Этим летом в мировой прокат вышел фильм «Там, где раки поют», снятый по одноименному бестселлеру Делии Оуэнс. Переводчица Анастасия Завозова посмотрела экранизацию и сравнивает ее с литературным первоисточником.
В успех книги о поющих раках издатели не очень верили, а потому изначальный тираж был всего 28 тысяч экземпляров (солидная цифра для российского рынка, но не для американского, где нормальный стартовый тираж дебютного романа, в который издатели более-менее верят, начинается от 75 тысяч экземпляров). Только в течение следующего года книгу пришлось отправлять на допечатку более 40 раз. Критики насчет книги высказались сдержанно, но помогли сарафанное радио и выбор Риз Уизерспун. Она как раз любит вытаскивать на поверхность такого рода истории — кросс-жанровые, сентиментальные, с крепким сюжетом, понятной моралью и легко перевариваемой дозой сахара. К июлю 2022-го продано более 15 миллионов экземпляров, права на ее перевод выкуплены в сорока с лишним странах, она 168 недель продержалась в списке бестселлеров New York Times. Экранизация за два месяца заработала в прокате более 100 млн долларов, что в четыре раза превысило затраты на ее создание.
Есть особый тип литературного бестселлера, который всегда продается особенно хорошо: это история, у которой есть второе дно, из-за которого кажется, что в книге есть глубина, что за поверхностью текста есть какая-то подкладка, толща смыслов и что это вот всё не просто картинки «с приличными стихами». Обычно такую подкладку создают какие-то производственные детали, доказывающие, что автор либо очень хорошо разбирается в теме, либо сел и хорошо разобрался в ней, перед тем как об этом писать. Это всевозможная минералогия и основы радиотехники в романе «Весь невидимый нам свет» Доерра, китайские мифы и легенды в «Лисьих бродах» Старобинец и вот биология с краеведением в романе Делии Оуэнс, который без этой производственной подкладки был бы очередной сентименталочкой о том, как одна девочка была не такой, как все, и все были не такие, как эта девочка.
За вычетом деталей, которые, собственно, и сделали этот роман бестселлером, «Там, где раки поют» — история ужасно простая, чтобы не сказать прямолинейная. В болотах Северной Каролины и в столь же топкое время — конец 1950-х годов — живет девочка Кайя (в русском переводе — Киа), которую все бросили. Папа у нее злобный алкаш с ПТСР, мама слишком хороша для такой жизни, братья и сестры тем более не нанимались быть Кайе няньками; в общем, лет в шесть Кайя остается одна с токсичным папой, а потом куда-то сливается и он. Кайя кое-как выживает в одинокой хижине на болоте и даже доживает до совершеннолетия, самоучкой становится прекрасным биологом и художницей-натуралисткой, продает свои рисунки в издательство (мы же помним, что она не такая как все), два раза влюбляется и оба неудачно (первый парень учит ее читать, но потом бросает ради высшего образования, второй оказывается просто качественным козлиной). В какой-то момент его находят мертвым, и весь городок Беркли Коув, который еще давно назначил Кайю на роль местной бабайки, обвиняет в убийстве ее. Отсюда, собственно, и начинается самая динамичная и судебно-детективная часть книги: убивала или не убивала, оправдают ее или нет?
История о девочке, которая в метафорическом смысле ела с пола и челкой сопли утирала, а потом выросла в тонко чувствующего биолога с любовью к поэзии (хотя стихи в книге настолько плохие, что в целом верится, что вот такое-то как раз и могла любить девочка, выросшая вне какой-либо культурной парадигмы), могла бы и остаться такой вот плоской и сентиментальной сказочкой, если бы не нюансы, которые и придали книге то самое впечатление, что за картонным задником с нарисованными на нем волнами есть плотное, многослойное дно. Во-первых, это подробные, детальные и очень живописные описания болот Северной Каролины, ее флоры и фауны, всех птичек, лягушек, листиков и веточек, а также вони, грязи, чавкающей тишины и затканного свисающим мхом горизонта. Все эти описания сразу расширяют пространство книги, делают историю Кайи не сентиментальной, а сказочной, добавляют объемности читательскому восприятию и настоящести несколько приторному сюжету. Во-вторых, Оуэнс, которая и сама не очень любит бывать на людях, довольно хорошо передала в книге всю клаустрофобность человеческой ненависти к аутсайдеру и громадность природы, которая таким людям, как Кайя, может превосходно заменить человечество. Ну и, в-третьих, финальный твист, который многие критики сочли слишком неправдоподобным и даже ненужным, как раз, на мой взгляд, и делает эту историю неоднозначной, а значит, более сложной, чем она могла бы быть, если бы все закончилось на оглашении приговора.
Экранизация книги вышла, наверное, довольно удачной, если смотреть ее без привязки к книге, просто как отдельный фильм. Это такая очень визуально понятная история о том, как играющей гибрид Бэмби с инста-фильтром Vesper Дэйзи Эдгар-Джонс приходится немного пострадать в жизни. Ее бросают родители и обманывают мужики, ее обвиняют в убийстве, но она всегда одета как для каталога Cath Kidston, и у нее есть добрые темнокожие друзья, а также хижина на болотах, обставленная в строгом соответствии с подборками на Pinterest. Много места занимают красивые съемки природы и то дело вспархивающие с воды птицы — с музыкой Поля Мориа и Николаем Дроздовым все было бы еще лучше, но что есть, то есть. Однако в отрыве от книги это все равно смотрится как неплохое, визуально утешительное и крепкое мелодраматическое кино; по стандартным обкатанным лекалам, в духе «Дневника памяти» по роману Николаса Спаркса — что называется, «на порыдать».
Некоторой приятной узнаваемости фильму придает и ее явный, прямо-таки отъявленный оммаж знаменитой экранизации «Убить пересмешника»: Дэвид Стрэтэйрн в роли благородного адвоката Тома Милтона, который защищает Кайю и от людского суда в том числе, очень похож на Грегори Пека, особенно костюмом-тройкой. И Дэйзи Эдгар-Джонс выжимает из своих сцен максимум. Она убедительно изображает социально необученного олененка, диковинного эльфа, выросшего на болотах, которого все принимают за собаку Баскервилей, но одной ее игры недостаточно, чтобы фильм выглядел так же убедительно-сказочно, как читается книга.
Парадокс этой экранизации вот в чем: ее сценарий идеально следует книге, все ключевые сцены на месте, ничего не додумано и не вырезано, но при этом фильм так же далек от оригинала, как Нижние Молоди от Северной Каролины 1960-х, которая в фильме заменена живописным дженериком. Из экранизации исчезли вся грязь, вся зловещая атмосфера болот, среди которых живет Кайя, все тщательно проговариваемое Оуэнс послание о том, что природа нам не подруженька и что с ней нужно вести себя очень осторожно. Кайя в книге — это своего рода природное явление, которое и живет по законам леса, и с этим хорошо согласуется то самое финальное откровение. Кайя в фильме — умытый до блеска человеческий детеныш, который в общем-то и не терялся.
Делия Оуэнс. «Там, где раки поют». М.: Издательство «Фантом-Пресс», 2019. Перевод с английского М. Извековой. Слушать на Яндекс Музыке
