В онлайн-кинотеатре Premier стартовал второй сезон пророческого сериала, в котором группа не очень дружных москвичей пытается спастись от смертельного вируса. В новых сериях меняются и сюжет, и состав главных героев, и даже общее настроение. Рассказываем о том, как авторы «Эпидемии 2» ищут свет в конце апокалиптического тоннеля.
Ксения Реутова
Кинокритик, ведущая подкаста «Покалигарим»
Если писатель Стивен Кинг, похваливший в Twitter первый сезон «Эпидемии», доберется и до второго, его будет ждать приятный сюрприз. Сценаристы сериала передают мастеру хоррора остроумный привет. В первом же эпизоде герои играют в знакомую по тарантиновским «Бесславным ублюдкам» игру, в которой участник должен угадать имя с налепленной на лоб карты. Одним из загаданных персонажей становится Кинг, но игрок, которому он достался, после наводящих вопросов приходит к другой версии: Достоевский.
Второй сезон начинается в новых декорациях и с новыми героями. Карты на лбу лепит компания хипстеров, спасающихся от эпидемии в дачном домике, затерянном среди карельских лесов. Группа состоит из двух пар. В одной из них модный фотограф и по совместительству хозяин дома (Никита Еленев) постоянно тиранит подругу-художницу (Виктория Клинкова), а в другой тату-мастер (Аскар Ильясов), напротив, с избыточной заботливостью опекает немецкую социологиню (Юлия Ендроссек), которая плохо говорит по-русски. Внезапно из леса к героям выползает обмороженный спецназовец (Юра Борисов) — один из тех, кто в предыдущем сезоне отвечал за так называемую эвакуацию граждан, на деле обернувшуюся массовыми расстрелами.
Лишь во втором эпизоде зрители наконец-то встречаются с уже знакомыми персонажами, сбежавшими из Москвы от загадочного вируса, который превращает человека в белоглазого кашлюна и убивает его всего за несколько дней. В первом сезоне они ехали к Вонгозеру, надеясь переждать эпидемию там, но в финале выяснялось, что и это место не было безопасным.
Отношения героев по-прежнему строятся по принципу «все сложно». Сергей (Кирилл Кяро) любит жену Анну (Виктория Исакова), и это вызывает досаду у его бывшей супруги Ирины (Марьяна Спивак), которую он вывез из Москвы вместе с их общим сыном Антоном (Савелий Кудряшов). А вот соседу Сергея, Лёне (Александр Робак), повезло больше. Его дочь от первого брака Полина (Виктория Агалакова) больше не сердится на его новую жену-стриптизершу Марину (Наталья Земцова), но зато злится на своего бойфренда Мишу (Эльдар Калимулин), сына Анны, с которым вообще тяжело общаться: у него синдром Аспергера. Нетрудно догадаться, что по ходу действия новая линия с хипстерами и спецназовцем соединится с основной.
Второй сезон окончательно отходит от литературного первоисточника — дилогии Яны Вагнер «Вонгозеро» и «Живые люди». «Эпидемия 2», за которую отвечала группа сценаристов во главе с Романом Кантором, — это полностью оригинальный продукт, который не опирается на книги. Состав съемочной группы тоже обновился. Режиссера Павла Костомарова сменил Дмитрий Тюрин, известный по «Триггеру» и «Магомаеву», а оператора Давида Хайзникова — Роберт Саруханян.
Все эти перемены видны на экране. Теоретически новые эпизоды можно смотреть с чистого листа, без привязки к предыдущим восьми сериям. Из самых заметных отличий, во-первых, исчезновение драматических клиффхэнгеров, обрывавших повествование на самом интересном месте, а во-вторых, отсутствие визуальных экспериментов (больше не будет ни неожиданных ракурсов, ни хулиганских вставок, снятых на GoPro, ни безумных вращений камеры, которыми так запоминался первый сезон). Упрощается и сценарий. В некоторых случаях источники вдохновения авторов настолько очевидны, что становится неловко. Скажем, эпизоды, в которых герои попадают в деревню, населенную современными язычниками, проповедующими отказ от цивилизации, явно отсылают к «Солнцестоянию» Ари Астера. Российская версия, впрочем, пытается переосмыслить сюжет с учетом местных реалий: проблемы у героев возникают на почве хорошо знакомого «оскорбления чувств верующих».
Но главное во втором сезоне — смена интонации. Первая «Эпидемия» была классической постапокалиптической историей о распаде и гибели важнейших человеческих структур, от семьи до государства. Оказалось, что в России жанр можно освоить и акклиматизировать даже без экшена с толпами зараженных зомби, нужно было только осознать, что в расползании хтони по бескрайним заснеженным просторам нет никакой экзотики — это, скорее, наша повседневность. Однако вторая «Эпидемия», кажется, хочет быть историей не краха, но спасения. Именно для этого в сюжет введен персонаж, которого играет Юра Борисов.
Юные креаклы, которым посвящен вступительный эпизод, показаны людьми бестолковыми и бессмысленными. Они не могут организовать свой быт, не могут придумать план эвакуации. Они способны только поглощать готовые запасы. Один из хипстеров даже не знает, кто такой летчик Мересьев — уже в этот момент понимаешь, что в дальнейшем с этим манкуртом сценаристы церемониться не будут. Пренебрежение сквозит и в отношении к основным женским персонажам, которые, стоит напомнить, в оригинальном романе Вагнер занимали центральное место: в «Вонгозере» рассказ велся от лица Ани, жены Сергея. Теперь же их активность в сюжете (если она вообще есть) сводится к простейшим функциям: они либо готовят еду, либо нянчат детей, либо клянчат у мужчин секс.
На этом фоне особенно заметно, как глубоко создатели второй «Эпидемии» заворожены образом Борисова. Его спецназовец — универсальный солдат из русских народных сказок. Он храбрый, ловкий и смекалистый, у него золотые руки и доброе сердце. Да, его сослуживцы убивали мирных людей, но сам он — тот, который не стрелял. Раз за разом он спасает из жутких передряг всех остальных персонажей, находя общий язык даже с самыми конфликтными попутчиками. Он ходячий сценарный оксюморон — утопический герой в антиутопии. Борисов с его мощнейшей харизмой, конечно, идеально подходит на эту роль, но сам образ подрывает сюжет сериала изнутри. Его цельность совершенно не вписывается в раздробленный мир постапокалиптической катастрофы. И если первый сезон «Эпидемии» оказался провидческим сновидением, еще в 2019 году предсказавшим пандемию коронавируса, то второй лишен даже намека на такую прозорливость: желаемого тут намного больше, чем действительного.
