В программе «Форум», посвященной дебютам и экспериментальному кино, состоялась премьера российского фильма «Город уснул». О том, как преподавательница Московской школы нового кино изобразила российское провинциальное безвременье, рассказывает Анна Лис.
Мария Игнатенко — выпускница мастерской Дмитрия Мамулии в Московской школе нового кино, главного поставщика дебютантов для основных европейских фестивалей. Она была соавтором сценария его нового фильма «Преступный человек» (мы подробно рассказывали о нем в обзоре с Венецианского фестиваля). С момента выхода предыдущего фильма Мамулии, «Другое небо», прошло 10 лет. Все это время он решал одну задачу — как режиссеру поймать дух современности. Результат поисков мастера мы уже в начале апреля увидим в прокате. А пока рассказываем, как то же пытается сделать молодежь из МШНК. Вроде бы режиссеры молодого поколения имеют тут преимущество: в какой-то степени Игнатенко (ей 33 года) и ее ровесники и есть та самая современность. Тем более что сейчас Мария сама преподает в МШНК, а значит, точно владеет методологией школы.
Школа нового кино появилась на волне успехов независимого русского кино нулевых. Дмитрий Мамулия, Бакур Бакурадзе, Борис Хлебников, Николай Хомерики (тогда еще не имевший в распоряжении больших бюджетов), так называемые новые тихие, создали узнаваемую стилистику. Безъязыкие (молчаливые) герои, съемка ручной камерой, очищенный от лишних предметов и движения кадр, скупое и блеклое изображение — в работах студентов МШНК все эти модные 10—15 лет назад приемы сейчас уже стали общим местом.
«Город уснул» во многом снят в традиции школы, но, в отличие от гиперреалистических, в духе Дарденнов, Брюно Дюмона, Белы Тарра, картин прочих выпускников и преподавателей МШНК, фильм Игнатенко больше тяготеет к жанру магического реализма. В его сюжете натурализм провинциальной российской жизни уживается с воображаемым фантастическим миром.
Главный герой, примерно 30-летний Виктор (Вадим Королев), во время рейса на рыболовецком судне получает сообщение о гибели жены, но сперва не верит в случившееся. Списавшись на берег, он идет в больницу, где доктор подтверждает эту трагическую новость. Известие о смерти супруги (или даже так — возлюбленной) переключает реальность в голове героя. Он без удивления обнаруживает, что все горожане вокруг него спят: и персонал больницы, и водитель автобуса, и официантки в кафе, и его посетители. Виктор отправляется в экзистенциальное путешествие по уснувшему портовому городу в поисках собственного «я». Результаты этого поиска предъявляются зрителю в первой же сцене, но пересказать ее было бы безжалостным спойлером.
Застывший во времени, точнее, в безвременье, провинциальный безликий город — центральный образ российского кино нулевых-десятых. Наиболее очевидно «Город уснул» перекликается с «Комбинатом „Надежда“» Натальи Мещаниновой, действие которого тоже происходит в призрачном городе, буквально изолированном от остального мира — заполярном неуютном Норильске. Кстати, одну из главных ролей в фильме Игнатенко играет Дмитрий Кубасов, ранее снимавшийся у покойного Максима Шавкина, тоже выпускника МШНК, и Филиппа Гранрийе, еще одного кумира школы.
Ее стиль узнается здесь безошибочно: в кадре непрофессиональные актеры, монтаж лишен логики, камера выхватывает детали лиц актеров (ухо, затылок, профиль). Главный герой идет один по улице, молчит, спит, моется в душе, многозначительно смотрит в морскую даль. За весь фильм у него всего два монолога. В одном из них он рассказывает спящим посетителям кафе смешную историю про придорожных проституток, ничего не объясняющую ни в его характере, ни в состоянии, как будто бы лишнюю. Такое экзистенциальное косноязычие — магистральная тема фильмов МШНК. Интересно, что приметы не только места, но и времени тут стерты. Этот портовый город местами похож то на Мурманск, то на Санкт-Петербург; кажется, он по частям собран из разных приморских городов России.
Операторская работа Вероники Соловьевой (это ее дебют в полном метре) настаивает на том, что кино произошло от фотографии, а не от театра. Статичные кадры затуманенного города напоминают работы ленинградского фотографа Бориса Смелова, снимавшего пустынные улицы и фигуры людей, теряющихся в тумане. Формально цветной, «Город уснул» снят как черно-белое кино, изображение лишено внятного цветового рисунка, нарочито блекло.
С одной стороны, за все вышеперечисленное «Городу» можно предъявить все те же претензии, что и другим фильмам выпускников школы — приверженность культу личности. Студенты и выпускники МШНК находятся под сильным влиянием своих учителей и старшего поколения режиссеров нулевых, их фильмы нередко напоминают этакие «леонардески» — работы неизвестных учеников Леонардо. С другой стороны, Игнатенко — одна из немногих в русском авторском кино, кто пытается говорить со зрителем не про конкретную социальную реальность сегодняшней России, а на общечеловеческие темы — смерть, любовь, убийство. При этом ее киноязык, конечно, все еще остается очень герметичным, замкнутым в рамках эталонов МШНК, которые, как показывает хотя бы остальная берлинская программа этого года, уже немного отстали от времени, оторваны от мирового визуального контекста. Впрочем, возможно, в этой рассинхронизации с сиюминутной модой и кроется хитрая стратегия МШНК, ведь, как любит повторять модный философ и искусствовед нашего времени Борис Гройс, «чтобы быть современным, нужно быть вневременным». Ну, а это у нас получается отлично.
