Новый выпуск нашей постоянной рубрики «Культовое кино» посвящен одному из самых популярных фильмов, входящему и в топ-250 по версии посетителей КиноПоиска. О метаморфозах мужского и женского в первом современном процедурале о серийном убийце рассказывает Аглая Чечот.
Когда в 1992-м на вручении «Оскаров» ведущий вышел к публике в маске Ганнибала Лектера и предложил Энтони Хопкинсу вместе отужинать «одним из членов академии», сомневаться в том, кому достанется приз за главную мужскую роль, уже не приходилось. И это притом что Лектеру отведено в «Молчании ягнят» всего 16 минут экранного времени. После Дэвида Нивена в мелодраме «За отдельными столиками» (1958) это второе самое короткое появление в кадре, отмеченное Американской киноакадемией.
И все-таки триумф «Молчания ягнят» Джонатана Демме — целых пять премий при семи номинациях, включая «Лучшего режиссера» и «Лучший сценарий» — был довольно неожиданным: фильм показали в самом начале прокатного сезона, на День святого Валентина, и к концу года его могли благополучно забыть (как известно, академики обычно награждают то, что еще идет в кинотеатрах). К тому же это был типичный образец низкого жанра с минимальными шансами на призы — триллер про серийного убийцу с целым «магазинчиком ужасов» в придачу: выдержки из меню каннибала, заспиртованные головы и даже мастер-класс по кройке и шитью из человеческой кожи. Все это в свое время отпугнуло от участия в кастинге Шона Коннери и Мишель Пфайффер, которых Демме рассматривал на главные роли. В чем же причина того, что в тот год оскаровский комитет предпочел «Молчание ягнят» «JFK» Оливера Стоуна, «Королю-рыбаку» Терри Гиллиама и «Бартону Финку» братьев Коэн?
Дело тут явно не только в актерской химии Хопкинса и Джоди Фостер и не в жанре (вышедший одновременно скорсезовский ремейк «Мыс страха» прокатился мимо всех наград), а скорее в том, как фильм Демме поработал с американским мифом о маньяке-психопате, настойчиво требовавшим осмысления с 1970—1980-х — времени появления нового культурного героя, когда первые полосы газет заполонили дела реальных душегубов. Киноиндустрия ответила на него потоком фильмов ужасов, в которых психопаты всех мастей бесконечно терроризировали обывателей. Слэшеры создавали образ вездесущего неконтролируемого зла, которое всегда поджидает где-то рядом, принимая облик соседа по ферме или хозяина автозаправки и никогда не умирает до конца, как и коллективные страхи.
«Молчание ягнят» стало первым фильмом о серийном убийце, совместившим натурализм процедурала с эстетикой гиньоля. Все те ужасы, которые раньше можно было увидеть разве что в «Техасской резне бензопилой», превратились в улики — полароиды, развешанные по кабинетам ФБР. Как и сериал Netflix «Охотник за разумом», «Молчание ягнят» было снято с оглядкой на одноименную книгу руководителя отдела поведенческого анализа ФБР Джона Э. Дугласа. Создатели консультировались с автором в процессе съемок, а Энтони Хопкинс, готовясь к роли Лектера, изучал записи допроса Чарльза Мэнсона — именно от него доктору достался гипнотический стеклянный взгляд. Персонаж Буффало Билла шьет из кожи жертв что-то вроде боди, и это не выдумка сценаристов, а точный собирательный образ нескольких серийных убийц — Эда Гина (щеголял в таком костюмчике дома), Теда Банди (заманивал женщин в фургон, давя на жалость бутафорским гипсом) и Гэри М. Хейдника (держал жертв в яме). Так американский кинематограф удовлетворил массовое желание зрителей заглянуть в глаза чудовищу, которое бродит где-то рядом и забирает их жизни по ночам. А сделав зримым механизм выслеживания и поимки правоохранительными органами асоциального монстра, подарил надежду на то, что даже самое страшное зло может быть поймано и ликвидировано.
На решение Демме экранизировать роман Томаса Харриса повлияла и гендерная сторона вопроса: так как жертвами серийных убийц чаще всего становились женщины, протагонистка «Молчания ягнят» — стажерка ФБР Кларисса Старлинг — казалась особенно многообещающим персонажем. Сцена с ней, преодолевающей тренировочную полосу препятствий в туманном лесу, — до сих пор образцовый вход в триллер, где камера оператора Така Фудзимото берет на себя роль преследователя. В следующем эпизоде ей поручают составить психологический портрет Буффало Билла (Тед Левайн) — маньяка, который преследует женщин и сдирает с них кожу. Для этого ей придется вступить в контакт с еще большим злом — отбывающим срок за каннибализм психиатром Лектером. Его используют как профайлера. Эта специальность появилась в 1970-е и активно развивалась в 1980-е при содействии вышеупомянутого Дугласа.
Как и жертвы Буффало Билла, сама Кларисса также все время становится объектом оценивающего мужского взгляда (сцена в лифте с агентами, которые окружают ее плотным кольцом; эпизод в похоронном бюро, где героиня остается одна в комнате, полной полицейских) или прямых домогательств со стороны директора тюрьмы доктора Чилтона, постоянно подвергающего сомнению ее профессионализм.
Еще один носитель патерналистского сознания — наставник Старлинг, Джек Кроуфорд (Скотт Гленн) — мягко манипулирует своей подопечной в интересах расследования; один из их диалогов смонтирован с проходом героини мимо скелетов динозавров в музее естествознания — намек на то, что по сравнению с ней он все-таки немного ископаемое. Только нарушая его запрет рассказывать Лектеру что-либо о себе, Кларисса продвигается в расследовании. Когда же личность маньяка установлена, Кроуфорд заявляет, что больше не нуждается в ее помощи. Особенно забавно в этом контексте выглядит реплика Буффало Билла, обращенная к одной из жертв: «Оно должно втирать лосьон» («It rubs the lotion on its skin») — квинтэссенция мужского взгляда на женское тело.
Кларисса Старлинг — типичная добродетельная героиня-девственница эпохи Просвещения (ее имя отсылает к роману Сэмюэля Ричардсона «Кларисса, или История молодой леди»), которая вступает в схватку с Ловеласом-Лектером, но, в отличие от своей предшественницы, сохраняет честь, достоинство и доброе имя. Ее собеседник тоже страшно старомоден: слушает «Вариации Гольдберга» и может по памяти нарисовать флорентийский Дуомо. Из всех персонажей-мужчин только ему удается выйти за пределы френдзоны и украдкой коснуться пальцев Клариссы: «Еще немного, и люди подумают, что у нас роман». Причина в том, что Лектер — носитель иного взгляда, «человек с рентгеновскими глазами», который видит людей насквозь (так назывался фильм Роджера Кормана, под руководством которого Демме начинал свою карьеру).
В одной из сцен Ганнибал говорит, что, в отличие от своих соседей по тюрьме, «не чувствует запаха ее влагалища», то есть его интерес к ней не является сексуальным. В лице Клариссы, «провинциалки из Западной Вирджинии в дешевых туфлях», этот монстр эпохи развитого постмодерна, разбирающий негодных с культурной точки зрения людей на реди-мейды, чтобы пересобрать их во что-нибудь удобоваримое, встречает идеал из далекого прошлого — человека ненарушенной целостности (деревенщину, лютеранку, отличницу), к которой невозможно применить современный инструментарий. Неудивительно, что в сознании большинства зрителей «Молчание ягнят» — это прежде всего love story, вариация «Страсти за решеткой» (1974, тюремный эксплотейшен, дебют Демме в кино). Те же, кто внимательно следил за карьерой режиссера, и вовсе увидят здесь отсылки к его мелодрамам — например, диалог Старлинг и Лектера через решетку клетки представляет собой цитату из его предыдущего фильма «Замужем за мафией», где влюбленные разговаривают через прутья зажатого между ними стула.
Ключевой для фильма образ невинной жертвы — агнца, чьи крики продолжают преследовать Старлинг — очевидным образом проецируется на жертв Буффало Билла. Чтобы избавиться от повторяющихся кошмаров, героиня должна то и дело спасать ягнят от убоя, женщин — от надругательств над их телами. Лектер (который в фильме убивает только плохих парней и никогда — женщин) помогает ей избавиться от токсичного бремени мужского интереса и обрести новую оптику. Это хорошо показано в сцене опознания трупа, когда Старлинг впервые выступает в роли патологоанатома: ей удается обнаружить во рту утопленницы ускользнувший от взгляда коронера кокон бабочки — символ превращения, но не только для Буффало Билла, мечтающего о смене пола. Под действием женского взгляда тело жертвы реконструируется до личности с биографией (тут важно, что эпизод визита Старлинг в родительский дом убитой, где мы видим ее вещи и фотографии, следует после патологоанатомического сеанса). Самой Старлинг тоже придется совершить метаморфозу: из личинки-стажера в бабочку-спецагента, из объекта мужского взгляда в «фаллическую женщину», твердо держащую пистолет в руке.
В связи с мотивом превращения важна финальная сцена в подземном логове Буффало Билла, напоминающая аналогичный эпизод из триллера «Подглядывающий» Майкла Пауэлла: Старлинг двигается ощупью в кромешной тьме, не зная, что на нее смотрят, тогда как ее противник обладает полнотой власти и зрения, наблюдая за ней с помощью прибора ночного видения. Если она не перехватит у него «инициативу взгляда», то пополнит ряды жертв.
Парадокс этого сюжета в том, что превращения были бы невозможны без вмешательства Лектера, чей взгляд определяет для зрителя восприятие героини. Отчасти поэтому «Молчание ягнят» не раз становилось мишенью феминистской критики, утверждавшей, что, даже перенимая метод Лектера, Старлинг продолжает оставаться объектом садистского удовольствия, как женщины в фильмах Хичкока. Но точнее было бы говорить о постоянной смене и конфронтации разных точек зрения внутри визуальной структуры фильма — мужской и женской, оценивающей и трансформирующей, агрессивной и сочувственной (диалоги Старлинг с подругой жертвы и однокурсницей сняты и смонтированы по-другому; Демме использует свой любимый прием прямого взгляда в камеру, глаза собеседниц находятся на одном уровне).
Старлинг и Лектер — пенитенциарная система и преступный мир — образуют неразрывный альянс. Он — прирученное зло на службе у ФБР, романтический аутсайдер, который то троллит власть, то сотрудничает с ней (прототип позднейших антигероев, от Декстера и Лютера до Шерлока). Она — функционерка, которая не боится пойти на сближение со злом, чтобы сделать карьеру. Оба манипуляторы, сбои в системе (недаром за свой отчет о гражданских правах Бюро в эпоху Гувера Старлинг получила минус), жертвы жестокого обращения с детьми — Демме потом сокрушался, что не сделал этот момент более явным. Оба избавляют мир от неприятных людей, и разница только в том, что у нее с собой ордер, а у него — нож для разделки мяса. По наблюдению Роджера Эберта, сходство их «карательных методов» становится явным в эпизоде выпускного Академии ФБР: герб департамента юстиции на праздничном торте напоминает распятого Лектером полицейского.
В связи со всем этим пародийная фигура Буффало Билла уже не кажется такой однозначной. Сразу после выхода «Молчания ягнят» Демме было поставлено на вид, что маньяк-трансгендер бросает тень на все ЛГБТ-сообщество, а попытка персонажа обрести новую идентичность автоматически стигматизируется. Если Кларисса и Лектер воспринимают собственную травму как источник силы, то Буффало Билл с его желанием избавиться от своей прежней и, очевидно, тоже травмированной личности олицетворяет брожение каких-то маргинальных сил, подталкивающих Америку к радикальным превращениям (неслучайно его последней жертвой должна стать дочь сенатора Республиканской партии). Неофашистский плакат «Америка, открой глаза», который украшает его захламленное логово, как и остальные национальные реликвии вроде армейского шлема или сувениров с бабочками (трофеи из Вьетнама?), мог бы вполне оказаться в каморке Джокера или в праворадикальных культах сериала «Американская история ужасов». Чего нельзя сказать о Старлинг и Лектере — их место в пантеоне прекраснодушных героев старой литературы.
