Почти целое десятилетие, с 2010-го по 2018-й, создатели франшизы «Елки» пытались изобрести рецепт нового Нового года. Без Лукашина, но с оливье, старой сказкой о вечном возвращении добрых дел и позаимствованной у Рязанова идеей о том, что Новый год — самое время для радикальнейшего начала новой жизни. Ну, и с замахом на национальную скрепу.
Кое-что «Елкам» действительно удавалось. Второй, третий и четвертый фильмы франшизы были безусловными лидерами предновогоднего проката. Но начиная с пятого фильма праздничный дух постепенно покидал «Елки», больше они ни разу не поднимались на первую строчку бокс-офиса. В конце концов историю было решено закрыть за исчерпанностью темы, пока эта комедия не стала откровенным фарсом.
Однако в этом году «Елки» вдруг вернулись в новом формате телефильма (основной прокат будет цифровым, на платформе ivi). Сверхкороткое, в две недели, окно между кинотеатральным релизом и выходом фильма онлайн поссорило продюсеров с крупными кинотеатральными сетями, которые не захотели служить, по их словам, рекламной площадкой стриминг-контента.
Стоило ли все такой войны? На этот вопрос отвечает отважная Лидия Маслова, пересмотревшая за неделю всю франшизу, включая «Елки 8». Испытание майонезностью и бумерангом добра оказалось не напрасным. Оказывается, местами кринжовые приключения закадычных героев «Елок» складываются в своеобразный путь по зимнему чистилищу: начав с бессовестной эксплуатации приемов рязановской классики и напускной доброты, в этом году «Елки» сформулировали новый, циничный, но по-настоящему убедительный секрет удачного российского праздника.
Лидия Маслова
Кинокритик, бывший обозреватель «Коммерсанта»
«Елки»: начало
Краеугольные камни «елочной» вселенной (а это и правда целая отдельная вселенная, не хуже, чем у Marvel) — теория шести рукопожатий, бумеранг добра, который всегда возвращается, и мантра «С кем встретишь Новый год, с тем и проведешь». Все это елочные игрушки, которые бережно передаются из поколения в поколение — блестящие, но пустые внутри. Судя по спрятанному в титрах дисклеймеру («Фильм не содержит утверждений и суждений и не высказывает мнения авторов, производителей и правообладателей фильма»), вышеперечисленные и сами не верят во все это.
Каноническая структура «Елок» соблюдается неукоснительно от фильма к фильму, кто бы ни занимал режиссерское кресло. Она складывается из нескольких новелл, все участники которых, так или иначе, связаны друг с другом по принципу шести (а то и меньше) рукопожатий, а на макушке этой сюжетной елки неизменно возвышается, как двуглавый орел, пара закадычных друзей (Ургант и Светлаков), крепко спаянных отношениями любви/ненависти.
Первые «Елки» слегка манят правдой жизни с элементами национальной самокритичности — все это читается во вступлении закадрового рассказчика Константина Хабенского. Но, пнув многострадальную сборную России по футболу (которая выигрывает реже, чем бывает Новый год), Хабенский переходит к пропитывающей всю франшизу национальной гордости за большую страну: «Когда во Владивостоке уже вовсю нарезаются в салат, в Калининграде его только нарезают». После этого персонажи начинают соревноваться друг с другом в том, кто бессовестнее наврет. Безусловным лидером остается воспитанница калининградского детдома, в борьбе за психологическое выживание провозгласившая себя дочкой президента и тем самым запустившая теорию шести рукопожатий, точнее, шести телефонных звонков, в результате которых президент в новогоднем обращении подтверждает свое отцовство кодовой фразой «На Деда Мороза надейся, а сам не плошай».
Параллельно на примере разных персонажей иллюстрируется идея, у которой ноги растут из советской новогодней библии — «Иронии судьбы»: Новый год — лучшее время, чтобы, упарившись в прямом или переносном смысле, полубессознательно ломануться куда глаза глядят, смыв с себя всю предыдущую жизнь, и вломиться в новую, чужую, разворошив ее до основания и тем самым найдя свое счастье. В принципе все «Елки» с разными нехитрыми вариациями используют эту схему, иногда включая реверс: помурыжив кого-нибудь в отрыве от семьи, его возвращают в распростертые объятия трогательного малютки того или иного пола.
Золотой период
Второй фильм посвящен дискредитации допотопных средств связи, а именно почты, на которой одно важное письмо со словами раскаяния пролежало 40 лет, и каждый Новый год его автор, летчик, стоял под курантами на Красной площади, тщетно дожидаясь любимой. А когда она наконец получила письмо и примчалась из Астаны, летчику, наоборот, стоять уже надоело.
Кроме того, «Елки 2» начинают важную тему дискредитации иностранцев, неспособных разделить советско-российский культ Нового года. Одна из героинь сдуру, как водится, у женской половины франшизы, собирается замуж за французика, требующего переключить «Иронию судьбы» как невыносимо скучную (постой-ка щелкать пультом, брат мусью, «Ирония» идет по всем каналам!).
А в третьих «Елках» заграничную неспособность понять новогоднее русское безумие демонстрируют англичане, которым «плевать на Новый год, у них Рождество»: в аэропорту Хитроу полицейские собираются пристрелить Пирата, хорошую, добрую, смышленую и разве что не говорящую собачку, которая желает лишь того, что и все двуногие персонажи, — воссоединиться с любимой.
Винтажные четвертые «Елки 1914», где действие перенесено на сто лет назад, считаются провальными: новогодний угар, принимающий порой свинские формы, плохо женится со старорежимной аристократичностью (именно тут механизм франшизы начал сбоить; прежде уверенно набиравшие аудиторию «Елки» вдруг упали: в первую неделю фильм посмотрело всего 766 тысяч россиян против 1,35 миллиона явившихся на предыдущий фильм). Самая живая сцена в картонных «Елках 1914» — когда герои Урганта и Светлакова, чтобы заморочить голову доверчивым старичкам и убедить их, что Рождество уже было, имитируют безобразно разгромленный стол, за которым на спор ели руками.
В пятом фильме, как и в третьем с его собачками-неразлучниками, ставка делается на животное. Точнее, на потерявшегося пингвина Палыча, славящегося своей моногамностью, — его разыскивает вся страна посредством видосиков в соцсетях . Эти ролики — еще один довольно важный сквозной мотив «Елок»: точно так же, как в третьем фильме вся страна, затаив дыхание, наблюдает через соцсети за судьбой песика Пирата, нелегально пробравшегося в Лондон, и обеспечивает ему «максимальный лайк, шер, репост», в шестом в центре хайпа оказывается одинокий старичок, с которым 20 лет не разговаривает брошенный в детстве сын. А в «Елках 8» друг девочки Глаши из Нижнего Новгорода объявляет всенародный поиск ее папы — мнимого космонавта (которого злая мама отправила «на Марс», вычеркнув его из жизни) — и тем самым запускает механизм «шести кнопконажатий» вместо старомодных шести рукопожатий.
«Елки»: агония
Режиссером на шестые по счету «Елки новые» был ангажирован известный охальник Жора Крыжовников, а в обширном списке авторов сценария креативный коллектив «Сахар, 1 кг» (вполне оправдывавший свое название) сменился коллективом сценаристов из крыжовниковского пула. Тут на сладостную вселенную «Елок» наложилась вселенная Крыжовникова, в которой люди не ведают никакого стыда и ложноинтеллигентских комплексов, отчего развлекательность зрелища резко повышается. Благодаря Крыжовникову приувядшая было после третьего фильма франшиза заиграла новыми красками и заблестела огоньками пьяного корпоратива с беременной Снегурочкой, но потом снова сбавила обороты. В «Елках последних» самым ярким бриллиантом сверкает Дмитрий Нагиев в роли сотрудника МЧС, сначала исповедующего неправильную жизненную философию («В лесу каждый сам за себя»), но в итоге осознающего свои ошибки.
Вышедшие через три года после официально объявленного завершения франшизы, «Елки 8» поначалу отличаются от предыдущих фильмов вынужденным приближением к реальной жизни. Вместо традиционных геополитических рассуждений о том, какая наша страна большая, а планета — маленькая, рассказчик выдает печальный анализ глобальной пандемийной реальности. Среди примет нового мирового порядка, к которым «мы два года привыкали» и которые перечисляет традиционный закадровый рассказчик Константин Хабенский, сетующий на невозможность былого единения, запоминается горькая фраза: «Привыкали не бегать в магазин за продуктами, а ждать, пока их положат под дверь». И правда, теперь за зеленым горошком, необходимым для салата оливье и проходящим сквозной нитью через многие «Елки», не обязательно снаряжаться в опасное путешествие.
Увы, авторы нового фильма упускают возможность сделать сквозным персонажем не боящегося ни снега, ни мороза велосипедиста с заплечным коробом, полным вожделенного горошка. Но, думается, это временное упущение, учитывая, что в логотипе фильма перевернутая восьмерка превратилась в знак бесконечности, и душераздирающее послесловие в «Елках последних» о том, что «эпоха „Елок“» в кино закончилась, можно считать дезавуированным.
Более того, в фильме намекают на связь начала пандемии коронавируса с завершением франшизы в 2019-м — что ж, ее пришлось экстренно возобновить ради жизни на земле. Осторожные шутки на тему вакцинации немного разнообразят традиционное юмористическое меню «Елок». Герой Светлакова, Женя, который «сделал себе три вакцины и все равно заболел», тем не менее чувствует себя отлично и пытается развеселить пригорюнившегося друга Борю стишком со словами: «Мы сегодня много пить не будем — мы вчера вакциной укололись». Но потом, подмигнув одним глазком изменившейся реальности, авторы снова зажмуриваются и продолжают жить в мире своих сладких грез, в котором нет ни масок, ни тем более QR-кодов.
Есть, однако, кое-какие новшества в плейлисте: на смену кришнаитским песнопениям Веры Брежневой о всеобщей любви всех ко всем пришла следующая стадия просветления, амбассадором которой выступает Ольга Бузова с песней «Танцуй, как Бузова, тряси своими арбузами». Именно Бузовой выпала честь по-своему сформулировать елочное кредо и один из секретов успеха франшизы. «Людям нужен „хе-хей“!» — втолковывает Бузова своему коллеге, тоже реально существующему, но приунывшему стендаперу Стасу Старовойтову, вдохновляя его на выступление перед сидящими в термальной ванне жителями гостеприимной Тюмени. «Хе-хей, Тюмень!» — приветствует зрителей Бузова, а потом добросовестно трясет обещанными в тексте песни «арбузами», отчего возникает неожиданный эффект: одиозная шоу-дива, считающаяся у интеллигенции олицетворением бездуховности, внезапно оказывается чуть ли не единственной участницей «Елок», вызывающей абсолютное доверие. Честные бузовские «арбузы», хоть и слишком целомудренно прикрытые, производят более здоровое и бодрящее впечатление, чем все эти трогательные мыльные пузыри добра и счастья, которые 10 лет развешивал по своим «Елкам» творческий коллектив франшизы.
Смотрите «Елки», «Елки 2», «Елки 3», «Елки 1914», «Елки 5», «Елки новые», «Елки последние» на Кинопоиске в Плюсе, а «Елки 8» в кино и на ivi c 30 декабря 2021 г.
