Греем ложку: как автор «На игле» изменил кинематограф

«Лучшее, что было когда-либо написано мужчиной или женщиной», «Заслуживает продаваться большими тиражами, чем Библия» — такими похвалами осыпали критики дебютный роман «На игле» сорокалетнего шотландца с лицом, напоминающим картофелину, который до этого чинил телевизоры, работал в городском совете Эдинбурга, играл панк в лондонской группе «Лобковые вши», привлекался за мелкие преступления и сидел на героине.

Роман, вобравший в себя отдельные детали автобиографии и жизненного опыта автора, настолько ярко и прямо описывал быт эдинбургских маргиналов, что похвала критиков ему была ни к чему. «На игле» мог стать бестселлером одной лишь силой сарафанного радио. Похождения четырех дружков были описаны таким богатым на диалоги и афоризмы языком, что Рентон, Сик Бой, Спад и Бегби как будто сходили со страниц и оживали. Этой гопоте могли сопереживать обитатели трущоб от Буэнос-Айреса до Екатеринбурга. Ключевым решением Уэлша было писать роман на шотландском диалекте, и получившийся новояз оказался очень близок к надсату, на котором был написан «Заводной апельсин» Энтони Бёрджесса.

Кино выходит из завязки

Экранизацией нашумевшей книги, театральная постановка которой уже гремела в Лондоне, занималась знать британской киноиндустрии: продюсер фильма Эндрю Макдональд был внуком классика английского кино Эмерика Прессбургера, сорокалетний уроженец Ланкашира Дэнни Бойл делал первые шаги в режиссуре в Лондонском королевском театре.

Британское кино к середине 1990-х находилось в затяжном кризисе, в основном выдавая вежливые костюмные драмы и романтические комедии. К середине 1990-х, после революции имени Квентина Тарантино, все это выглядело очень отстало и местечково. И Великобритания, начинавшая понемногу оживать после затяжного правления Маргарет Тэтчер и партии консерваторов, жаждала чего-то более энергичного и современного. Местные хит-парады подмяли под себя яркие представители рабочего класса, исполнявшие удивительно живучую гитарную музыку, окрещенную прессой брит-попом. Нелегальные рейвы собирали тысячи молодых людей, одетых в разноцветные шмотки и массово употреблявших экстази. Английский футбол оправлялся от мрачного хулиганства 1980-х и готовился снова занимать ведущие позиции в Европе. Кино должно было тоже развиваться, соответствуя моменту.

Унитаз с тропическими водами

Экранизация «На игле» не была столь новаторской, каковой казалась в то время. Она следовала традициям социального реализма картин «В субботу вечером, в воскресенье днем» Карела Рейша (1960), «Представление» Николаса Роуга (1970), «Отбросы» Алана Кларка (1979), «Моя прекрасная прачечная» Ханифа Курейши (1985) и многих других фильмов, показывавших жизнь обычных британских граждан без прикрас. Но эта традиция получила мощную инъекцию сюрреализма и постмодернистских заигрываний с поп-культурой в духе Тарантино и Мартина Скорсезе.

Сцена, в которой Макгрегор, сдерживая рвотные позывы, ныряет в замызганный унитаз «худшего туалета в Шотландии» и попадает в голубые тропические воды, играючи преодолевает барьеры реализма и устремляется к провокационному и яркому визуальному ряду. Пробег героев по серым улицам эдинбургского портового района Лит под экстатический ритм «Lust For Life» Игги Попа выглядит так же канонически, как и разборки гангстеров из Лос-Анджелеса под шлягеры серф-рока 1960-х в «Криминальном чтиве». Этот несложный прием часто использовался и дальше в британских социалках: одаренный ребенок из шахтерской семьи в «Билли Эллиоте» (2000) выдавал балетные па под T.Rex и The Jam; Саманта Мортон размышляла о смерти, расхаживая по супермаркетам под Aphex Twin и Ли Хейзелвуда в «Морверн Каллар» (2002); героиня «Аквариума» Андреа Арнольд (2009) прозябала в спальных новостройках на востоке Лондона под «California Dreamin’» в исполнении Айзека Хейса. Самая неприглядная бытовуха начинала выглядеть киногенично, если на нее наложить проникновенный поп-хит.

Если удалось сделать из рядовых шотландских наркоманов поп-квартет уровня д'Артаньяна и мушкетеров (Ирвин Уэлш, подобно Александру Дюма, писал продолжения двадцать лет спустя, приквелы и спин-оффы «Трейнспоттинга», вплетая его героев почти во все свои дальнейшие романы) и Beatles (не зря Бойл вставил в «На игле» хитрый кадр, где Рентон, Сик Бой, Спад и Бегби пересекают улицу совсем как ливерпульская четверка — Эбби-Роуд), то почему бы этим путем не последовать и прочим изгоям британского общества?

Футбольные хулиганы были следующими в очереди, и в таких фильмах, как «Фанаты» (2004), «Футбольные гладиаторы» (2009), и во многих других били людей в лицо так же энергично и часто, как в «Трейнспоттинге» грели ложки. Чтобы усилить моральную панику и удовлетворить запрос общества на молодых людей, употребляющих вещества в кадре, кинематографисты направили камеры на рейверов и клубную культуру — и получился лишенный какой-либо рефлексии гимн гедонизму под названием «В отрыв!» (1999), где юные герои прямо в камеру заявляют, что начали торчать, посмотрев «На игле». И не стоит забывать о гангстерах. «Карты, деньги, два ствола» (1998) и «Большой куш» (2000) Гая Ричи нельзя назвать прямыми наследниками «Трейнспоттинга», но их история успеха совершенно точно связана со вновь возникшим интересом к фильмам о персонажах из британского подполья.

«Город близнецов» (1997), «Неблагоприятные кварталы» (2012), «Спайк Айленд» (2012) — почти каждый заметный британский дебют последних 25 лет спешили окрестить новым «Трейнспоттингом», и ни один из этих фильмов так и не смог выбраться из тени сравнения с оригиналом. Другие экранизации произведений Уэлша («Кислотный дом», «Грязь») также не смогли переплюнуть успех фильма, по мировым сборам среди картин полностью британского производства уступившего лишь картине «Четыре свадьбы и одни похороны» (1993). Этот факт особенно ироничен, если учитывать огненный спич Рентона в фильме о том, как убога участь шотландцев, которых колонизировали такие задроты, как англичане. Результаты референдума за отделение Шотландии от Великобритании, проведенного в 2014 году, персонажей Уэлша вряд ли бы удивили.

Задница на вокзале Кингс-Кросс

«Выбирай жизнь. Выбирай работу. Выбирай карьеру. Выбирай семью. Выбирай большие телевизоры, стиральные машины, автомобили, компакт-диск-плееры, электрические консервные ножи». «На игле», как и экранизация другого знакового бестселлера 1990-х — «Бойцовского клуба» Чака Паланика, — косо смотрит на культуру позднего периода капитализма, пропитанную консьюмеризмом. Ее герои выглядят изгоями не потому, что предаются саморазрушению, а из-за того, что противятся роли покорных винтиков в товарно-денежных отношениях. Они решили выбирать не жизнь, а нечто другое. Забавно, что маркетинговая кампания «На игле» со стильными оранжевыми постерами с героями фильма и тщательно подобранным саундтреком аппетитно упаковала это сопротивление и выставила на прилавки для продажи. Режиссер фильма Дэнни Бойл получил «Оскар», поставил церемонию открытия Олимпийских игр и до недавнего времени числился режиссером следующей части бондианы. Юэн Макгрегор отправился исполнять роль Оби Ван-Кеноби в популярной киносаге «Звездные войны».

Сам Ирвин Уэлш живет в Майами, занимается йогой, но продолжает оттуда описывать жизнь обитателей шотландских канализаций. В этом году он выпустил еще одно продолжение «Трейнспоттинга» под названием «Брюки мертвеца». Сделав когда-то привлекательными и гламурными кошмары передозировок, СПИДа и прочих неотъемлемых составляющих героиновой зависимости, Уэлш намекал, что есть вещи гораздо хуже — например, относительно успешная и безобидная жизнь, проведенная в потребительском забвении. «Я лучше буду торговать своей задницей у вокзала Кингс-Кросс», — когда-то заявил журналистам Уэлш. Выяснилось, что реальность предлагает представителям поколения Х и другие альтернативы, где их выбор уже не имеет особого значения.