Поговорили со звездой «Вторжения» о том, как она попала в кино, давит ли на нее слава и кому бы доверилась сниматься в откровенных сценах.
Ирина Старшенбаум дебютировала в кино еще в 2015 году в хорроре «Черная вода» Романа Каримова, но проснулась знаменитой, когда в 2017-м «Притяжение» Федора Бондарчука вышло в прокат и стало кассовым хитом (больше 1 млрд рублей сборов). Спустя три года к премьере сиквела «Вторжение» 1 января 2020 года актриса подходит уже настоящей звездой — с красными дорожками в Каннах («Лето» Кирилла Серебренникова участвовало в конкурсе), съемками в авторском кино и номинацией на «Золотой орел» (за роль в еще одном блокбастере — «Т-34»).
Сюжет «Вторжения» снова крутится вокруг героини Старшенбаум, Юли Лебедевой, получившей от Хэкона-Харитона (Риналь Мухаметов) суперсилы вместе с инопланетным браслетом. Поэтому ее изучают в секретных военных лабораториях, к большому недовольству как самой Юли, так и ее отца, теперь уже генерала Лебедева в исполнении Олега Меньшикова. Внезапно на Землю возвращается Хэкон: он узнал, что Юле грозит смертельная опасность, и попытается ее спасти. Но, как и в прошлый раз, спасать и землян, и пришельцев снова придется хрупкой девушке, несмотря на то что мужчины, конечно же, будут пытаться все решать за нее.
— Свою героиню в первом фильме вы описывали как пацанку. Она как-то изменилась?
— Конечно, она сильно повзрослела после пережитого. С ней случилась большая любовь, переоценка ценностей, она стала спокойнее ко всему относиться. Мы с Федором Сергеевичем договорились, что не будем больше играть пацанку, а сделаем взрослого человека, сильную женщину.
— Еще у нее начинается пробуждение силы, и вам надо было как-то это играть.
— Да ужас, я впервые в жизни вообще не понимаю, как все выглядит со стороны! В фильме очень много графики, много воды, с которой связана сила героини, много пересекающихся сюжетных линий и гораздо больше экшена, чем в первой части. Постоянно все в движении, я иногда не понимала, что и как надо играть. Все время приставала к Бондарчуку: «Я что, должна тут просто орать? Почему? Я же не люблю так громко играть». А он мне: «Ира, а ты знаешь, что в этот момент происходит? Ты в аду, ты бегаешь, орешь, вся крови, в грязи. И что бы ты делала? Сидела тихонько в уголке и, как в авторском кино, переживала какие-то глубинные изменения?» (Смеется.) У меня ощущение, что «Вторжение» — самый масштабный фильм, который когда-либо снимался в России. Под такой жанр надо уметь подстроиться и не бояться где-то плюсануть.
— То есть для вас это самый сложный проект? Или были посложнее?
— Наверное, все-таки самый сложный. Во-первых, очень большая ответственность. Я еще никогда не снималась в продолжениях и чувствовала огромную ответственность и давление. Самое ужасное, что знаешь, сколько людей это посмотрит. Первая часть была экспериментом, мы не знали, какой у нее будет успех. Сейчас же… Я пересмотрела первый фильм, ошибки какие-то свои проанализировала, постаралась их исправить. Но все равно как-то очень нервно.
— После «Притяжения» вы говорили, что ради роли готовы худеть, толстеть, сниматься обнаженной. Ничего не поменялось? Может быть, за эти годы у вас появились какие-то другие требования?
— Ничего не изменилось, просто все зависит от режиссера. В «Лето», например, у нас была запланирована эротическая сцена, но, когда Кирилл Серебренников попал под домашний арест, я без него отказалась сниматься, и ее убрали. Часто смотришь что-то и думаешь: окей, вот секс-сцена, но я бы и без нее справилась с фильмом. Для меня, конечно, есть некоторая степень откровенности, на которую я не соглашусь в кадре. Важно понимать, зачем это для роли и можно ли без этого обойтись. Плюс еще кино в России — такая русская рулетка: снимаешься и часто не знаешь, что из этого получится. Самое ужасное — сняться в откровенной сцене, а потом сидеть и думать: господи, зачем я это сделала? Но с Кириллом такого не было, я в нем была абсолютно уверена и сыграла бы все, что он сказал.
— Кому еще вы бы вот так доверились, кроме Серебренникова?
— Бондарчуку. Потому что для меня он уже больше чем режиссер — крестный отец. Еще Роме Васьянову. Я бы ему доверила в плане съемок очень многое и готова с ним на самые смелые эксперименты. Вот такая тройка.
— У Васьянова вы снялись в его режиссерском дебюте «Тенерифе». Он прославленный оператор, работает в Голливуде, снимал «Ярость» с Брэдом Питтом и «Отряд самоубийц» с кучей звезд. Какой он режиссер?
— Он мастер. Это удивительно. Вроде дебютант, но с ним было невероятно комфортно работать, просто дыхание замирало. На площадке все было четко: все готово, все просчитано, все вовремя. Мы снимали очень камерную историю по мотивам романа «Общага-на-Крови» Алексея Иванова: студенты, 1980-е годы, любовь, самоубийство. На фоне серых стен парни и девчонки пытаются строить свою жизнь, не имея личного пространства и денег, не понимая, что их ждет завтра. Очень сложно на самом деле, надо показать все, что происходит с человеком внутри — в голове, в сердце. Я обожаю свою роль, там женщина просто адская. Не злодейка, но такая, которую хочется либо любить всю жизнь, либо убить через минуту. Я хочу уже немножко уходить в сторону от светлых героинь и пробовать что-то другое.
— Ну, вот выйдет сериал «Шерлок Холмс в России», там все по-другому, действие происходит в XIX веке.
— Ой да, это будет такой комикс в стиле всего, что делает Александр Цекало! Мы его уже сняли летом в Петербурге. Это абсолютно оригинальная история: Шерлок Холмс из Лондона приезжает к нам, чтобы расследовать преступление. Там совершенно неожиданный для меня Максим Матвеев. Ну, и я всех сильно удивлю своим внешним видом: у меня будут рыжие волосы и голубые глаза, все время хожу в корсетах каких-то. Когда друзьям показываю отрывки, никто не узнает! Моя героиня — такая сексуальная одинокая женщина, куртизанская немного. (Смеется.) У меня там очень хорошая любовная линия, ради которой стоит совершить подвиг. И эротическая сцена, кстати, есть! Но она очень нежно снята — все так трогательно, интеллигентно.
— То есть вы не против комиксов?
— Вообще нет! Мне не раз говорили: Ира, надо выбрать — либо авторское кино, либо блокбастеры. Что за глупости? Только в России такой дурацкий стереотип. У больших голливудских актрис как раз другая система: один коммерческий фильм, другой — для души.
— Многие наши актеры хотят сниматься если не в Голливуде, то хотя бы в Европе. У вас такие желания есть?
— Конечно, хотелось бы. У меня есть агент, я делаю пробы. Но это все очень долгоиграющая история. Нужно, во-первых, обязательно выучить английский, во-вторых, заходить на международный рынок. Россия сегодня всем интересна, мы продаем свои проекты, показываем талантливых ребят. Надо этим пользоваться. Голливуд любит талантливых. Это у нас можно сняться в большом фильме, и потом с тобой может вообще никогда ничего не произойти. У них же талантливых артистов берут в оборот и зарабатывают на них деньги.
— Вы обо всем так рассказываете, что создается впечатление, будто вам все легко дается, всегда везет, все происходит само собой.
— Да, так и есть. Просто если я чего-то хочу, то знаю, что так и будет. Нет, конечно, усилия прикладываю, но у меня очень многое и правда будто бы само складывается.
— При этом вы учились не на актрису, а на пиарщика. Почему передумали?
— Я в принципе до 20 лет примерно не очень понимала, кем хочу быть, и всегда завидовала одноклассникам, которые знали, что будут журналистками и экономистами. Актрисой хотелось быть в детстве, но я не позволяла себе даже мечтать об этом. Мне казалось, что это работа для людей, спустившихся с небес и знающих какие-то тайные коды. Я в себя в этом смысле не верила. Учиться пошла чисто для родителей, выбрала компромисс: пиар — это что-то среднее между творчеством и бизнесом. Параллельно участвовала в каких-то фотосъемках, мне это дико нравилось. А потом прошла кастинг и работала на телевидении, на канале 360. Но недолго. Поняла, что ведущей быть не могу.
— Почему?
— Слишком много кривляюсь и хочу постоянно усложнять драматургию. Вообще удивительно, что меня туда в принципе взяли. Я не умела ни правильно стоять, ни правильно разговаривать, но почему-то всегда в моей жизни находились люди, которые в меня верили, и я им очень благодарна. Я ушла с телика и попала в круг актеров, режиссеров, творческих людей. Однажды мои друзья, стендап-комики, притащили меня на очередное выступление андеграундного стендапа. На сцену вывалился Саша Шаляпин и сказал мне: «Дочь, иди сюда». Так мы познакомились, подружились. Он очень трепетно, по-отцовски ко мне отнесся и взял ответственность за меня, вселил уверенность и убедил в том, что есть режиссеры, которые любят снимать непрофессиональных актеров. Я пошла на пробы в «Черную воду» к Роме Каримову, меня сразу взяли, и я офигела: «Так просто?! Да ладно!» Но дальше начался полный кошмар. Я никогда не забуду свою первую смену и первый кадр. У меня был дикий зажим, все было не так, настоящий ад; хотела сбежать и никогда этим не заниматься. Плюс условия съемок были такие — под Питером, в ледяной воде. Короче, это был мой самый боевой опыт в кино, после этого все выглядит раем.
— И как вы после такого вообще захотели продолжать сниматься?
— А я и не захотела. Подумала: господи, если вы так снимаете кино, будьте прокляты, я вообще в жизни этим заниматься не буду. Но потом все же передумала, решила поспрашивать у друзей-актеров: вот ты снялся в первом фильме, и дальше-то что делать? Один знакомый актер дал базу агентов, моя одноклассница Оля сделала черно-белые фотографии на фоне простыни, и я разослала всем свое портфолио, в котором не было ничего, кроме этих фоток и «Черной воды». Но у меня налажена связь с вселенной, так что мне быстро перезвонила агент Анна Адамова, с которой мы потом проработали 5 лет. Оказалось, что она живет чуть ли не через дорогу, мы моментально договорились о работе, и все, почти сразу возникло «Притяжение». Я отправила им пробы, приехала на личное знакомство и совершенно очаровалась кастинг-директором Бондарчука Юлей Мариной. Так все и началось.
— Сейчас-то вы пошли учиться?
— Да, занимаюсь индивидуально в школе-студии МХАТ с Сергеем Сотниковым, он прекрасный педагог по речи и актерскому мастерству. Ну, и на каждом своем проекте учусь чему-то. Актерское мастерство — профессия, в которой ты многое прорабатываешь самостоятельно. Что-то запоминаешь из фильмов, что-то читаешь, работаешь над своим вкусом, телом. Актер должен быть таким универсальным солдатом, как у Серебренникова в театре, например — там все и поют, и рисуют, и играют. И чем ты интереснее сам себе, тем интереснее и людям на экране. Хотя говорят, что многие великие артисты были тупыми как пробки.
— И что вы успеваете смотреть? Часто артисты отвечают, что ничего не смотрят, потому что им некогда.
— Это, кстати, правда, многие топовые артисты не смотрят вообще никаких фильмов. Я же из тех сумасшедших, которые запираются дома и смотрят запоем. Сейчас вот купила проектор, и у меня большие планы! Я обычно иду по именам. Трюффо хочу пересмотреть, фильмы с Жанной Моро. «Любовники» с ней просто потрясающие! Я вообще фанат черно-белых фильмов. Бергмана, Антониони обожаю! Когда «Лето» снималось, думала: господи, мечты сбываются! Я не могу выйти из этой эстетики, мне без нее жутко тоскливо. Когда кино никуда не торопится, когда тебя не пытаются удивить ни планами, ни актерами, когда на проходку актрисы смотришь две минуты и не можешь оторваться
— А сериалы?
— Мне больше нравится кино, когда история на полтора-два часа, и все, больше вы с героями никогда не встретитесь. На сериалы у меня странный вкус какой-то. Например, я фанат «Девочек» Лины Данэм. Она, на мой взгляд, совершила просто революцию в женском сериале. Я бы в России такой же сделала. «Метод Комински» прикольный. Последний сезон «Черного зеркала» — мне ужасно понравились первые серии, особенно про двух героев, которые попадают в компьютерную игру и влюбляются друг в друга. Люблю «От шефа», «Вражда», «Почему женщины убивают», «Конец ***го мира».
— Вы сейчас в ситуации вертикального взлета. Всего несколько ролей — и вы уже звезда, за личной жизнью которой к тому же наблюдает вся страна. Это на вас давит?
— Да нет, я воспринимаю это как обстоятельство жизни. И потом я же не афиширую личную жизнь. Меня узнают, конечно, но без какого-то патологического безумия, когда люди просто кидаются на тебя. Я такое видела со своими друзьями и была не в восторге, честно говоря. Хотя у меня классная аудитория, светлая какая-то, я никогда не встречала неадекватных выпадов в свою сторону. Даже в Instagram подписчики приятные! Мне нравится именно в сторону созидания существовать, пользоваться своей популярностью, чтобы кому-то помочь. Недавно вот для фонда «Антон тут рядом» мы собрали деньги для проживания детей в лагере со своими родителями. Я просто что-то запостила в Instagram, и дети все лето смогут жить в лагере. Это нереально круто. Вот такая слава мне нравится.
— Но есть ощущение, что вы перестаете себе принадлежать?
— Да нет, я вполне контролирую свое светское присутствие. Это часть работы — придти, выйти на сцену, что-то сказать, выставить в Instagram фотографию в платье Chanel, всех поблагодарить. Ничего плохого я в этом не вижу, главное, не перебирать. Я хожу на светские мероприятия раз в месяц-два. Вообще, я в свободное время хожу не тусоваться, а в музей, в театр. Или в магазин. А в свет — это сразу нет. То есть вроде это моя работа, точнее ее часть — а там же где вино, где шампанское. Но вот вопрос — зачем и что после? Поэтому просто не хочу и чаще не хожу. Мне кажется, Эми Уайнхаус так примерно и кончилась. А не хотелось бы так же.
