Битва за Radiohead: Эпопея о правах на музыку в кино

Современное кино невозможно представить без тщательно подобранного саундтрека. Заманивать зрителей в кино с помощью известных песен начинают еще с тизеров и трейлеров. Вспоминая прошлогодний фантастический хит «Стражи Галактики», невольно начинаешь бубнить себе под нос «Угачака-уга-уга...» и напевать «Hooked on a feeling». Песни, звучащие в кино, в свою очередь, прочно связываются в памяти с кадрами из фильма. Стоит услышать «Ain’t No Mountain High Enough», как перед глазами встает трогательная сцена из «Мачехи».

Но если многомиллионные бюджеты голливудских картин могут себе позволить купить лицензию на использование любого музыкального произведения, а процесс этот давно отлажен, то как быть кинематографистам из других стран?

Фрирайд под Лану Дель Рей, или Зачем тратиться на известные мелодии

Продюсерская компания «Среда» была своего рода первопроходцем, потратившим на музыку в фильме «В спорте только девушки» немалые деньги, 6 миллионов рублей. Сноубордисты скользили по белоснежному склону под «Young and Beautiful» Ланы Дель Рей, в кадре звучали песни The Offspring и «Strangers in the night» Фрэнка Синатры, а компанию им составляли модные российские исполнители Pompeya, «Pianoбой» и Therr Maitz.

«Считается, что 6 миллионов на саундтрек — это очень много для российского кино, — комментирует продюсер Иван Самохвалов. — Но у нас был инвестор, который очень хотел, чтобы песня Ланы Дель Рей обязательно осталась. На хорошую зарубежную музыку можно потратить деньги, потому что это дает достаточно большой выхлоп и стилизует кино совершенно по-другому. Сейчас принято, что крутые монтажеры сразу под настроение сцены подкладывают какую-то песню. Ты смотришь сцену и понимаешь, что именно с этой композицией она работает офигенно. Потом оказывается, что ты эту музыку не можешь себе позволить, потому что монтажер подложил туда песню Адель. Тебе надо ее заменить, чтобы сцена при этом ничего не потеряла. А это очень тяжело. Ты пытаешься как-то выкрутиться, но музыка композитора никогда не заменит цельный трек с вокалом. Тогда ты находишь каких-нибудь неизвестных англичан, которые по качеству не хуже и дают ту же энергетику сцене».

Общая схема очистки прав на музыку выглядит достаточно просто. Необходимо с помощью музыкальных лейблов и профессиональных менеджеров найти правообладателей песни, которую вы собираетесь использовать в кино, выслать им информацию о своем проекте, дождаться положительного или отрицательного решения, договориться о цене, подписать контракт, оплатить лицензию на синхронизацию (право использовать композицию). На деле все гораздо сложнее, и препятствия могут возникнуть практически на любом этапе.

Два года в погоне за Челентано

Начнем с первого этапа — поиска правообладателей. Это относительно просто, так как есть каталоги музыкальных издательств и специальные агентства, которые занимаются этим профессионально, представляя продюсеров на первых этапах. Важно помнить, что есть авторские права, то есть права на музыку и текст, и смежные права (на конкретную аудиозапись). Договариваться нужно со всеми владельцами. «Обычно эту работу выполняют фрилансеры — музыкальные редакторы, у которых есть своя фирма, занимающаяся очисткой прав, — говорит Самохвалов. — Они давно в индустрии, кто-то, например, работал когда-то в музыкальных издательствах. У них наработаны связи, они сразу могут узнать, кому какая мелодия принадлежит и кому звонить».

Иногда может показаться, что проще будет обратиться к известным западным артистам напрямую. Ольга Гранина, продюсер фильма «14+», рассказывает, что это заблуждение: «С 2012 года мы пытались найти подход к Адриано Челентано. Его песни тогда были для фильма очень важны. Даже рабочим названием картины было „Челентано“. Поэтому правами на музыку стали заниматься уже на этапе поиска денег на проект. По русской традиции сначала искали выход на мировую звезду через знакомых и знакомых знакомых, полагая, что письмо от маленькой московской киностудии до человека таких масштабов просто не дойдет. Действовали через очень известных людей, которые искренне пытались нам помочь. Например, помогала вдова Тонино Гуэрры. Мы так и не знаем, дошли ли эти письма и звонки до господина Челентано или хотя бы до его жены. Мы не получали никакого ответа. В итоге мы поняли, что нужно действовать через иностранную контору, и стали работать с международным агентством, которое занимается очисткой прав по всему миру. Тогда выяснилось, что нельзя купить голос Челентано, но можно купить авторские права. То есть придется самим записать его песню с помощью других музыкантов».

Когда продюсер Ольга Гранина и режиссер Андрей Зайцев рассказывали, что в их фильме будут звучать песни Челентано, коллеги по киноиндустрии говорили, что это будет «очень дорого». Оказалось, что это просто невозможно: певец не продает права на свой голос никому. «Многолетняя работа в кино портит тем, что ты не можешь допустить даже мысли, что что-то невозможно. Если администрация района не разрешает снимать вот на этом пустыре, а режиссер хочет именно его, то после месяца возни ты идешь и договариваешься. Привыкаешь, что на уровне производства могут происходить любые чудеса. А вот на этапе постпродакшна и музыки таких чудес может не произойти», — говорит Гранина.

«В России бедное кино. Это не „Люди Икс“ и не „Джеймс Бонд“»

Мифы про страшную дороговизну зарубежных треков на самом деле верны лишь отчасти. Дело в том, что нет фиксированной цены на определенную композицию. В каждом случае стоимость обговаривается сторонами индивидуально и зависит от множества факторов.

«Еще недавно всем казалось, что зарубежная музыка — это катастрофически дорого, поэтому никто ее не использовал, — говорит Иван Самохвалов. — На самом деле никто просто не пробовал. Выяснилось, что есть топовые ребята: Лана Дель Рей, Адель и так далее. Они действительно стоят за 25 тысяч евро. А есть огромное количество модных и стильных команд в разных временных пластах. Нам нужен был современный трек для „Мажора“, и мы купили alt-J — это модная андерграундная группа, которая популярна в Европе. У нас ее знают мало. За их песню мы заплатили три тысячи долларов, что очень дешево, потому что их мелодия у нас звучит во время титров. А титры всегда стоят дороже раза в четыре, так как это заявка твоего сериала. Когда ты просишь мелодию на трейлер, стоимость тоже возрастает, ведь с помощью песни этого исполнителя ты привлекаешь аудиторию, она рекламирует твой проект. Так им кажется».

Скоро на телеэкраны выйдет российская адаптация британского сериала «Лютер», которую тоже продюсировала «Среда». Самохвалов рассказывает, что на титры «Клима» (так называется отечественная версия «Лютера») создатели очень хотели получить композицию Massive Attack «Paradise Circus», звучащую на заставке оригинала. «За нее попросили 25 тысяч евро. Мы сказали „до свидания“», — говорит Самохвалов. На титрах «Клима» будет звучать оригинальная музыка, написанная композитором.

Стоимость лицензии зависит от конкретного материала и рынка, на который продают мелодию. «Например, мы запрашиваем alt-J у агентства, которое их представляет, — объясняет Самохвалов. — Они анализируют рынок, звонят артисту. Тот может запросить 10 тысяч долларов, и тогда агентство ему говорит: слушай, в России бедное кино, скромные бюджеты. Это не „Люди Икс“ и не „Джеймс Бонд“. Здесь маленький рынок, просить 10 тысяч не вариант. В любом случае у больших артистов есть некий минимум, ниже которого они не продадут права, если только не влюбятся в сам фильм. Если у alt-J будет просить песню кто-то из Голливуда, они наверняка сильно повысят ценник. А куда-нибудь в Болгарию, может, и за тысячу отдадут».

Как добиться скидок на Status Quo, Joy Division и Radiohead

Как еще продюсеры могут влиять на цену? Можно добиться, чтобы авторы песен посмотрели кино или его фрагмент. В документальном фильме британского режиссера Джини Финлэй «Музыкальный магазин» звучит 28 треков, и часто это известные рок-композиции. «Музыкальный магазин» рассказывает о небольшом магазинчике виниловых пластинок и дисков на севере Англии, последнем из могикан, едва выживающем в эпоху цифровых форматов, но не растерявшем своих преданных покупателей — истинных меломанов.

«Один из героев моего фильма — большой фанат группы Status Quo, — рассказывала Джини во время визита в Москву в рамках программы Sheffield Doc/Fest. — Я поняла, что фильм выиграет, если я сниму героев в момент, когда они слушают любимую музыку. И вот я снимаю, как он слушает Status Quo, а сама думаю: Боже мой, я ведь никогда не смогу получить права, это слишком дорого! Когда я монтировала фильм, мы попросили сотрудника музыкального лейбла устроить для группы просмотр клипа из фильма. И они дали добро! Мы договорились об очень небольшой сумме за лицензию. Потом у нас есть песня Joy Division „Love will tear us apart“. Сотрудник лейбла сказал мне, что это самая дорогая британская песня. Он не прав. Но так он мне сказал. Мы предложили очень маленькую цену. Он сказал „нет“, но потом решил показать фильм группе. Они сказали „да“. Мой совет продюсерам: никогда не пытайтесь получить песню бесплатно, предлагайте хотя бы небольшие деньги, относитесь к группам с уважением и попытайтесь показать свой фильм исполнителям. Если он их тронет, то есть шанс, что вы договоритесь».

Примерно так же поступили авторы фильма «14+». Это свежая картина о современных подростках, живущих в спальном районе, нежная и светлая история первой любви. «В фильме в итоге осталась только одна песня Челентано, — рассказывает Ольга Гранина. — Дело не только в том, что купить права на его песни было дорого. Когда мы нашли главных героев для фильма, стали с ними разговаривать, репетировать, то поняли, что это было ошибкой делать ставку только на музыку Челентано. Они даже не знают, кто это такой. Получалось кино не про их юность, а про нашу. И тогда мы решили отказаться от идеи с музыкой Челентано, оставив только одну песню, с которой начинается фильм. Она задавала настроение всей картине с первых минут, и для нас было принципиально, чтобы она звучала в фильме. Также мы попросили ребят приносить ту музыку, которую они слушают. В результате фильм стал музыкально объемнее, богаче эмоционально, чем было бы только с одним Челентано. И это была именно их музыка, их эмоции и переживания, а не наши». С правообладателями договаривались через российские офисы крупных лейблов (Warner Music, Universal Music, Sony Music) и «Первое музыкальное издательство».

«Мир известной музыки производит впечатление мира более дорогого и организованного, чем мир кино, — продолжает Гранина. — Нужно заполнить определенную форму, где ты указываешь название, жанр, бюджет фильма, пишешь, в какой сцене будет использован данный музыкальный фрагмент. Это унифицирует весь процесс. Ты становишься достаточно безликим кандидатом. Непонятно, откажут тебе или нет. Во время одной из самых нежных романтических сцен у нас звучит „Creep“ группы Radiohead. Я поняла, что если мы будем отправлять одну лишь анкету, то такие крутые ребята, как Radiohead, могут нам отказать. У нас ведь небольшой бюджет и независимый проект. А цены нам называли до 25 000 евро». Продюсер попросила менеджеров прикладывать к форме личное послание к правообладателям, в котором более подробно рассказывала о кино.

«В тот момент как раз начался военный конфликт на Украине, последовали санкции, и мне казалось, что обращаться в Лондон, в Штаты с нашей анкетой вообще как-то дико. Мы писали в письме, что у нас интернациональное кино, которое не касается никаких политических моментов, что оно доброе, светлое, и сейчас, нам кажется, такие фильмы имеют значение. В письмах я всегда указывала бюджет фильма, который по сравнению со стандартными бюджетами выглядит, конечно, смехотворно. Подчеркивала нестандартный характер фильма: у нас настоящие дети, а не профессиональные актеры; в фильме много документальной стилистики. Для ускорения процесса мы отправляли еще фрагменты фильма. Хорошо, что есть интернет, и теперь это просто. Хотя это не обязательное требование, нам было важно показать, какое у нас кино. Думаю, в каких-то случаях сработали именно наши письма, и важно, что они были искренние. Мы ничего не приукрашивали в посланиях мировым звездам. В случае с Radiohead точно сработали, потому что нам дали права на песню, которая впервые синхронизирована в российском кино. И это одна из самых известных песен Radiohead», — добавляет продюсер.

Несмотря на то, что зарубежные музыканты шли на уступки, а с российскими исполнителями иногда удавалось договориться о совсем скромном гонораре, на саундтрек к «14+» все равно ушло около 5 миллионов рублей. Впрочем, свою роль сыграл и курс евро: некоторые контракты пришлось оплачивать уже по курсу 75—80 рублей за евро.

Аргументом для снижения цены могут стать не только скромный бюджет и независимый характер проекта, но и, наоборот, его масштаб и охват аудитории. Сериалы «Среды» выходят на Первом канале и получают доступ к многомиллионной аудитории. «Когда мы ведем переговоры с малоизвестными в России группами вроде alt-J, мы обязательно говорим им, что в России их почти не знают, — говорит Иван Самохвалов. — Объясняем, что у нас не развит музыкальный рынок, закрываются музыкальные каналы, и их музыку знает очень узкий сегмент аудитории. А благодаря титрам сериала на Первом канале все услышат их песню. Молодежь включит приложение, распознающее музыку, узнает, что это за группа, и начнет качать треки alt-J. Мы, по сути, сделаем им рекламу, и они еще и заработают, ведь их услышат одновременно 30 миллионов человек».

Сэкономить можно, подобрав подходящую музыку в каталогах-стоках, однако чаще такую музыку используют как фоновую. «Для „Фарцы“, например, мы не только покупали реальные композиции классных ребят 1960-х годов, но и искали в стоках, — комментирует Самохвалов. — Стоки — это библиотеки, где каждый трек стоит 8 тысяч рублей. Там тысячи этих треков, из которых 90 % — полный шлак, и нужно уметь искать. Музыкальные редакторы очень хорошо в них ориентируются и могут в этом море отстоя найти какие-то жемчужины. Ведь в мире есть куча неизвестных крутых команд, которые где-то что-то сыграли, но не выстрелили, не вошли в топ-чарты, хотя играли достойные вещи. У нас в „Фарце“ порядка 30 треков из библиотек. Если у тебя есть бюджет на музыку, скажем, 3—4 миллиона, есть восемь серий, можно на каждую серию купить за 300 тысяч один крутой трек и несколько дешевых из библиотек».