Сын Павла Лунгина, написавший для отца сценарий «Братства» об ужасах Афганской войны, представил на «Кинотавре» собственную режиссерскую работу — историю о ЧОПовцах, вернувшихся с Донбасса и сочиняющих стихи.
Леха и Витя вместе служили в армии, потом воевали в Луганске, а сейчас работают инкассаторами в ЧОПе, куда их пристроил бывший ротный (Евгений Сытый). В свободное время оба внезапно ходят на уроки поэзии. Леха (Алексей Филимонов) — нервный, быдловатый, поверхностный, но при этом очень талантливый. Витя (Александр Кузнецов), напротив, тихий, сдержанный, глубокий, но поэт из него никакой. Помимо поэзии, они увлекаются петушиными боями, и Леха уже проиграл там кучу денег. Однажды инкассаторы напоролись на ограбление банка, и пока Леха дрейфил, Витя хладнокровно отстреливался и отбил одну из сумок с деньгами. Его награждают за храбрость, а позже начальник службы охраны банка Цыпин (Федор Лавров) рассказывает Лехе, что пропавшие деньги вроде как и ничьи, никто их искать и возвращать не собирается.
Кажется, будто Александр Лунгин (сын Павла Лунгина) снял кино исключительно про посттравматический синдром (далее — ПТС). Бывшие солдаты пытаются как-то приспособиться к мирной жизни и забыть то, что забыть не могут, с помощью поэзии и петушиных схваток. Леха — сплошной нерв, свою боль выплескивает через стихи и ставки. Витя внешне совершенно бесстрастен, но мы физически ощущаем его внутреннюю ярость, которая позже, конечно же, вырывается наружу. «Каждый из них владеет чем-то бесконечно ценным в глазах друг друга и неважным для него самого», — объясняет Лунгин символизм героев. Лехе не хватает выдержки, Вите — рифмы и эмоций. И только вместе они могут как-то приладиться к нашему миру и найти в нем хоть какой-то смысл.
В первый момент может показаться, будто Александр Лунгин снял новую версию балабановского «Брата»: пришедший с войны герой наводит порядок и правду в этом обезумевшем гражданском мире. Вот только его герои не ищут правды и порядка — это новое поколение отвоевавших в очередной войне, которое не видит ни в чем смысла. «А дальше ни хрена не будет», — пишет Витя фразу, которая, как ему говорят, хорошее начало для стихотворения и которая точно отражает его мироощущение. Правды нет, есть лишь начало конца.
«Большая поэзия», по словам режиссера, говорит не столько о ПТС, сколько о состоянии войны в человеке. Витя в блестящем исполнении Кузнецова все время предстает как ее жертва и говорит о ней как об аде, но проблема в том, объясняет Лунгин, что тот «никакая не жертва войны, а ее господин, ее лорд». И его дальнейшая судьба — это Антон Чигур из «Старикам тут не место». «Виктор сдерживал себя все время, до того момента, как эмоции захлестнули, сбили все барьеры, и он стал собой». И в этом плане режиссеру совершенно неважно, с какой войны вернулся герой. Сценарий задумывался еще 10 лет назад, и в нем персонажи служили в разгар гражданской войны в Таджикистане. «Все время идут какие-то войны. Это как вы живете на Садовом кольце и привыкаете к шуму. Войны и есть шум цивилизации».
И, наконец, это история про то, что Россией правят ЧОПы. «Это настоящая теневая империя, — рассказывает Лунгин. — Эта система всасывает самых стремных людей, преодолевших девяностые. Там сложная иерархия. Есть кагэбэшные ЧОПы — одна из самых страшных и влиятельных сил. Под ними ЧОПы полицейские, не такие важные, но тоже властные и сильно криминализированные. И первые не ладят со вторыми. Самое низшее звено — армейские ЧОПы, которые охраняют магазины и иногда перевозят деньги, там люди, которые не пригодились больше нигде. И они могут быть кем угодно. Одна из тем фильма — что может скрываться за такими людьми в камуфляже, которых мы считаем ватниками, думая, что этого для них достаточно».
Отсюда и возникла идея поэзии для инкассаторов. К сожалению, то, что выглядит наиболее интересным для зрителя, режиссеру не очень-то и важно и используется лишь как забавное сочетание. Лунгин не слушает рэп и привлек известных фигур вроде Фейса и Obe 1 Kanobe лишь потому, что сегодня модно это, а не творчество любимого Егора Летова. Главное стихотворение фильма, в котором герой размышляет, Леха он или не Леха и быть ему или не быть, написал поэт Андрей Родионов (с добавкой последних четверостиший от самого Лунгина), а остальной стихотворный пласт принадлежит Федору Сваровски и группе поэтических слэмов из «Театр.doc». Проблема в том, что все это чужеродно «Большой поэзии», потому что пришло в новый сценарий по наследству от старого, зажигательного и веселого.
В итоге перед нами недо-«Брат», недо-«Таксист» — чрезмерно жесткий и агрессивный фильм об очень странных людях без смысла жизни. И большая поэзия здесь только в мусорных свалках московского района Некрасовка да киргизах — устроителях петушиных боев (петухи в фильме не пострадали!). Стоило ли усложнять все стихами, если все равно снимаешь кино об ограблении банка — вопрос открытый.
