Энциклопедия секса, пыток и интриг. Накануне выхода «Дома Драконов» вспоминаем, как «Игра престолов» изменила мир

Восемь лет секса, насилия и режиссерских изобретений, потоки мемов и регулярные упоминания в твитах и речах первых лиц государств — Кинопоиск напоминает подготовленным зрителям, как фэнтези-сериал HBO сделался самым влиятельным и обсуждаемым произведением телеискусства в истории.

В тексте и иллюстрациях фигурируют откровенные сцены

Империя

Премьеру восьмого сезона «Игры престолов» 15 апреля 2019 года на HBO и его стриминг-сервисах посмотрело больше 17,4 миллиона человек. Это рекорд в истории канала, который, впрочем, был побит очень скоро: финальная серия «Железный трон» собрала у экранов уже 19,3 миллиона зрителей. В среднем за каждым эпизодом последнего сезона следило 44,2 миллиона человек, значительная часть которых, согласно статистике, делала это сразу после выхода новой серии или ранним утром, прежде чем позавтракать и пойти на работу.

Сериал по романам Джорджа Мартина со второго сезона регулярно ставил рекорды по количеству наград (одних только «Эмми» 47 штук) и пиратских скачиваний (100 млн). Если умножить это на среднюю цену билета в кино, получатся показатели, сопоставимые с мировым бокс-офисом «Титаника». Они не идут ни в какое сравнение с достижениями предыдущего десятилетия: например, финал другого хита HBO — «Клана Сопрано» — набрал 12 млн просмотров. Подобные цифры также не снились популярным шоу на исторические и псевдоисторические темы, стартовавшим в середине нулевых, к которым «Игра престолов» наиболее близка: «Викингам», «Борджиа», «Тюдорам». Из всех важных телепроектов 2010-х только колоссу HBO удалось стать феноменом поп-культуры с многомиллионной фанатской аудиторией, который разошелся на цитаты и мемы, а по силе влияния сравним со «Звездными войнами» и вселенной Marvel.

В эпоху нишевого контента, когда аудитория бесконечно дробится на кружки по интересам, такой успех выглядит воскрешением динозавра. Даже Netflix пока не смог повторить успех конкурентов: их дорогущий костюмно-исторический «Марко Поло» (бюджет в 90–100 млн долларов за сезон) не пережил второй сезон. «Следующая „Игра престолов“ не будет похожа на „Игру престолов“», — рассуждают топ-менеджеры стримингов, однако кажется, что, несмотря на впечатляющие результаты «Игры в кальмара» и «Очень странных дел», место главного блокбастера по-прежнему вакантно. Лишь по одной метрике (популярность в YouTube) «Кальмар» побил HBO, но она больше говорит о том, как выросло значение видеохостинга в глобальном интернете с момента выхода финала сериала.

Кстати, реакция фанатов на развязку шоу стала отдельным событием: петицию с требованием сменить сценаристов и переснять последний сезон подписало более 1 миллиона недовольных, которые не смогли простить шоураннерам Дэвиду Бениоффу и Д. Б. Уайссу нарушение ими же самими созданных законов повествования. Ни удачные батальные сцены с драконами и нежитью, ни эффектное разрушение Королевской Гавани не смогли изменить очевидное: к своему закату сериал напоминал мыльную оперу с элементами партсобрания (в седьмом и восьмом сезонах герои проводили все больше времени, сидя на стульях и обсуждая политику). О кризисе смыслов свидетельствовали и бесконечные реюнионы выживших персонажей — да, в 2019 году HBO продавал уже не столько саму «Игру престолов», сколько ностальгию по ее десятилетней истории.

Несмотря на спорный финиш, какой, наверное, и должен быть у такого масштабного проекта, с момента своего завершения три года назад шоу по-прежнему занимает самые высокие позиции в рейтингах, продолжая конкурировать с новинками стримингов, а готовящийся к выходу в августе 2022 года приквел «Дом Дракона» про династию Таргариен бьет рекорды по ожиданиям, опережая «Властелин колец: Кольца власти» Amazon Prime.

Сказка 18+

Гениальный трюк шоураннеров Дэвида Бениоффа и Д. Б. Уайсса состоял в том, что они сумели организовать невозможную встречу жанра фэнтези и взрослой требовательной аудитории HBO (сейчас по их стопам пытается идти «Ведьмак», соединяющий сказочную начинку с эстетикой софт-порно). В нулевые то, что фэнтези отлично продается, было очевидно уже по успехам франшиз про Братство кольца и Гарри Поттера. Действительно, фантастический мир, свободный от с трудом экспортируемого национального контекста, не нуждается в переводе на язык местных реалий. Он одинаково условен и в Америке, и в России, и в Индии и везде может служить как убежищем от реальности, так и ее метафорой.

Но дело не только в универсальности языка, но и в разноуровневости восприятия, которая была с самого начала заложена в «Игре престолов»: одни смотрели ее как шекспировскую семейную драму, другие — ради обнаженки, кровавых побоищ и спецэффектов, третьи — чтобы поразмышлять о парадоксах политической истории и вызовах будущего (нашествие Белых ходоков — очевидная парафраза эко- или биокатастрофы). Но, кажется, главное, что зацепило в «Игре» и стало ее настоящим изобретением в жанре, — идея в течение многих лет показывать, как медленно просыпается и набирает силу магия в расколдованном мире (Гарри Поттер получил свою волшебную палочку через 15 минут экранного времени, драконы Дейенерис вылупились только в конце первого сезона, а первый полет нам и вовсе пришлось ждать около четырех лет).

Одновременно со сверхъестественными силами росла и сознательность героев: на протяжении многих лет мы наблюдали за тем, как Арья и Санса из вчерашних школьниц превращаются в матерых волчиц. Вместе с ними трансформировалась и сознательность аудитории — наше отношение к ключевым персонажам взрослело и менялось не один раз. Все это создало такой эффект вовлеченности, что Старки, Ланнистеры и Баратеоны скоро приобрели для многих статус родственников (вспомним все эти тесты «К какому дому вы принадлежите?» или «С кем ты бы сыграл свадьбу в „Игре престолов“?») и реальных политических лидеров (вот здесь можно было даже поучаствовать в имитации демократических выборов в Семи Королевствах).

На этапе запуска не обошлось без сложностей: чтобы купить права, Бениофф и Уайсс были вынуждены отвечать на каверзные вопросы самого Джорджа Р. Р. Мартина и отгадывать, кто же на самом деле мать Джона Сноу. Они потратили немало усилий, чтобы убедить фанатов саги, что экранизация будет верна духу первоисточника (тут помогло личное участие писателя, работавшего над сценарием вплоть до четвертого сезона). Несмотря на это тесное сотрудничество, первый вариант пилота «Игры» (с другим кастом и камео Мартина!) оказался провальным: приятель Бениоффа и Уайсса, сценарист Крэйг Мэйзин, посмотрев монтаж, даже не понял, что Джейме и Серсея — брат и сестра. Там были и другие драматургические ляпы, естественные для шоураннеров, у которых на тот момент вообще не было опыта адаптации для экрана больших литературных произведений. Потратив больше 5 млн долларов, они приняли трудное решение — переснять 90% материала и провести радикальную работу над ошибками.

Она касалась не только сокращения побочных линий и ненужных деталей (например, в пилоте Белые ходоки еще разговаривали на своем собственном наречии скрот), но и повышения градуса насилия и эротики (в первой версии пилота Дрого не насиловал Дейнерис, между ними была нежная романтическая сцена, и она сама хотела ему отдаться). В итоге им удалось довольно сильно уплотнить и раскачать повествование по сравнению с книжным оригиналом (который, будем честны, непросто читать). Результатом этого стала драматургия, устроенная наподобие ленты конвейера, непрерывно приносящая зрителю аттракционы, головоломки и клиффхэнгеры, заставляющая его разгадывать все новые загадки, а иногда и просто оставляющая его в состоянии немого шока, как на единственных за всю историю сериала немых титрах после «Красной свадьбы». Кстати, сегодня HBO мог бы неплохо заработать на показе забракованного пилота — ждем его выхода к годовщине саги в 2031-м.

Гонка вооружений

Шесть серий последнего сезона обошлись HBO в 90 миллионов — это бюджет нормального студийного фильма (для сравнения: «Последняя дуэль» Ридли Скотта стоила 100 миллионов, «Дюна» — 165 миллионов). «Игра престолов» была дорогой с самого старта, соперничать с ней мог разве что пышный исторический сериал «Рим», на производство одной серии которого еще в 2007–2008 годах канал тратил по 10 миллионов. В среднем на один эпизод «Игры» уходило 6 миллионов, а это в два раза больше стоимости эпизода, например, «Во все тяжкие» — одного из лучших сериалов нулевых.

При этом денег все равно не хватало, чтобы адекватно перенести на экран все, что хотелось шоураннерам. Так, битву Ланнистеров со Старками в Шепчущем лесу Бениофф и Уайсс просто не стали снимать. Тириона ударили по голове в самом начале, и дальше все сражение камера показывала конские копыта с точки зрения воина, лежащего на земле. Субъективная точка зрения на баталию, когда камера словно рубится в пешем строю, стала оригинальным решением проблемы бюджета. На то, чтобы снять полноценную модель боя с высоты птичьего полета, денег не было, но POV-съемка оказалась даже круче в смысле драматизма (подробнее о том, как поставлено лучшее сражение ИП — Битва бастардов — читайте тут).

Морское сражение со средневековыми галерами, битву при Черноводной, тоже вполне могли снять в театральном стиле: королева Серсея, Санса и придворные дамы сидели бы в Красном замке, нервничали и готовились умереть, пока мужчины жгут, таранят и режут друг друга. Бениофф рассказывал в интервью, как он буквально умолял начальство HBO увеличить бюджет и получил лишние 2 миллиона, благодаря которым мы, собственно, увидели, как горят зеленым пламенем корабли Станниса Баратеона.

К шестому сезону одна серия «Игры» стоила уже 10 миллионов. Результат — грандиозные сражения, драконы и армии нежити. По меркам 2010-х эти бюджеты считались гигантскими, хотя бывало и подороже. Пилот «Подпольной империи» обошелся в 18 млн долларов (надо было построить целую улицу 1920-х годов), а пилот «Остаться в живых» с падением самолета — около 14 миллионов. Но тут речь шла о первых, то есть, по сути, рекламных сериях чудовищно амбициозных проектов. Сегодня эти цифры кажутся почти будничными на фоне 58 млн долларов за одну серию «Колец власти» Amazon Prime и 30 миллионов за серию четвертого сезона «Очень странных дел» Netflix. Их догоняют «Дом Дракона» HBO (20 миллионов за серию), «Мандалорец» Disney+ (15 миллионов за серию), «Мир Дикого Запада» HBO (10 миллионов за серию), «Темные начала» BBC (10 миллионов за серию), действие которых также разворачивается в фэнтезийных и сложно устроенных вселенных с активным привлечением аниматики и CGI. Свою «Игру престолов» захотели все — буквально этими словами основатель Amazon Джефф Безос объяснил сотрудникам, почему он настаивает на запуске эпопеи «Колесо времени», поставленной по очередному многотомному роману.

«Игра» открыла стримингам глаза на реальность больших прибылей (аналитики считают это главной причиной того, что в 2013 году Netflix вложил в первые сезоны «Карточного домика» более 100 млн долларов) и спровоцировала целую революцию в телепроизводстве. В попытке повторить достижения HBO каналы и студии берутся за дорогостоящие адаптации, приглашают звезд целыми коллективами и расширяют географию продакшена. Финансовый директор Netflix Дэвид Уэллс еще в 2017 году заявлял, что «рынок готов к 20 млн долларов за час телевизионного контента». Тогда это казалось сказочкой старой Нэн, сегодня же стало частью повседневности. Съемки хай-энд-сериала теперь способны не только спасти экономику депрессивного региона, как это случилось с Северной Ирландией, но и привести его к коллапсу, как Дубровник, который благодаря популярности «Игры» сначала преодолел последствия еврокризиса, а затем решил ограничить поток туристов, приезжающих посмотреть на Королевскую Гавань (подробнее о том, как съемки повлияли на локации сериала, можно прочитать тут).

Поменялись и представления об ограничениях хронометража отдельных серий, которые после зрелищности и сверхдолгой длительности ключевых эпизодов «Игры» (например, «Долгая ночь», посвященная битве за Винтерфелл, шла 82 минуты) рассматриваются, скорее, как самостоятельные блокбастеры-хиты внутри сериального нарратива. На данный момент лидирует девятая серия четвертого сезона «Очень странных дел», которая идет целых два с половиной часа — хронометраж, привычный для какого-нибудь «Аватара» или фестивального фаворита, но не для телешоу. Куда приведут индустрию эти раздутые бюджеты и правда ли, что потенциальный хит требует супервложений еще на старте? Спросим у эльфов.

От рекап-аналитики до косплея в политике

Практика дотошного обсуждения каждой серии телешоу появилась задолго до «Игры престолов». Можно вспомнить и конспирологические дискуссии фанатов «Секретных материалов», и пример новоорлеанской газеты Times Picayune, которая опубликовала колонку «Treme Explained», покадрово объяснявшую и для местных, и для чужаков каждую серию «Тримея» — сериала HBO про жизнь города после урагана «Катрина».

Но именно «Игра» довела это все до предела. Искусство гадания по промоматериалам (понятие «премьера трейлера» возникло именно в эпоху ИП и марвеловской кинофраншизы), интервью и фотографиям со съемочных площадок освоила мейнстримная пресса. Рекапы «Игры» стали обязательной рубрикой всякого серьезного СМИ, не остался в стороне даже рафинированный «Нью-Йоркер» — там о Семи Королевствах рассказывали, поминая Вагнера и Шопенгауэра.

Споры о борьбе Ланнистеров со Старками и Таргариенами заменили политические дискуссии и диванную аналитику (за Ланнистеров всегда топят консерваторы-лоялисты). А к четвертому сезону «Игра» обрела кредит доверия на самом верху. В 2014 году Барак Обама опубликовал в Twitter коллаж, где он восседает на Железном троне в одной из переговорных Белого дома под хештегом #TheWesterosWing (партия Вестероса). Хиллари Клинтон сравнила себя с Серсеей, после чего сенатор Элизабет Уоррен во время предвыборной кампании опубликовала статью «The World Needs Fewer Cersei Lannisters» («Миру нужно поменьше Серсей Ланнистер»). Министр иностранных дел Нидерландов Франс Тиммерманс процитировал девиз Старков «Зима близко» в докладе для Google. Дональд Трамп атаковал Иран слоганом «Sanctions are coming», а королева Великобритании Елизавета посетила съемки в Белфасте, правда, присесть на трон отказалась. Любовь политиков к сериалу была обыграна в ромкоме «Та еще парочка» (2019) с Шарлиз Терон и Сетом Рогеном: героиня, баллотировавшаяся в президенты, признавалась в том, что у нее не было времени смотреть «Игру престолов», но зато она читала все рекапы.

В России дань ИП отдали в интро к чемпионату мира по футболу — 2018, скопированном с заставки сериала. Но бесхитростнее всех выступила Южная Корея, решив добавить немного косплея в президентскую гонку: кандидатов с помощью фотошопа переодели в Таргариенов, Баратеонов и Старков, а последним вместо лютоволков выдали по тигру (локальный колорит все-таки). Впрочем, в новых постковидных и исторических обстоятельствах сравнения событий и реальных персонажей политической сцены с героями «Игры», скорее, вызывают тревогу: кажется, что девиз Старков «Зима близко» оказался пророческим, а в потоках драконьего огня, обрушившегося на Королевскую Гавань, отразились всполохи какого-то другого, совсем не бутафорского пламени.

Красный маркетинг

Пожалуй, «Игра престолов» — единственное ТВ-шоу, которое с такой непосредственностью влияло на мир вокруг с 2011 по 2019 год. По обе стороны Атлантики девочек называли Арья и Кхалиси, а фанаты массово заводили питомцев хаски, не задумываясь о последствиях (многие не справлялись с уходом и сдавали их в приюты).

Кино- и ТВ-индустрия оказались инфицированы вирусом «Игры» на уровне неймдроппинга и шуток для своих — от «Южного Парка», «Симпсонов» и «Теории большого взрыва» до «Удачи Логана» Стивена Содерберга. Пародии на шоу снимали известные стендап-комики (выпуск Late Night with Seth Meyers, где Джон Сноу буянит за ужином) и блогеры, вечерние ток-шоу вроде Saturday Night Live и «Улица Сезам». Даже сегодня «Игра престолов» остается сериалом с самой высокой цитируемостью и мемоемкостью: кто не шерил мем с Дейенерис и драконьим яйцом «То чувство, когда нашла идеальный авокадо в супермаркете» или не повторял девиз дома Грейджой «Что мертво, умереть не может», рассказывая о выгорании на работе? Ключевые фразы шоу стали частью офисной жизни как в реальности, так и на экране. В четвертом сезоне сериала «Миллиарды» Майк Вагнер, правая рука Бобби Аксельрода, стращал одного из подчиненных: «Я тебе устрою полный дракарис!» И в 2022-м отсылки к ИП продолжают звучать в кадре: из последних находок — комедийная антиутопия российского производства «Два холма», где есть персонаж Хранитель семени, очевидно, названный не без задней мысли о Хранителе Севера Неде Старке.

Как «Игре престолов» удалось так глубоко интегрироваться в поп-культуру? Важную роль здесь сыграла маркетинговая стратегия HBO. Начиная примерно с четвертого-пятого сезонов, руководство канала стало активнее использовать соцсети для продвижения шоу, задействуя Twitter (200 тысяч взаимодействий в течение часа во время прямого эфира), Facebook (больше 23 миллионов подписчиков у аккаунта сериала), Instagram (9,2 миллиона подписчиков) и YouTube (4,6 миллиона). Ставка была сделана на тизеры готовящихся к запуску сезонов и отдельных эпизодов, на шокирующие постеры. Например, к шестому сезону, где все персонажи, как уже мертвые, так и еще живые, оказались в одной братской могиле в Зале ликов. Релиз трейлера седьмого сезона вызвал настоящий ажиотаж в соцсетях: в течение 69 минут на Facebook больше 100 тысяч фанатов наблюдали за тем, как тает кубик льда, ожидая объявления даты старта новых серий. Эта стратегия появилась отчасти благодаря долгим периодам ожидания между сезонами (больше года между шестым и седьмым и почти два года — между седьмым и восьмым). Необходимо было постоянно поддерживать интерес зрителей к новым главам саги. В этом успешно помогали нетривиальные коллаборации, например тень дракона на развороте New York Times, фильтр White Walker от Snapchat, с помощью которого любой может превратить себя в Белого ходока, видео Discovery c ленивцами, напевающими саундтрек «Игры престолов», и сотрудничество с приложением для изучения языков Duolingo, где можно выучить дотракийский.

О совместном рекламном проекте «Игры» и пива Bud Light для Суперкубка-2019 стоит сказать особо. По словам Криса Спадаччини, президента отдела маркетинга HBO, огромная фан-база сериала в соцсетях сделала бессмысленной обычные рекламные стратегии: зачем покупать рекламное время, если можно просто выложить трейлер в соцсети и получить 80 млн просмотров за первые сутки? Поэтому HBO просто предложил концерну Anheuser-Busch, бренд-символ которого — Голубой рыцарь Bud — был явно придуман на волне популярности ИП, убить его в прайм-тайм. Причем эфирное время (10 млн долларов за 60 секунд) оплатил Anheuser-Busch.

В 2015 году актеры ИП приняли участие в мюзикле Coldplay, обыгрывающем ключевые моменты саги, от инцеста до кастрации, в рамках благотворительной акции Red Nose Day фонда Comic Relief (полная версия была показана на канале NBC). Кит Харингтон спел об одичалых и оральном сексе на мотив «Wild Thing», а Эмилия Кларк перевоплотилась в реггей-исполнительницу («I’m a rastafarian, Targaryen, I got some dragons and they’re very scary…»). Следующей стала промоакция «With whom do you listen?» вместе со стриминговым сервисом Spotify: анализируя свои плейлисты, пользователи могли определить, с кем из персонажей ИП у них больше общего. А в преддверии премьеры восьмого сезона Бениофф и Уайсс опубликовали там же подборку музыкальных композиций из хитов Led Zeppelin, The Doors и U2, слушая которую якобы можно понять, какая развязка ждет нас в финале сериала. Персональные страницы актеров в Instagram также стали хорошей маркетинговой площадкой. Например, пост Мэйси Уильямс (Арья Старк) с фотографией окровавленных кроссовок после окончания съемок восьмого сезона собрал почти 1,5 млн лайков и вызвал новую волну интереса к шоу.

К восьмому сезону SMM-отдел ИП в принципе мог отдыхать: многомиллионная армия фанатов сама придумывала хештеги, делилась ссылками и распространяла контент. Сюжетные коллизии, монологи героев и оплошности сценаристов моментально становились материалом для многочисленных мемов и пародий, которые распространялись по соцсетям со скоростью вихтов. В одной из самых удачных, сделанных на отечественном материале, знакомство Джона Сноу и Дейенерис дублировали «Служебным романом». Полнометражные пародии не заставили себя долго ждать: в 2019 году вышла spoof comedy «Игрища престолов», поставленная уроженцем Еревана режиссером Ара Пайая. Серсея там шутит про «золотые руки» Джейме, а Бран сам спрыгивает с башни. В 2020 году на сервисе Hulu стартовал анимационный сериал для взрослых «Скрестив мечи», сделанный в технике стоп-моушен. Много черного юмора, секса, драконов и крови — местами ощущение, что сценарий писал Джоффри, а не авторы «Робоцыпа».

Секс, насилие, потемки и другие новации

ИП зарекомендовала себя как первое шоу в истории телевидения, где главному герою могут отрубить голову на этапе завязки, а ключевых персонажей вырезают целыми кланами. Казнь Неда Старка и Красная свадьба повергли нас в состояние шока: чтобы убедиться в этом, достаточно посмотреть подборки с реальными реакциями зрителей на резню. Драматургия строилась по принципу смертей-клиффхэнгеров (главный пример — смерть Джона Сноу с отложенным на целый год воскрешением). Около трети эпизодов в ИП начинались или заканчивались внезапным убийством. За восемь сезонов, как подсчитали в Washington Post, в ИП погибло 5862 персонажа (включая массовку и даже животных). Что-то подобное потом пробовали делать в «Мире Дикого Запада» и даже в кино (см. «Мстители: Война бесконечности»), но, конечно, не с таким вопиющим цинизмом.

По сути, это первая в своем роде энциклопедия казней и пыток в кино: героев саги душили и травили, жгли на костре и вешали, расстреливали из арбалета и скармливали заживо собакам, кастрировали и свежевали, не оставляя им шанса умереть своей смертью (редкое исключение — мейстер Эймон). Масштабы экранной резни беспрецедентны. В эпизоде «Битва бастардов» участвовало 500 статистов и 70 лошадей, превратившихся в горы трупов, а сражение в третьей серии восьмого сезона длилось больше часа. Высокобюджетные батальные сцены, снятые Нилом Маршаллом и Мигелем Сапочником (целых 7 «Эмми» за «Битву бастардов»), — визитная карточка ИП. Кстати, именно Битва бастардов стала золотым стандартом, к которому обращаются режиссеры, чтобы показать мясорубку на экране: прямые цитаты из нее вплоть до совпадения ракурсов и поз можно найти в «Короле» Дэвида Мишо, правда, автор настаивает, что совершенно случайно скопировал раскадровку Сапочника, которая, видимо, отложилась у него на подкорке.

Только в последнем сезоне эта стратегия сражений-аттракционов дала небольшой сбой. Снятая в потемках и тумане Битва за Винтерфелл вызвала критику фанатов по всему миру. Сразу после премьеры в соцсетях писали, что «в кадре черным-черно, непонятно, кто уже умер, а кто еще нет». Войско дотракийцев и вовсе просто растворялось в кромешной тьме. Оператор «Долгой ночи» Фабиан Вагнер посоветовал зрителям получше настроить свои телевизоры и пересмотреть серию в затемненной комнате. Редактор Rolling Stone Дэвид Фир пошутил: «Похоже, третью серию снимал призрак Гордона Уиллиса». Оператор «Крестного отца», получивший прозвище Принц Тьмы, любил использовать эффект светотени. Считать ли тьму на экране смелым визуальным решением или браком — вопрос открытый. Авторов ИП не покидало желание проверять границы допустимого. Впрочем, лучшим моментом битвы стала сцена с прячущейся от вихтов между библиотечных полок Арьей, отсылающая к жанровому штампу «зомби в супермаркете».

Когда «Игра престолов» только запустилась, передовое американское телевидение уже показывало очень много обнаженной натуры, секса и жестокости. В начале нулевых казалось, что вернулись 1970-е. «Рим» и «Спартак» были в этом смысле особенно отвязными. HBO даже выпустил ролик про кастинг молодых актеров в сериал, в котором они объясняли своим мамам, что «это не порно, это HBO».

В книгах Джорджа Мартина очень много описаний секса — как возвышенных романтических страстей, так и оргий, изнасилований. Это вполне соответствует нашему представлению о нравах Средневековья, сформированному популярными романами Мориса Дрюона (на них, кстати, частично основана система персонажей книги — так, Серсея списана с Изабеллы Французской, главной героини романа «Французская волчица»), однако даже по меркам поп-культурного канона «Игра престолов» явно злоупотребляла обнаженкой. Для ее описания критик Майлс МакНат придумал термин «sexposition» — это когда ключевая для понимания сюжетной интриги информация проговаривается героями, либо лежащими без одежды в постели, либо демонстрирующими на камеру фулл-фронтал. Неудивительно, что в итоге в касте сериала оказалось довольно много актеров с опытом съемок в порнографии — и в первую очередь замечательная Себил Кекилли, исполнившая роль Шайи. Делалось это не только для того, чтобы привлечь аудиторию Pornhub, но и чтобы разрядить обстановку. Политические коллизии и интриги в первых сезонах были уж слишком запутанными, и, чтобы зритель не помер со скуки, политинформацию разбавляли изобретательным софткором.

При этом обнаженка и разнузданный секс в ИП все-таки оставались, скорее, уделом персонажей второго плана: злодеев, лузеров или трикстеров. Максимум, дозволенный честным парням вроде Джона Сноу, — это куннилингус в пещере. Тирион, как только стал десницей королевы, немедленно завязал с половой жизнью. Благородные Ланнистеры и Старки, за редким исключением, не появлялись нагишом в кадре — вспомните, как леди Кейтилин не могла переступить порог борделя Мизинца. А проход обнаженной Серсеи по улицам Королевской Гавани, для которого Лина Хиди попросила взять дублершу, произвел на зрителей такое сильное впечатление именно потому, что был отступлением от правил (съемки даже пришлось перенести на одну из глухих улочек Дубровника из-за протеста местной церковной общины и городской политики против «публичной демонстрации сексуальности»). По той же причине фанатов возмутила постельная сцена Арьи и Джендри — вся эта второсортная клубничка плохо сочеталась с ее амплуа беспощадного ассасина.

Что касается сексуального насилия, то до определенного момента зрители были не против. Статистика показывает, что серии, содержавшие сцены жестокости, не уступали по количеству просмотров и скачиваний другим эпизодам. Но когда задрать юбку пришлось Сансе Старк, послышались голоса возмущенных колумнисток Vanity Fair: а нужно ли так кошмарить преданную аудиторию и неужели «Игра престолов» может предложить женским персонажам только роль жертв и голых статисток? Вопрос ставился и шире: действительно ли нам необходимо смотреть на садистские эксперименты Джоффри и Рамси и бесконечные изнасилования, чтобы что-то понять об устройстве Семи Королевств, или это отживший свое кинематограф белых мужчин с его сексизмом и вуайеризмом?

Судя по всему, шоураннеры услышали эти голоса. В седьмом-восьмом сезонах герои почти не снимали доспехи, все откровенные сцены сократились до вполне невинных прелюдий. Отказ от секса был прямо манифестирован с экрана Джоном Сноу, который как огня боялся кровосмешения (а каким задорным был инцест на заре сериала!). Насилие над женщинами и оргии тоже сошли на нет: только Бронн, ставший при новом монархе мастером над монетой, заикается о необходимости заново открыть бордели. Нулевые — десятилетие внезапной телевизионной свободы — закончились, наступила эпоха политической корректности, заботы о психическом здоровье зрителей и борьбы с объективацией. Вот и грядущий «Дом Дракона» обещает быть вполне пуританским: HBO клянется, что без особой надобности не покажет обнаженное женское тело.

Казалось бы, вот она, победа феминизма, но прогрессивно настроенная критика не учла того, что объективация женщин парадоксальным образом работала на одну из главных идей саги — их освобождение от власти патриархата. Почему, в сущности, началась война пяти королей? Потому что Роберт Баратеон поколачивал нелюбимую жену. Три главные героини, которых мы видим у трона в финале (Серсея, Дейенерис и Санса), проходят путь от бессловесных девушек на выданье до самодержавных правительниц. Причем все они берут на себя мужские роли и пытаются довести до конца то, что не удалось их бывшим покровителям: Серсея строит империю Тайвина Ланнистера, Дейенерис уничтожает все живое на своем пути по заветам кхала Дрого и Безумного короля, Санса плетет интриги не хуже Мизинца и забирает трон у Джона Сноу.

Однако авторы «Престолов» не верят в безусловный триумф girl power. В финальных сериях они снова возвращаются к разговорам о том, что во главе государства лучше бы стоять мужчине (диалог Тириона и Вариса о преимуществах члена), коронуют Брана в инвалидной коляске (дань новой маскулинности), а Дейенерис превращают в полоумную валькирию, которая из-за своей неспособности разделить власть с любимым и совладать с эмоциями сожгла Королевскую Гавань. Простят ли это им сотни девочек, названных в честь кхалиси?

Игра закончена. Что дальше?