Поднимите ваши веки: Топ-5 новых хорроров из Торонто

Два главных североамериканских фестиваля — «Сандэнс» и Торонто — соревнуются в разных категориях. В том числе и в такой специфической, как полуночная программа всякой жанровой жути. Даже секции, в которых показывают хорроры, у них называются практически одинаково: Midnight на «Сандэнсе» и Midnight Madness в Торонто.

«Сандэнс» этой зимой брал звездами. В хипстерском хорроре иранского режиссера Бабака Анвари «Раны» сыграли Арми Хаммер и Дакота Джонсон, а в подражающей «Сиянию» «Сторожке» — Райли Кио. А еще «Сандэнс» брал присущей январскому Парк-Сити атмосферой кошмара перед Рождеством. Ужастик «Милая», псевдотриллер «Корпоративные животные» и зомби-комедия «Маленькие чудовища» казались новогодней шалостью, хоть действие каждого и происходит в летнюю жару. А самый страшный фильм фестиваля — «Коко-ди Коко-да» — и вовсе оказался во вполне дневной международной программе.

Поэтому победу по очкам в этом году, пожалуй, стоит присудить Торонто: все показанные на нем ужастики были и содержательными, и изобретательными, и страшными одновременно. А еще в них был Николас Кейдж, год назад воссиявший в «Мэнди» (правда, как раз-таки на «Сандэнсе»). Рассказываем о пяти лучших фильмах ужасов из Торонто, которые пора начинать требовать у российских прокатчиков прямо сейчас.

1. «Бдящий»

Молодого еврея из современного Нью-Йорка гложет чувство вины: когда-то он не смог защитить младшего брата от гопников-антисемитов. Травма другого героя — лица которого мы не видим — еще страшнее: судя по флешбэку, с которого начинается фильм, во время войны фашисты заставили его застрелить собственную возлюбленную. И вот эти двое встречаются. Тот, что старше, лежит в гробу, накрытый простыней. А тот, что помладше, согласился провести с трупом ночь, отгоняя от тела злых духов. Такой ритуал в иудаизме действительно существует и называется «шемира». А герой в нем выступает, соответственно, «шомером». Все практически как у Гоголя!

«Бдящий» — эталонный хоррор 2019 года. Во-первых, вся его мистическая составляющая — лишь прикрытие для настоящей терапевтической работы: ночь в аду, понятное дело, нужна герою, чтобы преодолеть чувство вины и снова стать частью общины. Во-вторых, это фильм, страшный каждую секунду, — и дело даже не в скримерах, а в организации пространства. Словно издеваясь над зрителем, герой начинает свое бдение с того, что поворачивается к гробу спиной, включает наушники и впивается в экран смартфона. Соответственно, за его плечами сгущается зловещий мрак. Потом он все-таки повернется — но вместо облегчения нас ждет новая неприятность: теперь за спиной у героя висит жуткая картина. И так — весь фильм. Угроза в «Бдящем» исходит от каждого звука и таится в каждом кадре, так что имейте в виду: это максимально некомфортное кино. Но до смерти интересное. Абсолютный «спящий хит».

2. «Платформа»

Победителем секции Midnight Madness в этом году оказалась «Платформа» — занятный испанский гибрид «Куба», «Эксперимента», «Высотки» и «Сквозь снег». Недалекое — а может быть, и далекое — будущее. Герои просыпаются в некой многоэтажной подземной тюрьме, в которую попали добровольно — в обмен на разные привилегии после освобождения. На каждом уровне — только два заключенных, а сколько всего уровней — неизвестно: может быть, двести; может быть, триста. Все этажи связывает между собой общий колодец, через который раз в день спускается платформа с едой. На ней — немыслимое количество блюд, но чем ниже живут заключенные, тем меньше шансов, что они что-то получат. Тем, кто наверху, достаются пирожные и коктейли. Тем, кто внизу, — обглоданные кости и человеческие экскременты. Брать еду про запас нельзя — невидимые наблюдатели тут же повышают или понижают температуру на этаже. Пытаться договориться — ведь на самом деле продуктов могло бы хватить на всех — можно, но пока это никому не удавалось. Люди ведут себя друг с другом по-свински, хотя и прекрасно знают: через месяц их случайным образом переселят, так что последние станут первыми и смогут отомстить.

«Платформа» до неприличия хороша как хоррор (чего стоят одни только сцены каннибализма), но со своей гуманитарной миссией фильм так и не справляется. Потому что лишь спекулирует на давно известной проблеме и предлагает совершенно неубедительный способ ее решения. Эта картина — эксперимент, но никаких новых результатов у него нет. Впрочем, по-другому и быть не могло — иначе бы фильм из секции ужастиков переехал в секцию сказок.

3. «Святая Мод» 

Нагловатый ремейк «Кэрри», притворяющийся абсолютно оригинальным произведением. Мод — застенчивая и нервная религиозная девушка — работает сиделкой. Ее новая подопечная — покалечившаяся немолодая уже балерина. И если Мод, которую играет валлийская актриса Морфидд Кларк, и характером, и моторикой, и даже внешностью очень похожа на Сисси Спейсек из «Кэрри», то балерина выглядит так, будто пережила обе «Суспирии» и теперь твердо знает, что за хореографией любого танца стоит дьявол.

Противостояние святой и искусительницы длится полтора часа, почти все приемы нагнетания ужаса заимствованы из «Ребенка Розмари», а свое пренебрежительное отношение к религии фильм особо не скрывает. В отличие, например, от сложной и неоднозначной «Тельмы», показанной в Торонто два года назад. Но это все равно очень страшный фильм — так что рекомендуем.

4. «Джалликатту»

А вот это — настоящая сенсация: индийские «Челюсти», только с быком вместо акулы. Маленькую деревню терроризирует дикий буйвол, но дуэли между человеком и зверем (читай: между разумом и инстинктами) здесь не будет. А будет хаотичная беготня десятков мужчин с палками за животным, которому эти палки попросту не страшны. Фильм — скорее сатирическая комедия, чем добросовестный хорррор, но внезапные увечья и смерти в нем все равно впечатляют. А постоянные макросъемки красивой, но опасной индийской флоры и фауны вместе с саундтреком, сведенным каким-то профессиональным шаманом, завораживают — и заставляют искать в простом сюжете скрытые смыслы. Киплингу бы этот фильм точно пришелся по вкусу.

5. «Цвет из иных миров»

Не будь в этом фильме Николаса Кейджа и не сними его Ричард Стэнли (давно ничего не делавший автор вполне культового сай-фай-хоррора «Железо»), то очередную низкобюджетную экранизацию лавкрафтовского рассказа никто бы и не заметил. Ведь этому писателю не везет с адаптациями так же, как Стивену Кингу. Подумаешь — одной больше, одной меньше. Но участие Кейджа и Стэнли — это концепция и декларация сами по себе. Особенно после долго молчания режиссера.

Действие рассказа 1927 года переносится в наши дни, но завязка остается той же: на лужайку перед лесной усадьбой обыкновенной семьи приземляется нечто из космоса, прячется в колодце и начинает вредить. Урожай гибнет, дети пропадают, родители сходят с ума, небо окрашивается в розовый цвет. Но Лавкрафт (рассказ, к слову, можно найти в формате аудиокниги — слушать его даже страшнее, чем читать) описывал происходящее не как жертва или герой, а как журналист и историк — через перекрестные допросы свидетелей, записи чужих воспоминаний и разбор передовиц в газетах. И получалась затягивающая хроника столкновения обыденного со сверхъестественным, в результате которой наш привычный мир вырождался, а новый (или очень древний — ужасное у Лавкрафта обычно имеет доисторическое происхождение) торжествовал и расширял свои границы. Должно быть, почти сто лет назад читать эту фантастическую книгу о неспособности принять перемены было даже страшнее, чем сегодня. В отличие, скажем, от выпущенной на излете XIX века «Войны миров» Герберта Уэллса, история Лавкрафта не давала героям шанса на благородное сопротивление. Зло поражало их, как радиация; никто не знал, что с ним делать.

Кейдж и Стэнли, видимо, тоже не знают. Поэтому решают превратить жуткий рассказ в длинный цирковой номер. И им это удается. Вот Кейдж изображает папу, которому не нравится, что его дочь носит шорты, похожие на трусы. Вот Кейдж нежно подкатывает к жене, с которой не спал полгода из-за того, что она восстанавливалась после операции. Вот Кейдж моет посуду, пока жена делает деньги на бирже. Вот Кейдж хмурит брови, разглядывая сначала инопланетное нечто, а затем и нового бойфренда дочки. А вот Кейдж пасет стадо расчудесных альпак (!), время от времени выкрикивая в пустоту фразы вроде: «Я никому не позволю трогать моих альпак!».

В этом смысле «Цвет из иных миров» — это анти-«Мэнди»: предыдущий фильм Кейджа превращал трэш в шедевр, а этот, наоборот, низводит большую историю до уровня трэша. Но этот трэш упоителен.