«Лакричная пицца» Пола Томаса Андерсона стала главным фильмом начавшегося года в артхаусном сегменте. Прямо скажем, неприбыльная (16 миллионов сборов при 40-миллионном бюджете) картина при этом стала фаворитом критики, Vanity Fair вообще прочит Андерсону «Оскар». Кинопоиск уже рассказывал, как этому ретроромкому удалось всех очаровать. Теперь мы попросили автора издания, известного своим анализом современной культуры с позиций гендерного равноправия, пристальнее присмотреться к центральной линии сюжета — отношениям главных героев, начинающего актера Гэри и его подруги Аланы.
Антон Данилов
Редактор сайта Wonderzine, автор канала «Профеминизм»
Критика пишет о «Лакричной пицце» как о режиссерском «признании в любви» Лос-Анджелесу, эпохе 1970-х, кинематографу и семье: исполнитель главной роли Купер Хоффман — сын Филипа Сеймура Хоффмана, буквально выросший на глазах у ПТА; режиссер дружит со всем семейством Аланы Хаим, певицы в группе HAIM. Однако в сюжете фильма нет никакой любви, так же как, кстати, нет и итальянского фастфуда: «Лакричная пицца» — это название знаменитой в 1970-е сети магазинов винила. Некоторых зрителей удивила разница в возрасте между героями: главному герою Гэри 15 лет, он несовершеннолетний парень, девушка старше его на 10 лет. Такой расклад сегодня наводит на подозрения в психологических манипуляциях между людьми, в злоупотреблении если не реальной, то символической властью и может дать повод порассуждать о болезненном влечении, или груминге.
Все это в отношениях Гэри и Аланы есть, но главный шокер «Лакричной пиццы» в том, что неравенство в этой паре не в пользу старшей участницы. Действие фильма происходит в патриархальном обществе, и сексуальная революция, кажется, только усугубляет мужское господство. Все достоинства и таланты Аланы мало что значат перед тем фактом, что Гэри — мужчина, хоть и несовершеннолетний. В итоге разница в возрасте подчеркивает неравенство их отношений и превосходство Гэри.
Открывающая фильм сцена — фотосессия в школе — завершается громкими обещаниями Гэри о том, что Алана станет его женой, что он ее не забудет (а она, соответственно, его). Пафосные и по-подростковому наивные слова не впечатляют Алану — девушка хмыкает. Она не рассматривает Гэри как потенциального возлюбленного не только потому, что он еще ребенок, — он попросту ей не нравится. Алана его френдзонит — отказывает в романтическом общении, предлагая дружить. Волнует ли это Гэри? Отнюдь, он считает, что именно он тут принимает решения, и мало заботится о том, что чувствует его партнерша.
Или другой эпизод: встреча Аланы с хозяйкой актерского агентства, которую устроил Гэри, покровительствующий своей возлюбленной. Его наставления, его сопровождение, его непосредственное и самое живое участие в судьбе Аланы выглядят умилительно, хотя за этой сентиментальностью кроется истина: без Гэри Алана — никто. Она и сама это понимает. «Ты станешь популярным и забудешь меня, — говорит она при первой встрече с ним. — Мне же ничего не светит».
Вот еще одна важная деталь из самой первой сцены фильма: начальник-фотограф шлепает Алану по попе, и этот эпизод показан будто бы походя, хотя зрители отлично его замечают. Пример бытового повседневного харассмента дополняет монолог Гэри об их с Аланой прекрасном будущем. Но ни фотограф, ни 15-летняя кинозвезда не интересуются мнением девушки. Они не спрашивают, хочет ли она отношений или замужества, хочет ли она, чтобы ее шлепнули или нет.
В другом эпизоде Гэри бесцеремонно просит Алану показать ему грудь, но можно ли представить себе в этих же обстоятельствах обратную ситуацию, в которой девушка, скажем, потребовала бы у Гэри показать член? На открытие магазина с водяными матрасами, который молодые люди открывали как равноправные партнеры, Гэри наряжает Алану в вызывающее нижнее белье — sex sells. Девушка, которая знает несколько языков в придачу к израильской технике самообороны крав-мага, оказывается тут трофеем, престижным сексуальным объектом.
У Пола Томаса Андерсона всё как в жизни: патриархальная диспозиция сопровождается другими видами дискриминации, в том числе расизмом. У Джерри Фрика, владельца японского ресторана Mikado и клиента пиар-агентства матери Гэри, официантки, как он говорит, сплошь японки; за 2 часа 13 минут фильма он успевает развестись с одной женой из Японии и жениться на другой. Он тоже относится к ним как к трофеям, не пытаясь выучить их родной язык, но комично делает вид, что может на нем говорить. Эти шутки, разумеется, выглядят предельно ксенофобскими.
Но, может быть, со временем Алана влюбляется в Гэри? Возможно, но до последних кадров ничего на это не намекает. Весь фильм Алана безуспешно пытается наладить отношения с другими парнями. Романтическую связь с Лэнсом ломают родители, ортодоксальные иудеи, соблюдающие Шаббат. Алана искренне увлекается кандидатом в мэры Джоэлом Ваксом, но он оказывается геем, вынужденным скрывать свою сексуальность из-за политических амбиций. Гэри в итоге добивается Алану — она, как многие другие девушки в такой ситуации, просто выбирает наименее неприятного ей партнера. Вполне вероятно, что он все еще ей не нравится, просто таланты актера и пиарщика Гэри с ней сработали безукоризненно. Формально финал обставляется в соответствии с романтическим каноном: Алана и Гэри, пройдя испытания водными матрасами и грузовиком с пустыми бензобаками, который девушка возит с мастерством дальнобойщика, наконец-то обретают друг друга. Правда, в этот момент сложно избавиться от мысли, что приобретает тут только один герой.
Это неуловимое чувство — доказательство гения Андерсона. Режиссер в своих фильмах всегда исследует феномен власти, которую дают деньги, социальный статус («Нефть»), знание и авторитет («Мастер») и гендер. Вспомните «Ночи в стиле буги» — праздник сексуальной свободы за женский счет! Политика пронизывает общество до самого основания, и все отношения в нем, в том числе и сексуальные, иерархичны, говорит нам ПТА. В «Лакричной пицце» фоном идут потрясения большой международной политики: через телевизор мы узнаем об исламской революции в Иране и энергетическом кризисе. Однако отношения между Аланой и Гэри, смягченные уютными теплыми фильтрами, оказываются центральным полем, на котором разыгрывается политическая коллизия. Вы наверняка много раз слышали хлесткую фразу «Личное — это политическое». Этот «беззаботный ромком» и «гимн юной легкости», как называют «Лакричную пиццу» некоторые российские критики, — наглядная иллюстрация такой максимы.
