Стеллан Скарсгард преобразился в кляксу, от пустынь Арракиса повеяло холодом, а Фейд-Раута Харконнен исчез из сюжета. Дарья Серебряная делится сдержанным восторгом от кино, которое Дени Вильнёв мечтал снять всю свою жизнь.
Бестселлер Фрэнка Герберта, написанный в 1965 году, давно вырос в крупную медиафраншизу. Писатель написал пять продолжений, его сын Брайан Герберт вместе с соавтором Кевином Джеем Андерсоном — еще 15 книг. Оригинальная «Дюна» вдохновила Джорджа Лукаса на «Звездные войны», Дэвида Туи — на «Хроники Риддика», Хаяо Миядзаки — на «Навсикаю из долины ветров».
Но роману не везло с экранизациями. В 1970-х Алехандро Ходоровски не смог найти финансирование, чтобы адаптировать «Дюну» (сниматься в его психоделическом проекте должны были Сальвадор Дали, Мик Джаггер, Орсон Уэллс, Ален Делон и Глория Суонсон, а музыку писать Pink Floyd!). В 1984-м деньги нашлись для Дэвида Линча, но в итоге его фильм стал одним из самых громких провалов в жанре фантастики (во всем принято винить продюсеров, которые не дали режиссеру воплотить на экране свое видение Арракиса да еще и сильно порезали прокатную версию картины). В 2000-х по книгам Герберта канал SyFy сделал два мини-сериала, но спустя 20 лет о них мало кто помнит (хотя первый из них снимал великий оператор Витторио Стораро, трижды удостоенный «Оскара»).
Слушайте аудиоверсию книги Фрэнка Герберта «Дюна» от Storytel с голосом Сергея Чонишвили на Яндекс.Музыке.
И вот шансы на удачную экранизацию появились у Дени Вильнёва, которому студия Warner Bros. позволила сделать сразу два фильма и выделила на постановку первого из них 165 млн долларов. Так что впервые показанная на Венецианском фестивале «Дюна», которая вышла в прокат, охватывает лишь половину событий романа.
Когда-то в далеком будущем Вселенная превратилась в феодальную империю; планетами управляют Дома, то есть аристократические кланы. Самое ценное вещество в этом мире — спайс, наркотик, позволяющий космическим пилотам безопасно водить корабли со скоростью света. Добыть спайс можно только в песках пустынной планеты Арракис, которой правит жестокий барон Владимир (Стеллан Скарсгард), глава Дома Харконнен. По приказу галактического императора его сменяет герцог Лето Атрейдес (Оскар Айзек), глава соответствующего Дома, благородный правитель планеты Каладан. Новый наместник отправляется на Арракис вместе с наложницей, леди Джессикой (Ребекка Фергюсон), и сыном Полом (Тимоти Шаламе), которому снятся странные сны-видения с участием таинственной синеглазой незнакомки из рода фременов (Зендея) — аборигенов Арракиса, пострадавших от гнета колонизатора Харконнена. Атрейдес-старший прекрасно понимает, что его назначение — лишь ход в политической игре императора, властвующего разделяя; Харконнен ни за что не уступит Арракис просто так. Тем не менее он принимает должность, намереваясь наладить отношения с фременами и принести на Арракис мир.
Фильм заканчивается если и не клиффхэнгером, как «Матрица: Перезагрузка», то уж точно многоточием а-ля «Братство кольца» (Пол Атрейдес с матерью прибиваются к фременам). Первая «Дюна» — это своеобразный эпос взросления, кино о том, как юный Атрейдес осознает свое предназначение избранного и буквально находит свой голос, то есть овладевает унаследованной от матери суггестивной техникой, позволяющей управлять людьми через речь и интонирование.
На экране виден каждый потраченный цент. Над вертолетами-стрекозами, модернистскими космолетами, всепоглощающими песчаными бурями, гигантскими песчаными червями и десятками единиц оригинального реквизита работала команда с серьезным послужным списком: мастер спецэффектов Герд Нефцер (он делал с Вильнёвом «Бегущего по лезвию 2049»), художник-постановщик Патрис Верметт (этот строил оригинальные корабли для «Прибытия») и оператор Грег Фрейзер, у которого есть шансы стать новым Роджером Дикинсом.
В кадре нет ни одного неизвестного лица — о политике межзвездного колониализма и тяготах власти размышляют сплошь номинанты на «Оскар». Многие из них появляются лишь на пять минут, но каждому Вильнёв придумал запоминающийся образ. Зендея стреляет синими глазами, Хавьер Бардем в роли вождя фременов дает Энтони Куинна из «Лоуренса Аравийского» (визуально и тематически в «Дюне» немало пересечений с этим пустынным экшеном Дэвида Лина, которому, кстати, предлагали экранизировать Герберта в 1970-х). Харконнены напоминают злодеев из «Темного города»: нездорово бледные, укутанные в черное и крайне зловещие. Самый яркий образ — у Стеллана Скарсгарда, который играет бегемотоподобную кляксу, парящую в воздухе, безэмоционально пожирающую закуски, шепча про «свою любимую Дюну». Кстати, тут Вильнёв решительно и изящно размежевался с предшественниками: у Ходоровски и Линча роль особо жестокого из Харконненов, Фейд-Рауты, отводилась рок-звездам (Джаггеру и Стингу соответственно), а в этом фильме такого персонажа просто нет.
От современных диснеевских «Звездных войн» «Дюна» отличается так же сильно, как Marvel от DC. Вместо многофигурной композиции — центральная линия Пола Атрейдеса и его фатума, вместо суетливого перегруза событиями — размеренный ритм повествования, вместо опереточной истерики, которой, кстати, грешила версия Линча, — вкрадчивый рассказ. Можно сказать, что Дени Вильнёв снял космический слоубёрнер. Чего еще было ждать от режиссера «Прибытия» и «Бегущего по лезвию 2049» — философской фантастики, задающей вопросы о человеческой природе?
Вильнёв традиционно серьезен, хотя пара забавных эпизодов в фильме есть. В одном из них лидер племени фременов Стилгар (Хавьер Бардем) в ответ на обещание Атрейдеса мира его народу смачно плюет правителю в ноги. Мужественный воин Гурни Халлек (Джош Бролин) в бешенстве от наглости варвара, но любитель этнографии Пол его быстро успокаивает: любые жидкости, пусть даже телесные, на засушливом Арракисе на вес золота, а значит, слюна — демонстрация уважения! Что ж, Вильнёв тоже заслуживает арракисианского плевка за четкость, верность своему лаконичному стилю и одновременно и духу первоисточника. Но и земного тоже! Он настолько буквален и предсказуем в своей визуализации романа, настолько боится впасть в крайности, которыми грешили версии предшественников, что их недостатки на фоне той величественной холодной глади, в которую Вильнёв превратил историю о жарких страстях и пустынном зное, даже кажутся достоинствами.
Впервые этот текст был опубликован после премьеры фильма на Венецианском фестивале.
