Сценарист «Войны и мира»: «Я не смотрел экранизацию Бондарчука»

Начало карьеры писателя и сценариста Эндрю Дэвиса пришлось на конец 1980-х. Дэвис писал радиопьесы и сценарии для детских передач, работал в театре, выпустил два романа, однако настоящий успех пришел к нему после экранизации романа Джейн Остин «Гордость и предубеждение». Мини-сериал 1995 года с Колином Фёртом стал классикой, а к Дэвису потянулись продюсеры. Среди классических произведений, адаптированных им для экрана, есть «Ярмарка тщеславия», «Холодный дом», «Доктор Живаго» и «Разум и чувства».

В январе этого года на телеканале BBC состоялась премьера сериала по роману Толстого «Война и мир». Тоже по сценарию Дэвиса. Он приложил руку к первым двум фильмам о Бриджит Джонс и в далеком 1990-м адаптировал для британского телевидения серию романов Майкла Доббса «Карточный домик». В 2013-м «Домик» обрел новую жизнь благодаря стриминговому сервису Netflix. В начале декабря Эндрю Дэвис приехал в Москву на книжную ярмарку Non/fiction. КиноПоиск публикует самые яркие отрывки из беседы сценариста Юлии Идлис с Дэвисом.

Русская душа через музыку

Я построил карьеру, адаптируя классику английской литературы. Для меня было невероятной честью получить возможность работать с «Войной и миром». Конечно, для нас было важно передать русскость этого романа, притом что в версии для английской аудитории герои, естественно, говорят по-английски, их играют английские актеры. Вместе с тем исторический период «Войны и мира» — это то же время, что и в «Гордости и предубеждении», время наполеоновских войн, самое начало XIX века. Фасоны платьев были схожими, ведь мода была под французским влиянием. Как же передать это?

Я знаю, что Толстой очень берег русский язык и русские традиции. Самым удачным решением стала музыка. Мы использовали много хорового пения, в семьях — особенно в семье Ростовых — много поют. Когда они поют, они поют по-русски, несмотря на то что все диалоги произносятся на английском. Любопытно, что это сработало. Я также хотел сфокусироваться на тех сценах романа, в которых проступают русские традиции — вроде охоты с сорока борзыми и момента, когда Наташа понимает, как танцевать народный танец, хотя ее никто этому не учил, это у нее в крови. С помощью этих эпизодов мы старались сохранить ту самую русскость. Надеюсь, нам это удалось.

Русскую экранизацию «Войны и мира» я не смотрел. Боялся. Все говорили, что это такой шедевр, и я опасался, что если посмотрю, то не смогу написать ни строчки. Я так ее и не посмотрел, хотя теперь уже нечего бояться.

О мизогинии Андрея Болконского

В романе Толстого множество героев и побочных линий. С моей точки зрения (а она, конечно, правильная!), в центре романа остаются три персонажа: Наташа, Андрей и Пьер. Как только я принял решение сконцентрироваться на них, было достаточно легко цеплять каждую сцену на линию одного из них. Все самое важное, что происходит в романе, происходит с кем-то из них, а иногда и со всеми тремя персонажами сразу. Поэтому было легко понять, от чего можно отказаться, а что точно должно остаться. Это решение повлияло и на баланс тем: любовь стала важнее войны в истории, потому что я опускал сцены, в которых Толстой рассказывал, как проходят сражения и одерживаются победы. Я включал только те сцены, в которых участвовал один из главных героев. Такие решения неизбежны.

Думаю, Пьер — мой любимый персонаж. У Толстого он тоже был любимым героем. Князь Андрей, конечно, производит впечатление, но современная аудитория, особенно женщины, наверняка разглядит в нем не очень приятные черты мизогинии. К тому же он находится под влиянием отца, еще большего мизогиниста, который говорит вещи вроде: женщины — это пустая трата времени; жениться, конечно, приходится, но это так обременительно, с ними ведь даже говорить не о чем. Андрей впитал эти взгляды. Он не очень хорошо ведет себя с первой женой, он безжалостен к Наташе, хотя она и провинилась перед ним. Конечно, красивым завершением его линии является то, что на смертном одре он все-таки понимает, что любил ее. Но я все равно предпочитаю Пьера.

Русская аудитория все-таки знакома с книгой. Нравилось вам это или нет, вы проходили ее в школе. Для англичан — для большинства по крайней мере, за исключением увлеченных классической литературой — сюжет романа был абсолютно неизвестен. Поэтому, когда, например, в сериале наступил момент, в котором Анатоль практически соблазняет Наташу, зрители бросились строчить в Twitter: «Нет, не делай этого! Он коварный подонок!» Мы вышли в тренды Twitter — так страна беспокоилась за Наташу. Мне, конечно, было приятно.

Дружелюбные борзые и поддельные Ростовы

У меня есть возможность участвовать в производственном процессе, но я не всегда ею пользуюсь. Я принимал участие в выборе актеров — это важнейший, на мой взгляд, этап. У нас были жаркие дискуссии, и не всегда мне удавалось отстоять свои позиции, но в итоге я был очень доволен. Я не очень люблю появляться на съемках — это невероятно скучный процесс. По сути, ты просто сидишь и ждешь, пока переставят свет или кому-то из актеров сменят костюм. Ждешь и ждешь. А автор сценария — единственный человек на площадке, который вообще ничем не занят. Я все время всем мешаюсь и не знаю, куда себя деть. Самый неудачный вариант — попасть в кадр. Я думал, что, может, за камерой смогу найти себе место, но ко мне подходят и говорят: «Эндрю, отойди, пожалуйста. Ты прямо на уровне взгляда актеров, и их это жутко нервирует». Приходится постоянно где-то прятаться, поэтому я нечасто приезжаю на съемки.

На съемки «Войны и мира» я приехал всего один раз и попал на отличный съемочный день. Светило солнце, снимали охоту на волков. На съемки привезли сорок борзых, чтобы те охотились на волка. Снимали в Литве, но где найти охотничьих борзых? Никто ведь больше не охотится с собаками. Поэтому борзые все были литовскими домашними питомцами, приехавшими вместе со своими хозяевами. Все очень ухоженные и очень дружелюбные! Все они были рады повстречать других борзых. Конечно, им понравилось сбиваться в стаю и бежать, громко лая, вниз с холма. Думаю, для них это было настоящим весельем! Но, добежав до подножия холма, они останавливались, не понимая, что происходит. Где я? Где мой хозяин? В панике они бегали кругами, а потом все повторялось — и так пять или шесть раз.

Меня не утомляло смотреть на один и тот же дубль несколько раз, ведь это собаки! А еще у них был живой волк. И мертвый тоже. Вся семья Ростовых тоже была на площадке в своих охотничьих нарядах. Великолепные костюмы! А еще были поддельные Ростовы — каскадеры-дублеры, которые могли мчаться на лошадях и падать с них, если нужно. Я все время разговаривал не с той семьей! Спрашивал их, как дела, а они даже понять меня не могли, потому что это были литовские каскадеры.

От «Гордости и предубеждения» до «Дневника Бриджет Джонс»

Адаптируя «Гордость и предубеждение», я пытался написать такие диалоги, которые бы были приемлемы во времена Джейн Остин и одновременно естественны для современных носителей языка. В итоге я использовал достаточно много фраз из романа Остин, аккуратно их упростив. Думаю, это по-прежнему очень хороший пример английской речи. Конечно, интонации и акценты актеров выше всяких похвал. Колин Фёрт, пожалуй, один из лучших голосов английского, которых у нас вообще нет. Было бы прекрасно, если бы люди по-прежнему говорили что-то вроде: «Позвольте мне сказать вам, как страстно я восхищаюсь вами и люблю вас!» (Изображает акцент и интонации Колина Фёрта.)

С «Гордостью и предубеждением» связана забавная история. Колин Фёрт посещал школу для мальчиков, поэтому подростком он читал мужские романы. Когда мы отправили ему часть сценария, которая заканчивалась на эпизоде, где Элизабет отвергает предложение мистера Дарси, Колин сказал: «Да, отлично, но что будет дальше? Я так понимаю, на этом линия моего героя заканчивается». Мы ответили: «Дочитай роман, Колин». Он прочитал и стал горячим поклонником книг Остин.

Кстати, моим вкладом в «Дневник Бриджет Джонс» стало появление Фёрта в образе Марка Дарси. У этой картины было три сценариста, я в том числе. Когда я присоединился к проекту, сценарий был очень забавным, но в нем не было главной идеи. Это была такая бесцельная комедия о жизни лондонцев. Я сказал, что так не годится, это должна быть романтическая комедия. Марк Дарси должен быть похож на мистера Дарси. Они так и сделали, и, мне кажется, в этом кроется отчасти секрет успеха картины. Мы переживаем и за Марка Дарси, и за Бриджет. А условием моего участия в написании сценария было вот что: я потребовал, чтобы Хелен Филдинг, автор оригинального романа, провела меня по всем барам Лондона, в которых выпивала Бриджет. Мы тогда выпили много шардоне.

Хотел бы я думать, что мертвой хваткой держусь за адаптацию классики. Я очень завидую, когда такой материал уходит кому-то другому! После «Гордости и предубеждения» моя карьера сменила курс. До этого фильма я равномерно работал как над оригинальными сценариями, так и над адаптациями. После нее я стал «тем парнем, к которому можно обратиться за хорошей адаптацией». Это вполне соответствовало моим интересам. Я обожаю классику XIX века, так что меня это вполне устраивало. Иногда я испытываю чувство вины за то, что не пишу собственные сценарии, но, с другой стороны, мне не на что жаловаться. Моя работа доставляет мне удовольствие.

Британская политика и шекспировские страсти

Все любят истории о привлекательных злодеях. Я намеренно создавал Фрэнсиса Уркварта на основе великих персонажей Шекспира — Ричарда III и семьи Макбет. Людям это понравилось. У фильма «Ричард III» с Лоуренсом Оливье я позаимствовал взаимодействие с аудиторией, благодаря которому зрители становятся соучастниками всех деяний главного героя. Публика получает от этого удовольствие, но ровно до тех пор, пока его поступки не переходят всякие границы допустимого зла.

Я не думаю, что сериал способен серьезно влиять на то, как люди голосуют на выборах. Можно завоевать их расположение, можно заставить их почувствовать: да, это ужасно, а это прекрасно. Например, фильмы Кена Лоуча — когда мы смотрим их, мы полностью верим в то, что происходит на экране, мы соглашаемся с ним. Но, выходя из кинотеатра, люди забывают об этом и голосуют в соответствии со своими экономическими интересами, так как им выгодно. Это обычная история. Может, это звучит цинично. Конечно, когда такие фильмы смотришь в юном возрасте, они могут серьезно впечатлить и сформировать определенную позицию. Забавно, когда я был студентом 17 или 18 лет, мы смотрели трилогию о Горьком. Ее показывали каждый год в кинотеатре Everyman Cinema в Хампстеде, и она резонировала с моими взглядами на политику. Это повлияло на меня. Я до сих пор придерживаюсь левых взглядов. Правда, я очень богат для социалиста. Но я не собирался становиться богачом. Так уж вышло, я не виноват!

Конечно, я не думаю, что британские политики хладнокровно и безнаказанно убивают людей. Возможно, доходит до чего-то близкого к этому. Метафорически же получить нож в спину — обычное дело в политике. Совсем недавно, сразу после референдума о выходе Британии из Евросоюза, Майкл Гоув предал Бориса Джонсона. Тогда все ополчились на него и решили, что он не подходит на пост премьер-министра. Так на эту должность проскочила Тереза Мэй. Это довольно неприятная ситуация, между прочим. Жаль, что так все сложилось.

С Netflix у нас все прошло гладко. Мы договорились, что они могут использовать все, что им понравится, из оригинального сериала. Они, в свою очередь, заплатили мне кучу денег и дали статус исполнительного продюсера. А я в ответ согласился говорить исключительно хорошо об их шоу. Это было довольно легко: мне американский сериал действительно нравится. В остальном же мою карьеру в Голливуде не назовешь удачной. Мои сценарии там или крадут, или какой-нибудь идиот переписывает их до неузнаваемости, совершенно не вникая в суть! Даже если тебе прилично платят, с тобой и твоим материалом обращаются не очень-то вежливо. Уж лучше вернуться к комфортной работе над экранизациями классики для телевидения. Вот где уют и спокойствие.

Никто не поет!

Сейчас я работаю над адаптацией «Отверженных» для BBC. Я хочу спасти роман от того, что с ним сделал мюзикл. Я знаю, многим нравится мюзикл, но, на мой взгляд, это пародия на «Отверженных». Мне всего лишь хочется оставаться верным тексту романа. Как говорит Харви Вайнштейн: «Слоган — „Никто не поет!“» Я немного переживаю, что зрители будут ждать уже полюбившиеся им песни. Нашел, в общем, приключения на свою голову.