28 января скончался Василий Лановой — главный красавец советского кино, которому удивительно шла униформа всех стран, эпох и структур. Вспоминаем 10 главных ролей Ланового — триумфальный путь от романтических юношей до стальных офицеров и крестных отцов.
«Аттестат зрелости»
Дебют Ланового, тогда еще студента Щукинского училища, в кино. Фильм о зазнавшемся, но затем раскаявшемся эгоисте Валентине Листовском — типичное произведение позднесталинской эпохи, до отказа нашпигованное идеологией оптимизма и коллективизма (фильм вышел в прокат в 1954-м, уже после смерти Сталина). Полвека спустя картина стала культовой — во многом благодаря линии броманса между Валентином и секретарем комсомольской организации Женей, — а также, очевидно, вдохновила сценаристов «Легенды № 17» на сцену разговора Харламова и Гусева над бездной.
«Алые паруса»
Еще одна романтическая роль молодого Ланового — в эпике главного сказочника и гика советского кино Александра Птушко. Оттепельная хай-тек- экранизация повести Александра Грина (стереозвук, широкий экран, цветное изображение) стала хитом советского проката и сделала звездой дебютантку Анастасию Вертинскую. Правда, тут ей помог «Человек-амфибия» вышедший в том же 1961-м. А Лановой уже и так был популярным романтическим героем, но, скорее, среди театральной публики. Роль Грея превратила его уже в любимца всех советских женщин.
«Полосатый рейс»
Великое камео: похожий на иностранца Лановой в женских очках и газовом шарфике лорнирует группу тигров «в полосатых купальниках»: «Красиво плывут!» Сам актер считал эту роль главной в своей карьере.
«Война и мир»
В многосерийной эпопее Сергея Бондарчука красавец Лановой впервые переходит на темную сторону и играет абсолютного подлеца — Анатоля Курагина, франта и соблазнителя, который едва не довел Наташу Ростову до суицида.
«Анна Каренина»
Еще один герой-любовник из русской классики — Вронский. Лановой играл его как антагониста: сведенные в какой-то подлой полуухмылке губы в первой серии и видимое раздражение Карениной — во второй.
«Солярис»
Неожиданное отступление Ланового от амплуа человека в униформе — роль Криса Кельвина в альтернативной экранизации «Соляриса» (по сути, это телеспектакль), сделанной в 1968-м, за четыре года до фильма Тарковского.
«Шестое июля»
1968-й вообще был отличным годом для Ланового. Пусть «Анну Каренину» так и не показали в Каннах из-за срыва фестиваля, зато актер сыграл Дзержинского в большом блокбастере, снятом к столетию со дня рождения Ленина. В эпизодической роли председателя ЧК, противостоящего мятежным эсерам, Лановой — сущий демон. Он появляется ровно в середине фильма и взрывает духоту кабинетов (где по большей части и происходит действие этого довольно невыносимого процедурала) мефистофелевским блеском глаз, расталкивает латышских стрелков и угрожает всем расстрелами.
«Офицеры»
Именно роль Ивана Варравы, своеобразного ангела-хранителя главного героя Трофимова, сделала Ланового иконой патриотизма и государственности. С этих пор его любили не только простые зрители, но и советское начальство. В Минобороны установлено аж две скульптурные группы со сценами из фильма, и не случайно, ведь инициатором этого эпоса о непростой офицерской доле был тогдашний министр обороны СССР Гречко.
«Семнадцать мгновений весны»
И снова культовое кино! Обергруппенфюрер СС Карл Вольф — эпизодический, но важный персонаж сериала. Он участвует в тайных переговорах с американцами, готовя сепаратный мир с союзниками, но безуспешно. По словам Ланового, сам прототип, довольный игрой актера, передал ему через Юлиана Семенова бутылку коньяка, но писатель выпил ее в самолете по дороге из Берлина.
Сериал «Мелочи жизни»
Вместе с СССР исчез и запрос на роли бравых товарищей в погонах. В одном из первых постсоветских сериалов (кстати, неплохом!) о злоключениях интеллигентной семьи Кузнецовых Лановой играет идеально подходящую ему роль крестного отца Бориса Вологдина, кагэбэшника в отставке, руководящего частным сыскным агентством (прослушка, наружка, галстук с булавкой и теннис по выходным). В финале демонический Вологдин женится на главной злодейке Лене Ползуновой. Да, утешительный финал первой российской мыльной оперы давал надежду на будущее счастье всем слоям нового общества — и инженерам, и модельерам, и бывшей номенклатуре.
