«В лозунги я не очень верю»: Алексей Герман-младший о фильме про домашний арест «Дело» и о молодежи

В прошлом году режиссер Алексей Герман-младший прервал работу над большой военной картиной «Воздух» и снял камерный фильм «Дело», премьера которого прошла в Каннах. В рубрике «Главный герой», где публикуются монологи ключевых лиц российской индустрии, он рассказал об этих проектах, а также поделился мыслями на тему политического кино и нового поколения наших кинематографистов.

Об актуальной повестке

«Дело» не имеет ничего общего с нынешней эпохой быстрых интернет-реакций; это попытка нарисовать какую-то картину мира. В России есть вечные сюжеты, и творческий человек под арестом — один из таких. Журналисты исходят из того, что первое приходит на ум, никто не хочет остановиться, подумать и вспомнить. Под домашним арестом сидел продюсер моих фильмов и фильма «Трудно быть Богом» Рушан Насибулин. Он и в тюрьме сидел, а потом уголовное дело было прекращено. Это было довольно давно, история негромкая, поскольку он не медийный человек, у него нет «Фейсбука». Так что есть масса примеров таких же ситуаций, как в «Деле», о которых вы (или мы) не знаете. Просто в России все циклично — вспомните, сколько есть прекрасной литературы о нашем провинциальном начальстве, о несправедливости. Мы живем так же, как жили двести или сто лет назад. Если бы я хотел снять конъюнктурный фильм, я сделал бы что-то противоположное «Делу». Наш фильм показывает героев, у которых разные мнения по разным вопросам. Они сложные люди и не всегда правы, но я могу себя поставить на место каждого из них.

Политическое кино, мне кажется, должно содержать в себе какой-то лозунг. Если бы я знал, как жить на Руси, то указал бы путь, но я не знаю и никого учить не хочу. Да и в лозунги я не очень верю. У страны своя инерция, свои границы, своя история. И в любой компании найдутся люди с разным отношением к Советскому Союзу, к Путину, к демократам, и это нормально. У нас будто пропало искусство диалога, умение слышать, а не кричать по любому поводу. Но самое главное, что у нас пропало, — сострадание к человеку, который просто думает не так, как ты. И мы на все выучили один ответ — силовой. Гоняем ненависть по венам.

Фильм «Дело» Алексея Германа-младшего уже в прокате. Билеты в кино можно купить, нажав на соответствующий значок на странице фильма.

О советском

После «Довлатова» одни говорили, что я слишком страшно показал советскую действительность, другие — что слишком симпатично. По сути, обвиняли в том, что я продался то ли заграничным спонсорам, то ли Администрации президента. Но если бы продался, то у меня не было бы ипотеки. На самом деле, я СССР показал примерно таким, каким он был. Как время почти без действий. В эпоху застоя были, конечно, репрессии, но не такие, как раньше. Интеллигенция была притихшая, научилась не высовываться. Работы не было, началась иммиграция. Являлся ли такой подход к «Довлатову» верным? Конечно, да. Может ли это понять кинокритик? Без опыта и понимания, конечно, нет.

Я как-то поругался с одной критикессой, которая написала, что режиссер в «Бумажном солдате» не определился в отношениях со временем (фильм вышел в 2008 году. — Прим. ред.). Я сказал, что она дура. Был прав по сути, но не по форме, раздражен, с похмелья. Я хотел сказать, что невозможно определиться с отношением к великой эпохе, в которой были замечательная литература, кино, полет в космос и коммунальные квартиры, дурацкое начальство. Как это можно однозначно оценить? Наша беда в том, что мы все время хотим определиться. Я же с возрастом решил, что никому не хочу нравиться, не хочу быть симпатичным. И не хочу, чтобы мне объясняли, как относиться к действительности. Единственная моя цель — снимать кино так, как мне это кажется органичным. И так, чтобы это находило у кого-то отклик.

О «Воздухе»

Когда мне предложили снять фильм про летчиц, я сказал, что это будет тяжело. Не скажу, что что-то понимаю про эту профессию, но мне было интересно придумать про них. Это ведь мифотворчество — мы создаем современный миф о людях, которых никогда не было.

К сожалению, мы собрали все неприятности, какие возможны. Сначала съемки перенеслись с лета на зиму, и мы переписывали сценарий. Многое было завязано на лед, но в январе-феврале льда не было. Мы построили аэродром на берегу, но пошли шторма, и нас стало затапливать. Во время съемок сцен бомбежек развезло дороги. Представьте, приезжает артист Безруков, приезжает актриса Лядова, сидят в вагончиках, а вода поднимается, поднимается… У нас люди ходили по колено в воде. Потом началась пандемия, всех отправили в отпуск. У меня 250 человек команды, огромное количество реквизита, который надо отдавать... Многие арендодатели посчитали рабочими днями официальные выходные, объявленные президентом, и мы до сих пор ругаемся.

Перед съемками сели, произвели калькуляцию и поняли, что дешевле использовать настоящие самолеты, чем рисовать их на компьютере. Но тут закрылась заграница. Ждали, но потом поняли, что коронавирус никуда не денется, и вернулись к графике. В итоге у нас сняты пролеты с использованием уникальных технологий, но мы больше не рассчитываем на настоящие самолеты. Сейчас мы готовимся к возобновлению съемок, строим взлетную полосу. Во времена Союза были настоящие костюмы, мы же создаем даже пряжу для гимнастерок. Почти нет действительно аутентичных. Папа снимал «Двадцать дней без войны» 240 съемочных дней, и у него были армии и танки. И за его спиной стоял Константин Симонов. А мы вынуждены либо изготавливать, либо арендовать, и вместо двух с половиной лет жизни это займет пять.

О новом поколении

Когда я развелся с первой женой, у меня была девушка-архитектор. Мне было 33, ей — 21. Она меня повела к своим друзьям в Питере, которые мне стали говорить что-то про поэзию прямого действия… У нас разница всего лет двенадцать, но я уже тогда их не очень понимал. Как я могу понимать людей, которые чувствуют разницу между зумерами, бумерами, думерами? Современная молодежь для меня как инопланетяне, но нет ничего более жалкого, чем когда люди моего возраста — не такого преклонного — начинают гнаться за двадцатилетними. Делать кино о тех, про кого я ничего не понимаю. Они должны снимать кино про себя!

О супергероях

Я практически не смотрю авторское кино. Смотрю фантастику — условных «Мандалорца» и «Стражей Галактики». Читаю литературу класса Z схожего содержания. Заставлял себя смотреть «Супермена и Лоис», хотя мне не нравилось. Кстати, говорить об этом совершенно не стыдно — не хочу строить из себя мудреца, пытаться выглядеть больше, чем я есть, как, впрочем, и меньше. Так что да, люблю научную фантастику и комиксы. У меня в последние годы серьезные эстетические разногласия с мирозданием, поскольку мне категорически не понравились финал «Мстителей», «Черная Вдова» и «Черная Пантера». Это плохо, потому что я хочу выходить с фильмов таким же счастливым, каким я вышел с просмотра «Железного человека».

А сделать русский супергеройский фильм нереально. Прежде всего из-за недостижимого голливудского уровня. Если же делать, то дешево и на идее, на вызове. Думаю, это может получиться у молодого и обязательно наглого человека. Здесь нужен драйв: если пробовать, то только переворачивая стол. Я иногда думаю о таком фильме. У нас, кстати, много лет лежит сценарий мультика про суперов из ГДР.

О себе

У меня есть две особенности. Во-первых, я моментами нервный, порой недобрый, но порядочный человек. Во-вторых, я довольно неплохо чувствую устройство мира, дыхание вселенной. Если бы обстоятельства сложились иначе, я был бы приличным аналитиком. Мне кажется, я умею делать выводы из небольшого количества информации. Поэтому я всегда некоторым образом живу в будущем и соотношу то, что происходит сейчас, с тем, что будет через года четыре. Финал моего фильма «Бумажный солдат» — о крушении эпохи надежд, завершении оттепели и приходе заморозков. «Довлатов» — о том, как заморозки пришли. А в «Под электрическими облаками» я все угадал: мы примерно так сейчас и живем.