Новый сериал Мэттью Уайнера о потомках российской царской династии пока не стал новыми «Безумцами», но далеко не так убог, как его персонажи.
Вступительные титры сериала «Романовы» могли бы довести до истерики Наталью Поклонскую, подозревай она о существовании такого сериала. Впрочем, не обязательно быть трепетным почитателем образа Николая II, чтобы почувствовать неловкость при виде глянцевых, будто снятых Энни Лейбовиц для Vogue, кадров расстрела царской семьи в ипатьевском подвале — неловкость за именитого шоураннера Мэттью Уайнера. Под бодрую песенку Тома Петти «Изгнанники» («Мы должны бороться, чтобы быть свободными, детка») большевики палят в нежных ундин-царевен, царевича-гемофилика и царственную чету, те падают на грязный пол как срезанные цветы, и струи царской крови текут в другой кадр, омывая фотографии далеких потомков этой семьи. Ну, а следом откуда-то из темной дыры вынырнет беглянка в синем плаще — по-видимому, это чудом спасшаяся от расправы Анастейша — и выйдет на оживленную улицу из подземки уже в наши дни. Таким манером Уайнер, обладатель девяти телепремий «Эмми», получивший карт-бланш и немаленький бюджет от Amazon, излагает сверхидею своего нового шоу: распалась связь времен, но распалась неокончательно. В эпизодах, живописующих бытование нынешних потомков Романовых, современность будет выглядеть на фоне легендарного прошлого как пародия и регресс.
«Романовы»«Рассказывать простые истории не мой случай», — обмолвился Уайнер в интервью времен «Безумцев». В «Безумцах» можно было воочию наблюдать, как несколько довольно заурядных мелодрам с участием не великих, а скорее, ничтожных героев с их мелкими страстишками постепенно обретают объем и еще одно измерение. Эти плоские фигуры начинают отбрасывать тени, приобретают значительность, а их истории сплетаются в одну и превращаются в эпос. На наших глазах из полулегендарного, данного нам в чужом пересказе прошлого прорастает знакомое и почти осязаемое будущее. Можно предположить, что в новом творении Вайнера несвязанные эпизоды из жизни нынешних Романовых — что греха таить, людей пустоватых и смешных — к финалу сложатся в единый пазл, и он не обязательно окажется комедией.
«Романовы»Героиня первого эпизода, малахольная Аннушка из рода Романовых (Марта Келлер) — французская леди русского происхождения в возрасте последней элегантности — живет в Париже в огромной квартире, купленной прадедом князем. За ней присматривает нерадивый племянник (Аарон Экхарт) — слегка пожухший красавчик, позволяющий помыкать собой хищной любовнице, грезящей о княжеских хоромах. Аннушка его чернавку презирает: «Эта шваль так любит загар, что будет валяться на пляже, пока ее лицо не станет цвета конской задницы». В результате разных перипетий взбалмошная русская отписывает квартиру кроткой домработнице-мусульманке, которую совсем недавно поносила последними словами: мы, мол, белая кость, а вы отбросы цивилизации. Нынешняя взаимная неприязнь двух миров освящена, согласно карикатурной ксенофобке Аннушке, как раз историческими разборками предков: «Мы сожгли ваш Константинополь еще в 1204 году!»
Любопытно, что Уайнер, впроброс глумясь над пресловутой широтой русской души как культурным штампом и ксенофобией как клинической истерией, по-настоящему болеет о бремени белого человека и не может замаскировать это циничным ерничаньем. «Легкая, приятная интонация „Романовых“ — отдушка, маскирующая зловоние культурной гнили. После „Безумцев“ это еще один портрет белых людей в упадке. Он источает тревогу, к которой примешивается чувство вины за желание тех, кто и так владеет многим, иметь еще больше», — пишет американский рецензент. У черных есть чувство ритма, у белых — чувство вины, у Уайнера — чувство непрерывности времени и досада, что время измельчало.
«Романовы»Вторая серия поддает сарказма в отношении русской темы: далекий потомок Романовых (Кори Столл) состоит в клубе, ежегодно устраивающем безумные пляски а-ля рюс на круизном лайнере. На балу царскую семью изображают веселые карлики, по ресторану гарцует ряженый князь на белом коне, как в провинциальной опере, самопровозглашенные аристократы залихватски хлещут водку под Чайковского и поют, как ехали на тройке с бубенцами. Не хватает только яйца Фаберже, но оно было в первой серии. И вот на фоне этого цирка с конями вдруг прорастает взаправдашняя драма белого мужчины из среднего класса, всю жизнь подавлявшего желания и неожиданно пошедшего вразнос.
«Романовы»Ради знойной красотки, встреченной в суде на заседании присяжных, он отправит жену в круиз смотреть на карликовых Романовых и использует имя предков, чтобы склеить барышню: «Я интересуюсь убийствами, потому что всю мою родню убили. Большевики!» А потом и вовсе захочет избавиться от супруги самым недостойным образом. Это, безусловно, анекдот, но в какой-то момент сквозь него начинает просвечивать подлинное отчаянье, какая-то тоска по настоящим чувствам, потерянным в героическом прошлом, и достоинству, которое выродилось в шоу карликов. В сравнении со слабым и плоским первым эпизодом, который выглядит вырожденческой пародией на мыльную оперу, второй значительно поднимает планку.
Ну, а третья серия — образцовый макабр и бессовестная цыганочка с выходом — и вовсе делает шоу интересным. «В кадре нет большой истории, но она преломляется в жизни персонажей», — говорил Уайнер о «Безумцах». В сниженном травестированном виде это применимо и к «Романовым» — еще как преломляется!
«Романовы»Стареющая актриса Жаклин в исполнении великой Изабель Юппер, которая играет чепуху так, что та выглядит классикой, переквалифицировалась на закате карьеры в режиссеры и, придумав себе принадлежность к роду Романовых, хочет снять сериал об их гибели, слегка переписав историю. В какой-то момент ее Романовы должны спастись из исторического подвала волей вдовствующей императрицы Марии Федоровны, урожденной датской принцессы, готовой выслать за сыном линкор из Копенгагена.
«Романовы»На роль Александры Жаклин приглашает рыжую инженю (Кристина Хендрикс), которая практикует Метод (он же система Станиславского): спит со всеми причастными к ее роли режиссерами и партнерами и, конечно, не пропускает смазливого исполнителя роли Распутина. Хендрикс прекрасно отыгрывает пародию на святую дурочку Мэрилин, ненароком оказавшуюся на шабаше интеллектуалов и смертельно напуганную происходящей вокруг чертовщиной. В ее комнату ночью является призрак Анастейши, а Метод оборачивается кошмаром к финалу, когда ее беспардонно, против воли тащат сниматься в тот самый подвал. Расстрел царской семьи снова в кадре, но теперь выглядит не глянцевой постановкой, а неловким косплеем легенды, в котором мерещится что-то по-настоящему болезненное и который в итоге оборачивается настоящей драмой. Вот тебе и связь времен.
В случае «Безумцев» зритель волею драматурга как зачарованный семь сезонов следил за метаморфозами не особенно симпатичных людей, подобно прустовскому Свану — тот годами был влюблен в женщину, которая ему даже не нравилась. Новый сериал Уайнера с еще более отталкивающими персонажами, никчемность которых не спрячешь ни за какой иронией, пожалуй, зрелище того же рода.
