Текст не предназначен для читателей младше 18 лет
Автор слезоточивых историй об аддикциях тут в отличной форме, чего не скажешь о герое Фрейзера — профессоре, страдающем от депрессии и терминальной стадии ожирения. Фильм станет одним из фаворитов «Оскара», уверен Станислав Зельвенский.
Станислав Зельвенский
Критик Кинопоиска
Профессор литературы Чарли (Брендан Фрейзер) после смерти бойфренда стал заедать депрессию и доелся до такого состояния, что с большим трудом передвигается по квартире. Он живет затворником и ведет онлайн-курсы, на которых, на всякий случай не включая камеру, учит писать сочинения. Его единственная подруга — сестра покойного бойфренда, медсестра Лиз (Хонг Чау) — предупреждает, что если Чарли немедленно не обратится за медицинской помощью, то у него откажет сердце. Но в больницу Чарли не хочет и решает лучше наладить напоследок отношения с 17-летней дочерью (Сэди Синк), которую он не видел 8 лет, с тех пор как ушел из семьи.
Это фильм, о котором в ближайшие полгода будут много говорить. На нем будут плакать, на нем будут фыркать. Даррен Аронофски, которого регулярно уносит в помпезные и невнятные притчи, предстает здесь в своем максимально сентиментальном, популистском режиссерском образе, как в «Рестлере» или даже «Реквиеме по мечте». Вот уж где невозможно чего-то недопонять, так это в «Ките». У картины неплохие шансы в Венеции и еще лучше перспективы на «Оскаре», где такой тип кино идет на ура; можно достаточно уверенно предсказать несколько номинаций, в том числе за лучший фильм, адаптированный сценарий и пару актерских (почти наверняка Фрейзеру; не исключено, что и безукоризненной Чау).
«Кит» поставлен по пьесе (для автора Сэмюэла Д. Хантера в какой-то мере, по его собственным словам, автобиографической), о чем догадываешься в первые же минуты. Просто излучает театральность открывающая сцена, в которой Чарли безуспешно пытается мастурбировать под гей-порно, чувствует приближение сердечного приступа, и в этот момент в дверь стучит юноша-евангелист (Тай Симпкинс), желающий рассказать ему о нашем Спасителе. Действие «Кита» и вправду не уйдет дальше крыльца, не считая считанных секунд флешбэка. Но энергичная эксцентричность завязки оказывается не очень показательной: фильм постепенно теряет и скорость, и склонность к провокации, пока вовсе не превращается в проповедь.
Гвоздь программы, естественно, Брендан Фрейзер в невообразимом fat suit, кое-где подкорректированном CGI; чтобы зритель понимал, что платит деньги не впустую, герой довольно быстро отправляется в душ. Чарли — чистая душа, практически святой, и фрейзеровские честные глазки и румяные щечки приходятся здесь как нельзя кстати. Рассказам актера о перенесенных физических тяготах тоже нет резона не верить. Означает ли это, что перед нами значительная роль? Каждый сможет ответить на этот вопрос самостоятельно, спросив себя в любой момент фильма, видит ли он на экране бедолагу Чарли или артиста из «Мумии» в гигантском коконе. Так или иначе, красивую историю о камбэке угасшей звезды блокбастеров может теперь испортить только полиция нравов из Twitter: fat suit нынче признан оскорбительным даже в таком благородном, не комическом контексте.
Аронофски так доверяет пьесе, что ограничивается почти что служебной режиссурой, стараясь главным образом, чтобы мы не задохнулись от клаустрофобии (в финале он позволяет себе пару поэтических штрихов, но лучше бы этого не делал). Однако то ли пьеса недостаточно хороша, то ли на пути к экрану что-то все-таки потерялось. Линия юного проповедника выглядит откровенно притянутой за уши, особенно в развязке. Другие повествовательные элементы, наоборот, подогнаны чересчур легко — например, постоянные отсылки к «Моби Дику». Если бы Чарли разжевывал пищу так же медленно и тщательно, как Аронофски эту метафору, глядишь, и проблем у него было бы поменьше.
Сэди Синк — чудо и главное, как теперь уже кажется, открытие «Очень странных дел», но ее героиня ни минуты не похожа на живую старшеклассницу, зато подозрительно напоминает фантазию взрослого мужчины о фигуре потерянной дочери — не в меру остроумной, резкой, травмированной, но в глубине души готовой, конечно, простить папочку.
Проблемы ожирения, несмотря на весь натурализм, здесь в конечном счете второстепенны: компульсивное поглощение пицц и майонеза — еще одна форма саморазрушения, как водка или героин. Все беды от одиночества, тоски и недостаточной веры в себя. Преподавание неокрепшим умам по зуму, «повешенное» на стене в первом акте, с оглушительным грохотом стреляет в последнем. И то, что начиналось почти как «день первый» из фильма «Семь», к финалу оказывается «Обществом мертвых поэтов». Ох капитан, мой капитан.
