Как «Секс в большом городе» создал русский глянец

«Я — Миранда. Мой голос — за Синтию», — гласит надпись на кепках и холщовых сумках, выпущенных в рамках избирательной кампании Синтии Никсон, актрисы и ЛГБТ-активистки, баллотирующейся в этом году на пост мэра Нью-Йорка. Сувениров с таким слоганом у нее целая линейка. Предполагается, что поддержать Никсон пойдут те, кто в некотором роде ассоциирует себя с самой известной ее героиней. Остались ли такие женщины? Хороший вопрос. За полтора десятка лет, прошедших с момента завершения шоу, проблемы, стоявшие перед Самантой и Шарлоттой, не то чтобы потеряли актуальность, но несколько трансформировались. Сегодня, после сериала «Девочки» и #metoo (кампания против сексуальных домогательств на рабочем месте), на матримониальные перипетии и любовные приключения Кэрри и Миранды молодые американки смотрят со смешанным чувством изумления и жалости. Но на рубеже 1990-х и 2000-х эти женщины действительно казались многим ролевыми моделями.

О теле, душе и Маноло Бланике

«Секс в большом городе» во многом опередил свое время. Сериалы о женщинах и их дружбе были и раньше (вспомнить хотя бы «Золотых девочек» 1985 года; он тоже о женщинах, причем достаточно зрелого возраста и даже похожих по характеру: сексуально раскрепощенная, умница, карьеристка и героиня). Новаторство СБГ состояло в том, что никогда раньше женские персонажи с экрана не говорили со зрителем так откровенно — и о своем теле, и о своих проблемах, в том числе о тех, что ждали их за пределами спальни. И все это задолго до активного распространения идей нового феминизма. Хотя феминистками героини шоу, пожалуй, не были. Все (или почти все) они хотели замуж, пребывали в плену у социальных условностей и брендов. Кстати, успех Маноло Бланика связывают именно с СБГ. Обувь испанского дизайнера даже называли пятой героиней сериала.

СБГ показал, что возраст — это нормально (Саманта гордится тем, что ей 45), более того, что и в зрелом возрасте женщине не стыдно оставаться одинокой — неважно, по воле судьбы или по своей собственной. Сценаристы шоу фактически заявили: быть одному так же тяжело, как и жить семейной жизнью.

При всей эксцентричности и, прямо скажем, неправдоподобности героинь СБГ (журналисты в Нью-Йорке, в общем, не могли и не могут позволить себе тот образ жизни, что ведет Кэрри Брэдшоу) зрительницы узнавали в них себя. Типология персонажей тут предельно реалистичная — настоящая энциклопедия женских неврозов, недаром некоторые психотерапевты всерьез разбирают эпизоды в своей практике.

Саманта — очевидная нимфоманка. Шарлотта страдает от синдрома Золушки: долго ждет принца, потом наконец выходит за настоящего шотландского аристократа (Кайл МакЛоклен), оказавшегося импотентом. Миранда — деструктивная одиночка, воспитанная матерью и воспроизводящая этот сценарий уже с собственным ребенком.

С Кэрри несколько сложнее, ведь она не только действующая героиня, но и рассказчик. И раз уж это именно она говорит со зрителем от первого лица, то нагляднее всего в шоу была показана именно ее эволюция. Если в начале первого сезона Кэрри переживает лишь мимолетные веселые приключения, то дальше встречает мужчину своей мечты. Их отношения, которые сейчас описали бы как «все сложно», вывели шоу на новый виток. К тому же в первом сезоне героине Сары Джессики Паркер тридцать два, а в последнем — тридцать восемь, и личность она уже гораздо более зрелая.

Кроме всего прочего, Кэрри — альтер эго Кэндес Бушнелл, чьи колонки для The New York Observer и были трансформированы сначала в книгу, а потом и в телешоу Дарреном Старом. К 1998 году, когда Стар познакомился с Бушнелл и ее публицистикой, у него за плечами были «Беверли-Хиллз 90210» и «Мелроуз Плэйс», в эфире шел — правда, с меньшим успехом — «Нью-Йорк. Центральный парк». Сгладив острые углы лирической героини Бушнелл, которая казалась иногда слишком уж ледяной, Стар написал первый сезон, предложив его НВО.

Сейчас про СБГ принято говорить с долей снисхождения, однако 20 лет назад это было флагманское шоу, ровня стартовавшему годом позже революционному «Клану Сопрано». И, как «Клан», СБГ переписывал каноны жанра, правда, совсем другого — ромкома. Кэрри Брэдшоу стала первой лидирующей антигероиней на современном ТВ. До нее незамужние девушки на экране были все без исключения удобными — милыми и уязвимыми по отношению к мужчинам. Этого не скажешь о Кэрри и ее подругах: они несовершенны, агрессивны — у мужской аудитории они попросту вызывали ужас (за исключением, может быть, благоразумной галеристки Шарлотты). Как их только не называли: и шлюхами, и меркантильными стервами, и страхолюдинами (особенно доставалось Саре Джессике Паркер). Раздражало, что одинокие женщины не особенно-то и страдают от своей неустроенности — напротив, они отрываются вовсю! Шоураннеры очень старались показать, что жизнь одиноких женщин может быть весела и роскошна.

Именно связка СБГ и «Клана Сопрано» вывела НВО в авангард. Выражаясь вольно, без «Секса» не было бы и «Игры престолов». Да и многого другого. Сегодня мы даже не замечаем, как шоу НВО повлияло на нашу жизнь. А ведь именно СБГ открыл массовому потребителю такие бренды, как Fendi, Prada, Hermes. Популярность именных кулонов связывают с влиянием «Секса». Их носили по всему миру как раз на пятнадцатый день рождения сериала — точно такие же, как у Кэрри Брэдшоу. The New York Times написала тогда, что винить в невероятном спросе на эту дешевую бижутерию (а также на недешевые туфли Маноло Бланика) и в моде на гигантские, почти монструозные броши в виде цветов нужно художника по костюмам сериала Патрисию Филди. Это теперь стилисты рутинно смешивают кутюр и масс-маркет, но первой это сделала Кэрри Брэдшоу. А лямки от лифчиков? Женщины перестали их прятать именно благодаря освобождающей силе СБГ.

Наконец, без СБГ не было бы сериала «Девочки». Их неизбежно сравнивают, ведь и там и там действуют четыре закадычные подруги в Нью-Йорке. И создательница шоу Лина Данэм, кажется, не отрицает влияния. В одной из серий Шошанна (Заша Мэмет) описывает своих подруг, ссылаясь на характеры Кэрри, Саманты и Шарлотты.

Шоу с дурной славой

Надо заметить, что при всех своих революционных достоинствах, по нынешним стандартам «Секс» вызывающе некорректен. И слишком «белый» (в нем нет сквозных чернокожих персонажей), и слишком консьюмеристский (Кэрри и ее подруги, во-первых, слишком зациклены на одежде и украшениях, а во-вторых, живут как-то неправдоподобно богато). Даже представители гей-комьюнити, которые на пике популярности телешоу составляли немалую долю его аудитории, теперь критикуют сериал за то, что геи показаны в нем слишком картонно, а в гротескно-феминном образе Стенфорда, ближайшего друга Кэрри, и вовсе усматривают гомофобию.

Даже Даррен Стар был возмущен финалом шоу. «Не я писал сценарий для последних серий. Мне кажется, они перечеркивают все, о чем мы снимали — что женщины могут быть счастливы и вне брака», — цитирует его газета Independent. А Синтию Никсон не устроила развязка фильма-сиквела, в котором муж окончательно пленил Кэрри подарком в виде роскошной гардеробной комнаты. «Я была в шоке. Я-то думала, что сериал о женской солидарности и о том, что мы вольны делать выбор. Это вроде не совсем то, к чему мы вели все шесть сезонов», — заявила Синтия.

Но это сейчас, а если вернуться на 20 лет назад, то все эти перегибы выглядят вполне адекватно: время было другим, и СБГ отражал его дух довольно точно, не стесняясь показывать и сильные стороны, и пороки, и заблуждения своих, рожденных эпохой и Нью-Йорком героинь. Именно эта точность (определенный гротеск характеров и ситуаций только подчеркивает ее) — ключ к необычайной популярности шоу, в том числе на рынках, где характерен как раз традиционный подход к построению отношений и институту брака. Таких как Россия.

Наш «Секс»

Местами откровенно антифеминистские идеи (маниакальная фиксация героинь на мужчинах, шмотках, брендах и лакшери) «Секса в большом городе» оказались близки российскому зрителю. Шоу во многом повлияло (если не сформировало) на русский гламур нулевых. Фактически мир отечественного глянца до сих пор несет на себе отпечаток СБГ, так мощно поддерживая заданный когда-то тон, как если бы на каждой странице известных журналов о моде и красоте был водяной знак в виде профиля Сары Джессики Паркер. Начиная с противоречивых указаний («Всегда будь собой» — «Измени себя, чтобы соответствовать») и заканчивая представлениями о моде (шпильки в массовом сознании остаются естественным продолжением женской ноги) и, что гораздо важнее, представлениями об отношениях. За последние 20 лет расстановка социальных и гендерных ролей в России не очень-то изменилась. Именно поэтому «Секс в большом городе» у нас можно пересматривать спокойно: если не обращать внимание на отсутствие у героев смартфонов, он выглядит очень актуально до сих пор.

Влияние сериала можно найти и в «Кратком курсе счастливой жизни», и уж тем более в «Сладкой жизни», не говоря о бесчисленных ромкомах, в которых молодые и независимые журналистки с безупречными укладками летают бизнесом и коротают свои одинокие дни в уютных квартирках в самом центре летней столицы (например, «Любит не любит» Клима Шипенко). Возможно, тут дело и в ментальности: Мистер Биг в каноническом переводе, транслированном еще на НТВ, легко превратился в Мужчину мечты. Однако прочий мир идет вперед. Будущее наступило. Саманта насмерть поругалась с Кэрри, Миранда баллотируется в мэры.