Гарроне против Соррентино: что сейчас происходит в итальянском кино

Эпоха затяжного кризиса в итальянском кино началась в середине 1970-х, когда один за другим уходили титаны авторского кино: в 1975-м убит Пазолини, в 1974-м умер Де Сика, в 1976-м — Висконти, в 1977-м — Росселлини. Многие из тех, кто остался, постепенно замолкали: усилилась цензура, к тому же на волне террора ультраправых и ультралевых острые, злободневные высказывания стали просто небезопасны. Полным ходом шли anni di piombo — «свинцовые годы», как в Италии называют период с конца 1960-х до начала 1980-х. Название, кстати, кинематографическое и ироничное. Оно закрепилось после выхода на экраны в 1981 году фильма Маргарете фон Тротты «Свинцовые времена», удостоенного «Золотого льва» в Венеции. Горькая ирония здесь в том, что немцы в Западной Германии могли делать жесткие политические фильмы, а итальянцы — фактически нет. Когда «свинцовые годы» кончатся, на яркие высказывания у режиссеров просто не останется сил. Италия станет кинематографической провинцией, кичащейся былой славой.

В новом тысячелетии кризис углубится и достигнет дна в 2012-м: минус 20 миллионов кинопосещений за два года, доля итальянских фильмов в прокате упадет с 38% в 2011-м до 26% в 2012-м. Суммарный доход составит 608,9 млн евро — это на 8% меньше, чем в 2011 году. В Италии, как и в России, ходят на голливудские блокбастеры и с презрением относятся к национальному кино.

Елки? Нет, кекс!

Есть только один жанр, который итальянцы готовы предпочесть масштабным голливудским приключениям. Это cinepanettone — эксцентрическая комедия, использующая низовой телесный смех и простые, понятные даже младенцу гэги. Свое название эти фильмы получили от рождественского кекса панеттоне, ведь выходят они под Новый год и их принято смотреть всей семьей. Именно cinepanettone Квентин Тарантино назвал в одном из интервью «комедиями для умственно отсталых», что вызвало бурю негодования в итальянском киносообществе, ведь именно такие картины отбирают кассу у голливудских фильмов-тяжеловесов.

Цикл Нери Паренти «Рождество на Ниле» (2002), «Каникулы в Нью-Йорке» (2006), «Рождество в круизе» (2007) — один из самых любимых итальянской публикой. Но королем бокс-офиса оказался не Паренти, а другой комедиограф — Дженнаро Нунцианте. В 2011 году его фильм «Какой прекрасный день» стал самым кассовым в истории итальянского кино — он заработал 59 млн долларов. Спустя два года картина Нунцианте «Солнце льет как из ведра» достигает отметки в 70 миллионов. Еще через три года, в 2016-м, он бьет собственный рекорд: «К черту на рога» зарабатывает 72 миллиона. Все ждут, дойдет ли Нунцианте до отметки в 83 миллиона — именно столько в итальянском прокате заработал «Аватар».

При этом интеллектуальная публика относится к cinepanettone с иронией. Эти зрители предпочитает картины, задействующие не телесный, а интеллектуальный смех. Самой успешной интеллектуальной комедией последних лет стала картина Паоло Дженовезе «Идеальные незнакомцы». В 2016-м этот разговорный фильм, построенный на полилоге нескольких друзей и постепенно превращающийся из комедии в драму, занял второе место в прокате, уступив первое Нунцианте. Правда, по сравнению с его 70 миллионами «Идеальные незнакомцы» заработали скромно — всего 20.

В «Идеальных незнакомцах» Дженовезе выстраивает диалог с несколькими ключевыми произведениями национальной кинематографии, в том числе и с «Террасой» (1979) Этторе Сколы, одним из образцов итальянского политического кино.

Возвращение политики

Отголоски политического кино, ведущего направления 1960-х — первой половины 1970-х — важнейшая черта кинематографа 2010-х годов. После anni di piombo в Италии появилась присказка: хочешь поссориться с друзьями, заговори о политике. Политика превратилась в табуированную тему, которую не обсуждали даже на кухнях. В последнее десятилетие кинематографисты бросили вызов этому стереотипу поведения, и на экранах стали появляться фильмы о болевых точках недавней истории и современности.

Например, «Первые в списке» (2011) Роана Джонсона — полемическая картина о молодежных бунтах 1970-х, в которой достается и правым, и левым. Или «Двадцать сигарет» Аурелиано Амадея, удостоенные семи наград на Венецианском фестивале 2010 года, — осмысление теракта на итальянской военной базе в Насирии. Интересное формальное решение предлагал Алессандро Аронадио в ленте «Жизнь одна, возможно, две» (2010). Он выстроил два варианта развития событий, и оба приводят героя к протестному митингу и жесткому столкновению с карабинерами. Только в одной версии реальности герой оказывается среди политических активистов, а в другой — среди тех, кто их избивает.

Неожиданный комедийный ключ к политическому фильму подбирает Массимилиано Бруно в картине «Да здравствует Италия!» (2012). Влиятельный политик, которого играет звезда итальянского кино Микеле Плачидо, знаменитый комиссар Каттани из сериала «Спрут», однажды заболевает странным недугом: он теряет способность лгать и отныне говорит то, что думает. Правда оказывается единственным способом решить застарелые проблемы, единственной микстурой, разумеется, очень горькой на вкус.

Плачидо, как и многие итальянские звезды, пересел в режиссерское кресло и поднимает в своих фильмах острые, скандальные, болезненные вопросы. Его последняя работа — «7 минут» (2016) — беспощадная драма, героинями которой становятся 11 женщин. Все они входят в рабочий совет фабрики, и им нужно решить, соглашаться ли с предложением нового начальства сократить обеденный перерыв на 7 минут. Казалось бы, 7 минут — мелочь. Стоит ли обращать на нее внимание, ведь главное — не потерять работу в разгар кризиса. Однако эти 7 минут вырастают в метафору компромисса — одной из бесчисленных уступок, на которые рабочие идут каждый год, тем самым демонстрируя корпорациям, что ради заработка готовы на все.

Неонео

В исследовании острых политических, социальных, экономических тем итальянские режиссеры возвращаются к эстетике неореализма. Возник целый корпус фильмов, названный критиками неонеореализмом. Как и в середине ХХ века, их главным героем становится человек в текучей повседневности, а главными элементами киноязыка — стилизация под документалистику, съемки на натуре и в реальных интерьерах, преобладание атмосферы над интригой, использование непрофессиональных актеров.

«Дальнобойщики» Альберто Фасуло, получившие «Золотого Марка Аврелия» на Римском кинофестивале в 2013 году, — докуфикшен о работнике транспортной компании, который пришел сюда из школы, ведь на зарплату учителя в Италии не проживешь. Однако и здесь не все гладко, и он оказывается в водовороте масштабной забастовки. Актерами стали сами водители, они уже указаны и как соавторы сценария.

В картине «Мой класс» (2013) Даниэле Гальяноне всего один профессиональный актер. Он играет учителя итальянского на языковых курсах. Все остальные — реальные мигранты из разных стран, от Центральной Африки до Украины. Все перипетии — реальные, кроме одной: группе сообщают, что их сокурсник, которого должны были депортировать за нарушение миграционного законодательства, покончил с собой. Реальность съемок обнажена, и герои обвиняют продюсера в том, что тот не смог помочь своему герою.

В «Джунглях Баньоли» Антонио Капуано (2015, в российском прокате — «Неаполитанские истории») почти неразличима грань между игровыми и документальными эпизодами; все актеры — непрофессионалы, это жители индустриального района Баньоли в Неаполе; в фокусе живой, подвижной камеры, которой управляет сам Капуано, — живой поток жизни, оторванной от Большой истории; человек здесь важнее социального или политического контекста, фигура интереснее фона.

Великие мастера великой красоты

Итальянское кино и само ощущает себя оторванным от Большой истории, своего великого прошлого, эпохи grandi maestri del cinema, великих мастеров кинематографа. Тем не менее здесь ежегодно снимают порядка двухсот фильмов и есть два-три десятка ярких режиссеров. Во-первых, не потерявшие актуальности ветераны, начавшие карьеру в anni di piombo, ставшие носителями меланхолии 1980—1990-х и иронично назвавшие себя piccoli maestri — маленькими мастерами: Нанни Моретти, Джузеппе Торнаторе, Габриэле Сальваторес, Ферзан Озпетек.

Во-вторых, новые авторы, старт карьеры которых пришелся на рубеж тысячелетий: Паоло Вирдзи, Эммануэле Криалезе, Микеланджело Фраммартино, Саверио Костанцо, Лука Гуаданьино, Аличе Рорвахер, Сидней Сибилия.

Но только два режиссера спорят за лидерство в итальянском кино с середины 2000-х. Это Маттео Гарроне, чья «Первая любовь» была номинирована на главную награду Берлинале в 2004-м, а нашумевшая «Гоморра» была удостоена Гран-при в Каннах, и Паоло Соррентино, побывавший в 2004-м и 2006-м в Каннах с «Последствиями любви» и «Другом семьи» (в обоих случаях — номинация на «Золотую пальмовую ветвь»), спустя два года получивший там приз жюри за «Изумительного», а в 2013-м принесший Италии «Оскар» за «Великую красоту».

Оба режиссера избрали схожие маршруты: они пытаются вернуть на экран политическую остроту, работают в режиме копродукции, привлекают зарубежных звезд, снимают так называемое глокальное кино, актуальное и для местного, и для зарубежного зрителя. Однако делают они это по-разному. Неаполитанец Соррентино увлекается формами южного барокко, избыточностью, грандиозностью, декоративностью. Римлянин Гарроне более сдержан в визуальных решениях и менее прекраснодушен, в его фильмах больше злости и долго сдерживаемой ярости. Вместе они представляют собой идеальный баланс, некую устойчивую формулу полного противоречий итальянского кино.

Прямо сегодня, прямо сейчас

2018 год принес итальянским кинематографистам долгожданное облегчение. В середине октября были подведены предварительные итоги года: цифры показали прирост бокс-офиса национальных фильмов на 40% по сравнению с предыдущим годом. Лидерами проката, что ожидаемо, стали комедии.

Фильм Риккардо Милани «Как кошка на дороге», вышедший в конце декабря 2017-го, заработал 11 млн долларов и стал феноменом. Критики не просто благосклонно отнеслись к картине, но и назвали ее «умной рождественской комедией», что до недавнего времени считалось оксюмороном. Среди релизов 2018 года два фильма идут почти вровень — «Лучше дома места нет» Габриэле Муччино (11 млн долларов) и «Благословенное безумие» (10 млн долларов), снятое популярным комиком Карло Вердоне, пересевшим в режиссерское кресло.

2018-й стал годом долгожданных премьер. Сразу несколько режиссеров, широко известных за пределами Италии, выпустили свои новые фильмы. Паоло Соррентино представил картину «Лоро», в которой соединились политическая острота «Изумительного» и изобразительная роскошь «Великой красоты». В главной роли — вновь любимый актер Соррентино Тони Сервилло, на этот раз играющий всесильного премьер-министра и медиамагната Сильвио Берлускони. В Италии эта четырехчасовая фреска выходила двумя сериями и заработала 6,7 млн долларов — немногим меньше «Молодости», предыдущей картины режиссера. Для международного проката пришлось вырезать полтора часа, но и после сокращений фильм, теперь длящийся два с половиной часа, не утратил своей масштабности.

Гарроне, в отличие от Соррентино, интересует не центр, а периферия, и действие его нового фильма «Догмэн» разворачивается в неприглядном пригороде итальянской столицы. Здесь «сладкая жизнь» Вечного города вывернута наизнанку: после изысканных «Страшных сказок» режиссер возвращается к жесткой социальной критике, интонациям «Гоморры» и «Реальности».

Лука Гуаданьино, автор нашумевшей мелодрамы «Назови меня своим именем», делает ремейк «Суспирии», легендарного джалло Дарио Ардженто. Ферзан Озпетек продолжает экспериментировать, пытаясь соединить в одном фильме несколько жанровых интонаций. Его «Неаполь под пеленой» представляет собой коктейль из мелодрамы, триллера и эротики. Аличе Рорвахер успешно осваивает территорию, названную критиками «магическим неореализмом». Ее новая картина «Счастливый Лазарь» получает в Каннах премию за лучший сценарий. Сидней Сибилиа завершает комедийную трилогию «Захочу и соскочу», переосмысляя эстетику комедии по-итальянски, смех в которой всегда с горьким привкусом.

В последние годы наметился волнообразный процесс: год лучше, год хуже и так далее. Однако даже если 2019-й вновь принесет резкое падение кассовых сборов, снижение доли национальных фильмов в прокате или сокращение аудитории, это не изменит общей картины. Очевидно, что итальянское кино выбирается из ямы затяжного кризиса, возвращает зрителей в кинотеатры и постепенно отвоевывает былые позиции одной из ведущих кинематографий мира.