Ирина Горбачева — о сериале «Чики», обстрелах и амплуа страдающей женщины

Действие сериала разворачивается в маленьком городе на Кавказе, где все знают, как правильно жить. У каждого свое место: кто-то готовит шашлыки, кто-то стал священником, а кто-то — проституткой. Всех все устраивает, и трех подруг-проституток — Марину, Свету и Люду (Ирина Носова, Алена Михайлова, Варвара Шмыкова) — тоже, пока из Москвы на красном MINI Cooper не приезжает Жанна (Ирина Горбачева). Она когда-то работала четвертой в их команде, но завязала, уехала в столицу и вернулась другим человеком с бизнес-идеей — открыть здесь, в провинции, свой фитнес-клуб. Поначалу над ней смеются не только местные жители, но и сами подружки. Но потихоньку каждая из них, в очередной раз столкнувшись с унижениями, побоями и презрением, решается на перемены и готова войти в долю. Дело за малым: найти деньги и убедить всех вокруг, что идея стоящая. Денег, конечно же, нет. Сутенер (Виталий Кищенко) угрожает расправой, его племянник-садист (Сергей Гилев) следит за Жанной, но девушки поставили на кон все и не сдаются.

Съемки проходили в городе Прохладном в Кабардино-Балкарии, где создатели сериала столкнулись с осуждением со стороны жителей. Продавцы в ближайшем магазине брезгливо окидывали взглядом актеров: «Знаем-знаем, что вы там снимаете! Зачем вы это делаете в нашем городе? Мы не хотим, чтобы наш Прохладный ассоциировался с  ****** [развратом]!» Один пьяный житель был так возмущен, что сначала скинул на машину съемочной группы арбуз из окна, а потом, по рассказам очевидцев, начал стрелять из карабина «Сайга». Слава богу, никто не пострадал, полиция его задержала, арбуз же стал символом проекта. Он и красуется на постере.

КиноПоиск связался по Zoom с Ириной Горбачевой. Пока актриса готовила шарлотку, мы поговорили с ней о везении и ярлыках, любви к музыке и о том, чем ей так близки «Чики». Порой мы прерывались на обсуждение пирога, и в такие моменты Ира переключалась на одного из своих юмористических персонажей в Instagram, заявляя томным голосом профессорши: «Духовку надо разогреть, как женщину».

— Чем занимаетесь в карантине, кроме приготовления шарлотки?

— Уже дважды пересмотрела «Шапито-шоу». И еще буду. Сергей Лобан опередил время. В кино редко заходят на территорию абсурдизма, а он не побоялся. Хочется найти его, поблагодарить и предложить поработать вместе. Его давно не слышно. Надеюсь, он творит и придумывает новую фантастическую работу.

— Давайте поговорим о «Чиках». Вы уже играли женщину древнейшей профессии в сериале «Дело чести».

— (Смеется.) Ой, *****! Уже забыла об этом. Пожалуйста, не вспоминайте!

— Можно предположить, что вас тянет к этой теме…

— Нет, это совпадение. Я снялась только из-за Гриши (бывший муж актрисы Григорий Калинин. — Прим. ред.), который там играл. Работы не было, а тут дали роль, я и согласилась. Тема меня никогда не волновала. Хотя об этом редко высказываются в кино.

— Поэтому «Чики» будут сравнивать с «Интердевочкой».

— Да ну и пусть. Это прекрасное сравнение. Чудесное кино! Тема табуированная. Кроме «Интердевочки», я вот больше ничего не могу вспомнить.

— С чего для вас началась история с «Чиками»?

— С фиаско. (Смеется.) Три года назад я пробовалась в другой проект Эдика Оганесяна, «Чего хочет Слава». На кастинге мы с ним и познакомились. Проект был про кризис в отношениях у девушки. Впервые за долгое время мне куда-то так сильно захотелось, оттого было еще обиднее, что меня не взяли.

— Как объяснили, почему вы не подходите?

— Героиня должна быть моложе. Я подумала: «Разве я перешла в другую категорию? Теперь могу только мам играть?» Понимаю, что рано или поздно с таким сталкиваются все актрисы, но мне казалось, что со мной это должно произойти все-таки попозже. Прошло пять дней после кастинга, а я не могла перестать думать об Эдике. Я считала, что актриса не должна писать режиссеру, ведь это ставит его в неловкое положение и заставляет оправдываться. Но тут пересилила себя и написала ему в Facebook. Выясняется, что он яростно меня отстаивал, а его сняли с проекта. Я ему предложила встретиться, мы прообщались несколько часов. Потом он мне рассказал о своих написанных сценариях сериалов. Первый — легкий и беспроигрышный вариант, а второй — «Чики». Через время поисков продакшен-компаний я сказала: «Давай сами снимать пилот. Готова вложить свои бабки, если никого из продюсеров не найдем».

— Но вы нашли. Как другие продюсеры реагировали на ваш концепт — историю о девушках легкого поведения, которые хотят вырваться в другую жизнь?

— Многие нас критиковали: «Это не формат. Это никому не будет интересно. Слишком жестко». Но я доверяла чуйке Эдика, и мы не сдавались. Я понимала, что тут зарыт клад. И этот клад — Эдик. В итоге мы дошли до продюсера компании «Марс Медиа» Рубена Дишдишяна. Он в нас поверил, и мы сняли пилот, который сильно отличается от финального результата.

— У меня сложилось ощущение, что каждый проект, в котором вы принимаете участие, как-то соотносится с вашим личным опытом. Что срезонировало в случае с «Чиками»? Переезд из Мариуполя в Москву? Почему вы так за него боролись?

— Вы правы. Я играю то, что со мной происходило, происходит или произойдет. Кино дает то, что мне нужно услышать здесь и сейчас. С «Чиками» было так же. Мы этот проект в шутку называли «Чистилищем». Каждая из актрис столкнулась со своими самыми неприятными качествами. Все, что я делала, сразу мне прилетало обратно. Ощущение, что «Чики» сняли с меня кожу. Дело в том, что в маленьком провинциальном городе Прохладном в Кабардино-Балкарии, где мы снимали, раньше не ступала нога кинематографиста. Были те, кто нас поддерживал, и те, кто нас не принимал. Этот проект заставил меня повзрослеть. Иногда приходилось делать не свою работу — например, я занималась продюсированием, но вообще все делали одно общее дело.

— Съемочную группу обстреляли местные жители. Вы там были в это время?

— Нет, и я рада, что не была там, когда этот человек начал стрелять. Не знаю, как бы среагировала, ведь у меня импульсивный характер. Наверное, я бы орала и заставила всех уехать.

— Признавайтесь, вы, как главная звезда на проекте, срывались на людей?

— Хотя мы делали ставку на меня, когда продавали проект, я все-таки одна из главных героинь. И да, я срывалась на людей, раньше никогда не позволяла себе орать на кого-то на площадке. Вот сейчас вспоминаю и думаю: «Господи, Ира, это ты? Ты в анабиозе была?» Я не права была в форме выражения претензий, а так говорила все по делу.

— Потом извинялись?

— Да, там было все: срывалась, а затем каялась. Так и познакомилась со своими демонами во время первого длинного сериала.

— Многие подумают, что это проект о проститутках, а для вас он про что?

— Про бумеранг: не суди да не судим будешь. Все, что ты делаешь, тебе вернется. Он про обесценивание и про людей, на которых поставили клеймо. Эдик проводил опрос, и выяснилось, что многие отказывают им в праве на женское счастье. Их перестают воспринимать как людей, хотя оступиться может каждый.

— Вы на себе чувствовали подобное? К примеру, после «Аритмии» к вам приклеили ярлык страдающей женщины.

— (Смеется.) Знаете, я жалею, что сказала это в интервью Дудю. Я это говорила не к тому, чтобы доказать всем, что могу исполнять и другие роли, а мне самой уже не так интересен этот образ, потому что я много раз его воплощала на экране. Я не страдаю от амплуа страдающей женщины, у меня это классно получается. А по поводу ярлыков — да я сама на себе ставила клеймо. Мне казалось, что я недостаточно хороша, чтобы меня любили так, как мне хочется. Я думала, что любовь нужно заслужить, поэтому пыталась соответствовать ожиданиям близких людей. Но если бы не эта установка, то я бы никуда не вырвалась, это было мое топливо. Без нее я чувствую освобождение. Сейчас учусь просто жить и чувствовать. Отказываюсь от ролей, которые мне не нравятся, стараюсь разобраться в себе и понять, чего мне хочется.

— Во время этих поисков вы и поняли, что вам нравится музыка?

— Да! Актерство я любила и люблю, но в музыке больше свободы, чем в кино. В процессе создания фильма задействовано много людей, где каждый пропускает его через себя и выдает другой результат, и он может быть ближе или дальше от твоего видения, но никогда не будет изначальным.

— Вы всего добились сами, но при этом упорно открещиваетесь от ярлыка феминистки. Почему?

— Как я могу заявлять, что феминистка, если даже не могу сказать, что я — это Ира Горбачева?! Не хочу вешать на себя ярлыки, которым придется потом соответствовать, ведь с меня спросят. Если кто-то хочет считать меня феминисткой, пожалуйста, но я себя ею не считаю. Я иногда считаю себя артисткой. У всех есть возможности.

— Вам повезло, а кому-то нет.

— Легко обесценить чужой успех. Просто иногда кому-то удобнее быть в состоянии жертвы, потому что тогда можно свалить свои неудачи на других и сказать: это не я мало работала, а мне не дали. Пока ты считаешь, что тебе должны что-то дать, сколько бы тебе ни дали, всегда будет мало и все не то. Потому что «то» можешь добыть только ты сам. Никто никому ничего не должен. Так думать — это инфантилизм. А вот рисковать хотят немногие. Каждый счастливый, успешный, реализованный человек когда-то рискнул всем, что у него было.

— Чем вы рискнули?

— Я рисковала будущим, когда пошла в профессию, после получения которой легко остаться на улице и никогда не работать по специальности. Только спустя семь лет после завершения института меня позвали в кино. Я могла остаться в «Табакерке» на стабильной зарплате, но я перешла в Мастерскую Петра Фоменко, где никаких гарантий никто не давал. Риск был велик: вдруг не было бы съемок в кино и рекламы? Но чем выше риск, тем больше появляется вокруг людей, которые тебя поддерживают. Их только нужно разглядеть.