Тимур Бекмамбетов: «„Поиск“ — фильм о том, как устроена семья в интернете»

На экраны российских кинотеатров выходит триллер «Поиск», в котором Джон Чо играет безутешного отца, ищущего дочь. Фильм снят в формате screenlife, то есть все действие развивается на экранах разных устройств — от телефонов и компьютеров до телевизоров и камер слежения. Картину снимал дебютант Аниш Чаганти, а продюсировал Тимур Бекмамбетов. Последний крупный голливудский проект режиссера «Ночного дозора» — эпик «Бен-Гур» — вышел в 2016 году, и похоже, что блокбастеры Бекмамбетова больше не интересуют. Будущее, как он считает, за форматом screenlife (в переводе с английского — «жизнь на экране»).

КиноПоиск поговорил с Бекмамбетовым в Санкт-Петербурге во время конвента «Старкон», где впервые был показан «Поиск». Тимур Нуруахитович предложил провести интервью в режиме скринлайф, но в итоге мы оказались за столом с диктофоном по старой доброй традиции.

— На постере фильма — фраза «Никто не исчезает бесследно». Вы думаете о том, какой след оставляете в интернете?

— Я все время об этом думаю, так же как и каждый человек, который сейчас будет читать это интервью. Все мы страшно озабочены тем, что после нас остается. Одни — тем, что остается слишком много, другие — тем, что слишком мало. Одним хочется оставить след побольше, другим, наоборот, остаться незамеченными. Возможно, это связано с тем, что кто-то интроверт, а кто-то экстраверт. Некоторые озабочены тем, чтобы оставалось только хорошее, а плохое исчезало. Есть специальные люди, которые занимаются чисткой виртуальной кармы. Если говорить про меня лично, то я, как и все, боюсь, что нечто личное станет публичным, и, с другой стороны, очень хочу внимания и влияния. Делать что-то такое, чтобы люди не забыли, что я есть.

— Джеймс Кэмерон продвигал формат 3D, Питер Джексон пытался снимать кино со скоростью 48 кадров в секунду. Как думаете, какая живучесть у технологии скринлайф?

— Гораздо больше, чем у Джеймса Кэмерона, не говоря уж о Питере Джексоне. Потому что они, конечно, великие режиссеры, но занимались поиском способа перелицевать существующий костюмчик. А мы просто сшили другой. Кино снимают уже сотню лет. Оно рассказывало про наш мир, про нашу жизнь, рассказывало увлекательно, драматично, со смыслом. Создавало героя, которому хотели подражать. Но поскольку сегодня мы живем уже не в физическом мире, а как минимум в двух мирах, причем одни проводят в мире интернета 30% времени, другие — 50%, некоторые — 80%, а есть гики, которые все время сидят за компьютерами, не вылезая, то рассказать про этих людей можно только языком скринлайф. И все идет к тому, что мы будем все больше и больше времени проводить в сети. Форма будет меняться, конечно же. Когда-нибудь нам в голову внедрят сенсоры, не нужны будут никакие экраны, тем не менее это другой мир. Мы, люди, сами его создали. И 99,9% не знает, как он устроен, и не знают, что там происходит.

— Некоторая часть современных зрителей не поймет, что ваш фильм начинается со звука модема.

— Да, это уже история. И я уверен, что нам повезло: мы откопали язык, форму, которая больше, чем что-либо сегодня, соответствует времени. И мы открыли для себя и для зрителей мир, в котором существует настоящий современный кинематограф.

— Тем не менее ваш фильм снят по сценарным канонам, с трехактной структурой.

— Да, разумеется. Законы повествования мы не меняли. Думаю, в этом как раз секрет нашего успеха. Мы пришли из традиционного кино, и нам хватило храбрости просто отбросить все, что мы знали в смысле формы. Но при этом все мы — я, режиссеры и сценаристы, которые делали эти фильмы — смогли наш опыт рассказа историй облачить в новый костюмчик, который мы пошили. Это и есть секрет. Многие кинематографисты продолжают снимать ретрофильмы — это фильмы, которые рассказывают про мир до появления интернета. Почему-то существует неприятие всего этого, считается, что это некинематографично и неразвлекательно. Хоть вы и я видели фильм, мы не сможем объяснить зрителю, что там происходит, пока он сам не увидит.

— Почему же? Я увидела классический триллер.

— Но объяснить, чем этот фильм отличается от других, трудно. «Ну, там вот на экранах все» — люди ничего не поймут, пока сами не увидят. И даже трейлер все это не продаст.

— Когда снимается фильм формата скринлайф, как работает оператор?

— У нас нет оператора. У нас нет камер на площадке. Только какие-то GoPro для страховки. Но вообще все снимается веб-камерами на те же устройства, с которых вы все видите. Конечно, то, что потом возникает на экранах вроде сцены погони и съемки с вертолетов, снимается заранее. Когда я снимал «Профайл», то все такие съемки делал сам. Надо признаться, что скринлайф хоть и молодой язык кино (ему всего пять лет), но у него уже есть разные стили. И фильм «Профайл» стилистически отличается от «Поиска», как отличается от него фильм «Убрать из друзей». «Поиск» более кинематографичный. «Профайл» — это один экран, никаких зумов, никакого монтажа, там только жизнь экрана. Поэтому я уверен, что это никогда не надоест, этот язык будет развиваться, будут приходить новые режиссеры, находить новые формы. Вот Михаил Зыгарь, например, делал свой проект «1968.Digital» про 1968 год языком скринлайф. Недавно мы сделали клип для Басты в этом же самом формате.

— Почему, когда в Америке пропадает ребенок, получается фильм «Поиск», а когда в России — получается фильм «Нелюбовь»?

— Ой, это гениальная идея! Потому что этот фильм должен называться «Любовь». Потому что этот фильм про любовь. (Бекмамбетов отвлекается на то, чтобы пересказать это своим коллегам.) Знаете, это достоинство американского кино, где гуманизм является основной чертой.

— Аниш Чаганти, который снимал фильм, пришел из Google, это правда?

— Да, это так. В «Яндексе», кстати, тоже талантливые люди есть, просто они еще ко мне не пришли. Я даже лекции читал в «Яндексе», чтобы сподвигнуть людей на творчество.

— Почему человек, который делал ролики, получил в качестве дебюта такую большую картину?

— Потому что мы в него поверили, вселили надежду. Он пришел с этим проектом как с коротким метром. И мы вселили в него веру, что он способен снять полноценную картину. Лучше рассказать эту историю было невозможно.

— Как появился в фильме Джон Чо?

— Это решение режиссера. Первая реакция была очень неожиданная.

— Ну да, это же парень из «Гарольда и Кумара» и «Стартрека».

— Но это было очень правильное решение, потому что он этим вывел фильм из чернушной социальной драмы в развлекательный жанр. То же самое касается Дебры Мессинг. Потому что ее участие сразу говорит о том, что этот фильм не грузилово.

— В этом году в кино деконструируют семьи: в Каннах победили «Магазинные воришки» об эрзац-семье, в «Реинкарнации» исследование семьи прикидывается хоррором. У вас тоже кино о семье. Почему эта тема сейчас настолько важна?

— У нас в фильме поднимается важная тема: родители хотят знать, что делают их дети, и очень боятся, что там, в социальных сетях, что-то не так. Что ребенок живет какой-то своей жизнью, а я не знаю, как это выяснить. Родители боятся, что не смогут углядеть за детьми. И поэтому это триллер. Кибертриллер, если можно так сказать. А дети, в свою очередь, боятся, что родители про них все узнают. Мы многое друг от друга прячем в интернете, и семья в интернете — это совершенно другая вещь. Мы знаем, как устроена семья в физическом мире — как в фильме «Нелюбовь», например. А в сети это сообщения друг другу, какие-то посты, фоточки. Этот фильм про то, как устроена семья в интернете.

— «Профайл» в этом году принимал участие в программе «Панорама» Берлинского кинофестиваля. Как вы ощущаете себя на европейских кинофестивалях?

— Я ощущаю себя гостем всегда! Но наконец-то я нашел свою нишу — призы зрительских симпатий. Меня эта ниша абсолютно устраивает. Я как-то раз был в жюри Римского фестиваля и понял смысл фестивалей. Могу рассказать вам секрет.

— Давайте.

— Я посмотрел 40 фильмов за пять дней, чуть не сошел с ума, потому что фестивали похожи на садомазохистскую вечеринку! (Смеется.) Там все делится на два лагеря. Режиссеры — это садисты, а жюри — мазохисты. Потому что жюри очень нравится, когда их мучают разными способами — например, очень долго показывая один и тот же кадр. Или очень много людей убивают. Кто сильнее жюри замучает, тот получает приз. Авторы, которых там отбирают, придумывают разные способы истязать зрителя. Был, например, там фильм, в котором человек 50 школьников убил разными способами.

— Наверняка японский.

— Да, японский (речь идет о фильме Такаси Миике «Урок зла». — Прим. ред.). И это было восхитительно, в смысле изобретательно! Думаешь, ну как же еще убить можно? А вот так! И так! Жюри было поражено, но не настолько, как от фильма-победителя (в 2012 году, когда Тимур Бекмамбетов был в жюри Римского кинофестиваля, победила лента Ларри Кларка «Девушка из Марфы». — Прим. ред.). Может, я был не на том фестивале?

«Поиск» в кинотеатрах с 27 сентября.