Не читал, но посмотрю: 15 полезных экранизаций школьной классики

В начале октября «Яндекс.Учебник», КиноПоиск и «Яндекс.Музыка» открыли проект «Культурный марафон» — планы уроков по кино, музыке, архитектуре и театру для учителей, школьников и родителей. Ознакомиться с ними можно здесь.

А в дополнение к этим внеклассным занятиям мы составили список фильмов по мотивам литературных произведений, входящих в школьную программу. Они помогут лучше понять и замысел классиков, и контекст, в котором они работали, да и время провести неплохо.

«Троя»

В основе этого пеплума (так традиционно называются фильмы из античной жизни) с Брэдом Питтом — одна из самых древних книг в истории человечества. С нее обычно начинают изучение мировой литературы. «Илиада» — история десятилетней Троянской войны, в которой соотечественники автора (полумифического греческого сказителя Гомера) выглядят не более и не менее обаятельно, чем их враги. В центре эпоса — противостояние ахейского воина Ахилла и предводителя троянцев Гектора.

В своей дорогостоящей киноверсии классического сюжета режиссер Вольфганг Петерсен сосредоточился на человеческом измерении конфликта, поэтому в фильме совсем нет богов, которые в оригинале принимали в войне самое непосредственное участие. Это была идея сценариста, молодого автора Дэвида Бениоффа. Через несколько лет он засядет за другой, уже современный эпос — «Игру престолов».

«Троя» — яркий пример голливудизации классики со всеми недостатками этого явления. У Петерсена и Бениоффа получился зрелищный конспект великого текста, в котором сыграли (кто лучше, кто хуже) несколько популярных артистов, но подменять этим ярким фильмом сам текст «Илиады», наверное, будет ошибкой. Лучше смотреть это кино просто как иллюстрацию к особенно запоминающимся сценам (хотя современники умудрились рассмотреть в этом пеплуме сатиру на операции американских войск в Персидском заливе).

«Ромео + Джульетта»

«Ромео и Джульетта» — самая известная трагедия Шекспира, печальная история про обреченную любовь двух молодых людей из Вероны, принадлежащих к враждующим аристократическим семьям. Как всегда бывает у Шекспира, большое чувство приводит к трагедии: невозможность счастья приравнивается к невозможности жизни.

Снявший эту экранизацию режиссер Баз Лурман, до того как заняться кино, ставил оперы и мюзиклы. И к шекспировскому тексту он применил довольно частый в современном театре прием — перенес действие в наше время. Так мелодрама из итальянской жизни XVI века превратилась в настоящий гангстерский триллер о войне двух мафиозных кланов, рейвах, запретной любви и волшебных таблетках (тем, кто любит более традиционные экранизации классики, рекомендуем «Ромео и Джульетту» 1968 года, снятых Франко Дзеффирелли). В главных ролях у Лурмана — юный Леонардо ДиКаприо и Клэр Дэйнс в парике.

При этом сам шекспировский текст Лурман бережно оставил почти без изменений. А еще добавил в кадр многочисленные отсылки к шекспировской биографии и библиографии. В начале Ромео и Бенволио играют в бильярд в «Театре „Глобус“» — так называлась площадка, где ставили Шекспира при его жизни. На рекламных билбордах цитаты из «Бури», «Генриха VI» и «Двух веронцев». Фильм идет ровно два часа, в точности следуя цитате из пролога пьесы («Их жизнь, любовь и смерть и, сверх того, мир их родителей на их могиле на два часа составят существо разыгрываемой пред вами были».)

«Герой нашего времени»

Один из первых психологических романов в русской литературе, соединяющий достижения соотечественников (в первую очередь Пушкина и его «Евгения Онегина») и современных Лермонтову европейских писателей (читайте: похожую даже по названию «Исповедь сына века» Альфреда де Мюссе!), «Герой нашего времени» устроен довольно затейливо. По сути, роман Лермонтова — это сборник новелл про одного героя, жестокого меланхолика Григория Печорина, который, приехав служить на Кавказ, мается от тоски сам и калечит других.

Сразу предупреждаем: эта экранизация не полная. В фильм Станислава Ростоцкого не вошли ни романтическая часть с дуэлью («Княжна Мери»), ни «Фаталист» (где излагается философия героя). Зрители также не услышат голос Владимира Ивашова, играющего главную роль. Снимаясь в сцене, где Печорина пытается утопить прекрасная и опасная Ундина, он сильно простыл, и на озвучании Ивашова сменил Вячеслав Тихонов.

Зато из оставшихся «Бэлы», «Максима Максимыча» и «Тамани» Ростоцкий сделал своего рода советский вестерн — с горными перестрелками, похищениями и контрабандистами. Такая вот экшен-версия классики, превращающая зачитанный поколениями школьников текст в эффектное зрелище.

«Шинель»

Эта повесть Гоголя — центральное произведение русской литературы о «маленьком человеке», история забитого чиновника Акакия Башмачкина, который бредил шинелью, купил ее, но не успел насладиться обновкой: шинель украли, а Башмачкин простыл и умер.

Ее экранизация Траубергом и Козинцевым удивительна и своеобразна во всем. Сценарий, написанный филологом и писателем Юрием Тыняновым (тоже имеющим сегодня статус классика), — одновременно приквел гоголевской повести и ее переосмысление, почти фанфик (тут мы видим Башмачкина в молодости, еще полного надежд и открытого любви). Режиссерские решения Трауберга и Козинцева (основателей Фабрики эксцентрического актера — не забудем, что фильм снимался в авангардные 1920-е) смягчают гоголевские контрасты: явь (холодный Петербург, угрюмый департамент) и фантазии (дворец, где вокруг Башмачника пляшут генералы) соединяются до неразличимости. Играющий Акакия Акакиевича Андрей Костричкин семенит и горбится, как Хоакин Феникс в «Джокере». Это действительно веселая, смелая даже по нынешним временам и эффектная постановка, а не скучная и пыльная буквальная экранизация.

Хотя «Шинель», наверное, не оценят те, кто в принципе не любит черно-белые фильмы, тем более немые (то есть для знакомства с языком Гоголя книжку все-таки придется потом прочесть!). В остальном же это один из безоговорочных шедевров советского кино, из тех фильмов, которые повлияли на грамматику этого искусства в целом. А последнее издание фильма, вышедшее в нулевых на DVD, может похвастаться еще и хардкорным индустриальным саундтреком.

«Несколько дней из жизни И. И. Обломова»

«Обломов» — медленный даже по меркам XIX века роман о барине-лежебоке, который попытался начать новую жизнь и потерпел поражение. После его публикации в русской критике появился специальный термин «обломовщина», припечатывающий ленивую мечтательность русского дворянства, а сам герой стал воплощением старой России — одновременно обаятельной и беспомощной.

Автор «Обломова» Иван Гончаров немного теряется на фоне других респектабельных отечественных классиков: никаких глубоких прозрений о загадочной русской душе или логике истории он не оставил. Между тем именно его трилогия «О» («Обыкновенная история», «Обломов», «Обрыв») пришлась ко двору в 1970-е — в эпоху, которую принято называть застоем. Возвращение Гончарова к читателю и зрителю связано с конкретным именем: Олег Табаков сначала сыграл молодого идеалиста Александра Адуева в «Обыкновенной истории» Галины Волчек, начитал для радио фрагменты из «Обрыва», а под конец десятилетия исполнил главную роль в «Нескольких днях из жизни И. И. Обломова» Никиты Михалкова — фильме, который, помимо прочего, отражает фантазии советской аристократии о том, как жили их предшественники столетием раньше.

Уже название картины намекает на то, что это не гончаровский «Обломов», а развитие отдельных тем и сюжетов из книги. Михалкова интересует не жестокий финал этой истории, а самая ее сердцевина — с вальяжным ожиданием на диване и любовным томлением; то состояние, которое было описано Пушкиным словами «А счастье было так возможно». Имеется в общем риск залюбоваться размеренным бытом позапрошлого века, заснуть детским сном в Обломовке и пропустить развязку.

«Алиса»

Сказки Льюиса Кэррола про Алису — шедевр английской абсурдистской прозы, который очень по-разному понимают взрослые и дети. В первой из них девочка Алиса прыгает в кроличью нору и попадает в подземный мир, где вздорная Червонная Королева играет в крокет с помощью фламинго и грозится всех казнить. В финале путешествие в Страну чудес, разумеется, окажется тревожным сном — одним из самых захватывающих и философски нагруженных в мировой литературе.

«Алису» экранизировали бессчетное количество раз: чаще первую книгу про путешествие в страну игральных карт, реже — «Алису в Зазеркалье» про ее приключения в стране шахматных фигур. Галлюцинаторный текст Льюиса Кэрролла располагает к тому, чтобы перенести его на экран. Вдохновлялись книгой и при создании больших голливудских хитов: к Кэрроллу отсылают «Матрица», разрабатывающая идею параллельной реальности, и зомби-сага «Обитель зла», в которой аллюзии начинаются уже с имени героини Миллы Йовович — Элис. Современным зрителям, должно быть, хорошо помнятся недавний фильм Тима Бёртона и его не слишком удачное продолжение. Разнообразия ради порекомендуем более радикальное прочтение Кэрролла, сделанное чешским сюрреалистом Яном Шванкмайером. Он избавился от приятных сказочных элементов первоисточника (вроде Чеширского кота) и сосредоточился на темных, болезненных аспектах книги. Алиса — у Шванкмайера ее зовут Аленка — переживает полноценный кошмар: предметы в Стране чудес (найденные Шванкмайером на пражских помойках) живут собственной хаотичной жизнью, а сама героиня регулярно превращается в куклу и обратно. Кукольный мультфильм Шванкмайера местами довольно жуток, но все в нем, однако, отвечает настроению первоисточника, совсем не такому задорному, как кажется в детстве.

«Война и мир»

Самый известный в мире русский роман — толстовская эпопея об Отечественной войне 1812 года, парадоксах любви и смысле истории. Толстой, во-первых, прослеживает судьбы нескольких десятков человек, которые влюбляются, сражаются и философствуют, а во-вторых, философствует сам, рассуждая о пределах власти монарха. По мнению писателя, частная воля Наполеона или Александра Первого ничего не значила, и коллективным телом целого народа невозможно управлять приказами и директивами.

Российские критики дружно разругали снятый по Толстому сериал Тома Харпера, а западные наоборот. За что разругали? Конечно, за сокращения. «Война и мир» по сценарию Эндрю Дэвиса (это он, кстати, адаптировал для экрана «Дневник Бриджет Джонс») — краткий и избирательный пересказ романа. Режиссер сделал Андрея, Наташу, Долохова и всех остальных героями костюмированной молодежной мелодрамы с эротикой на 16+, попойками и насилием. «Мысль народная», которой больше века мучают школьников, интересуют Харпера и Дэвиса куда меньше, чем военные и любовные приключения персонажей. К тому же Пол Дано, играющий Пьера Безухова, куда убедительней и симпатичней Сергея Бондарчука из тяжеловесной советской экранизации, которую сейчас восстановили и снова показывают в кино (тем более что на момент съемок советского фильма актеру было уже 45!).

И еще одно достоинство: превратив роман в сериал, авторы приблизили опыт современного зрителя к опыту первых читателей «Войны и мира». Они ведь тоже читали романы Толстого (или Диккенса) по сериям-главам, ежемесячно выходившим в литературных журналах.

При этом имейте в виду: британский сериал совершенно игнорирует философию Толстого — собственно, то, ради чего все это он и сочинил. То есть, чтобы написать сочинение об идеях писателя, все равно придется прочитать второй эпилог романа — именно там изложена историософская концепция Льва Николаевича.

«Даун Хаус»

Ерническое переложение «Идиота» Достоевского. Персонажи и в целом ситуация та же: из Швейцарии в Россию возвращается князь Мышкин, который в поезде знакомится с богачом Рогожиным, влюбленным в своенравную содержанку Настасью Филипповну. Будут в этой истории и семейство Епанчиных (у них остановится Мышкин), и Тоцкий (он растлил Настасью, а потом содержал ее), и противный шут Фердыщенко, провоцирующий героев рассказывать о себе гадости.

Один из любимых фильмов ваших родителей, за два десятилетия растасканный на мемы, цитаты и рингтоны. В ролях — весь цвет дикого, но симпатичного российского кино конца 1990-х: юный Федор Бондарчук в дурацкой шапочке (позаимствованной из другой хорошей экранизации классики — «Гамлета» с Итаном Хоуком), Иван Охлобыстин, еще не ставший священником и квасным патриотом (но уже в вышитой кумачовой рубахе), Александр Баширов в вечном амплуа шута, Артемий Троицкий в роли избалованного барина и даже Барбара Брыльска в дичайших нарядах.

Наименее политизированная и самая, пожалуй, безумная книга Достоевского неожиданно оказывается той самой линзой, которая позволяет увидеть контрасты новой России, во многом похожей на старую. К тому же хулиганское и сделанное на коленке (иногда кажется, что это какой-то школьный спектакль) кино Романа Качанова позволяет четко визуализировать всех этих господ в сюртуках, не очень-то различимых в прозе Достоевского. А еще прорваться сквозь паутину иносказаний, не слишком понятных современному школьнику: тут суть отношений, в которых те или иные герои романа состоят с «двусмысленной женщиной» Настасьей Филипповной, изложена с недвусмысленной прямотой.

«Дуэль»

Повесть «Дуэль», пожалуй, последнее звено в цепочке произведений, посвященных «лишним людям». Ей Чехов закрывает целый жанр отечественной литературы. Главный герой — беспутный молодой человек Иван Лаевский, сбежавший с чужой женой из Петербурга на Кавказ, рассчитывая начать новую жизнь. Ничего не вышло! И вот спустя два года Иван уже мечтает о возвращении в столицу, запивая свою тоску в обществе приятелей. Поведение Лаевского вызывает раздражение зоолога фон Корена — сторонника жесткого социального дарвинизма, который ненавидит жалующихся на свою долю бездельников. День ото дня столкновение между ними становится все неизбежнее.

Один из самых длинных чеховских текстов, «Дуэль», конечно, не сводится к поединку, и в фильме Довера Кошашвили сохранена и линия с неверностью возлюбленной Лаевского, Нади, и один из любимых персонажей самого Чехова — дьякон Победов, выступающий на стороне здравого смысла. И, конечно, философские споры. Режиссер, судя по всему, неплохо знаком с историей русской литературы: в его картине чувствуется, что конфликт Лаевского и доктора фон Корена — эхо споров и противостояний Онегина и Ленского, Печорина и Грушницкого («Герой нашего времени»), Базарова и Павла Кирсанова («Отцы и дети»). Лаевского, кстати, играет Эндрю Скотт, тот самый Мориарти из «Шерлока».

Чехов, наверное, самый универсальный из русских классиков. Его сюжеты одинаково удачно ставили и на Бродвее, и в высоколобом европейском кино. Но в конфликте «Дуэли» все же есть что-то специфически национальное, из-за чего фильм Кошашвили смотрится как будто с акцентом, но это если придираться. А вообще это образцово-показательная экранизация отечественной литературы (как и недавняя «Леди Макбет» с Флоренс Пью).

«Собачье сердце»

У Булгакова есть вещи более известные, но это, наверное, самая едкая — повесть о живущем на широкую ногу враче, который лечит советских чиновников и проводит рискованную операцию, пересаживая псу Шарику железы погибшего пролетария и превращая собаку в человека. В этом сюжете нетрудно увидеть сатиру на социальные эксперименты большевиков. И советская власть ее рассмотрела сразу: изъятая при обыске у Булгакова в середине 1920-х рукопись была опубликована в СССР только в перестройку, в 1987 году.

Сегодня в массовом сознании есть только одна версия «Собачьего сердца» — та самая, где одетый в одни кальсоны артист Толоконников поет непристойные частушки. И это страшно несправедливо. Фильм Владимира Бортко при всех достоинствах здорово сужал трактовку, подстраиваясь под запрос времени: зрители конца 1980-х (в стране как раз полным ходом шла перестройка) с радостью увидели в этой истории оправдание старого буржуазного быта и насмешку над революционным классом — и все. А ведь у Булгакова были и авторские шпильки в адрес спецов вроде профессора Преображенского, которые были готовы обслуживать большевистский режим в обмен на сохранение привилегий.

Фильм Альберто Латтуады (вышедший за 12 лет до официальной публикации книги в СССР!) — вещь более тонкая. Тут Шариков не захвативший гостиные и дворцы варвар, а жертва обстоятельств; Преображенский не остроумный барин, превыше всего ценящий душевный и бытовой комфорт, а тоже довольно противный и высокомерный тип, почти что «безумный профессор». Так конфликт становится объемным, авторская позиция не такой простой и плакатной, а зритель начинает симпатизировать униженным и оскорбленным в полном соответствии с традициями классической русской прозы.

«12 стульев»

Роман Ильфа и Петрова — главная русская сатирическая эпопея XX века и вместе с «Мастером и Маргаритой» основной источник мемов для поколения, родившегося сразу после Великой Отечественной. Ильф и Петров придумали трикстера Остапа Бендера, владеющего четырьмястами сравнительно честными способами отъема денег, и отправили его на поиски спрятанных в стульях бриллиантов. Авантюрный сюжет позволил авторам показать, как в послереволюционной России сосуществует архаика и модерн, «бывшие» (законспирированные дворяне, священники, диванные интеллектуалы) и «новые» люди. Как этот издевательский (в том числе по отношению к советскому строю) текст прошел цензуру, остается литературоведческой загадкой.

Есть две классические экранизации «12 стульев». Самая народная — разудалый мюзикл Марка Захарова с Андреем Мироновым в главной роли. Самая близкая к оригиналу — версия Гайдая, в которой гениального махинатора Бендера играет Арчил Гомиашвили (сегодня его мало кто помнит, а тогда его порекомендовал Гайдаю Владимир Высоцкий, сам пробовавшийся на роль Остапа). В пользу этого выбора говорит внешнее сходство актера с оригиналом (»…атлет с точеным, словно выбитым на монете лицом. Смуглое горло перерезал хрупкий светлый шрам», — так его описывают в «Золотом теленке»). Гомиашвили действительно похож на грозу юга, проворачивающего аферу за аферой в выдуманном Ильфом и Петровым Старгороде (в фильме эту роль играет не особенно замаскированная Одесса).

Правда, «12 стульев» Гайдая при всех опущенных при адаптации литературного текста деталях идут три часа и кажутся несколько затянутыми. А вот Захаров, снимавший свою версию для ТВ, оказался в более выгодном положении: разбив роман на четыре серии, он мог более свободно обращаться с материалом.

«Повелитель мух»

Первый и самый известный роман британского писателя Уильяма Голдинга про школьников, которые попали в авиакатастрофу, оказались на необитаемом острове и начали вести первобытный образ жизни с охотой и жертвоприношениями. «Повелителя мух» иногда называют антиутопией, но никакой специальной политической системы Голдинг не разоблачает. Скорее, это книга о спящей в людях дикости, которая не связана ни с происхождением, ни с социальным положением и которую не истребить.

Экранизация Питера Брука оказалась равновеликой литературному первоисточнику — собственно, ее благословил и сам автор. Режиссер поощрял импровизацию на площадке и снял почти 60 часов материала, из которых потом сделали сначала четырех-, а чуть позже полуторачасовой фильм. Несмотря на некоторые отличия в сюжете, экранный «Повелитель мух» вполне соответствует духу и идеям оригинала. Это такая отповедь британской робинзонаде и общеевропейскому культу «естественного человека», который якобы живет более честной жизнью, чем представители цивилизации; ненавязчивое рассуждение о том, с какой легкостью люди (даже воспитанные мальчики из хороших семей) скатываются в дикость; в конце концов, мрачный триллер о подростковой жестокости.

«Повелитель мух» входит в многочисленные списки лучшего за XX век, но стоит сразу предупредить: это едва ли комфортное чтение (и зрелище). Тем, кто болезненно воспринимает насилие на экране (или на бумаге), лучше выбрать другую историю из списка на лето.

«Судьба человека»

Михаил Шолохов — один из главных вундеркиндов в истории русской литературы XX века. В 20 лет он опубликовал первый сборник рассказов. Тогда же Шолохов начал писать свой главный текст — роман-эпопею «Тихий Дон», который, ко всеобщему восхищению, закончил в 35. Писатель дожил почти до 80, но больше не сочинил ничего равновеликого, за исключением вот этого рассказа о простом советском солдате Андрее Соколове, пережившем военный ад и усыновившем незнакомого ребенка.

Его экранизация, режиссерский дебют Сергея Бондарчука, стала важной частью советской традиции изображения Великой Отечественной. Уже одно показательно негероическое название символизирует универсальность этой истории: автор рассказа и автор фильма стремятся показать непарадную изнанку Победы, цену, которую пришлось за нее заплатить. «Судьба человека» — образцовый фильм о «празднике со слезами на глазах», довольно откровенное для своего времени кино о солдатской доле, как и, скажем, поэма Александра Твардовского «Василий Теркин».

При этом Бондарчук точно чувствовал границы допустимого в советском искусстве и старался их не переходить. Оттого возникает ощущение, что он — впрочем, как и Шолохов — чего-то не договаривает. Через несколько десятилетий советское кино о ВОВ станет куда более натуралистичным («Восхождение» Ларисы Шепитько или «Иди и смотри» Элема Климова — почти что хоррор!). На этом фоне «Судьба человека» может показаться компромиссом между официозом и окопной правдой.

«451 градус по Фаренгейту»

Гай Монтэг — пожарный, только он не тушит огонь, а напротив, его разводит. Цель Монтэга — любые обнаруженные книги. В мире будущего читают только опасные маргиналы — остальные предпочитают телевидение. Антиутопия Рэя Брэдбери написана в эпоху маккартизма, когда в США людям ломали судьбы, подозревая их в связи с коммунистами, но претендует на исчерпывающие описание тоталитаризма. Как и англичан Олдоса Хаксли (сатирический сай-фай «О дивный новый мир») и Джорджа Оруэлла (антиутопия «1984»), американского писателя интересовала идеология, стоящая за репрессиями против инакомыслящих, антикультурная основа всякой деспотии (вспомним костры из книг, пылавших на улицах Берлина после прихода к власти Гитлера).

«451 градус по Фаренгейту» — книга, быстро ставшая предметом читательского культа и внимания со стороны кинопродюсеров. Тем интереснее, что дорогостоящую постановку поручили Франсуа Трюффо — авангардному французскому режиссеру, обычно работавшему с куда более скромными бюджетами. Критика картину не приняла, но сейчас очевидно: не говоря на языке оригинала (английском), Трюффо уловил в истории про мир, где книги оказались вне закона, самое главное — страсть, с которой одни люди освобождаются от знаний, а другие, наоборот, стремятся к ним. Этот фильм обожает Мартин Скорсезе, как-то признавшийся, что позаимствовал у Трюффо прием медленного наезда камеры на героя, который находится в опасности.

Правда, после выхода фильма критики безжалостно ругали актерскую игру Джули Кристи, которая исполнила сразу две роли — благочинную жену главного героя Линду Монтэг и смутьянку Клариссу. Скажем честно, ругали небезосновательно.

«Чучело»

Героиня повести Владимира Железникова (основанной на реальных событиях, произошедших с племянницей писателя!) Лена Бессольцева переезжает жить к дедушке в тихий город на Оке и поступает в шестой класс местной школы, где немедленно становится объектом изощренной травли со стороны своих одноклассников. Экстремальная по советским меркам история, заканчивающаяся, однако, трогательным финалом (никаких спойлеров!).

Даже сейчас, в эпоху адских школьных роликов на YouTube, после сериалов «Школа» и «13 причин почему» смотреть на злоключения Лены довольно тревожно: механизм бойкота, перетекающего в насилие, показан в фильме Ролана Быкова и книге Железникова очень правдоподобно. Добавьте к этому атмосферу ранних 1980-х (модное ретро) и элементы триллера вроде жуткой сцены с кабаньей головой, явившейся в окне Лениной комнаты. А в момент выхода фильм и вовсе был революционным: молодых негодяев в советском кино показывали не раз, но за тему школьного буллинга до режиссера Быкова не брался никто. Съемки шли не без проблем: то исполнительница главной роли Кристина Орбакайте откажется стричься наголо (мама Алла Пугачева запретила), то перед съемками осенней сцены город завалит снегом.

Конечно, за тридцать с лишним лет, которые прошли с премьеры «Чучела», кино и сериалы далеко продвинулись в изображении самых отталкивающих сторон подростковой души. Так что едва ли циничный современный зритель поверит в «Чучело, прости нас!» — слова покаяния, которые пишет в финале раскаявшийся хулиган Рыжий.