Изабель Юппер: «Мне никогда не было тяжело»

В российский прокат вышел психологический триллер Бенуа Жако «Ева», основанный на одноименном романе Джеймса Хедли Чейза. Гаспар Ульель играет драматурга Бертрана. Свою единственную очень успешную пьесу он выкрал у умершего на его глазах британского писателя. Издатели ждут от Бертрана нового хита, но тот ничего не может придумать, мучаясь от собственной бездарности. Случайно встретив в загородном шато проститутку Еву (Изабель Юппер), Бертран почему-то видит в ней источник вдохновения и ищет новых встреч, старательно записывая свои диалоги с Евой для будущей пьесы. Однако ни к чему хорошему их странная связь привести не может.

В Берлине, где премьера «Евы» состоялась в рамках основного конкурса Берлинского международного кинофестиваля, КиноПоиск встретился с Изабель Юппер и Гаспаром Ульелем и поговорил о том, чем их привлекла «Ева», почему не стоит искать в фильме Жако эротику и как голливудское движение против харассмента и неравноправия влияет на французскую киноиндустрию.

— Гаспар, в интернете часто пишут, что ваша любимая актриса — Жанна Моро, которая играла роль Евы в одноименном фильме 1962 года.

Ульель: Это не совсем так. Просто я много раз рассказывал милую историю: когда мне было четыре или пять, моя мама хотела посмотреть вечером по телевизору фильм «Жюль и Джим», а я отказывался идти спать. Тогда мама усадила меня к себе на колени, и так я просидел весь фильм, совершенно завороженный, не произнеся ни слова. Не думаю, что меня так очаровал сам фильм, ведь я мало что мог понять, но в Жанну Моро я тогда, определенно, влюбился! Но я бы не сказал, что она моя любимая актриса.

— А «Еву» Джозефа Лоузи с ней же в заглавной роли вы видели?

Ульель: Посмотрел перед съемками у Бенуа Жако. Когда Бенуа предложил мне роль в «Еве», он сказал, что я могу прочитать роман и посмотреть фильм, но это необязательно, так как сам он писал сценарий на основе воспоминаний о романе и о фильме. Он не перечитывал книгу заново. Но мне было сложно удержаться, и я все прочитал и посмотрел. Мне было интересно, как Изабель интерпретировала образ роковой женщины — очень прозаично, буднично, с большой долей иронии. Она по-прежнему роковая женщина, но это лишь ее функция в истории, а не способ существования на экране.

Юппер: Я не видела фильм, но читала книгу, и мне кажется, наш фильм ближе к ней, чем картина Джозефа Лоузи. Когда я читала роман, я сразу почувствовала, насколько сценарий к нему близок. То, как Джеймс Хедли Чейз описывает персонажей, мне показалось очень современным. Ева у него очень далека от образа роковой женщины, героини нуаров, от идеи воплощения женственности. Не старается понравиться, она вообще не думает о том, чтобы быть соблазнительной — в этом и есть ее загадка. Она очень похожа на Еву из сценария.

— Изабель, ваша героиня очень необычная: проститутка, при этом явно не из низшего социального слоя. У нее вряд ли есть необходимость заниматься таким ремеслом.

Юппер: Самое простое объяснение — она делает это ради мужа, временно, это не постоянная ее работа. Она очень практично подходит к делу, в ней нет ни капли романтизма, мне это нравится в Еве. Но в то же время мне кажется, что соль фильма как раз в необъяснимом роке, руке судьбы, которая и привела героев к точке, в которой мы их обнаруживаем. Хотели они такого развития событий? Или просто поддались течению жизни? Это очень экзистенциальное кино: можно ли украсть чью-то идентичность? Кто мы, можем ли скрыться за маской или всегда остаемся самими собой? На чем строится наша личность, может ли она строиться на лжи или компромиссах?

Ульель: «Ева» сконструирована как триллер или фильм-нуар: герой встречает роковую женщину, и она ускоряет процесс его падения, и во всем этом мы чувствуем трагический мотив рока, судьбы, от которой герою не уйти. Есть некая божественная сила, которая ими управляет.

— Через 10 лет после «Плотины против Тихого океана» вы снова оказались на одной съемочной площадке. Каково было встретиться и играть уже не мать и сына, а любовников?

Юппер: Он прекрасный актер — тонкий, чуткий. Вот и все, что могу сказать. Неужели прошло уже 10 лет?

Ульель: О, я и в этот раз был очарован! Разве можно не быть очарованным, когда рядом такая актриса? Конечно, тогда я был значительно моложе, у нас было всего несколько совместных сцен, и по-настоящему мы поработали вместе, установили контакт уже на съемочной площадке «Евы». И все равно находиться рядом с такой величиной страшно, но я обожаю наблюдать за тем, как она работает. Других таких актрис, как Изабель Юппер, просто нет. У нее есть свой стиль, при этом она непредсказуема. Каждый дубль — что-то новое. Она может играть очень точно, четко выполняя задачу, а может, если нужно, свободно существовать и раскрывать неожиданные стороны своего персонажа. Она больше, чем ее героиня, она как бы накладывает свой образ, свой стиль на персонажа. В отличие от американской системы, где актер растворяется в персонаже и прячется за ним. Поэтому люди так часто путают Изабель с ее героинями, им кажется, это она и есть.

— Многие действительно видят сходство — например, в героинях триллеров «Она» и «Ева».

Юппер: Многие меня спрашивают, похожи ли они. Но кроме того, что я играю главную роль и в том, и в другом фильме и, наверное, привношу какие-то свои черты — отстраненность и самоиронию — в своих героинь — нет, не думаю. Ну и, конечно, обе истории так или иначе связаны с сексом. Однако в «Она» секс показан через агрессию и насилие, а в «Еве» она просто проститутка, и аспекта насилия нет. Ева занимается проституцией по своей воле, предположительно, чтобы помогать сидящему в тюрьме мужу. Кстати, в книге этого мотива нет. Фигура мужа более размыта, неизвестно, существует он или нет. В «Еве» Бенуа Жако отношения с мужем и сам муж присутствовали в кадре, но я никак не могла понять, насколько Ева действительно вовлечена в эти отношения. Она точно делает вид, что вовлечена, что любит мужа, но что-то есть в ней такое, что лично меня и, надеюсь, аудиторию заставляет сомневаться, что это реальные чувства. Вообще, в этом фильме многое показано так, что остается неясным — реальность это или нет, что, в общем-то, отлично характеризует свойство кинематографа в целом.

— А что привлекает Бертрана в Еве?

Ульель: Поначалу я и сам хотел в этом разобраться как можно детальнее. Но довольно быстро понял, что это, наверное, не самый правильный подход к работе над моим персонажем. Лично мне сильной стороной этой истории видится как раз ее загадочность, тайна, которая должна оставаться без объяснений. Главной идеей для меня стала игра отражений. С первой же встречи Ева и Бертран понимают, что их что-то роднит, они узнают друг в друге себя. У обоих есть свои секреты, оба в каком-то смысле притворяются не теми, кто они на самом деле. Так что подсознательно их тянет друг к другу. А у Бертрана, очевидно, есть еще и идея, что Ева может стать решением для его проблемы. Он оказался в ловушке, не будучи в силах написать пьесу, и Ева, как ему кажется, может помочь ему из этой ловушки выбраться.

— Гаспар, вы все время играете неоднозначных, даже трагических персонажей. Не было желания переключиться, например, на комедии?

Ульель: Зависит от того, что называть комедией! Есть хорошие комедии, а есть очень плохие. У нас во Франции есть особый тип таких комедий для массового зрителя — это совсем не мое! Я задумывался об этом: почти все время я действительно играю мрачных, сложных, нестабильных персонажей — возможно, потому что меня это сейчас заводит. Но я вполне открыт для чего-то более легкого. Просто мне кажется, что комедия требует от актера другой техники, ее нужно чувствовать, понимать ритм и быть очень точным. Наверное, я пока побаиваюсь себя в этом пробовать.

— Берлинский кинофестиваль очень много внимания уделяет вопросам защиты от харассмента, равноправию в киноиндустрии. Этому посвящены и круглые столы, и даже есть горячая линия поддержки для тех, кто столкнулся с неподобающим поведением. Как во Франции относятся к движениям #MeToo и Time’s Up?

Ульель: Думаю, это общемировое движение, так что и во Франции ощущается его влияние, я вижу сам, что отношение изменилось. Надеюсь, что оно будет достаточно влиятельным и сильным, чтобы изменить все раз и навсегда. Это очень своевременно. Но есть ощущение, что сейчас оно может упустить момент, потерять значение из-за того, что вокруг него слишком много разговоров, которые размывают реальные проблемы.

Юппер: Не уверена, что есть прямое влияние на индустрию, могу только надеяться на это. Главное, чтобы все это движение не повлияло на содержание фильмов, ведь идея совсем не в этом. Измениться должно поведение людей, их осознанность — и только к лучшему. Думаю, люди действительно слишком долго молчали, и это замечательно, что сейчас у них есть возможность говорить.

— А как вы относитесь к письму Катрин Денёв, в котором она встала на защиту проявления знаков внимания со стороны мужчин, пусть даже настойчивых и неуклюжих?

Юппер: Честно говоря, я его не читала. Я не была во Франции, когда его опубликовали, так что не могу его прокомментировать.

— В Голливуде идет разговор о том, что знаки внимания теперь оказывать страшно, а любое действие или прикосновение могут истолковать превратно. Кто-то и вовсе называет это охотой на ведьм.

Ульель: Просто люди глупые! Я точно не стану вести себя как-то кардинально по-другому. Нужно видеть разницу между важными проблемами и неадекватной на них реакцией. Всегда находятся люди, которые доведут все до абсурда. Конечно, Time’s Up и #MeToo влияют на людей, но влияют на их сознание, а не на ежедневные действия. То есть на поведение тоже, но не в такой степени, чтобы бояться что-то сказать.

— Гаспар, вы когда-то говорили, что мечтаете стать постановщиком, однако продолжаете активно сниматься, и о вашем режиссерском дебюте ничего не слышно.

Ульель: В какой-то момент снять фильм самому было моей главной целью. Сейчас это желание ушло куда-то на периферию сознания. Я все еще иногда испытываю его, но гораздо больше энтузиазма, энергии и страсти вызывают именно новые актерские задачи. Может, однажды я и дебютирую в режиссуре, кто знает, но приоритетом для меня это точно не является, как было 10 лет назад, когда я только начинал карьеру в киноиндустрии.

— Почему?

Ульель: Я попал в кино довольно случайно. Я не из тех, кто с детства знал, что хочет быть актером, не ходил в театральные кружки, не мечтал выступать на сцене. Просто так случилось, что моя знакомая открыла агентство и предложила сходить на пробы. Я даже толком не понимал, что это значит, мне просто было любопытно. Я быстро получил несколько эпизодов в небольших телевизионных проектах, и дальше все медленно шло по нарастающей. Так как я начал довольно рано, в 12 лет, кино помогло мне раскрыться, взглянуть на мир по-другому. Я был замкнутым, стеснительным подростком. Логично, что через несколько лет, когда возник вопрос, чем я хочу заниматься, я понял, что мне интересно кино — во всех смыслах, не только в плане актерской карьеры. Поэтому, наверное, первым желанием было снять кино самому, как у любого синефила. А потом его вытеснили другие проекты.

— Изабель, а у вас когда-либо были сомнения по поводу своей профессии?

Юппер: Нет, я абсолютно четко знала, чем хочу заниматься. И всегда понимала, что я хочу делать в профессии, а чего — нет. Мне очень повезло встретить людей, которые меня в моих желаниях поддерживали и помогали их реализовать. Не припомню случаев, когда я бы делала что-то против своей воли, у меня не было конфликтов с режиссерами, которые иногда бывают у актрис.

— Миа Васиковска здесь, в Берлине, продвигая фильм «Девица», сказала, что, если бы она знала, какой тяжелой будет актерская жизнь, возможно, не выбрала бы этот путь. И если у нее будет дочь, то точно не будет советовать ей актерскую карьеру.

Юппер: Она правда так думает? Надо же. У меня дочь как раз актриса. Я, правда, никак не влияла на ее выбор. Не знаю, может, молодым девушкам в профессии сейчас сложнее? Мне никогда не было тяжело.

— При этом у вас есть еще небольшой кинобизнес, так?

Юппер: Да, у меня два кинотеатра в Париже — «Кристин 21» и «Эколь 21». Это очень маленькие кинотеатры. Мы показываем старое кино, фестивальные фильмы. В Париже подобные небольшие залы — часть городской культуры. Репертуаром занимается мой сын, так что это такой маленький семейный бизнес. Вернее, семейное приключение — денег наш бизнес приносит очень немного. Это идея моего сына, и у него отлично получается. Позавчера, например, мы показывали фильм Хон Сан-Су «Камера Клэр», который мы снимали в Каннах два года назад и который выходит во Франции в прокат в марте. Дело в том, что раз в месяц наши кинотеатры устраивают показы совместно с киноклубом Института политических исследований. Мы показывали фильм студентам, и я представляла фильм. Оба показа прошли с аншлагом!

— Гаспар, ваш герой скрывает большую ложь, и это отравляет его жизнь. Вам приходилось в жизни что-то скрывать от себя или от других, о чем вы впоследствии жалели?

Ульель: Вы спрашиваете, не прячу ли я за душой парочку историй про сексуальное насилие? Если бы у меня такие истории были, я бы точно вам не стал рассказывать! Я точно не самозванец, как Бертран, хотя я актер. А кто такой актер, если не профессиональный обманщик? Кстати, иногда я становлюсь заложником представлений других зрителей обо мне. У них существует в голове образ меня, которому я реальный совершенно не соответствую. Но это часть игры, когда ты публичная фигура — ничего не поделаешь. Зато благодаря этому я лучше понимаю Бертрана. И «Ева» для меня во многом о том, что такое кино. Кажется, Кокто говорил, что «кино — это ложь, которая говорит правду». «Ева» вся о мистификации. Что реально, а что нет? Что произошло на самом деле, а что проекция моего героя на события?

— В России «Еву» зачем-то продвигают как эротический триллер…

Юппер: Это точно не эротический триллер. Если в графе режиссер стоит «Бенуа Жако», можно быть уверенным, что эротика и сексуальность на экране если и будут показаны, то определенным образом. Он очень разделяет тело и разум. Мне это напомнило сцену, которую мы снимали с Жан-Люком Годаром в фильме «Спасай, кто может (свою жизнь)» — там я тоже играла проститутку. В одной сцене я была обнажена, и было видно, как мое тело живет отдельно от моего сознания. Камера показывает сначала, как мужчина трогает мое тело, а потом мое лицо с закадровым голосом, и легко увидеть, что эти части тела живут разной жизнью. Тело вообще как будто к разуму не имеет отношения. И Бенуа Жако показывает Еву так же: она надевает парик, черную одежду, берет в руки плетку — полностью меняет свою внешность, когда работает проституткой. Ее костюм как бы отделяет Еву-проститутку от нее самой.

— А у вас есть любимые эротические триллеры?

Юппер: Мне ничего не приходит в голову, извините!

Ульель: Даже не знаю. «Основной инстинкт» подходит? Как-то перестали снимать эротические триллеры.