Монеточка Машкова: На съемках фильма «Миллиард»

Южное Бутово, элитный жилой комплекс. Дом уже сдан, но еще не полностью заселен. Отовсюду слышны звуки ремонтных работ. Внутренний двор перегорожен — там стоит кран с прожектором, который светит в окно третьего этажа. Это окно квартиры, где снимаются важнейшие сцены фильма «Миллиард», в частности та, в которой главный герой — банкир (типичный Скрудж), у которого возникли финансовые проблемы — решает наконец-то познакомиться со своими детьми от разных женщин.

Дети уже давно выросли и выбрали очень разные профессии: хакер-айтишник (это в его квартире происходит знакомство), бульдозерист, психолог и, кажется, бандит, судя по спортивному костюму и пистолету. Банкир (Владимир Машков) собрал их вместе не просто так, и сейчас он нервно крутит между пальцами монетку.

«Мой персонаж — очень одинокий человек, — рассказывает Машков, — а также очень добрый и порядочный. Но — обстоятельства. Он необычный — хотя бы потому, что богатый. И у него очень большие неприятности. Мне кажется, у нас получится легкая, неглупая современная комедия. Мне много приходилось играть в театральных комедиях, но для артиста, когда он работает, нет жанра. Ты должен быть правдоподобен. Герои комедий просто обращают внимание не на то, на что обычно обращаем его мы, и нам от этого становится смешно. Мы не искали референсов в кино. Для артиста это вообще не очень полезно. Гораздо интереснее изучить среду, которую мы показываем. Здесь это мир очень богатых людей, и надо убедительно показать, какой он и каким можешь быть ты в этих обстоятельствах».

Монетка банкира — важный для сюжета символ. Генетическая связь с детьми выражена у него в том, что каждый его отпрыск имеет обыкновение что-то постоянно теребить в руке. Это может быть брелок, нож-бабочка или кубик Рубика, но что-то обязательно есть. В этой сцене был еще кот. Накануне проходили репетиции с его участием, но в итоге Прыгунов отстранил животное от работы. Тут и так слишком много персонажей, из-за чего приходится снова и снова делать дубли, а с котом количество этих дублей умножается в несколько раз.

Авантюрная комедия явно опирается на традиции франшизы о друзьях Оушена: профессия каждого из героев, очевидно, сыграет решающую роль в ограблении, которое отец-банкир будет с ними готовить. Причем грабить он собирается свои же банки, которые находятся не только в России, но и, например, в Монте-Карло. Часть съемок, как говорят, предполагается во Франции. Конечная цель банкира — расписка, из-за которой он может лишиться своего состояния. Прыгунов говорит, что в музыкальном решении фильма (фанк или электроника) будут и французские мотивы. Интересуюсь, какая мелодия звучит у него в голове, когда он думает об этом фильме. «„Розовая пантера“ и „Братья Блюз“, наверное», — отвечает он.

«Правило первое: как ко мне обращаться?» — говорит Машков сухо. «Папа?» — подсказывает один из сыновей. «Пока рано, — отрезает Машков. — Матвей Федорович. Второе: когда я вхожу, люди встают. Это обязательное правило. Нарушение будет караться штрафом». И взрослые сыновья нехотя встают. Героя Машкова зовут Матвей Левин — очевидно, это отсылка к Левию Матфею, хотя Машков честно признается, что не думал об этом. Режиссер Роман Прыгунов хитро огрызается, что сценарий писал не он, а Андрей Золотарев, так что у него и надо спрашивать. Золотарева на площадке нет, спросить не у кого.

Прыгунов, режиссер обеих частей «Духless», работает нервно, быстро двигается, слова произносит со скоростью пулеметной очереди. К Машкову обращается исключительно «Владимир Львович» и на «вы». Когда меняют точки съемки, Прыгунов подбегает к столику, на котором стоит большая банка с цветными шариками. Режиссер бросает шарики о стол так, чтобы они отпрыгивали и попадали в банку. Получается не всегда. «Очень хорошо! Какой день сегодня!» — подбадривает себя он. «Жалко, закончится плохо», — шутит кто-то из группы. «У кого как», — замечает Прыгунов. Потом хватает лежащую на столике книгу Марины Москвиной «О бесконечной любви и быстротечности жизни». Группа нервничает: обед откладывается уже почти на два часа. Оператор Илья Авербах («Интерны», «Батальонъ») просит принести штук десять горячих сэндвичей — народ оживляется.

«В этом фильме очень сложные мизансцены, поэтому самый простой разговор превращается в беготню. Каждое небольшое изменение влечет за собой множество других, иногда серьезных, — объясняет Прыгунов. — В кадре шесть-семь человек, постоянно нужны перестановки, это особый способ съемки, когда параллельно работают две камеры. Много сцен с массовкой, живой звук. Я в таком формате раньше никогда не работал, к каждой сцене надо искать отдельный подход».

Из-за каждой задержки, даже на минуту, Прыгунов нервничает, злится. Требует от всех инициативы. «Надо постоянно что-то делать, надо набирать материал. Зачем здесь пять актеров, если камера снимает только одного? Давайте другой камерой снимем в этот момент что-то другое — пальцы на клавиатуре, не знаю, что угодно!» Бегает к бутылкам с водой, которые стоят рядом с постером, где старушка с собачкой бредет на фоне граффити «Clapton is god». А потом после нескольких дублей вдруг объявляет, что почти все актеры свободны, можно снимать детали. Машков: «А как же?..» — «Да мы все сняли уже. Теперь давайте снимать руки». Машков продолжает работать, остальные уходят. Машков все время собран, постоянно что-то предлагает и время от времени шутит, чтобы разрядить обстановку. «Сниматься с этими мужчинами для меня — бесконечное наслаждение, потому мне с мужчинами проще», — скажет нам потом Александра Бортич. Бортич тоже играет в фильме одну из главных ролей, но сегодня на площадке ее нет. «Это очень весело, легко и приносит много удовольствия. Перед съемками обычно настраиваю себя на правильный лад музыкой, обычно роком».

Сцена, в которой планируется ограбление инкассаторов, снимается здесь же, потому что место действия в обоих случаях — квартира сына банкира, хакера. Художник Мухтар Мирзакиев (франшиза «Елки») с нуля создал ее в пустой гостиной только что сданной квартиры. На стенах неоновая надпись «Trapped in my mind», маски из фильма «V значит вендетта», постер с полуобнаженным Юкио Мисимой («Он круче, чем Че Геварра. По крайней мере, для меня», — замечает Мирзакиев), репродукция Бэнкси («Надеюсь, он не подаст на нас в суд, потому что никто не знает, кто он такой»).

Прыгунов говорит: «Хотелось бы быть похожими на „Друзей Оушена“, но там проект на 100 млн долларов, там другая машинерия, поэтому я их использовал только как референс для сцен с большим количеством актеров. Но любые другие параллели я бы не стал проводить. Мы в самом начале пути, и фильм еще не начал складываться во что-то зримое. У нас не совсем комедия, скорее драмеди. Здесь важна тема одиночества, поиска героями семьи. Я таких вещей раньше не делал, для меня пока все это загадка, белое поле, но надеюсь, что я справлюсь».

В перерыве Машков прыгает на огромный электрический самокат и катается на большой скорости по пустынному двору. «Расслабляетесь так?» — спрашиваю. «Наоборот, собираюсь. Расслабляться на съемках нельзя. Я же должен точно выполнять действия персонажа. Это ведь не театр, здесь все делается только один раз. Ну, может, несколько дублей будет. И ты сразу должен быть убедителен. И меня каждый раз интересует только одно: правильно ли я действую? Ответ я могу получить только у режиссера. Я не бегаю к монитору, чтобы посмотреть, как я сыграл. Когда ты находишься на точке, у тебя не возникает вопроса, что ты открываешь в своем герое или что он за человек. У тебя и так огромное количество объектов внимания: камера, задача, текст, партнеры, ракурс, свет. Ты, как летчик-испытатель, должен знать, что и в какой момент включать. Если этого не происходит, ты ошибешься раз десять-двадцать, и тебя выгонят».

«А открывать глубины моего героя, узнавать в нем себя должны зрители. Персонаж рождается на экране, а не между камерами, — размышляет Машков. — На площадке, кроме меня, есть еще камера, свет, атмосфера.

Пока же могу сказать, что нам повезло, что мы снимаем сцены в их хронологической последовательности. Это позволяет избежать многих ошибок, потому что ты каждый день очень плотно живешь с персонажем и чутко реагируешь на то, что с ним происходит. Так легче засечь момент, где ты мог бы соврать, и предотвратить его».

Самое страшное для фильма, в котором пишут живой звук, — ремонтные работы. Ассистенты Прыгунова бесконечно бегают и договариваются с кем-то на разных этажах, чтобы не сверлили, не стучали. «Мы нашли источник сверления!» — докладывают они, и через десять минут шума становится меньше. Все это похоже на игру, где нужно успевать бить по голове кротов, высовывающихся из-под земли. Комфортабельная квартира с широкими коридорами и большой кухней кажется тесным складом, потому что в каждом помещении минимум десять человек, протянуты провода и рельсы, стоят камеры, мониторы, осветительные приборы. Соседние квартиры превращены на время в склады.

«Остальные — неудачники, и они об этом уже жалеют. А у вас есть шанс», — произносит в камеру программную реплику Машков. Снято!