Александр Пасюгин делится сомнениями насчет притчи Надава Лапида, снявшего кино о дружбе-вражде режиссера и минкульта (израильского). А Инна Денисова рассказывает о новом фильме Озона, посвященном реальному случаю одной эвтаназии, и о норвежской драме про «лишнего человека», претендующей на портрет поколения.
«Колено Ахеда»
«Колено Ахеда» — притча, которую можно было бы уложить и в короткометражную новеллу, ничего не потеряв в сюжете. Однако для ее автора тут важен не только сюжет, но и атмосфера. Долгими минутами камера рассматривает камни в пустыне и гламурную щетину на лице главного героя. Он известный режиссер (имен у героев нет), которого пригласили на спецпоказ его фильма в крохотную деревушку на юге Израиля. Героя встречает и опекает молодая и симпатичная чиновница минкульта, которая с трудом может вспомнить фильмографию гостя, но очень рада его приезду. Между ними сразу завязываются странные отношения, в которых флирт сменяется жестоким противостоянием.
Суть конфликта — в документе, который должен подписать режиссер, чтобы получить гонорар за паблик-ток. В нем нужно указать список тем, которые он планирует обсуждать на Q& A после показа, выбрать из предложенных или вписать свои. Набор такой: сионизм, холокост, отцы и дети, война, история Израиля и т. д. Но что-то настораживает режиссера, в просьбе выбрать тему он видит давление со стороны ненавистного ему правительства.
Выбрав форму притчи, в которой нет имен, дат и названий (ни мест, ни фильмов), Лапид превратил вроде бы локальную израильскую историю в универсальную метафору отношений художника и власти в условиях современной демократии. Вот призы, регалии, респект, а взамен не формальная лояльность, а как минимум искренняя дружба, лучше — влюбленность, роман, который может длиться всю жизнь.
Но излишняя абстрактность и схематизм сюжета работают против этого месседжа: суть претензий художника неясна, а у чиновницы наоборот — она привела людей в библиотеки, устраивает для них мероприятия, все ее любят, впереди будущее. Насупленный тип в кожаной куртке, вынашивающий замысел претенциозного фильма «Колена Ахеда» (в названии имеется в виду Ахед Тамими, подросток-палестинец, арестованный после того, как ударил израильского солдата; видео инцидента стало вирусным) и вечно всем хамящий, скорее, дискредитирует оппозицию этой диктатуре добра и обходительности. Конформизм в фильме выглядит как конструктивная позиция, а пляски режиссера под раскаленным солнцем и его ныряние в мертвую воду вперемешку с байками о службе «на территориях» кажутся обычным неврозом. Слишком уж человеческая деталь для притчи.
«Все прошло хорошо»
Франсуа Озон — каннская неизбежность. Почти каждый год он участвует в программе фестиваля с новым фильмом. На этот раз в конкурсе показана снятая им экранизация автобиографического романа француженки Эмманюэль Бернейм. Она написала сценарии для лучших ранних работ Озона — «Под песком», «5×2» и «Бассейна». Неудивительно, что фильм о жизни Бернейм, снятый после ее смерти, оказался созвучным этим работам: в те времена Озон был вдумчивым наблюдателем, снимающим медленное кино; в сюжете этих фильмов смерть играла ключевую роль.
«Все прошло хорошо» — фильм об эвтаназии отца Бернейм, Андре (человека, разбитого инсультом, со съехавшим вниз из-за паралича мимических мышц лицом, блестяще играет Андре Дюссолье). Все персонажи — реальные люди, члены одной семьи, фигурируют под собственными именами. Саму Эмманюэль Бернейм играет Софи Марсо, вернувшаяся в серьезное кино после долгого перерыва в карьере, ее сестру Паскаль — Жеральдин Пайя, их мать, художницу Клод — Шарлотта Рэмплинг. А самая важная роль — ангела смерти, агента швейцарской фирмы, делающей эвтаназию — досталась Ханне Шигулле.
Тройка пожилых актеров (Дюссолье, Рэмплинг, Шигулла) составляет блестящий актерский ансамбль (умение подбирать актрис — один из главных талантов Озона). Примыкающая к ним Софи Марсо, на которой как на главной героине делается главный смысловой акцент фильма, тоже очень убедительно играет страдание, доставленное вздорным отцом. Ему, богатому коллекционеру и бонвивану, совсем не нравится пускать слюну и ходить под себя в кровать, поэтому он поручает дочерям, а точнее, любимой дочери Эмманюэль, оформить все документы, необходимые для его эвтаназии в Берне. Дочь не очень-то рада заниматься этим. Но задавленная отцом с детства (пара эпизодов-воспоминаний выставляет Андре тираном), она, утирая слезы да приговаривая «папе нельзя отказывать», вынуждена стать продюсером самоубийства.
Драма имеет четко заданный таймлайн: от 15 сентября, когда у отца случился инсульт, до 27 апреля — дня, когда он легально выпивает яд в клинике. Действие разворачивается главным образом в больничной палате: дочь ухаживает за отцом, посвящая этому делу всю себя и не успевая писать роман; в фильме дается лишь слабый намек на ее профессию, о ее жизни мы не узнаем почти ничего, она выступает только в амплуа дочери, мятущейся от любви к «интересному человеку» до ненависти («он плохой отец»).
Но если первый тезис в фильме подтверждается обаянием, вложенным актером Дюссолье в своего персонажа, то со вторым, важнейшим для конфликта между отцом и дочерью, вышла проблема. Мать (Рэмплинг) провела жизнь в депрессии якобы потому, что отец как-то страшно ее обижал, однако вскоре выяснится, что суть всех ее претензий в том, что Андре оказался гомосексуалом и жил с любовником, а разводиться с ним она отказывалась сама, поскольку «очень его любила». Дочь тоже запуталась в чувствах и обвинениях, и режиссер, увы, не помог ей разобраться, поскольку сам не понял сути их конфликта. Впрочем, если одна, семейная, сюжетная коллизия недокручена и притянута за уши, то вторая, экзистенциальная (добровольный уход из жизни), делает этот фильм как минимум достойным внимания.
«Худший человек на свете»
Юлия (Ренате Реинсве) позирует на балконе в коктейльном платье, внизу расстилается Осло. Девушке двадцать, она студентка медвуза, впереди жизнь. Сначала Юлия считает, что сознание интереснее телесности, и предпочитает психологию анатомии. Совсем скоро, как это часто бывает в нежном возрасте, она поменяет род деятельности и станет фотографом. Бойфрендов Юлия меняет еще быстрее, чем профессии (что тоже свойственно двадцатилетним), а режиссер Йоаким Триер, в прошлом рекламщик, так же бойко жонглирует кадрами, задавая истории четкую форму: экзистенциальный кризис Юлии уместится в 12 глав, а все описанное выше — в пролог.
Итак, Юлия очнулась в тридцать (ее парню Акселю, известному создателю комиксов, 44). И вот его родня спрашивает, чем она занимается, а Юлия молчит, потому что работой продавщицы в 30 лет не козырнешь. Аксель (Андерс Даниэльсен Лье, снимавшийся во всех предыдущих фильмах Триера) хвалит написанное ею эссе под названием «Оральный секс в эпоху #MeToo» и уговаривает ее завести ребенка. Но Юлия отбивается, не веря в себя ни как в писательницу, ни как в мать. Ведь она пока еще так и не нашла себя. Чтобы подчеркнуть никчемность героини, Триер сообщает нам краткие биографии других женщин ее семьи (галерея их портретов висит в доме Юлии): прабабушка в тридцать овдовела и воспитывала семерых, прапрабабушка — шестерых, а прапрапрабабушка к этому возрасту вообще умерла (но, видимо, прожила насыщенную жизнь).
Дальнейший отсчет глав, снятый в клиповой манере, скупо сообщит нам, что себя Юлия так и не найдет, а только растеряет по пути все, что имеет. И парня, бросив его ради интрижки с другим, и ребенка (выкидыш), и занятие по душе. С последним все сразу было безнадежно, поскольку главный вопрос, вытекающий из названия фильма, — «Есть ли у Юлии душа в принципе?».
Скучающие «лишние люди», томимые то хандрой, то сплином, и мучающие людей «полезных», — сюжет, хорошо знакомый русской классике; правда, раньше в этом амплуа всегда выступали герои-мужчины. История эта вполне могла бы претендовать на трагический портрет поколения (Юлия, как мы уже поняли, не характер, а архетип), и некоторые критики уже назвали фильм шедевром. Проблема в том, что режиссер завуалировал трагедию героини всевозможными формальными кружевами (компьютерными эффектами, фишками, гэгами — сказалось рекламное прошлое) и неуместно сентиментальной последней главой. В конце героиня приходит на съемку, где она же сама и фотограф, и модель, а потом смотрит в окно, где видит свою альтернативную судьбу (то есть саму себя с ребенком). Этот претендующий на высокую образность финал окончательно лишает историю очарования и делает ее конгениальной персонажу — абсолютно ледяной фильм о совершенно бессмысленной жизни.
Авторы: Инна Денисова, Александр Пасюгин
