Продолжаем пересматривать классику другими глазами. Каннские победители и побежденные, военное кино и паранойя американских 1970-х. И, конечно, неувядающая постапокалиптика и зомби-хоррор.
«Разговор» — 45 лет
7 апреля
Американские 1970-е начались Уотергейтом, показавшим, что буржуазная демократия — всего лишь фикция, ширма для неких всемогущих сил, и стали десятилетием паранойи. И «Разговор», задуманный Копполой еще в 1960-е как переосмысление, если не ремейк, «Фотоувеличения» Антониони, стал идеальным фильмом этого десятилетия, совершенным выражением страха, опутавшего, словно паутина, рядовых американских зрителей.
Главный герой фильма — гений прослушки и саксофонист-любитель (Джин Хэкмен) — чистит запись, чтобы расслышать страшные слова и предотвратить преступление, соучастником которого считает себя, но ошибается с выводами. Финальная сцена безумия, охватившего героя, сегодня считается классикой политически-конспирологического кино. Вслед за «Разговором» подоспеют и другие истории об изнанке привычного мира: «Три дня Кондора», «Заговор „Параллакс“», «Принцип домино». В них можно заметить метаморфозу, которую претерпел политический триллер в 1970-е: отныне кошмар повсеместен; тайный заговор — это не чей-то злодейский план, а норма большой политической игры. Когда спустя четверть века Джин Хэкмен снова появится на экране в амплуа конспиролога-алармиста («Враг государства»), никто уже этому не удивится.
«Убить Билла 2» — 15 лет
8 апреля
Сейчас уже трудно понять, что именно побудило Вайнштейнов разделить «Убить Билла» на две части, которые прокатывались с интервалом чуть ли не в полгода. Говорят, это все ради рентабельности. Тарантино сумел превратить жадность продюсеров в драматургическое оружие острее клинка Хаттори Ханзо. Рассекая фильм пополам, первую серию он отдал веселым приключениям с 88 бешеными, аниме-эпизодом и «шмаровозкой». А вторую посвятил пространным диалогам. В «Убить Билла 2» экшен сведен к минимуму, борода Пэй Мэя застит взор, разве что разборка в трейлере Бада поражает воображение. Остальные схватки — это не баталии, а натуральный баттл, феноменальный обмен репликами, эмоциональный аттракцион, в котором убийца экстра-класса на раз превращается в зареванную мамашу, а ее обидчик — в несчастного старика.
«Безумный Макс» — 40 лет
12 апреля
На заре деградации общественного порядка, вызванной нефтяным кризисом середины 1970-х, у Макса Рокатански еще были настоящая фамилия и настоящая семья, полицейская форма и определенное душевное спокойствие. По крайней мере, свое дело — ловить нигилистов на диких дорогах Австралии — он знал крепко. А у Джорджа Миллера была неслыханная удача дебютировать именно этим фильмом. В киноиндустрии Австралии 1970-х было немало диких инициатив с гонками и насилием, но именно «Безумный Макс» поставил региональный аттракцион на международные рельсы.
Потраченные 350 тыс. долларов аукнулись миллионными сборами по всему миру, Мэл Гибсон, хотя и родившийся в США, но реимпортированный в Америку через Австралию, превратился в звезду голливудского небосклона, а вчерашний режиссер-дебютант Миллер тут же принялся за производство сиквела, где все уже было так, как мы любим — с садомазохистами-автомобилистами, барханами песка и стрелами в бензобаке. Впрочем, даже если бы не было второго фильма, превратившего «Безумного Макса» в неудержимую франшизу, дебют Миллер стоило бы пересматривать как пример чистого кино, искусства, как раз и созданного, для того чтобы демонстрировать причинно-следственные связи между быстро движущимися объектами.
«Судьба человека» — 60 лет
12 апреля
«Судьба человека» поставлена по одноименному рассказу Михаила Шолохова. Почти сразу после войны он записал подлинную историю побывавшего в нацистском плену ветерана, но опубликовать ее смог только после XX съезда КПСС, официально осудившего культ личности Сталина. Шолохов ждал не зря: публикация состоялась в главной газете страны — «Правде». Рассказ напечатали в новогодних выпусках. После этого вопрос возможной экранизации уже не стоял — за нее взялся Сергей Бондарчук, прославленный актер, получивший звание «Народный артист СССР» за роль Тараса Шевченко (фильм очень нравился Сталину).
Но «Судьба человека» была не одна, она вышла в контексте других знаковых картин. Упомянуть стоит хотя бы две из них — «Два Федора» Марлена Хуциева и «Баллада о солдате» Григория Чухрая. Однако даже с учетом всех этих обстоятельств язык не повернется назвать «Судьбу человека» хоть в чем-то конъюнктурной. Поразительно мощный дебют не только рассказал советскому зрителю новую правду о войне и показал ее негероическую конкретику, но и продемонстрировал нам другого Бондарчука, еще не баталиста, но тонкого гуманиста.
«Все о моей матери» — 20 лет
16 апреля
Если внимательно прочитать список участников Каннского фестиваля за 1999-й, несложно упасть в обморок: там и Джармуш с «Псом-призраком», и Дарденны с «Розеттой», и Линч с «Простой историей», и Дюмон с «Человечностью», не говоря о Китано, Руисе, Гринуэе, Эгояне и прочих. «Золотая ветвь», как известно, досталась Дарденнам (спустя годы это решение Кроненберга кажется идеальным), однако вторую награду, приз за режиссуру, получил именно Педро Альмодовар, вышедший в классики.
До 1999-го Альмодовар в Канны не ездил, удовлетворяясь негласным титулом «средиземноморского Фасcбиндера», и потому его каннский дебют оказался запредельно зрелым. Если вам нужно рассказать об Альмодоваре тем, кто ничего о нем не слышал, просто посоветуйте посмотреть этот аховый фильм. Нет людей, которые бы на нем не рыдали и не дивились потом своим слезам, ведь в пересказе эта симфония фантастических женских характеров, сыгранных феноменальными актрисами Марисой Паредес, Пенелопой Крус, Сесилией Рот и другими, может показаться скорее сюрреалистическим анекдотом, чем большой драмой. Очевидно, иногда великими бывают и анекдоты.
«Нежная кожа» — 55 лет
20 апреля
Чудный маленький фильм, который был не особенно адекватно принят в Каннах (после «Жюля и Джима» от Трюффо ждали чего-то поистине невероятного, но не вышло), но он не стал от этого хуже. Исполненная футуристической юности 1960-х (на экране самолеты, модернистские здания, над которыми так потешался Тати, умопомрачительные «ситроены»), «Нежная кожа» — это живой отпечаток времени, эпохи интеллектуалов и стюардесс. Через несколько лет похожий диагноз времени перемен поставит отечественная лента «Еще раз про любовь» с бортпроводницей Дорониной и физиком Лазаревым.
Что осталось от этого фильма сегодня? Что-то неуловимое. Особое настроение, странная свобода (завораживают, например, сцены с котиком, фиксация утраченной повседневности — гостиничного быта, бензоколонок и кафе), а также трагическая история. Спустя несколько лет исполнительница роли желанной стюардессы, прекрасная Франсуаза Дорлеак (старшая сестра Катрин Денёв, она была главной восходящей звездой 1960-х), погибнет на пути в аэропорт. Ей было 25. Зная об этом, вы будете смотреть фильм другими глазами.
«Кладбище домашних животных» — 30 лет
21 апреля
Мертвый котик оживает, а за ним и все остальное. Задолго до движения за диверсификацию в сфере кинематографа Джордж Ромеро, занятый «Обезьяной-убийцей», уступил свое режиссерское место женщине. Так вышло, что именно Мэри Ламберт сделала фильм по одному из самых страшных произведений Стивена Кинга. Помогли дружба с Ramones (одна из любимых групп Кинга) и опыт в музыкальных видео (Ламберт среди прочего известна как режиссер Material Girl Мадонны). Одним из условий продажи прав было то, что Стивен Кинг сам напишет сценарий (концовка фильма отличается от книжной), он же настоял, чтобы съемки проходили в его любимом штате Мэн — экономическая обстановка там требовала вливания шальных кинематографических денег. Неизвестно, спасли ли бюджеты «Кладбища домашних животных» экономику Мэна, но сама затея с экранизацией, очевидно, удалась. Критики особой любви к фильму не питали, но меланхоличная интонация полюбилась зрителям. Успех пришел благодаря окрепшему рынку домашних носителей. Продажи VHS обеспечили «Кладбищу» возможность сиквела и даже ремейка, который выходит как раз сейчас, 30 лет спустя.
«Манхэттен» — 40 лет
25 апреля
Даже в 1979-м «Манхэттен» смотрелся предельно несовременно и несвоевременно с этим своим Гершвином, черно-белыми классическими видами, которые феноменально снял оператор «Крестного отца» Гордон Уиллис, и беспечными интеллектуальными разговорами про жизнь в мире искусства. «Сладкая жизнь» встречала французскую новую волну, пока главные герои проводили время за просмотром «Земли» Довженко и разговорами про Августа Стриндберга. Есть сведения, что получившийся оммаж всему самому любимому не очень-то понравился самому Вуди Аллену, который только что закончил серьезнейшие бергманианские «Интерьеры» (в смешном «Манхэттене» великий Бергман тоже незримо присутствует). Аллен умолял продюсеров положить фильм на полку. Однако те не вняли и оказались прозорливее творца: фильм о том, как писатель в творческом ступоре разрывается между красивой школьницей (Мэриэл Хемингуэй) и дамой, с которой интересно поговорить (Дайан Китон), превратился не только в один из самых коммерчески удачных его фильмов, но и в настоящий гимн главному городу США, в туристическую открытку. Кажется, без «Манхэттена» не было бы поздних алленовских фильмов-путешествий — «Вики Кристина Барселоны», «Полночи в Париже» или «Римских приключений».
«Семь самураев» — 65 лет
26 апреля
После подписания акта о капитуляции японцам было запрещено снимать историческое кино про самураев. Американские оккупационные власти справедливо полагали фильмы «дзидайгэки» милитаристскими, но, когда в 1948-м запрет сняли, выяснилось, что между историческим и патриотическим далеко не всегда стоит знак равенства. И почти любую историю о стародавних междоусобных распрях можно смотреть не только как кино о доблести и стойкости национального духа, но и как разоблачение жестокой самурайской морали. «Семь самураев» представляют собой идеальный пример такого кинематографа двойных стандартов. Три с половиной часа фильм с негодованием воспевает феодализм, временами искренне сокрушаясь по поводу обреченности этого строя (со средневековой катаной все-таки трудно идти против огнестрельного оружия). Однако, помимо метафор из древности, в сюжете фильма невольно отразились и обстоятельства совсем недавнего противостояния. Дело в том, в 1946-м, когда потеря рабочего места в Японии вполне могла означать голодную смерть, член «кружка пролетарского искусства» и настоящий самурай по отцовской линии Куросава снимал кино для забастовочного комитета студии «Тохо», боровшегося с произволом большого бизнеса. Впрочем, чтобы получить удовольствие от этого фильма, знать это совершенно необязательно. В конце концов, как и любое великое кино, «Семь самураев» работают на всех уровнях одновременно. А обстоятельства сюжета таковы, что могут быть легко перенесены в любые времена и географические координаты.
