19 июля 2007 года на канале AMC начали выходить «Безумцы» — рассказ о рекламщике Доне Дрейпере (Джон Хэмм) и сотрудниках агентства «Стерлинг—Купер» на пороге сексуальной и социальной революции 1960-х. Сериал стал олицетворением роскошной жизни, как ее трактовали глянцевые журналы в нулевые. Спустя 15 лет Кинопоиск возвращается в мир гламура с Мэдисон-авеню вместе с журналистами, зачарованными «Безумцами».
С первых эпизодов критики называли шоу новаторским, стильным и визуально захватывающим, отмечая внимание шоураннера Мэттью Уайнера к историческим деталям. Для западной аудитории «Безумцы» стали затягивающей производственной драмой, в которой экшен заменили на болтовню и срифмовали массу феноменов 1960-х с современной жизнью. В России проект Уайнера представил общество, которое не обременено толерантностью и беспокойством о справедливости и которое начинают колебать толчки грядущих потрясений. Это мир журнала GQ накануне появления сайта Wonderzine. В 2010-х миф о послевоенном американском гламуре прошел ревизию в Голливуде. Героями современных сериалов о XX веке чаще становятся не воротилы бизнеса, а персонажи, на которых не обращали внимания: гомосексуалы, активные домохозяйки, феминистки и прочие скрытые фигуры, бросившие вызов устоявшимся порядкам. Кажется, что образ такого лощеного рекламщика, как Дон Дрейпер, сейчас никому не интересен. Но это не так. Мы спросили у редакторов и авторов российских медиа, прославлявших «Безумцев» 10 лет назад, как сериал Мэттью Уайнера смотрится из 2022 года.
Татьяна Алешичева
Кинокритик, обозреватель «Коммерсантъ Weekend»
«Безумцы» стали стилеобразующим шоу 2010-х годов. Так в свое время «Полиция Майами» влияла на моду 1980-х: все хотели ездить на таких же машинах, как Санни и Рико, и носить светлые льняные пиджаки поверх футболок. «Безумцы» возродили консервативную моду на ретро — все эти шляпы и строгие костюмы в клетку. А вот на ТВ влияние этого красивого глянца оказалось нежизнеспособным, потому что все сериалы, дышавшие в спину «Безумцам», воспроизводили именно картинку, но не мысль. «Клуб „Плейбой“» (NBC) про Чикаго 1960-х закрылся после первого сезона. «Авиакомпания „Пан-Американ“» (ABC), где пилоты и стюардессы тоже существовали в атмосфере сексизма и выжигающей все живое маскулинности, к сюжету только добавила шпионскую интригу и прожила два сезона. То же произошло и с «Городом мечты» (Starz), который эксплуатировал техниколоровские цвета и был привязан к эстетике 1960-х. Ни одно из этих шоу так и не взлетело, и «Безумцы» остались сиять уникальным безумным алмазом в своей нише.
Сейчас бы такой сериал, наверное, окрестили гибридным из-за того, что его не отнести к какому-то определенному жанру. В нем есть элементы мыльной оперы (стилистически Мэттью Уайнер подражал мелодрамам Дугласа Сирка), производственного романа и семейной драмы, но в целом он ни то, ни другое, ни третье. Основной сюжет сериала даже не история Дона Дрейпера, а течение времени, а главная идея в том, что мысль материальна. Дрейпер присвоил чужую личность и в итоге стал тем человеком, которого придумал. Точно так же он придумывал истории для своих рекламодателей, продавая клиенту не товар, а мечту, образ «твоего лучшего „я“».
Сериал стал настоящим прорывом для канала АМС, после того как шоу упустили боссы самого интеллектуального на тот момент канала НВО. И потом именно на АМС, обретшем вместе с «Безумцами» определенный престиж, прижились шоу-тяжеловесы «Во все тяжкие» и «Ходячие мертвецы». Но фокус «Безумцев» именно в том, что этот сериал так и остался неподражаемым и единственным в своем роде; я не видела после него сериала, который катился бы по той же колее. Хотя косвенное влияние он оказал примерно на все современное ТВ.
Тот разговор о социальных ролях мужчин и женщин, который ведет, например, «Утреннее шоу», когда-то был начат именно в «Безумцах».
Тимофей Становой
Кинокритик, руководитель отдела внешних коммуникаций «СТС Медиа», ранее редактор GQ
Году в 2009-м будущий главный редактор GQ Миша Идов написал о сериале большую заметку в «Коммерсанте» — тогда я впервые услышал о «Безумцах». До этого, кажется, в русскоязычной прессе об этом сериале не было вообще ничего. Потом и Волобуев с Зельвенским начали писать о Mad Men в блоге «Спойлер» на сайте «Афиши». Вышло уже три сезона, мне приходилось бить себя по рукам и не смотреть больше одной серии в день, чтобы растянуть удовольствие.
«Безумцы» быстро стали частью мирового культурного ландшафта: не только американские, но и, например, российские GQ и Esquire делали обложки с Джоном Хэммом, Дженьюэри Джонс и Кристиной Хендрикс. Большая часть этого культа в том, что сериал выходил не разом на стримингах, а раз в неделю, причем ничего о новой серии и сезоне до выхода в эфир известно не было; хороший маркетолог Мэттью Уайнер, желая помариновать зрителя, не выпускал полноценных трейлеров, а только небольшие проморолики без каких-либо кадров из грядущих эпизодов. Несмотря на то, что это довольно нишевый сериал, наши рекапы на сайте GQ собирали аудиторию в несколько десятков тысяч человек.
«Безумцы» — отчасти религия, и нам очень хотелось обратить в нее как можно больше качественной аудитории.
Надеюсь, нам это удалось. Веселого в написании текстов было мало — ты просто садишься и пишешь. Но для меня было огромным счастьем и даже честью быть хоть сколь-нибудь причастным к диалогу вокруг «Безумцев», писать про каждую новую серию. Это то, по чему я скучаю, и то, что больше никогда не повторится: культура рекапов в России, к счастью или к сожалению, мертва.
Георгий Биргер
Публицист, ранее редактор GQ и шеф-редактор «Афиша-Волна»
Несмотря на то, что вы найдете «Безумцев» в списках лучших сериалов, его место в истории складывается скромно. Он укладывается в ней как очень специфический продукт конца 2000-х — начала 2010-х. То есть времени «престижных сериалов» про антигероев (белых мужчин в районе 40 лет), а также времени, когда тема социального неравенства становилась основной в американской культуре, началась осторожная переоценка прошлого. Нью-йоркское рекламное агентство оказалось идеальным местом для осмысления эры тотальной коммодификации и циничного превращения в продукт всего человеческого. Талант Мэттью Уайнера сложно переоценить: как он отмечает детали и тонко прорабатывает персонажей, никогда не перестанет удивлять; как он умеет держать кадр и находить силу в статике, не перестанет поражать.
Это профеминистский сериал, созданный мужчиной, и из 2022 года такой расклад смотрится уже не таким передовым.
Конечно, в середине нулевых Уайнер не перехватывал повестку у феминисток, а наоборот, пытался ее передать и как мог своими словами и со своей перспективы подсвечивал проблемы прошлого и то, как они отразились в настоящем. Разговор с тех пор ушел дальше, а «Безумцы» так и остались в той точке, где он только начинался, и сейчас сериал не выглядит таким откровением, как тогда. Например, британская Independent к юбилею «Безумцев» решила поговорить о том, насколько печальной там получилась репрезентация квир-персонажей. Не помогает и история самого Уайнера, который, как выяснилось в 2018-м, во время работы над «Безумцами» домогался до соавторки Кейтер Гордон. Получается, что слово с делом у него расходились, и высказывание о том, как сложно быть женщиной в бизнесе, слегка обесценивается. Однако «Безумцев» никто не думает «отменить». Скорее, наоборот, это не эпохальный сериал, но его позиция как важной части нулевых и десятых делает его ценнее для тех, кто прожил с ним несколько лет эфира. «Сопрано», «Секс в большом городе» и «Прослушка» меняли телевидение — «Безумцы» меняли людей, и вот это никак не переиграть.
Лучшей иллюстрацией того, как прогрессивность сериала расходилась с реальностью, стало то, как мы освещали его в журнале GQ.
Мы первыми из крупных изданий попытались запустить рубрику рекапов (до нас их делала только блогерка Corpuscula), и «Безумцы» были идеальным материалом, ведь в каждой серии нагромождение подтекста и метафор такое, что заметки сами пишутся. Получилось занятное столкновение: в наших рекапах мы всегда отмечали зловещий дух сериала, его тревожность, но в комментариях сталкивались с сотрудниками российских агентств, которые видели в «Безумцах», как рекламная индустрия ведет общество в рай, а не в ад на земле. Дрейпер для них был безусловным героем, Пегги — раздражающей помехой, Джоан и Бетти — красивым реквизитом.
Потом еще были круглые столы, которые мы делали к финалам сезонов. Садились вчетвером — три мужика и одна женщина — и обсуждали проблемы сексизма в прошлом веке и то, как сложно было Пегги Олсон. Потом я во время расшифровки со стыдом обнаруживал, что единственную женщину в разговоре постоянно перебивали и не давали закончить мысль или заканчивали за нее. Это обнажает главную проблему «Безумцев»: прятаться за тезисом «просто времена такие были» не лучшая идея. Пока жив этот тезис, живы и проблемы, которые им пытаются прикрыть.
Елена Смолина
Кинокритик, ранее главред Empire и заместитель главного редактора GQ
Про значение «Безумцев» написано очень много — километры хороших глубоких текстов. Отдельно порекомендую Эмили Нуссбаум в The New Yorker. Если взглянуть на сериальный ландшафт сегодня, окажется, что «Безумцы» не стали доминантным типом телевизионной истории. Сериал, посвященный личностному кризису и театрализованной лжи повседневной жизни, не то, что снимают сегодня. Казалось, «Безумцы» изменят все, но вышло иначе: победили большие громкие истории, наследники другого важного сериала, «Во все тяжкие». Устройство «Безумцев» не было подчинено алгоритму, там встречались странные шутки и диковатые сюжетные линии. Это как шкатулка с рассказами, где каждая серия — это одновременно и законченное произведение, и часть большого узора. Сегодня сериалы, устроенные таким образом, — редкость («Медведь», «Я могу уничтожить тебя»). Мейнстрим — совершенная машина, сценарий, который, по ощущениям, писал искусственный интеллект.
«Безумцы» же были прекрасной аномалией, которую не повторить.
Один из моих любимых эпизодов сериала — «The Suitcase», седьмая серия четвертого сезона. Дон и Пегги остаются вдвоем в офисе, чтобы придумать кампанию для чемоданной фирмы Samsonite. Они проводят там всю ночь; два человека, которые стараются спрятаться от себя на работе. Их отношения — учителя и ученицы, мучителя и девочки для битья, друзей, уважающих друг друга партнеров, коллег — сердце сериала, и «The Suitcase» про эти отношения.
Время, когда мы большей частью редакции GQ обожали «Безумцев» (кстати, мы никогда их так не называли — только Mad Men), писали по очереди рекапы и устраивали обсуждения, было эмблематичным: нам казалось, что аудитория обязательно это оценит, что нашей увлеченности и умений будет достаточно, чтобы читатели очаровались. Главред Михаил Идов стал зачинщиком «мэдменомании» внутри редакции. На деле то, что мы (Михаил Идов, Роман Волобуев, Гоша Биргер, я и чуть позже Тимофей Становой) писали про сериал, читали плохо. Аудитория опрос за опросом клялась в верности Монике Беллуччи, обложка с Джоном Хэммом была провалом.
В России всем было по фигу.
Не могу сказать, что нас это расстраивало: мы продолжали играть в Mad Men, даже рабочую группу в Facebook назвали Sterling Cooper Draper Price. Мы были первыми, кто начал в России системно делать рекапы, и они были хорошими. Смешно, когда в расшифровке одного из обсуждений сезона выяснилось, что мне, единственной в группе женщине, не удалось вставить практически ни одной реплики. Хотя речь шла о неудовлетворительной ситуации с правами женщин в сериале, меня никто не затирал, просто так получилось. Потом мы некоторое время думали, надо ли что-то с этим делать. Я не жалею, что мы провели какое-то время в этой башне из слоновой кости на своей воображаемой Madison Avenue. Хотя сейчас, конечно, лучше видно, насколько это было мало кому нужно.
Анзор Канкулов
Руководитель направления «Мода» Школы дизайна ВШЭ, ранее главред Port Magazine, Bazaar, OM и др.
Когда «Безумцы» только вышли, казалось, что это совершенно новый способ рассказывать истории. Проект сложно назвать экспериментальным, однако некоторые сценарные решения были радикально новаторскими для телевидения и кино того времени. Мне показался крайне важным подход авторов к визуальному рассказу: максимальное использование всех возможностей камеры, плюс романная структура, идеально адаптированная под долгое развитие. Сериал не спекулировал на ностальгии, а стал эдакой попыткой закопаться во времени. Это настоящее исследование эпохи, соразмерное, скажем, сериалу «Чернобыль» HBO.
К «Безумцам» я возвращаюсь довольно часто — отрывки показываю студентам. Например, эпизод из тринадцатой серии первого сезона, когда Дон Дрейпер презентует проектор Kodak.
На мой взгляд, это грандиозная сцена, которая демонстрирует настоящую силу рекламы, в том числе и для людей, которые ее создают и чувствуют причастность к процессу. Еще один важный для меня эпизод — обсуждение рекламной концепции сигарет Lucky Strike, во время которого демонстрируется, как думает Дрейпер.
Игорь Кириенков
Шеф-редактор онлайн-кинотеатра Кинопоиска
После финала я пересмотрел Mad Men дважды, в пандемию и зимой, и нашел его не то что даже «хорошо состарившимся», «не вызывающим особенного кринжа» или как там положено ретроспективно отзываться о «мужском белом каноне» золотой эпохи телевидения; ММ до сих пор более чем конкурентоспособный сериал. Он превосходит нынешних любимцев критиков (за редкими исключениями — последние два эпизода «Лучше звоните Солу» ничего, но вообще шестой сезон рискует подорвать его безупречную в целом репутацию).
MM — это повышенная требовательность к форме и структуре, усвоенная благодаря внимательному чтению великих американских писателей и поэтов (Андерсон, Чивер, О’Хара), вместо многократного повторения одного и того же фокуса (горячий привет «Наследникам» Джесси Армстронга). Тонкое переключение повествовательных скоростей: этот телероман только поначалу кажется медлительным — вспомните темп четвертого, лучшего сезона; насколько же активен и дерзок наконец выбравшийся из сонного царства Дрейпер. Моральная безупречность (как бы противно ни звучало это словосочетание в других контекстах): ну, конечно, этот сериал не гламуризация привилегированных хищников, а история про тех, кто бросил им вызов. В конце концов, близкий к идеалу финальный отрезок: без предубеждения пересмотрите, как изнурительно едет к концу, например, «Во все тяжкие», а как — топ-менеджеры Sterling Cooper & Partners. А еще Mad Men — великий сериал про работу. От нее филонят, ей приносят в жертву личную жизнь, ее считают главной мерой человеческих качеств. Тех, кто ценит в жизни регулярность, это шоу, классические эпизоды которого начинаются с прихода главного героя в офис, а заканчиваются его возвращением домой, до сих пор способно утешать и ободрять.
Юрий Сапрыкин
Журналист и писатель, основатель проекта «Полка», ранее главред «Афиши»
Для меня Mad Men — пик сериального искусства, недосягаемая вершина. В то время как Джонатан Франзен пытался реанимировать традиционный (хочется написать «русский реалистический») роман, где историческое накладывается на частное, а личные истории сплетаются в глобальную полифонию, Мэттью Уайнер перевел этот жанр на язык телевизионного кино. Mad Men — это и картина глобальных изменений, незаметно проступающих в повседневности, и социальная критика, и калейдоскоп будничных драм, и все это существует нераздельно и неслиянно. Мы смотрим на детали обычной человеческой комедии, взятые крупным планом (развод, увольнение, депрессия), а из них незаметно складывается исторический фон, где люди, на которых рекламщики с Мэдисон-авеню смотрят как на обслугу и второй сорт, заставляют считаться с собой как с равными, Боб Дилан сметает с доски лучезарно-бесконфликтную олдскульную эстраду; вообще, старый мир отступает под напором нового.
То, что все это разыграно на материале самого привилегированного социального слоя в самом дизайнерски выгодном антураже, не просто ласкает глаз, но прибавляет градус драмы.
Те, кто оказался на вершине мира, тоже несчастны по-своему, и будущее обещает им единственный путь — вперед и вниз, как на открывающих титрах. Настроение Mad Men — это ностальгия, сладкая боль от невозможности вернуться в тот мир (как в знаменитом финале первого сезона, где Дон Дрейпер представляет рекламную кампанию слайд-проектора), но с полным пониманием того, что сам этот мир был неизлечимо болен.
Ну и, помимо всего, Mad Men — это деликатная, почти чеховская драматургия, где все лишнее срезано и убрано в подтекст, где ничего не происходит, люди просто стоят молча у офисного лифта, но ты видишь, как рушится мир.
Максим Сухагузов
Кинокритик, редактор «Афиши Daily»
Немногим сериалам рубежа 2000-х и 2010-х удалось пройти проверку временем и сохранить статус высокой драмы на все времена. «Безумцы» — один из таких, хотя они никогда не были так же популярны, как их шумные соседи «Во все тяжкие» или «Подпольная империя». Но шоу Уайнера сразу играло в длинную дистанцию, преломляло время 1960-х для людей из 2000-х и метило в иную плоскость, расписывая на целый сезон такую историю, которую, казалось, проще было бы уложить в долгоиграющий роман.
Рассказывая о белых привилегиях зрителям, которые верили в новые идеалы, Мэттью Уайнер смог раскрыть самый безумный парадокс: все проблемы зациклены, хороших времен не существует, а лучшие времена нашей жизни — лишь уютная реклама потерь из настоящего. «Безумцы» рассказывали о немного фэнтезийных лучших временах, которые нам казались таковыми по рекламным слоганам, но, на самом деле, были наполнены страданиями и до сих пор не решенными вопросами. Герои сериала в чем-то становились первооткрывателями, но точно так же размышляли, например, о своих правах и исторических реалиях и даже оказывались на пороге ядерной катастрофы.
Коллеги вспомнят другие достижения сериала, но нельзя не отметить, что «Безумцы» повлияли на сериалостроение не только у себя на родине, но и причинили нестерпимую зависть российской индустрии. Вклад в умы отдельных авторов просто неоспорим: без «Безумцев» не было бы «Оттепели» Валерия Тодоровского или «Оптимистов» Михаила Идова. Потом произошло странное сотрудничество Уайнера и Тодоровского, а вскоре — о, чудо! — актриса Евгения Брик снялась в следующем мэдменовском сериале «Романовы». Сейчас это все кажется приметами времени, которого больше нет. Та самая оттепель прошла, ориентиры сбиты, закончилась эпоха, Брик безвременно ушла, и даже та самая кока-кола, которая в финале «Безумцев» олицетворяла сакральное будущее, исчезает в далеких далях. Фатализм — важная часть для вселенной этого сериала. Все либо уже было, либо еще будет.
Валерий Тодоровский
Режиссер, сценарист и продюсер
Сериал «Безумцы» — довольно личная для меня история. В какой-то момент я познакомился с шоураннером этого проекта Мэттью Уайнером. Именно он меня вдохновил и, скажем так, подбил на создание «Оттепели». Я ему однажды рассказал, что хотел бы сделать сериал, но пока не понимаю, о чем. «Кем был твой отец?» — спросил меня Мэт. Я ответил, что он был режиссером и оператором. «Вот и сделай сериал про него», — сказал Уайнер. И я сделал.
«Безумцы» — это сериал, который Мэттью Уайнер сделал про своего отца. Это история о поколении родителей Мэтта, о людях, которые их окружали. Для меня это очень хороший пример того, как сериалы, будучи продуктом массовой рациональной индустрии, могут базироваться на очень личных историях. Мне кажется, что это отличный пример для всех, кто занимается сериалами. Я очень много их смотрю — и наших, и зарубежных, — но, кажется, люди до сих пор не догадываются о том, что сериалы можно делать про себя, про очень личные вещи.
Все пытаются развлекать, но лишь единицы по-настоящему высказываются. В этом плане «Безумцы» — яркий и вдохновляющий пример.
На меня произвел огромное впечатление сценарий. Так рассказывать историю, в которой практически ничего не происходит, много-много серий, но при этом держать внимание зрителя, мало кто способен. Знаю людей, которые смотрели сериал и возмущались: «Там вообще нет сюжета! Герой ходит на работу, что-то обсуждает и изменяет жене». Для меня это ощущение, которое можно охарактеризовать фразой «вроде бы ничего, но, на самом деле, все». Это было подтверждением того, что и такой сценарий может работать для зрителя.
Плюс ко всему «Безумцы» очень реалистично показывают то время, не пытаясь подавать его через исторические события. Эпоха 1960-х у Уайнера как повседневность: картина того, что люди ели и пили, как они разговаривали и одевались, какие были отношения в семье. Это сделано очень точно и без лишнего пафоса. Думаю, сериал стал частью истории кино в том числе за безупречный подход к историческому аспекту.
Смотрите сериал в Амедиатеке и на Кинопоиске в Плюсе Мульти с Амедиатекой
Интервью: Тимур Алиев
