Фильм Джима Джармуша открыл 72-й Каннский фестиваль и зарядил публику ностальгией и здоровым цинизмом. А потом оставил в недоумении.
В маленьком Центрвилле все спокойно. Вот разве что местный чудик Отшельник Боб (Том Уэйтс) снова разозлил фермера Миллера — украл куриц. Шериф Клифф Робертсон (Билл Мюррей) и его помощник Ронни Петерсон (Адам Драйвер) отрабатывают вызов и вскоре замечают, что курицы не такая уж проблема по сравнению с тем, что творится вокруг. День никак не заканчивается: восемь вечера, а все не темнеет. Телефоны не работают. Животные исчезли. Луна стала огромной и с фиолетовым свечением. По телевизору и радио сообщают, что Земля слетела со своей оси, потому что на Северном полюсе раскололись пласты, но ничего страшного. «Происходит что-то странное», — в духе Капитана Очевидность сообщает Ронни. А потом весь фильм без устали повторяет: «Добром это не кончится». Еще бы, через какое-то время из могил местного кладбища начинают выбираться знакомые, родственники, бабушки, дедушки и дети, и уютный Центрвилль накрывает зомби-апокалипсис.
Что забавно, все жители оказываются к нему готовы: практически каждый знает, как поступать с зомби (отрубить голову), а уж Ронни Петерсон, как бывший спортсмен, и вовсе отлично владеет мачете и собственными нервами. Единственный, кто теряет самообладание в этом мире бесстрастных мужчин, — третий полицейский Минди Моррисон (Хлоя Севиньи). Ее тошнит при виде трупов, ей надо сказать, что все будет хорошо, тогда как хорошо уже не будет, конечно. Добром это все не кончится.
После вампиров («Выживут только любовники») Джим Джармуш пошел еще дальше по тропе немертвых и снял шутку в духе «Ой, смотрите, Джармуш снимает кино про зомби!». Его картина абсолютно сознательно заигрывает со зрителем и тычет пальцем во все отсылки как жанра, так и прошлых работ режиссера. Вот героиня Селены Гомес в компании двух прекрасных юношей приезжает в город на ретромашине — «как из фильмов Джорджа Ромеро», сообщает нам Петерсон, и мы ловим это подмигивание. Вот Игги Поп восстает из мертвых и рвется прежде всего за кофе (без сигарет). Вот Ронни Петерсон достает брелок с кораблем из «Звездных войн» — привет Кайло Рену! Вот продавца Бобби Уиггинсона (Калеб Лэндри Джонс) в футболке с Носферату все почему-то дразнят Фродо, а позже мы видим загадочную владелицу похоронного бюро Зельду Уинстон (Тильда Суинтон) в образе безумной владычицы Галадриэль (даже ушки торчат так же остро, как и у героини Кейт Бланшетт). Потом Зельда достает самурайский меч, и саундтреком идет едва ли не оригинальная музыка из «Убить Билла». Само название городка Центрвилль — отсылка к рок-мюзиклу «200 мотелей» Фрэнка Заппы. Внимательный киноман уже устает хихикать, но Джармуш кидает в этот коктейль еще больше дров — от слома четвертой стены до пришельцев, отчего голова совсем идет кругом. Не хватает только Тома Хиддлстона с рогами Локи, но про «Мстителей» вспомнишь, когда зомби начнут рассыпаться так же, как и человечество после щелчка Таноса. Ну и, конечно, так и тянет припомнить игропрестольную фразу «Что мертво, умереть не может».
При таком обилии веселья «Мертвые не умирают» вовсе не веселый и не бодрый фильм. Это тягучее медленное зрелище, где все диалоги повторяются по несколько раз и бесконечно играет кантри-песня «Мертвые не умирают» Стерджила Симпсона, который появляется в камео зомби с гитарой. Джармуш, поклонившись жанру и Ромеро со всех сторон, пытается играть в нем по своим правилам авторского кино — рассказывать притчу об обществе потребления. Голос автора отдан Тому Уэйтсу (и Джармуш считает этот голос оптимистичным), чей Отшельник Боб бесстрастно наблюдает за происходящим кошмаром и сообщает, что все мы зомби и при жизни. Герои Джармуша, восстав, первым делом тянутся к тому, что любили живьем: кофе, шардоне, игрушки, занакс и вай-фай (последнее особенно смешно).
Проблема в том, что такие вот смешные зарисовки с трудом складываются в какое-то мощное и цельное высказывание. Джармуш настолько перенасытил свое кино шутками и отсылками, что попросту захлебываешься в этом вареве. Возникает ожидание чего-то уж совсем экстраординарного, но режиссер подсовывает вместо этого лобовой посыл об экологической катастрофе и безответственном отношении к планете, из-за которых даже мертвые выходят из могил. И все это, по его словам, не имеет отношения к политике (так что не надо видеть Трампа в картине, пусть и очень хочется). В результате к финалу приходишь в недоумении и с ощущением «и это все?». Плоский треш — то, что снял человек, которого на церемонии открытия трижды назвали гением? Возможно, в этом и была идея — деконструировать жанр и самое себя. Выдать набор клише, сбалансировать на грани китча и кэмпа — темы минувшего MET Gala.
Увы, деконструкция затянулась: первые 45 минут мы упорно знакомимся с городком, его жителями и гостями, а потом, когда по графику должно быть долгожданное действие, оно вяло плетется, запинаясь нога за ногу, словно те же зомби. Жизнь в эту мертвечинку вдыхают блестящие актерские работы Драйвера (человека-робота, готового рубить, если надо рубить) и Суинтон, чья инопланетность здесь возведена в абсолют (наконец-то хоть кто-то это сделал).
В итоге, по Джармушу, в пику всем последним фильмам человечеству неоткуда ждать спасения, не поможет никто, никакие Мстители, все тебя бросят, и придется справляться с бедой самому, причем не факт, что успешно. И жить надо здесь и сейчас, чтобы не было мучительно больно и бла-бла-бла. «Мир идеален. Цени детали», — изрекает мудрость дня герой рэпера RZA, и Джармуш признается, что для него это самый важный посыл картины: когда Земля в опасности, самое прекрасное, что мы можем делать, — ценить то, что у нас есть. Мысль красивая и понятная, но погребенная под множеством деталей, которые мы, к сожалению, перестаем ценить к финалу.
