макэлхенни и Ко — сплошь законченные мрази. Они с ужасающей регулярностью предают друг друга, обманывают, а иногда и калечат невинных людей. Один из героев, вероятно, убил свою жену. Здесь, по-хорошему, не за кого болеть, и оттого лишь смешнее все невероятные злоключения героев: то они лазят по канализации, чтобы попасть в кино на любимый фильм, то подсаживаются на крэк, чтобы получить пособие.

Со временем тут появляются гениальные метаэпизоды, обыгрывающие то, что даже сами герои уже не помнят всех произошедших с ними приключений. Есть несколько серий, где шайка снимает сиквелы «Смертельного оружия» — их, кстати, удалили из всех стриминговых библиотек из-за блэкфейса (о чем сериал тоже шутит). Тут есть свой хоррор-эпизод, свой однокадровый «Бёрдмэн», свой тру-крайм и свой мюзикл (к слову, потрясающий). А в одной серии «Фили» удивляет тем, что вдруг решает не шутить и показать абсолютно серьезную историю о принятии своей сексуальности. «В Филадельфии всегда солнечно» — очень злой, циничный сериал про кошмарных людей, который при желании может быть изящным и бесконечно трогательным. Но чаще все же выбирает шутить. И за это ему спасибо.

Ксения Реутова

Кинокритик, ведущая подкаста «Покалигарим»

До появления «Тьмы» главным экспортным продуктом немецкой киноиндустрии были фильмы и сериалы об истории Германии XX века. Тема казалась универсальной и неисчерпаемой: две мировые войны, Берлинская стена, агенты Штази. Казалось, немецкие авторы так и будут препарировать одно мрачное десятилетие за другим. Шоураннеры «Тьмы» Баран бо Одар и Янтье Фризе сенсационно разомкнули этот порочный круг, использовав в качестве сценарной основы не события, а идеи. Их сериал опирается на немецкую философию — на Шопенгауэра с его размышлениями о свободе воли и на Ницше с его теорией вечного возвращения. Завернуто все это в обертку разветвленной семейной саги, в которой три поколения четырех семей из вымышленного городка под названием Винден после перемещений во времени оказываются связанными неразрывными узами.

Бо Одар и Фризе использовали и другие глубинно немецкие мотивы. Вечно сумрачный лес, по которому блуждают дети Виндена, — это тот самый могучий der Wald из сказок братьев Гримм и произведений немецких романтиков, метафизическое пространство, в котором не действуют законы реального мира. Атомная электростанция, градообразующее предприятие города — отражение многолетних страхов немцев перед мирным атомом, способным вызвать апокалипсис. В отличие от других сериалов, в «Тьме» нет героев и злодеев. Зритель имеет здесь дело не столько с человеческими достоинствами и недостатками, сколько с философскими категориями: со временем, материей, движением, с понятиями конечного и бесконечного. До «Тьмы» трудно было поверить в то, что такие вещи вообще могут быть перенесены на экран. Бо Одар и Фризе доказали: для талантливых людей, которым вовремя выделил деньги Netflix, нет ничего невозможного. Sic mundus creatus est (на латыни «Так был сотворен мир»).

Иван Трифонов

Медиаэксперт, автор Telegram-канала into the streaming verse

«OA» — пожалуй, один из самых авторских сериалов в истории — вышел из-под пера дуэта Брит Марлинг и Зала Батманглиджа, ранее работавших вместе над фантастическим фильмом «Звук моего голоса» и политическим триллером «Группировка „Восток“» с участием Александра Скарсгарда, Эллиота Пейджа, Тоби Кеббелла и Патриши Кларксон.

Впрочем, именно «OA» для Зала и Брит, которой досталась главная роль, стал ключевым проектом. О чем сериал? Может показаться, что это триллер или какая-то мистика: 7 лет назад слепая девушка Прейри пропала из приемной семьи, а теперь вернулась — зрячая, но не желающая рассказывать, где была все это время, ни приемным родителям, ни интересующимся обстоятельствами пропажи полицейским. Впрочем, свою историю она все же поведает в заброшенном доме, где ее аудиторией становятся четыре старшеклассника и их учительница.

В первом сезоне ключевой аркой становится рассказ Прейри — от рождения в семье русского олигарха в конце 80-х до невероятных приключений, в которые и слушателям девушки, и зрителям довольно сложно поверить: там и сумасшедший ученый, и околосмертный опыт, и параллельные измерения. Второй сезон оказался еще интереснее и вывел «OA» на новый уровень, сравнимый с планкой, заданной Дэвидом Линчем при создании «Твин Пикс» — именно с этим сериалом хочется сравнивать проект Марлинг и Батманглиджа. Амбициозная жанровая смесь с добавлением массы сюжетных линий, смыслов и подтекстов не погребла под собой сериал, как это часто бывает, а сделала его еще более необычным и запоминающимся.

Несмотря на то, что сериал не получил известности уровня «Тьмы», «Очень странных дел» или «Ведьмака», у «OA» крайне преданная фан-база. После преждевременного завершения (Зал и Брит планировали пять сезонов, на данный момент вышло два) фанаты выкупили билборд на Таймс-сквер, на котором появилось видео в поддержку сериала с хештегом #SaveTheOA. Состоялось несколько флешмобов, где поклонники собирались вместе и повторяли магические движения из сериала, а одна из фанаток и вовсе объявила голодовку, устроив пикет недалеко от здания Netflix в Лос-Анджелесе.

Хоть о новых сезонах «OA» пока нет официальной информации, Брит заверила, что в том или ином формате история будет рассказана. Остается ждать и верить, то есть, как и просила главная героиня, держать дверь открытой.

Гавриил Гордеев

Продюсер по оригинальному контенту Okko

Если мне не изменяет память, то это первый оригинальный сериал, который вышел не на ТВ, а эксклюзивно на онлайн-платформе, и это первый российский сериал, отразивший запрос на социальную справедливость. Драматургически каждый персонаж «Домашнего ареста» наделен своей правдой, поэтому мы им верим и переживаем за них. Даже у коррупционера есть честная мотивация: «Не хочу жить в нищете, как вы, а стать богатым честно, как Стив Джобс, не умею». И за этой правдой коррупционера кроется еще одна важная, особенная мысль: все эти социальные архетипы при всей кажущейся разнице, на самом деле, не могут жить друг без друга, и нигде эти герои не найдут себе места, кроме как в России. Считаю, что «Домашний арест» — большое национальное достояние сериального искусства.

Петр Внуков

Сценарист, продюсер

Помимо потрясающих персонажей и отражения всех видов конфликтов внутри семьи, этот сериал велик тем, что говорит об обычных людях, о разности. Несмотря на то, что все мы разные, мы все равно можем быть вместе, понимать друг друга и слышать. На самом деле, можно оставаться людьми в самых сложных ситуациях, не потеряв друг друга. Этот сериал на уровне послания позволяет человеку быть таким, какой он есть. Все мы окей. В этой простой и лаконичной мысли, на мой взгляд, и состоит величие «Американской семейки».

Владимир Лященко

Кинокритик, видеоэссеист, преподаватель МШК

Сериал Хагая Леви сложно оценивать отстраненно, профессионально — кажется, он создан, чтобы оказывать мощный эмоциональный эффект. И если показанная в нем история зацепит зрителя, то залезет под кожу довольно мощно. Зацепит ли, зависит от нескольких факторов, но главными будут два. Первый — релевантный личный опыт, то есть проживали ли вы что-то похожее. Несколько лет семейных отношений, склонность супругов к рефлексии, угасшие со временем чувства, накопившееся недовольство тем, как все складывалось, неизбежный разрыв, но не такой, когда любовь сменилась равнодушием или даже ненавистью, а такой, когда люди все еще любят и ценят друг друга, но один из них выбирает не быть дальше вместе. Если что-то из этого откликается, то шансы на глубокое сопереживание высоки.

Когда сериал вышел, многие делились тем, что прорыдали со второй по четвертую серии. Я в том числе. Но есть и второй фактор — знакомство с первоисточником и отношение к нему. Если вы видели сериал Ингмара Бергмана и склонны искать и находить изъяны в попытках переосмыслить оригинал, то критический скепсис может помешать вовлечению, и тогда сериал Леви станет просто театрализованной постановкой на заданную Бергманом тему с двумя очень мастеровитыми артистами. Тем более что автор и режиссер добавил к бергмановским сценам дополнительную рамку условности: серии начинаются с подготовки актеров к съемке в очередном эпизоде — теперь это буквально «сцены». Но боль это не приглушает.

Юлия Гулян

Сценаристка, кинокритик

Каин и Авель, Персел и Бах, «Первая градская» и очумелые ручки на канале «Муравей» сошлись в восьми сериях поистине полифоничного и до боли узнаваемого портрета Москвы на излете 2010-х и российской киноиндустрии в частности — от страдающих сценаристов до красных дорожек в «Октябре». Это первый сериал и первая не-комедия Жоры Крыжовникова, и в обстоятельствах трагедии его остроумные герои сыплют зловещими предзнаменованиями, а фирменный монтаж джамп-катами внезапно становится устрашающим. Но, главное, это, пожалуй, первый российский сериал, не побоявшийся во главу угла поставить антигероя, да еще какого: дурашливый злодей, зазвездившийся актер с подозрением на ВИЧ (до сих пор лучшая роль Александра Петрова; впрочем, это можно сказать о доброй половине ролей в сериале), подобно античному року, разрушает все, к чему прикасается. Року, как известно, сопротивляться бесполезно — не поможет ни рокировка судьбами с братом-неудачником, ни покаяние, ни даже безудержное веселье. Достоевщина в лучшем смысле слова.

Алена Званцова

Сценарист, режиссер

Великий сериал, тончайше, честнейше и при этом милосердно и смешно говорящий с нами о смерти. Но и о жизни, конечно, тоже! О том, что смерть — только ее часть, обязательная и важная, которая коснется каждого. Это прекрасные, настоящие, глубокие герои, с которыми проживаешь жизнь. Незабвенна украденная из морга ступня, пропавшая супруга, говорящая из цветка. «Клиент всегда мертв» — это отчаянно смешно и очень грустно. Это большой американский роман. Это великая психотерапия, которая всем нам так необходима.

Максим Заговора**

Журналист

Любое произведение, как известно, становится искусством тогда, когда возвышается над задумкой автора. «Король тигров», к которому нетфликсовские продажники зачем-то дописали «Убийство, хаос и безумие» (а то мы бы без них не заметили), в этом смысле улетает в космос. Античная драма в сутенерских тряпках и со стрижкой маллет, комедия (все в том же античном значении), пахнущая порохом и пометом крупных кошачьих. Та самая реальность из кинокритического штампа, что обгоняет вымысел. Короче, чистый блеск и зрелище, способное отвлечь хоть от пандемии (в которую и состоялась премьера), хоть от… Нет, от этого, пожалуй, отвлечь неспособное. В российском 2022-м в «Короле тигров» можно найти иной функционал — объяснить природу тщеславия, безумия, насилия и власти с хлыстом в руках.

Оксана Карас

Режиссер, сценарист

Это кино выдающееся. Но смотреть его только ради того, чтобы узнать, кто убийца, так же бессмысленно, как читать роман «Бесы», только чтобы выяснить, сколько невинных душ погубил Ставрогин, или «Воскресение» Толстого — лишь для того, чтобы разобраться, отправят ли на каторгу Катюшу Маслову. К «Мейр из Исттауна» нужен особый подход, потому как это почти классическая достоевщина и оммаж «великой русской литературе», только упакованный в американский формат и написанный шоураннерами HBO. И вязкая хтоническая атмосфера провинциального городка, и рассыпанные по сериям трагедии «маленького человека», и узнаваемые «рожи»-портреты горожан, и демоны, которые мучают эти «по-разному несчастные семьи», и даже имя настоящего убийцы в финале — все просто кричит о том, из какой шинели вышла картина.

Что тут по-настоящему уникального, так это актерская работа Кейт Уинслет, играющей в прошлом звезду баскетбольной команды, а теперь не очень успешную следовательницу со сломанной личной жизнью. Опустившаяся, небрежно и по-мужски одетая, с грязными волосами на протяжении всех семи эпизодов, располневшая, стареющая, абсолютно эмоционально выгоревшая и плотно выпивающая героиня обладает таким масштабом личности и человеческой харизмы, внутренней красотой и силой духа, что очень скоро детектив уступает место психологическому фильму-портрету. Кейт поднимается на какие-то невероятные высоты драматического мастерства. Оторваться от нее невозможно, да и не хочется — настолько она настоящая в каждой сцене и кадре.

Совсем не жаль, что детективная составляющая в сериале вторична, потому что куда важнее история душевных мук самой Мейр, ее круги ада. Ее внутренние терзания и пытки, которые она устраивает самой себе, ее чувство вины, которым она сжигает себя изнутри до полного опустошения. Тягучее повествование, осенне-нуарные краски, депрессивные пейзажи, мрачные интерьеры, да что там — каждый сценарный поворот лишь для того, чтобы высветить характер Мейр, ее арку, бездны, грани личности. Потому неудивительно, что, в отличие от обычных детективов, фильм в итоге апеллирует не к любопытству и азарту зрителя, а к его эмпатии и сочувствию, не к страху и жажде возмездия, а к состраданию и желанию «понять и простить». Не к инстинкту догнать и наказать, а к сложному, абсолютно иррациональному чувству душевной горечи: «Как же это все с нами вышло?»

Александр Цыпкин

Писатель

«Рим», безусловно, знаковый сериал, который, как мне кажется, заявил о новом уровне сериального контента в силу многих причин: и масштабность съемок, и количество качественно поставленных сцен (как батальных, так и эротических), и выстроенная, многослойная драматургия, и изменение отношения зрителей к героям в зависимости от того, в какую сторону режиссер направляет наши симпатии.

Мне кажется, очень важно, что в историческом сериале все строится вокруг неисторических персонажей. Ключевая драматургия выстроена вокруг двух легионеров, полностью придуманных личностей. Именно их судьба в центре внимания, а Цезарь, Клеопатра и прочие — это декорации. От этого, возможно, был сделан шаг к «Игре престолов», когда стало понятно, что зрителю интересно наблюдать за придуманными персонажами. Плюс тренд на историю, потому что и «Рим», и «Игра престолов» — исторические сериалы: «Рим» — буквально, а «Игра престолов» — опосредованно (все понимают, что речь идет о некоем изложении британской истории, пусть и со сказочными персонажами).

Егор Москвитин

Кинокритик, куратор кинофестивалей

В 1984 году в журнале «Химия и жизнь» была опубликована советская повесть «Агент КФ» Кира Булычева — история летчика-ветерана космической авиации, который решил найти работу потише, но не тут-то было. А в 1993 году появился уже российский комикс «Андрей Брюс — агент Космофлота», картинки из которого выглядели не хуже «Звездных войн» и предвосхищали образы из «Пятого элемента». Но ни советские, ни российские мальчишки и мечтать не могли, что повесть об отважном космическом капитане экранизируют. Наше кино так не умело и до сих пор не умеет. Какое-то время нас утешали компьютерные игры: космический симулятор «Elite», звездный боевик «Star Wars: X-Wing» и эпопея о пирате «Tachyon: The Fringe». А потом появился «Светлячок», и мечта детства осуществилась! Обаятельные космические наемники звали нас на борт стать частью семьи и спасать принцесс, грабить поезда, возить контрабанду, охотиться на каннибалов и то помогать, то мешать планам Звездной империи (футуристического альянса Китая и США).

Ключевым словом при этом была «семья» — горстка укрывшихся в нелепом корабле-ковчеге неудачников, каждому из которых однажды крупно не повезло. Кто-то, как капитан Малькольм Рейнольдс (бог сериалов Нэйтан Филлион), сражался не на той стороне в гражданской войне. Над кем-то, как над девушкой-телепатом Ривер (Саммер Глау), с детства ставили амбициозные эксперименты. Герои «Светлячка» — благородные аутсайдеры, которые могут грустить, но никогда не перестают шутить; отважные авантюристы, вдруг робеющие, когда доходит до объяснений в любви; люди мелких страстей, способные в нужный момент на большие поступки. Джосс Уидон отталкивался от эстетики и мифологии Дикого Запада и Гражданской войны в США (чего стоит вступительная баллада), но в итоге придумал рецепт фантастической семейной комедии, по которому делаются все фильмы Marvel. Но «Светлячок» по-прежнему гораздо, гораздо лучше.

Макар Кожухов

Заместитель генерального директора Premier

«Игра в кальмара» — самый популярный сериал Netflix, рекорды которого не смогли побить даже «Очень странные дела» и «Бриджертоны». Тем более удивительно, что самым просматриваемым шоу американской платформы стал неанглоязычный сериал. Этот корейский проект оказался долгостроем: его автор Хван Дон-хёк задумал сериал в жанре «королевской битвы» еще в 2008 году, однако не смог продать идею на родине. Десять лет спустя на помощь пришел Netflix, который к этому моменту объявил о расширении географии и ориентировании на международную аудиторию.

Оглушительный успех «Игры в кальмара» стал неожиданностью. Netflix не проводил массированную маркетинговую кампанию и обошелся вполне скромными средствами для раскрутки. «Игра в кальмара» почти мгновенно завирусилась, в чем ей сильно помог TikTok. Важнейшим компонентом такой бешеной популярности стал его фирменный визуальный стиль: красный и зеленый цвета и простые геометрические фигуры (круг, квадрат и треугольник) стали прочно ассоциироваться с «Игрой в кальмара». А игры на выживание послужили отличным поводом для придумывания различных челленджей в соцсетях.

Однако причина популярности — это в первую очередь сюжет, в котором представлена острая сатира на капитализм без границ, сделан упор на расслоение в обществе и колоссальный разрыв между богатыми и бедными. Обремененные проблемами герои вызывали сопереживание у зрителей, а богатые бизнесмены, организовавшие жестокие игры на свою потеху, стали символом пороков современного общества.

Сериал получил не только любовь зрителей, но и много индустриальных наград. Сыгравший одного из антагонистов О Ён-су получил «Золотой глобус» за лучшую роль второго плана. Ли Джон-джэ стал обладателем «Эмми» за лучшую мужскую роль, а Хван Дон-хёк получил эту премию за лучшую режиссуру драматического сериала. Феномен «Игры в кальмара» также изменил ландшафт индустрии. Disney+ и Apple TV+ стали внимательнее рассматривать проекты со всего мира, и в их библиотеке также начали появляться корейские сериалы.

Максим Заговора**

Журналист

Приходят как-то Алехандро Ходоровски, Бела Тарр и Дэвид Кроненберг в бар, а там Николас Виндинг Рефн: садитесь, говорит, мои дорогие кумиры, сейчас я буду вас убеждать, что стриминги — это небесполезно; включает свой сериал и, надо же, убеждает.

«Слишком стар, чтобы умереть молодым» сделал для онлайн-кинотеатров примерно то же, что «Твин Пикс» для телевидения — объяснил, как по-настоящему большой художник может работать с коммерческим форматом. Как можно и нужно использовать неограниченный хронометраж, как выстраивать текучую, то есть буквально стриминговую драматургию, как соединить эстетику видеосалона с кинотеатральным показом. Пока Netflix, Apple, HBO да и тот же Amazon, выпустивший ССЧУМ, строили империю, Рефн мастерил под это дело троянского коня. Сколотил, высветил любимым неоном, щелчком вкатил его через малый экран — и всё, чистая победа.

Елена Хазанова

Режиссер, сценарист

Сериал «Любовники» рассказывает о том, как люди своими поступками влияют друг на друга, как наши решения влияют на множество окружающих людей даже через поколения. Но главным образом это сериал о неразрывной любви между родственными душами и о том, как можно одновременно причинить глубокую боль, часто жестокими способами, тем, кого мы любим, и простить друг друга.

Что происходит, если вы состоите в хорошем браке, но встречаете кого-то вне этого брака, кого считаете своей второй половинкой? Мы так много проецируем друг на друга. Редко можно увидеть человека таким, какой он есть. Мы так много возлагаем на других людей, и это заставляет нас совершать ошибки и причиняет много душевной боли.

Сюжет разворачивается медленно, рассказывая историю так, как ее видит или помнит каждый персонаж, и именно это выделило сериал среди многих других. Герои видят или помнят историю по-разному. Вы никогда не знаете, кто говорит правду, а кто лжет. Каждый, вероятно, думает, что его версия — это и есть правда.

Гульназ Давлетшина

Кинокритикесса Film.ru и блога Okko

Кажется, создатели сериала с самого начала придумали беспроигрышную формулу: Доктор имеет способность к регенерации, что позволяет актерам сменять друг друга и обеспечивает шоу долгую жизнь. Впрочем, даже не это главная фишка «Доктора Кто». У сценаристов практически безграничные возможности касательно того, где и с кем пришелец с далекого Галлифрея может оказаться: вот он пожимает руку Уинстону Черчиллю, дает надежду Винсенту Ван Гогу, флиртует с Елизаветой I и, конечно, в тысячный раз спасает простых землян. Вы можете включить любую серию и провалиться в одну из лучших эскапистских одиссей.

Это своего рода идеальный баланс научно-развлекательного контента и драматического накала (слезы и смех в сериале неизменно идут рука об руку). Но шоу никогда не стало бы великим с одним лишь причудливым странником в синей будке. Спутники Доктора — (не)обыкновенные, потерянные, сбитые с толку, одинокие люди — служат зеркалом для зрителей, которые, быть может, тоже до жути устали от рутины. Ведь большинство из нас точно так же, как Эми Понд, вооружились терпением и маленьким чемоданчиком с самым необходимым, чтобы дождаться наконец своей порции приключений.

Екатерина Филиппова

Продюсер

Продюсерами выступили Теренс Уинтер, который приложил руку к не менее культовым «Сопрано», Мартин Скорсезе, один из самых заметных современных телережиссеров — Тимоти Ван Паттен, Марк Уолберг и другие. Уникальность проекта заключается в тщательной проработке атмосферы 1920-х годов. Например, на первую серию было потрачено 18 млн долларов, пять из которых ушло на декорацию Boardwalk — пляжного комплекса казино и развлекательных заведений в Атлантик-Сити. Скорсезе настоял, чтобы доски, из которых строилась набережная, были в точности того же размера, что и в Атлантик-Сити. А некоторые актеры носили настоящие вещи и аксессуары своих исторических прототипов. Сериал не просто рассказывает историю легендарного бизнесмена, но становится портретом эпохи. В этом, пожалуй, исключительность «Подпольной империи», ведь подобное внимание к деталям, сюжету, проблематике и социальной повестке долгое время было присуще скорее полнометражным фильмам, нежели телевизионным многосерийным проектам. Создателям удалось вывести целый жанр на новый уровень, а «Подпольную империю» сделать классикой гангстерского кино.

Валерий Федорович

Продюсер

HBO стал знаком качества, потому что у него есть четко сформулированная стратегия — «специализация на умных, рискованных сериалах, рассматривающих мрачные стороны американской действительности». И «Однажды ночью» идеально попадает в это описание, это тихий шедевр. Стивен Зеллиан и Ричард Прайс внутри сериала умудряются сделать то, что не всегда под силу классному фильму, и всё благодаря финалу. Почему? Для меня главное свойство крутой драматургии — когда ты не можешь угадать, как развернется история, при этом разворот железобетонно обоснован и мотивирован предыдущими событиями.

Сюжет прост. Хороший парень (Риз Ахмед), пакистанец (что в Америке не так чтобы помогает жить), решает пойти против своей правильной природы и угоняет родительское такси, чтобы попасть на вечеринку, но по дороге подбирает голосующую красивую девушку и подвозит ее. И вот они у нее дома. Текила, наркотики и нож. Нож, которым девушка сама себя режет, вовлекая правильного мальчика в неправильную игру. А дальше доза алкоголя и наркотиков такова, что парень засыпает. Проснувшись, видит, что девушка мертва от многочисленных колото-резаных ран. И сам не помнит, что произошло. Убил он или нет. И мы, зрители (это очень важно!), тоже не знаем, что произошло. Парня упекают за решетку. Он ждет суда. Помогает ему адвокат-неудачник (гениальная роль Джона Туртурро).

Детективная интрига устроена так, что мы на протяжении восьми серий пытаемся понять, виновен главный герой или нет. И мастерство шоураннеров в том, как при открытом финале (то есть мы не узнаем, убил ли главный герой девушку) превратить сериал в абсолютно герметичную, законченную историю. Еще и с важным посланием! Авторы без гуманистического пафоса выносят приговор не только американскому правосудию, но в принципе любой пенитенциарной системе. И это оглушает в финале, потому что ты ждал историю о справедливости, а получил историю о том, как устроена жизнь, когда ты древнегреческий герой и точно проиграешь богам, потому что они бессмертны.

Настасья Горбачевская

Редакторка Film.ru

Чтобы назвать Мириам Мейзел великой, не нужно ни авансов, ни снисхождения, ни финального пятого сезона. Шоураннерка Эми Шерман-Палладино лепит неидеальную Галатею из домохозяйки конца 1950-х годов: болезненный разрыв с мужем привел Мидж в стендап. Среди фемориентированных проектов именно «Удивительной миссис Мейзел» удается быть самой компромиссной и в чем-то консервативной: эмансипация рикошетит иначе, если за карьеру берется дочь еврейских родителей и мать двоих детей.

Порой комедийное шоу Шерман-Палладино из костюмной феерии туфель, юбок и мишуры превращается в научную фантастику: кто, если не миссис Мейзел, заслуживает звания Чудо-женщины? Ежедневно Мидж спасает мир, родственников, укладку от ветра и успевает при этом бесконечно шутить. При румяной нарядности и звонкой стремительности «Удивительной миссис Мейзел» удается быть не только эскапистским экскурсом в биографию выдуманной комикессы, но и утешительным плечом: стендапы Мидж не просто упражнения в остроумии, но и исповеди без срока годности.

Обыкновенного чуда не случилось бы без динамики взаимоотношений восходящей артистки Мидж и ее менеджерки Сьюзи: едва ли в каком-либо другом сериале найдется дуэт, хоть отдаленно похожий на энергичную акробатику Рэйчел Броснахэн и Алекс Борштейн. В 2023 году одиссея Шерман-Палладино заканчивается, но уже сейчас хочется начать тосковать по зимним вечерам в клубе «Газлайт». Tit’s up!

Юрий Гладильщиков

Кинокритик

Этот сериал не про оттепель — хрущевскую реформу сталинского режима, приведшую к большим общественным надеждам, — а про частную жизнь артистической богемы. Про актеров, режиссеров, операторов, сценаристов киностудии «Мосфильм» начала 1960-х. Молодых интеллигентов первого советского свободного времени, быстро завершившегося очередными заморозками. Сталинская богема была прокремлевской и прикормленной. У некоторых народных артистов СССР было по пять человек государственной прислуги. В «Оттепели» Тодоровского речь о новой богеме — той, что уже всосала так называемый яд либерализма, осознала прелести иностранщины, в частности радости истинного творчества и столь же свободной любви. По плотности кадра, наполненного бытовыми деталями начала 1960-х, сюжету, хитроумному жанру (детектив + драма + обаятельная ностальгическая мелодрама + отчасти мюзикл) «Оттепель» никакой не сериал, а полноценное кино. Пусть и в двенадцати сериях.

Лев Левченко

Обозреватель The Village

«Сообщество» застряло между эпохами: сериал отметил конец сериалов традиционных, эфирных и начало перехода на стриминги (первые эпизоды можно было застать на телеканале СТС, где его показывали под названием, страшно сказать, «Однокурсники»). За этот период выросло влияние интернета на нас и сам сериал: в третьем сезоне Twitter мог стать разве что поводом для сюжетного гэга, последние два вышли исключительно благодаря поддержке любящего — ха-ха! — интернет-сообщества. Тогда оно еще не превратилось в сборище агрессивных недоумков, ставших, увы, фан-базой следующего и главного проекта создателя «Сообщества» Дэна Хармона, а просто ценило сериал за обилие деталей и отсылок к поп-культуре, из-за которых шоу можно пересматривать бесконечно.

Отсылками долгое время было принято объяснять популярность «Сообщества». Мол, представляете, там переснимали целые сцены из «Шестнадцати свечей» / «Крепкого орешка» / Леоне / «Безумного Макса» / Финчера (нужное подчеркнуть)! Но за этой мишурой было просто проглядеть то, что делало сериал по-настоящему уникальным. Хармон — этот грузный мужчина с тяжелым взглядом, бытовой алкоголик, никогда не бравшийся писать без стакана бурбона, любитель «Dungeons & Dragons», шуток на грани фола и действительно насмотренный человек — экранизировал, конечно, свою депрессию. Он не раз говорил, что всех персонажей списывал с себя, и не лукавил: все шесть сезонов и (готовящийся) фильм мы наблюдали именно за путешествием этих хитрых, завирающихся, совершенно никак не встраиваемых в окружающий мир чудаков к миру с самими собой, к тому, чтобы стать лучше — хотя бы по отношению к себе. Разве мы все не заняты тем же?

Михаил Бородин

Режиссер, сценарист

Мне всегда был не очень понятен сериал «Друзья»: мы смотрели его на кассетах в 1990-х, но я был мал, чтобы понять шутки. Когда пытался смотреть позже, мне все равно было не очень смешно — это какой-то мир, который был далек и непонятен. «Как я встретил вашу маму», по сути, такой же формат, как и «Друзья», но он ближе, понятнее и смешнее («Вы знакомы с Тедом?», «Это леген… подожди-подожди… дарно!»). Этот сериал середины нулевых, он про мое поколение, хотя одновременно рассказывает про прошлое и будущее. Не знаю, как объяснить его магию, — он просто лучше. При этом важно посмотреть целый сезон, одна серия не даст возможности его полюбить.

Интересно, что ситуации, которые они обыграли и обсмеяли, настолько бытовые и отражают жизнь в большом городе, что я часто мысленно возвращаюсь к этим сценам, и в моменте что-то сложное перестает быть таким уж сложным, ведь герои КЯВВМ с этим легко справились, а значит, я тоже могу. Это великий сериал еще и потому, что в финале оставляет с ощущением чего-то светлого, ощущением прожитой хоть и непростой, но счастливой жизни. Пусть это и жизни персонажей на экране — Робин (Коби Смолдерс), Теодора Эвелина Мозби (Джош Рэднор), Барни (Нил Патрик Харрис), Лили (Элисон Хэннигэн), Маршалла (Джейсон Сигел) ну и, конечно, Раджита (Маршалл Манеш), — они всегда будут поддерживать и дарить светлые чувства даже в самые темные времена.

Нелли Яралова

Генеральный продюсер 1-2-3 Production

Я никогда не устану повторять, что сценарий (сценарист проекта — Алексей Поярков) — всему голова. «Ликвидация» в этом смысле не просто так много лет держится на первом месте в топе у наших зрителей: крепкая история, где каждый характер продуман и узнаваем, всегда отзывается в сердцах. Когда за дело берется талантливый режиссер (Сергей Урсуляк) и собирается потрясающий кастинг, то картина просто обречена на успех. Реплики Давида Марковича в исполнении блистательного Владимира Машкова давно ушли в народ, став крылатыми фразами. Редкий сериал сейчас расходится на цитаты, раньше такое бывало только с советскими шедеврами Гайдая, Данелии, Рязанова, Захарова. Это уже о многом говорит.

Александр Акопов

Продюсер

Хорошая пародия несет в себе черты оригинала и генерирует новые смыслы одновременно. Помимо увлекательного сюжета и точного кастинга, «Пацаны» — одновременно пародия на супергеройские фильмы, сатира на мир больших корпораций и штампы массовой культуры. Но самое мощное здесь — это очень точно выстроенные миры индивидуальных человеческих комплексов. Низы переживают, что они не верхи, верхам дико скучно наверху. В результате все, что предпринимают очень темпераментные и целеустремленные персонажи, только подчеркивает бессмысленность существования в рамках сложившихся стереотипов. Очень классно исполненное зеркало современного общества.

Павел Воронков

Кинокритик «Газета.ру»

«Острые козырьки» — во многом привет из прошлого; истории о малоприятных, но по-своему притягательных мужчинах-антигероях в диапазоне от горе-мафиози Тони Сопрано и чудо-доктора Хауса до хитрого варщика мета Уолтера Уайта и изобретательного рекламщика Дона Дрейпера были в моде на заре золотого века сериалов. Главарь банды «Острые козырьки» Томас Шелби (Киллиан Мёрфи) стоит, пожалуй, во главе этого ряда: человек он гнилой, сильно травмированный мировой войной, но при этом способный найти выход из любой передряги, причем такой, что еще и оставит его с товарищами в плюсе.

Ручка токсичной маскулинности в «Козырьках» выкручена создателем сериала Стивеном Найтом («Видеть», «Табу», «Лок») на максимум, этой заразе подчинены все здешние художественные решения — от подбора музыки и нарядов до вездесущего слоу-мо и водопада хлестких панчей. Что, надо сказать, работает: как справедливо отмечают в TikTok, денек посмотришь «Острые козырьки» — еще ничего, а спустя пару недель созерцания леденящих взглядов Киллиана Мёрфи есть риск незаметно для себя затараторить на брумми и облачиться в пижонский костюмчик. Плюс ко всему «Козырьки» в скором времени придут к идеальному агрегатному состоянию, сформулированному Дэном Хармоном в великом ситкоме «Сообщество»: шесть сезонов и фильм. Не иначе как «by order of the Peaky fucking Blinders».

Дмитрий Токояков

VFX-продюсер Плюс Студии

Этот сериал написан яркими красками, и каждый герой — это личность с деталями, штрихами, полутонами и скрытыми значениями. Персонажей можно любить, примерять, вспоминать и многое узнавать в себе. Мир «Теда Лассо», на первый взгляд, слишком простой и условно театральный, при этом незаметно для себя понимаешь, насколько он со временем становится близким и живым. В нем много настоящего! Построенный вокруг игры, он сам становится игрой, в которой зритель может выбирать себе персонажа, в воображении прокачивать его и радоваться успехам. В мире «Теда Лассо» хочется оказаться после трудного дня, и будет очень здорово вернуться с новым сезоном.

Татьяна Ефремова

Культуролог, к. ф. н., доктор философии (PhD) Нью-Йоркского университета

Интересный образец популярной культуры не только развлекает своего зрителя, убедительно рассказывая о разных сторонах реальности человеческого опыта, но и меняет наши представления о действительности, основанные на устаревших стереотипах. Сериал «Сексуальное просвещение» делает именно это. Описывая жизнь учеников старшей школы типичного английского пригорода, сериал относится к традиционному жанру западной подростковой драмы (teen drama), рассказывающей о перипетиях взросления на фоне школьной жизни.

Не выходя за эти жанровые рамки, «Сексуальное просвещение» наполняет привычный набор приемов и клише новым, подчеркнуто современным содержанием. Это не классический образец жанра вроде «Дрянных девчонок», где подростковый секс по-прежнему вызывает вопросы и вытесняется символическими ритуалами, и не типичная история любви капитана футбольной команды и мечтательной отличницы из клипа Тейлор Свифт. Герои «Сексуального просвещения» интересуются физиологией и психологией секса, пытаются понять изменения, происходящие с их телами, осознать свои желания и желания других, установить границы и научиться выражать свои чувства. В нем есть место типичным проблемам сексуального здоровья, необычным фантазиям в хентай-стилистике, разнообразным сексуальным практиками, вопросам этики и бережности.

Наследуя эмансипационный заряд сериала «Секс в большом городе», который сделал возможным разговор о сексе на телевидении в 1990-е, «Сексуальное просвещение» обращается не только к подросткам, но и к поколению современных родителей, взрослевших вместе с Кэрри Брэдшоу. Парадоксальным образом сериал показывает нам, что разговоры о сексе и отношениях, которые по-прежнему кажутся неловкими в семейном и школьном контексте, давно и успешно происходят в современной поп-культуре, которая действительно может помочь сделать эти темы предметом обсуждения и доверительного разговора между педагогами и подростками, родителями и детьми, партнерами и близкими людьми.

Владимир Ракша

Режиссер, сценарист

Сериал «Озарк» имеет все три главных слагаемых, необходимых для успешного проекта: сложные герои, неординарный сюжет и вдохновляющий сеттинг. История семьи авантюристов, покинувших душный американский мегаполис и перебравшихся в живописную глубинку, покорила сердца зрителей с первого же сезона. Продление «Озарка» вплоть до четвертого сезона стало ярким сигналом о широком зрительском успехе. Это потому, что авторы всю дорогу не скупились на сюжетные перипетии и лихие повороты в рассказе, заигрывая и с интонацией, и со смыслами.

Несмотря на обилие стрельбы и криминала, «Озарк» — это в первую очередь именно история, преподнесенная ловко и динамично. Мотивы семьи и хрупкость чувств соприкасаются с миром грязных финансовых махинаций. Барахтаясь в этом котле в попытках выбраться из экономического конвейера, главный герой, Марти (Джейсон Бейтман), оказывается едва ли не самым обаятельным и находчивым из всех мошенников в сфере отмывания денег. «Озарк» пленяет красотой с первых минут и постепенно погружает зрителя все глубже, ставя на пути неудобные вопросы в совершенно неподходящих местах. Это печальная притча на краю штата Миссури с горькой и поучительной интонацией и обилием актуальной правды о сегодняшнем дне.

Мария Кордюкова

Автор Telegram-каналов Cinemasha и Cinemaholics

Почему этот сериал великий? Потому что мало какой ситком может похвастаться такой обширной и крепкой фан-базой, которая верна ему и по сей день. Все дело в главных героях и их историях! Взрослея, мы задаем себе те же вопросы, совершаем те же ошибки и боимся того же, что и герои этой истории. «Клиника» учит буквально всему: как дарить и принимать любовь, как пережить утрату, какой может быть дружба и как важно разделять боль с близкими. Но, главное, сериал обеспечит вам иммунитет от большинства невзгод, который поможет пережить ваши собственные трудности, ведь «I’m no Superman», как поется в заставке. «Клиника» появляется в вашей жизни в определенный момент и дает ровно то, что вам сейчас нужно. А еще останется с вами навсегда, что бы ни случилось.

Михаил Шприц

Сценарист, продюсер

Сериал основан на одноименном романе Тома Перротты — автора, известного в первую очередь злыми и смешными произведениями о тяжелой жизни в средней школе и небедных городских пригородах. В «Оставленных», впрочем, очень мало смешного. Это довольно депрессивное произведение, и, может быть, именно авторской тональностью безысходности оно и зацепило сценариста Линделофа.

Дэймон Линделоф, американец из интеллигентной семьи с Восточного побережья, известен тем, что был одним из двух создателей сериала «Остаться в живых», определившего целое направление на телевидении начала XXI века. Он написал больше серий «Лоста», чем кто бы то ни было, и страдал, когда их с Абрамсом классную концовку слили в сеть до премьеры. После выхода «Оставленных» Линделоф подтвердил статус полубога в мире шоураннеров не менее блистательным сериалом «Хранители», сиквелом его любимой книги — графического романа Алана Мура.

За три сезона «Оставленных» Линделоф доводит героев — обитателей небольшого городка в штате Нью-Йорк — до тяжелейших психических состояний, в которых даже самоубийство бессильно облегчить их муки. Делается это крайне реалистичным психологическим инструментарием благодаря простой и крайне эффективной отправной точке повествования. За два года до начала событий с лица земли одновременно исчезло около 2% человечества. Они растворились там, где находились в тот момент; никакой закономерности в выборе исчезнувших установить не удалось. Наука оказалась не в состоянии объяснить самое загадочное событие в истории.

Хотя оставшиеся в живых герои разводятся и женятся, переезжают в другие города, взрослеют или стареют, все сказанное здесь обращено к открытому вопросу человеческой духовности. Феномен веры в трансцендентное, доступной во всем мироздании одному только хомо сапиенс, рассмотрен со всех ракурсов. Этот аспект сериала делает его уникальным на современном культурном ландшафте, где как создатели, так и зрители стыдливо отворачиваются, а иногда даже с возмущением плюют в колодец, из которого цивилизации тысячелетиями черпали любовь и знание. Абсолютно великолепные актерские работы основного каста вдохновлены, кажется, именно этой темой.

Но самое незабываемое в «Оставленных» — это лучшие, по мнению многих, титры. В первом сезоне музыку писал немецкий постминималист Макс Рихтер. Титры второго и третьего сезонов, графически и музыкально буквально иллюстрирующие концепцию шоу, получились еще круче.

Даулет Жанайдаров

Редактор видео и подкастов Кинопоиска

Едкая комедия о провинциальной жизни, к финалу вырастающая до высокой античной трагедии (шашлычная «Колизей», фитнес-клуб «Афродита» — все неспроста), — только ради этого сериала стоило придумать стриминги. История четырех секс-работниц, которые пытаются изменить свою судьбу, вряд ли могла появиться на стерильном российском телевидении образца 2020 года, разве что в сентиментальной обертке любимого «Россией 1» формата ТЖД (тяжелая женская доля), оторванных от реальности мелодрам с непременным хеппи-эндом. В «Чиках» же все пышет тем, что в советской кинопериодике любили называть правдой жизни: и достоверная материальная среда родной для Эдуарда Оганесяна Кабардино-Балкарии, и органичные, но яркие актерские работы вообще всех актеров, и, главное, милосердный и принимающий, нисколько не экзотизирующий интерес к мелкой моторике российской действительности (кредиты, шашлычные, батюшки, безотцовщина).

«Чики» для отечественных стримингов — примерно то же, чем была «Бригада» для эфирного телика нулевых: прорывной проект, показывающий стране саму себя. И то, что спустя два десятилетия главными персонажами становятся не маскулинные братки с претензией на мушкетерство, а четыре поломанные жизнью, но сохранившие душу девушки, кажется, дает нам всем определенную надежду на будущее. Или, по крайней мере, давало.

Кира Голубева

Редакторка Кинопоиска

Важно держать в уме, что «Девочки» Лины Данэм и одного из отцов современной американской комедии, Джадда Апатоу, вышли на HBO в 2012 году, до этого никто не изображал на телевидении молодых девушек такими несовершенными и сложными. Ханна (Лина Данэм) — самовлюбленная писательница, Марни (Эллисон Уильямс) — перфекционистка и лицемерка, Джесса (Джемайма Кёрк) — эгоистичная и импульсивная, Шошанна (Заша Мэмет) — наивная и предвзятая, но их нельзя описать исключительно этими характеристиками, ведь девушки часто ставят под сомнение свое поведение, а те небольшие прозрения, к которым они приходят, в совокупности меняют их жизнь. Еще сериал показывает, что в реальной жизни секс бывает неприятным и дискомфортным и все получается не так, как представляешь, а найти работу, когда тебе 20 лет, — одно из самых мучительных занятий в жизни.

Дружба на телевидении до «Девочек» почти всегда была идеальной, но в жизни поддерживать ее, оказывается, тяжело. Связь, которая объединяет вас, может быть разорвана либо из-за мужчины, либо из-за разных приоритетов, либо просто потому, что ваши пути больше не могут пересекаться, так как того, что связывало вас с человеком в двадцать, может оказаться недостаточно в тридцать, и, главное, это нормально. Да и конец всех ждет необязательно счастливый. Шоу Данэм осмелилось приуменьшить значение аборта и показать, что некоторые женщины не переживают его как глубокую травму. В итоге «Девочки» — это не очередной комедийный сериал про любовные похождения подруг. Это большой манифест о взрослении, в котором я, например, часто видела себя, и мне за это было стыдно. Но еще чаще — удивительно!

Станислав Ф. Ростоцкий

Кинокритик

За последние 20 лет мне довелось смотреть «Бригаду», кажется, во всех возможных инкарнациях. В черновом монтаже на увиденных по блату рабочих вэхаэсках; по телевизору вместе со всей страной; на DVD — сначала в подарочном издании с допматериалами (запал в душу фрагмент интервью режиссера Сидорова, в котором он называл в качестве одного из источников вдохновения «Лицо со шрамом», причем не де Пальмы, а Хоукса), потом на запиленной пиратке «все серии на одном диске» и, наконец, онлайн (в любое время с любого места за пару кликов). Но и до этого момента, если подумать, «Бригада» и так не выключалась практически никогда; на нашей кассете закончилась пленка — мотаем! Нечастый случай, когда стопроцентно всенародный сериал — хит, шлягер и блокбастер — оказался одновременно и произведением стопроцентно культовым, почти эзотерическим.

Помимо неисчислимой армии вполне простодушных поклонников, скачивавших себе на Nokia рингтоны с музыкальной темой Алексея Шелыгина (на самом деле, снайперски безупречной) и скупавших мерч вроде школьных тетрадок с физиономиями Пчелы и Космоса, существовал, да и продолжает в крипторежиме существовать, неширокий, но емкий круг истинных глубинных адептов «Бригады». Они способны разглядеть во всенародной криминальной саге бездны культурологических и едва ли не оккультных смыслов и всегда узнают своего по вряд ли понятным окружающим цитатам вроде «Вел себя достойно, угрожал гранатой», «Они отняли у меня не только любимое дело — они отняли у меня родину» и, конечно, «Сигары, кофе и мои записные книжки! Срочно!». По большому счету ни сюжет, ни игра актеров, ни тщательно воссозданная на экране эпоха не имеют сами по себе никакого значения, однако все вместе превращает «Бригаду» в какой-то абсолютно неописуемый, алхимический субстрат, действие которого имеет к привычным ощущениям от телесериала отношение весьма косвенное.

Макар Кожухов

Заместитель генерального директора Premier

В первую очередь «Родина» цепляет закрученным сюжетом. Шпионские игры затягивают зрителя, который за первые два сезона привыкает к тому, что наблюдает за каждым шагом спецопераций, но в третьем сезоне хитрости главных героев внезапно запутывают его. И лишь к середине сезона пазл повествования складывается, поражает и вызывает даже какой-то детский восторг от того, как все ловко задумано.

Самыми популярными стали первые четыре сезона «Родины», поскольку четвертый закрывает арки главных персонажей. История получается законченной и символичной. Интересно наблюдать и за отношениями главных героев — Кэри (Клэр Дэйнс) и Броуди (Дэмиэн Льюис). Оба не знают, что для них родина на самом деле, какой стране они служат и для чего. Оба одиноки и ищут справедливости.

«Родина» привлекает зрителя еще и своей честностью. Этот сериал — отчасти попытка американских кинематографистов отрефлексировать ту трагедию, которую создало вторжение армии США в Ирак. Здесь террористы хотя и творят зло, но их действиям дается конкретное объяснение: Штаты бомбили дома, где жили их семьи. И вопросы о том, справедливо ли это было и кто был прав, остаются в сериале для размышления каждому зрителю. Даже заставка, когда на фоне детских архивных кадров мы слышим новости о том, что «Соединенные Штаты нанесли удар», наводит на эту мысль о цене и справедливости содеянного.

Мария Истомина

Редактор отдела медиа и культуры газеты «Ведомости»

У Ру (Зендея) есть мать и сестра, которые любят ее, верные друзья Феско (Ангус Клауд) и Джулс (Хантер Шафер), жизнь обычного подростка (учеба и тусовки). Но от всего этого она готова отказаться ради мгновения тишины. Джулс обрела себя, только когда начала проходить курс гормональной терапии. Кэт (Барби Феррейра) — застенчивая толстушка, которая смогла преодолеть комплексы, став веб-моделью и доминатрикс. Феско зарабатывает на жизнь и дорогостоящее лечение прикованной к кровати бабуле, торгуя наркотой. Что их объединяет? Они родились в 2001 году, когда в нью-йоркские башни-близнецы влетели два самолета с террористами.

«Я завидую вашему поколению. Вас не особенно волнуют всякие правила. Пожалуй, это хорошо», — говорит Джулс ее любовник. Он сильно старше, и на его поколение эта свобода не выпала. Поэтому истинное «я» он может явить миру только здесь, в дешевом номере мотеля, где встречается время от времени с фембоями.

«Эйфория» — самый красивый и пронзительный портрет зумеров. Хоть американская версия сериала — всего лишь адаптация израильского проекта, именно она прогремела на весь мир. Оба проекта объединяет чувственность и откровенность: поднимаемые темы, раскрытие героев, контекст происходящих в сериале событий. Отличает же визуальная составляющая.

Создатели американской «Эйфории» — самые настоящие визуальные фетишисты. Зачем рассказывать историю, когда можно ее показать? Зачем слова, когда можно поведать о любви через узнаваемые образы — «Рождение Венеры» Боттичелли, знаменитую сцену с объятиями на носу корабля из «Титаника», автопортрет Фриды Кало, Спящую красавицу и принца?

Нечасто критики и зрители сходятся в оценке проектов. «Эйфория» — тот редкий случай, когда у проекта есть и толпы фанатов, и признание профессионального сообщества. К примеру, вполне заслуженно дважды (в 2020-м и 2022-м) премию «Эмми» за лучшую женскую роль в драматическом сериале получила Зендея, сыгравшая Ру. Хочется верить, что создателей «Эйфории» ожидает куча наград и впереди: в 2023 году, как заявлено, выйдет третий сезон проекта.

Илья Попов

Продюсер, основатель ГК «Рики»

Вряд ли «Теория большого взрыва» нуждается в субъективных рекомендациях. Цифры и факты говорят гораздо лучше: это самый длинный ситком в истории телевидения, он много лет подряд попадал в топ-10 самых рейтинговых телешоу США, у него более 200 номинаций на разные награды и премии, в том числе 46 номинаций на «Эмми» и 7 призовых статуэток.

Если говорить о том, чем проект важен лично для меня, я бы назвал два основных момента. Во-первых, это характеры главных героев. Забавные, причудливые, необычные и в то же время в каких-то своих чертах, реакциях и проявлениях очень узнаваемые и близкие самым разным зрителям, в том числе и мне. Наблюдая за Шелдоном (Джим Парсонс), Леонардом (Джонни Галэки), Говардом (Саймон Хелберг), я испытываю не только зрительскую симпатию, но и огромное профессиональное восхищение создателями шоу.

Во-вторых, мне кажется, что одна из формул успеха «Теории большого взрыва» заключается в том, что она очень правильно и тонко обыгрывает тему масскультуры. С одной стороны, ты смотришь сериал — медийный проект, с другой стороны, его герои тоже, как и ты, являются потребителями медийного контента. Они любят супергеройские фильмы, ездят на Comic-Con, обсуждают Marvel и «Звездные войны» — словом, существуют в одном с тобой культурном и медийном пространстве. Политических тем сериал никогда не касался, но все мегахиты, мемы, громкие релизы и события поп-культуры тут же шли в строку: они становились темой для разговора, создавали новые сюжеты и повороты и так далее. И, что важно, все это преподносилось с хорошим юмором и тонкой иронией как по отношению к самим объектам массовой культуры, так и по отношению к аудитории, к фан-сообществам и в целом к обществу, для которого массовая культура является важной частью жизни.

Иван Филиппов

Креативный продюсер AR Content, соведущий подкаста «В предыдущих сериях»

История появления сериала простая: Netflix очень надо было зайти на английский рынок с козырей, чтобы сразу обеспечить себе лидирующие позиции и приток новых подписчиков. Для этого нужен был максимально крутой проект, именно им и стала «Корона». Лучшие британские артисты, автор сценария — двукратный оскаровский номинант Питер Морган, известный в первую очередь талантом создавать убедительные сценарии именно на историческом материале, и трехкратный оскаровский номинант режиссер Стивен Долдри. Ну, и бюджет в 130 млн долларов за 10 серий. В результате появилась «Корона» — лучшая историческая драма современного телевидения.

Главный прием сериала — сделать исторических персонажей живыми людьми. Как и в «Молодом Папе», когда очеловечиваются институты — Ватикан или британская монархия, — связанные с жесткими традициями, полной непрозрачностью и ригидностью, это всегда особенно интересно. «Корона» не просто про королеву, а про живого человека. Сначала это история девушки (Клэр Фой), которой страшно и не хочется быть главой государства. Ей хочется быть женой и матерью. Страшно, что корона поломает отношения с мужем (Мэтт Смит), которому придется пожертвовать карьерой военного, пожертвовать всем, что приносит ему удовольствие, и стать фактически декорацией. Она понимает, что отношения с сестрой никогда не будут прежними: теперь у нее власть разрешить сестре выходить замуж или не разрешить, и это никогда не будут отношения равных. Кстати, о власти: Елизавете одновременно и хочется иметь ее больше, и не хочется. Хочется, потому что после Черчилля все ее премьер-министры — безвольные тряпки. И не хочется, потому что власть ей неинтересна.

Постепенно мы видим, как юная девушка превращается в королеву (Оливия Колман, Имелда Стонтон), как меняются ее взгляды на мир и характер, как складываются отношения с мужем и семьей, как вся ее жизнь, в мельчайших деталях подчиненная долгу, меняет ее саму. Королева из первого сезона уже мало похожа — можно сказать, едва уловимо похожа — на Елизавету из сезона, допустим, пятого.

«Корона» одновременно камерная и интимная. При этом сериал об истории XX века и о том, как меняется мир. Ключевые исторические персонажи, от Черчилля до весьма неожиданно показанного Джона Кеннеди или Базза Олдрина, распад Британской империи и, главное, категорическое изменение мира — все это «Корона». Мир меняется стремительно, лишь институт монархии и королева остаются неизменными, и с каждым следующим премьер-министром, особенно с Маргарет Тэтчер (Джиллиан Андерсон), контраст становится все очевиднее. Потом в жизни королевской семьи появляется принцесса Диана (Эмма Коррин, Элизабет Дебики)…

Что делает «Корону» совершенно особенным сериалом, так это качество сценария. Питер Морган — все-таки великий драматург: его диалоги и придуманные истории (которые не всегда на 100% совпадают с реальностью) — чистое наслаждение. Пожалуй, сегодня второго сериала такого калибра просто нет.

Марина Степнова

Писательница

Мы по-детски ждем от любого юриста кристальной честности, от священника — подлинной святости, а от врача — готовности умереть в борьбе с нашим поносом. Это трюизмы из разряда «дуб — дерево, роза — цветок, Россия — наше Отечество, смерть неизбежна», но, поди ж ты, работают прекрасно. Возможно, именно поэтому история Сола Гудмана, мелкого мошенника и одновременно адвоката, так завораживает. Прямо на наших глазах происходит то самое, о чем Достоевский писал: «Дьявол с Богом борется». Борьба от сезона к сезону идет с переменным успехом, но всякий раз, когда мы готовы махнуть на этого жалкого, скользкого пройдоху рукой, он вдруг доказывает, что хороший человек в нем все еще жив. И мы глупо надеемся, что и в нас тоже. Прибавим сюда мрачную криминальную подкладку, величественную пустыню, войны наркобаронов, трагическую семейную историю и великолепную актерскую игру — получим сериал, от которого действительно невозможно оторваться.

Василий Степанов

Главный редактор журнала «Сеанс»

Каждый раз, подбираясь к задаче написать о «Больнице Никербокер», я начинаю пересматривать какие-то серии и неизбежно откладываю работу. Глаза застилает любовь к этому сериалу, и я опускаю руки. Черт с ней, с писаниной — посмотрите, какое кино! Я и до «Больницы» любил Стивена Содерберга. Это, по моему мнению, один из самых остроумных и трудолюбивых режиссеров последних тридцати с лишним лет, но «Больница Никербокер» больше чем выдумщик и компилятор Содерберг, «Больница Никербокер» — это его вершина. Поразительно написанный (спасибо Джеку Эмиелу, Майклу Беглеру и еще немного, кажется, Барри Дженкинсу) и неповторимо снятый, сериал словно уловил дух будущего (точнее, мечты о лучшем будущем XX века) и внедрил его в прошлое с помощью парящей камеры, невидимого монтажа, точно собранного актерского состава (лучшая роль Клайва Оуэна в карьере здесь не единственный исполнительский шедевр), футуристической музыки Клиффа Мартинеса. Как будто электричество только-только провели. Как будто ты первый повернул выключатель. Странно, как по-разному работает его звук здесь и в другом великом сериале нового века — «Слишком стар, чтобы умереть молодым» Рефна. Рефн ерзает, словно дикий зверь в клетке, а «Больница Никербокер» открыта всем ветрам. И вдруг все еще может кончиться по-другому. Будет другой XX век?

Смешно, но в этом сериале о несовершенстве переломанного сменой эпох мира (это не про медицину, конечно, а про гонки со смертью) мне чудится что-то русско-балабановское: белые ботинки доктора Тэкери как красные туфли Анжелики, сиамские близнецы на ярмарке — как кинематограф и порно, саморазрушение — как неизбежная плата за прозрение, вечная нелюбовь в одиночной камере. И вечная тоска по себе другому. Конечно, это не список улик, ведь, скорее всего, никакой буквальной связи нет и быть не может. Просто большие авторы неожиданно сходятся в своей меланхолии, смотря в реальность, как в зеркало, и пытаясь зашить свои раны, пока тьмой не заволокло сознание.

Егор Лоскутов

Продюсер, сценарист, ютьюбер

Сложно недооценить влияние «Рика и Морти» на современную культуру, ведь куда бы ты ни поехал, ты можешь встретить и зумеров, и 40-летних мужиков в официальном или паленом мерче этого мультсериала. Хармон и Ройланд возвели понятие «мета» в абсолют и превратили Дока и Марти из «Назад в будущее» в бессмертных героев с бесконечными версиями себя и бесконечными приключениями, где ничего не имеет смысла и все имеет смысл одновременно. Только этот мультсериал может открыто объявить себя «ежегодным конвейером» и не потерять от этого абсолютно ничего, включая качество.

Андрей Золотарев

Сценарист, продюсер

Это история, где персонаж стал отправной точкой для всего повествования. Сама фигура Хауса (Хью Лори) — смесь гения Шерлока со снобизмом профессора Преображенского — является самой ценной находкой для истории. Медицинский процедурал — давно изученная и понятная тема, в которой сложно найти что-то новое, и характер героя — единственный ключ к новому прочтению. Доктор Хаус по зрительскому восприятию эксплуатирует тему «Красавицы и чудовища», где герои истории воспринимают ключевого персонажа как угрозу и препятствие, но мы, зрители, чувствуем, что где-то в глубине этого героя бьется доброе сердце. Именно это вместе с остросюжетными медицинскими кейсами сделало сериал таким популярным.

Максим Пежемский

Режиссер

Этот сериал доказывает, что фрики вечны. Фрики конструктивные, они умнее людей. К фрикам тянет, и в то же время они живые. И все это выражается в фигуре самого Шерлока (Бенедикт Камбербэтч). Чем этот проект отличается от простого сериала про фрика: его можно сравнить с оригинальным литературным сериалом Конана Дойла, который выходил много лет назад и где тоже был фрик. Можно легко увидеть, что между фриком того времени и фриком современности прямая линия, Шерлок, по сути, не изменился. Изменилось все вокруг, и это блестяще сделано у Моффата и Гэтисса, но фрик остался фриком. Он все так же двигает историю и знает то, чего не знают другие. Да, он по-своему несчастный и одинокий, как и тогда, у Конана Дойла, но все равно выступает на стороне добра.

Можно сравнить его не только с оригиналом, но и с бесчисленным количеством других экранизаций детективного романа. Сразу видно, что «Шерлок» качественно отличается тем, что рассказывает о ведущем месте фриков в нынешнее время. Ни в одной из экранизаций не было такой задачи, и это высказывание мне кажется крайне мощным. Оно пытается рассказать, кто является героем сегодняшнего времени, — человек с невероятными способностями, сумевший стать героем и не растерять себя прежнего.

Анна Афанасьева

Руководитель пресс-службы ГПМ, бывший редактор отдела медиа газеты «Коммерсантъ»

«Черное зеркало» не сериал в привычном понимании, а альманах самостоятельных, не связанных между собой фильмов про людей в цифровом обществе. Один из эпизодов, нашумевший Bandersnatch, Netflix сделал интерактивным: зритель может принимать решения за главного героя-программиста онлайн, буквально определяя развитие сюжета и как бы выбирая, чем все закончится. Это первая попытка такого уровня интерактива в сериалах и до сих пор последняя, хотя ради нее инженеры Netflix перекроили полплатформы и компания планировала продолжать эксперименты.

«Черное зеркало» осмысляет соцсети, гаджеты, big data, таргетинг и то, как эти техносущности влияют на людей, помимо того что все мы уткнулись в смартфоны. Хотя выкрученные и футуристичные сюжеты как бы невозможны в реальности, происходящее в «Черном зеркале» все равно одной ногой уже в ней, потому что сериал предлагает некую правду про тебя самого, твои страхи и зависимости. А например, культуру отмены эта антиутопия предвосхитила задолго до ее старта.

Ольга Белик

Старший редактор Кинопоиска

«Остаться в живых» (в народе просто «Лост») мощно перевернул индустрию. Самый густонаселенный каст, плотность действия и саспенса, головоломки в каждой серии, флешбэки и флешфорварды, эпизоды с точки зрения каждого из персонажей, перевороты сюжета с ног на голову, микс мистического и философского — это далеко не весь список того, чем шоураннеры взяли зрителей и критиков в плен. Все компоненты встречались и прежде, но Джей Джей Абрамсу, Дэймону Линделофу и Джеффри Либеру удалось смешать их в совершенно новый гремучий коктейль. Впервые на наших глазах рождалась столь мощная вселенная и мифология, ежесезонно отменявшая саму себя.

Фанатские теории (шоураннеры лично общались со зрителями, и это тоже было в новинку) внедрялись в сериал буквально по горячим следам. Жонглирование жанрами сломало все индустриальные матрицы: начиналось все как сурвайвал-драма, затем пошел мистический триллер, который обернулся едва ли не богоборческой притчей (и не забываем о путешествиях во времени!). Каждый раз, когда зритель попадался на один крючок, его лихо перебрасывали на новый. Даже несмотря на великий пшик, которым завершилось шоу, «Остаться в живых» по-прежнему остается эталоном того, как надо держать зрителя за яйца и не держать за идиота. Лавина сериалов с тайнами и загадками тому доказательство, но повторить дикий успех оригинала (100 премий, мощный фандом, «Лостопедия», видеоигры и прочее) удалось единицам. За то, что сегодня у нас есть «Мир Дикого Запада» и даже «Игра престолов», стоит благодарить именно «Лост».

Стас Тыркин

Кинокритик, программный директор кинотеатра «Художественный»

Телесериал Паоло Соррентино «Молодой Папа» стилистически мало чем отличается от его большого кино. Это ничуть не менее густо, смешно, навороченно и красиво, чем «Великая красота» или «Молодость». Только удовольствия от этого острого, провокационного, саркастического зрелища ввиду продолжительности в несколько раз больше. Первый американский папа римский в истории человечества (Джуд Лоу) курит в Папском дворце, игнорируя запрет Иоанна Павла II, и имеет в числе фетишей диетическую черри-колу. Он собирает сплетни о кардиналах, заставляя исповедующего их священника нарушать тайну исповеди. Как рок-звезда, он хочет отказаться от всякой публичности и даже (видимо, в качестве провокации) признается, что не верит в Бога. После этого эпоса Ватикан уже не был для нас прежним.

Марат Шабаев

Обозреватель Кинопоиска

Есть расхожее мнение, что после «Игры престолов» большие сериалы, способные объединять самую широкую аудиторию, закончились и больше их не будет. Рекордные просмотры «Очень странных дел» и их шлейф в поп-культурном пространстве доказывают обратное. Сериал братьев Даффер — это самый убедительный привет 1980-м, десятилетию «Инопланетянина» и культовых романов Кинга, которое подернуто приятной ностальгической дымкой. ОСД напоминают, что все было далеко не так приятно: вечерние игры в «D&D» и просмотр «Зловещих мертвецов» и «Охотников за привидениями» соседствуют с правительственными заговорами и учеными-садистами, а вишенкой на торте становятся самые настоящие монстры.

Прелесть сериала в том, что даже в самые мрачные моменты он кажется ненавязчиво приятным, а ближе к финалу принимает формат эпической саги о борьбе подростков с неизбежным взрослением. Лучшие моменты «Очень странных дел» посвящены вопросам любви, дружбы и семейных отношений на фоне катаклизмов и не менее тягостных бытовых проблем. А монстры и шпионы — это лишь приятный декор, не более.

Артем Габрелянов

Сценарист, продюсер

Американский «Офис» стартовал как средний ремейк неплохого английского ситкома, но уже ко второму сезону смог переплюнуть оригинал, а по прошествии 200 серий так и вообще стать одним из самых значимых сериалов в истории телевидения. Для меня до сих пор остается загадкой, как авторы «Офиса» на протяжении девяти лет смогли держать высочайшую планку качества, всегда оставаясь на острие социальной сатиры. Помимо всего прочего, для большинства артистов «Офис» стал настоящим трамплином в мир кино: многие актеры, впервые засветившиеся в этом сериале, стали настоящими голливудскими звездами. Про огромное количество исторических и культурных референсов я вообще молчу — есть целый сайт The Office Time Machine, где собраны все отсылки, существующие в сериале (спойлер: их там более 1300!). Короче, обязательно посмотрите «Офис». Обещаю, вы получите огромное удовольствие. That’s what she said!

Илья Бурец

Креативный директор департамента собственного производства ИВИ

Кажется, что великим сериал «Карточный домик» можно считать только в первых трех сезонах, пока шоураннером выступал Бо Уиллимон. Но величие сериала сложно недооценить. Оно, безусловно, заключается в его значимости для современной американской драматургии. Это не первый случай, когда мы сопереживаем антигерою, но именно после «Карточного домика» мы стали чаще видеть неоднозначных, сложных героев и в современных американских, и вслед за ними в европейских, а после и в российских сериалах.

Создатели проекта не просто убивают собаку в первой сцене первой серии, оправдывая убийство состраданием, но, нарушая устаревшее правило о спасении котика, меняют правила игры, переустраивают порядок в сложившихся отношениях между зрителем и героями, ломая четвертую стену, создавая не плохих и хороших, а действующих исключительно в своих интересах героев, которые не остановятся ни перед чем, чтобы получить свое. Мы сопереживаем этим героям, проживаем их жизнь, завидуя, мечтая быть такими, как они. Со мной как со зрителем такое произошло впервые. Впервые я болел за злодеев и радовался, когда у них получилось реализовать свои цели. Это было по-настоящему круто.

Лиза Сурганова

Бывший главред Кинопоиска, соведущая подкаста «В предыдущих сериях»

Степень влияния сериала на массовую культуру нередко определяется тем, насколько часто с ним сравнивают новые проекты. Последние годы многие сериалы с неоднозначной главной героиней и/или сломом четвертой стены в прессе пытались поставить в один ряд с «Дрянью», хотя ни то, ни другое не было новым приемом, придуманным именно Фиби Уоллер-Бридж. И ни один из этих сериалов до нее не дотягивал. «Дрянь» выстрелила именно благодаря сочетанию разных факторов: сложная и невероятно обаятельная героиня, остроумные диалоги и монологи, виртуозное чередование комического и трагического, исполнители главных ролей (кто после «Дряни» не влюбился в героя Эндрю Скотта?).

Героиню Фиби Уоллер-Бридж вполне можно назвать портретом поколения — это раскрепощенная, циничная, самоироничная и одновременно с тем метущаяся и неуверенная в себе девушка. Ее жизнь катится черт-те куда во многом из-за нее же самой, и юмор становится защитным барьером, которым она отгораживается от мира. Обращение героини к зрителям здесь работает не просто как способ познакомить аудиторию с ее чувствами и мыслями, но и как терапия для самой Дряни: мучимая одиночеством, чувством вины и комплексом неполноценности, она не находит себе лучшего собеседника (по крайней мере, до поры до времени). И зрителя, конечно, такое доверие и такая откровенность невероятно подкупают.

Лиса Астахова

Креативная продюсерка

«Наследников» можно назвать одним из величайших сериалов последних десяти лет. Сложно найти более психоаналитическое шоу, которое так глубоко исследует и понимает абьюз, нарциссическую травму и тот факт, что от паттернов родителей, к сожалению, уйти практически невозможно. В этом сериале нет положительных персонажей, они все по-своему нарушены и местами отвратительны, но это и есть реальность, если ты смотришь в людей глубоко и без иллюзий.

Что касается драматургии, здесь нет вопросов. Пожалуй, это один из немногих проектов, читать сценарии которого даже интереснее, чем смотреть их экранизацию. Диалоги должны войти в историю и преподаваться в киношколах как пример идеально выстроенных и основанных на подтексте. И даже та маленькая деталь, что на проекте был консультант «по богатой жизни», который, например, учил актеров не пригибать голову, выходя из вертолета (потому что приученные к вертолетам с детства чувствуют их габариты), говорит о том, что этот проект от начала и до конца был создан истинными профессионалами, очень любящими то, что они делают.

Павел Пугачев

Кинокритик, редактор журнала «Сеанс»

Признание в любви к «Прослушке» и пересказ сцены, состоящей исключительно из слова «fuck», — обязательные нормативы практически любого кинокритика (даже — и особенно — того, кто сериал не смотрел). Величие телесаги Дэвида Саймона и Эда Бёрнса настолько бесспорно, что даже как-то неловко это признавать и трудно с ходу объяснить, в чем же оно, на самом деле. Можно, конечно, обойтись общими словами про документальную фактуру (авторы шоу много лет работали криминальными репортерами), золотой век HBO (тогда же шли «Сопрано» и «Секс в большом городе»), социальный комментарий (Барак Обама как-то пригласил шоураннера Дэвида Саймона обсудить наркополитику), проработанную до мельчайших нюансов драматургию (ни одной побочной сюжетной линии!), точнейший и очень смелый кастинг (карьера Идриса Эльбы фактически началась здесь). Но лично меня «Прослушка» трогает тем, что этот вязкий, депрессивный и поначалу довольно скучный сериал рассказывает о том, что даже дело всей твоей жизни, будь то борьба за правое дело или построение наркоимперии, состоит преимущественно из рутины, выгорания и постоянных вопросов, зачем оно тебе надо.

Игорь Кириенков

Шеф-редактор онлайн-кинотеатра Кинопоиска

«Безумцы» никогда не были так популярны, как «Игра престолов», или так любимы зрителями, как «Во все тяжкие». Они не ставили неразрешимых вопросов, как «Твин Пикс», и не ломали таймлайн, как «Настоящий детектив». Ехидно настроенные умы могли бы подумать, что перед нами спецоперация американской прессы, раздувшей глобальный феномен вокруг чего-то «интеллектуального», «элитарного» и в конечном счете нужного горстке людей, зарабатывающих культурной критикой. Ирония в том, что на поверку «Безумцы» не то чтобы элитарны и не особенно интеллектуальны. Они не бросают зрителю никакого вызова: мы, иностранцы, наверняка многое упускаем, но, во-первых, есть множество справочных материалов, а во-вторых, разве в отсылках, аллюзиях и референсах дело? От аудитории требуется просто не стоять к экрану спиной, и тогда окажется, что сериал про рекламщиков, проживающих самое бурное десятилетие американской истории, — самый душевный и остроумный телероман со времен «Сопрано».