Как это по-русски: Главный плохой русский в Голливуде

Любой артист мечтает сняться в «Друзьях» или «Сверхъестественном», поработать со Стивеном Спилбергом или Дэвидом Финчером, но есть выпускник Школы-студии МХАТ, которому удалось все из вышеперечисленного. Уроженец советского Киева, Илья Волох в 1990-е уехал в Америку и стал там самым востребованным актером среди выходцев из бывшего Советского Союза. На его счету более 140 ролей, в том числе в таких фильмах, как «Миссия невыполнима: Протокол „Фантом“», «Загадочная история Бенджамина Баттона» и «Индиана Джонс и Королевство хрустального черепа».

Аве, Цезарь

Можно сказать, я попал в Голливуд случайно. Во время перестройки рухнул железный занавес, и ректор Школы-студии МХАТ Олег Табаков организовал для студентов несколько стажировок по обмену. Я учился в мастерской Александра Калягина и вместе с курсом стажировался сначала в Королевском Шекспировском театре в Лондоне, а затем в Американской школе искусств в Северной Каролине. Там я познакомился с одной американкой. Их курс потом приехал на стажировку к нам в Москву. За это время мы сблизились и решили пожениться. Это был 1990 год. Я оказался перед выбором — остаться или уехать. В профессиональном смысле все складывалось: Олег Николаевич Ефремов брал меня в МХАТ. Но жена хотела покорить Голливуд и звала меня с собой. И я бросился в омут с головой.

Конечно, это была авантюра. Актеры вообще не часто эмигрируют, потому что наша профессия сильно связана с языком. В моем случае все было совсем легкомысленно. До эмиграции я вообще не знал английского. С женой мы общались по-французски, которому я выучился в школе. Язык пришлось учить прямо на месте, благо я сразу погрузился в языковую среду. Через три месяца я уже понимал все, но свободно общаться смог примерно через год-два. Русский акцент, конечно, остался навсегда.

Сразу получить работу по профессии мне, разумеется, не удалось, и пришлось искать что-то просто ради денег. Тогда же наш брак распался, и я стал жить один. В какой-то момент меня накрыла паника. Я даже звонил Ефремову, чтобы спросить, возьмет ли он меня обратно. Но постепенно жизнь вошла в более или менее привычное русло. За первые три года я сменил множество работ: резал бутерброды в кафе, ухаживал за больным, даже работал на кладбище. В то же время моим товарищам, которые остались в России, тоже приходилось несладко. Наступили 1990-е, и, чтобы прокормить семью, актеру МХАТа приходилось продавать кроссовки на рынке.

Где-то в 1993 году от одного из русских знакомых я узнал об агенте, который специализировался на выходцах из Восточной Европы. Я ему приглянулся, он меня взял и стал отправлять на кастинги. Первые пять не принесли результатов. Шестое прослушивание прошло хорошо. Это была интересная и большая роль, но у продюсеров уже был на примете другой актер — барабанщик одной, уже не помню какой, но очень известной группы. В общем, я махнул рукой и примирился с мыслью, что придется пробовать дальше, но мне неожиданно перезвонили. Оказалось, та знаменитость отказалась, и они берут меня. Это был фильм «Аве Цезарь» Энтони Майкла Холла с Сэмюэлом Л. Джексоном и Шоном Пенном. С него все началось.

(Почти) всесильная Актерская гильдия

Актерский класс в Голливуде крайне неоднороден. Примерно 10% всех актеров получают 90% всех денег. Они не ходят по кастингам, роли им предлагают. Абсолютное же большинство актеров находится в постоянном поиске. Пробраться в эти 10%, когда ты иностранец, практически невозможно, если ты не интернациональная звезда, как Антонио Бандерас или Хавьер Бардем. Конечно, и внутри тех 90% есть своя градация. Если проект, в котором ты играешь, выстреливает, ты можешь застолбить определенное амплуа за собой.

Было время, я часто пересекался на прослушиваниях с актером Шоном Тоубом. Он иранец по происхождению. В 2004 году случился фильм «Столкновение», который собрал кассу и неожиданно выиграл «Оскар» за лучший фильм. Тоуб там сыграл заметную роль иранского эмигранта, и после этого ему стали предлагать подобные роли. Не все он получает, но по крайней мере рассматривается одним из первых. Но ему все равно приходится ходить на кастинги, как и абсолютному большинству актеров здесь.

Система эта довольно простая. У тебя есть агент, который работает в постоянной связке с кастинг-директорами. Ежедневно они присылают информацию о том, какого типажа или амплуа требуются артисты. Агент уже по своему усмотрению отправляет своих подопечных к кастинг-директору, а тот решает, вызывать на пробу или нет. Если все в порядке, тебе выдают материал, ты его заучиваешь и приходишь на прослушивание или посылаешь запись. А дальше ждешь звонка. Если это кинопроект, дело может занять недели, а то и месяцы, если ТВ ― роль ты можешь получить уже на следующий день.

Сейчас я получаю примерно половину ролей, на которые пробуюсь. Конечно, бывают разные периоды: и полная загрузка, и мертвый сезон, когда приходится жить на накопления. Гонорар обычного актера, само собой, в десятки раз меньше звездного гонорара, и нужно долго работать, чтобы временное затишье никак не сказывалось на твоем образе жизни.

Благосостояние актера в Голливуде напрямую зависит от членства в Актерской гильдии (Screen Actors Guild ― SAG). Попасть туда трудно. Это такой замкнутый круг: чтобы попасть в гильдию, нужно сниматься, а чтобы сниматься, нужно состоять в гильдии. Для многих этот путь может занять годы. Легче всего попасть через рекламу, но это если повезет. Можно и как актеру массовки, хотя это довольно долго: нужно получить три ваучера за съемки в трех проектах, снятых по правилам гильдии. У меня же это, к счастью, получилось сразу. Режиссер и продюсеры фильма «Аве, Цезарь» хотели именно меня, и поэтому убедили гильдию быстро принять новичка.

Что дает членство в гильдии? Прежде всего это значит, что твой гонорар не может оказаться ниже установленного минимума. Кроме того, тебе полагаются отчисления от любого коммерческого использования фильма или сериала, в котором ты снялся. Все проекты, в которых я участвовал, до сих пор приносят мне деньги, и в ряде случаев этот доход уже многократно превысил первоначальный гонорар. Самым успешным фильмом в этом смысле можно считать «Самолет президента»: отчисления превысили гонорар в три-четыре раза. Из сериалов это, наверное, «Друзья».

Телевидение ― это вообще отдельная история. Успешные сериалы уходят в синдикацию, то есть права на их показ покупают другие каналы, и это приносит совершенно иные доходы. В большинстве проектов я был guest star ― появлялся в одной-двух сериях. Но если ты становишься регулярным персонажем, то выходишь на совсем иной уровень как по гонорару, так и по отчислениям. Например, еще в 1990-е годы я сыграл Мастера Орга, главного антагониста в третьем сезоне детского сериала «Могучие рейнджеры». Это более чем 40 серий. Сериал до сих пор остается очень популярным и постоянно идет на ТВ. Я и не осознавал масштабов популярности, пока не съездил на Power Morphicon — конвент поклонников сериала, который проходит раз в два года в Пасадене. Ко мне, чтобы получить автограф, выстроились целые очереди! Дети туда приезжают со всего мира, один парень даже специально летает из Австралии.

Гильдия ― очень сильный игрок в Голливуде, но даже у ее могущества есть границы. Пункт об отчислениях есть в типовом договоре в кино, на сетевых и кабельных каналах. Гильдия сейчас активно борется, чтобы он был распространен везде, где используют труд актеров, но пока не все охвачено. Взять ту же индустрию компьютерных игр. Например, на основе моей внешности смоделировали командира русских спецназовцев в Battlefield 3. Игра стала очень популярной, но ничего, кроме гонорара, мне не принесла.

Ничего личного, только бизнес

Именно благодаря гильдии на съемочной площадке для актеров создается максимально благоприятная среда. Я снимался в совершенно разных проектах ― от довольно бюджетных сериалов до 100-миллионных блокбастеров. И везде работают одни и те же одинаково высокие стандарты. Понятно, многое зависит от бюджета. Где-то вагончик может быть больше, питание лучше, но ниже определенного уровня планка никогда не опускается.

Съемочный процесс ― это отлаженный механизм, где все расписано по минутам: репетиция, примерка, грим, установка света и съемка. Я работал с очень разными режиссерами с полярным творческим почерком, но непосредственно на работе это почти никак не отражается. Процесс очень стандартный. Ключевую роль в организации играет первый ассистент режиссера, который по большей части и общается с актерами. Сам режиссер не всегда дает какие-то указания. Вот Оливер Стоун, с которым я работал в фильме «Поворот», с актерами говорил сам. Надо сказать, у него быстро меняется настроение. Сейчас он тебя хвалит, а через дубль материт на чем свет стоит. Стивен Спилберг, наоборот, немногословен. «Иди туда. Встань там», ― максимум, что можно от него услышать. Во время перерыва я пообщался с ним больше, и он оказался удивительно мягким и интеллигентным человеком. Еще режиссеры могут различаться дотошностью: кто-то делает меньше дублей, кто-то — больше. Есть перфекционисты вроде Финчера, который может снимать одну и ту же сцену 30 раз.

Комфорт и безопасность здесь ставятся превыше всего. Во всех экшен-сценах тебя, как правило, заменяют каскадеры. Иногда режиссеры ради реалистичности от этого правила отказываются, но по обоюдному согласию. Например, финальную экшен-сцену в «Погоне» с Тэйлором Лотнером мы репетировали несколько недель, однако все равно не обошлось без происшествий. В одном из дублей супервайзер сцены поменял один элемент, я не рассчитал силу и по-настоящему зарядил Лотнеру в челюсть. Потом уже он случайно ударил меня в подбородок так, что я упал на пол и на мгновенье вырубился. Если бы он угодил чуть выше, точно бы сломал мне нос. Это была не месть, конечно, а просто случайность.

На съемках царит довольно доброжелательная атмосфера. Никаких конфликтов или ссор. Никакого высокомерия и зазнайства со стороны звезд я тоже не видел. Все подчеркнуто вежливы и корректны. Оно и понятно: это большой бизнес, завязанный на слаженной командной работе. Если кто-то позволяет себе лишнее, перетягивает одеяло на себя или еще как-то тормозит процесс, с ним просто не будут больше работать.

Обратная сторона всего этого такова: каких-то личных отношений на площадке почти не бывает, только профессиональные. Меня часто в шутку спрашивают, сколько я завел друзей в новом фильме, но на самом деле завести какие-то серьезные знакомства на съемочной площадке практически невозможно. Там просто нет времени на посторонние разговоры. В проект вложены большие деньги, все сосредоточены на работе, чтобы не сбиться с графика и отснять запланированное количество материала. Смена окончена ― все разбегаются по вагончикам. Исключения редки. Так, однажды Хью Джекман, с которым я снимался в фильме «Пароль „Рыба-меч“», неожиданно взял и пришел на мой спектакль с женой, ребенком и семьей брата жены. Это было действительно очень приятно. Он по жизни открытый, очень дружелюбный человек. Кроме того, он сам играет в театре, поэтому прекрасно знает, что важен подобный жест.

Bad Russians

Как ни странно, в каком-то смысле русскому в Голливуде легче найти работу, чем американцу. Национальность и акцент позволяют тебе попасть в более узкую категорию, где ты соперничаешь с твоими соотечественниками, а их в разы меньше. С другой стороны, и ролей меньше. Как бы то ни было, только подходящий типаж работой тебя не обеспечит. У американцев есть такая поговорка: cream always rises («сливки всегда всплывают»). Кастинг безжалостен. Там становится очевидно, чего ты стоишь на самом деле. Если ты профнепригоден, никакой акцент тебя не спасет. В Голливуд приезжают сотни, если не тысячи выходцев из бывшего Советского Союза, но закрепиться удается единицам. Для этого и таланта мало. Нужен характер.

До Школы-студии МХАТ я профессионально занимался академической греблей и даже выиграл в составе сборной бронзу на чемпионате мира среди юниоров. В этом виде спорта все завязано на упорстве и выносливости, нужно постоянно преодолевать себя, отгонять ненужную рефлексию и просто делать свою работу до победного конца. Эта школа помогла мне и здесь. В Голливуде ни у кого ничего не получается сразу. Кроме того, никакие твои прошлые заслуги здесь ничего не значат. Какое бы ты ни имел образование, сколько бы ролей ни сыграл, ты все равно ходишь по кастингам и каждый раз доказываешь, что ты хороший артист и лучше всех сыграешь свою роль. Это тяжелый ежедневный труд. Многие просто сдаются после первых же неудач.

Многие российские звезды приезжают в Голливуд заскоком, но, сыграв несколько ролей, все равно возвращаются домой. Еще никому не удалось прописаться надолго. Одно время активно снимался Владимир Машков. Мы знакомы еще с учебы и даже играли вместе в фильме «Давай сделаем это по-быстрому» Сергея Бодрова. Но и он в какой-то момент решил сосредоточиться на карьере в России, и это понятно. Чтобы пробиться в Голливуде, здесь нужно жить постоянно. Запастись терпением и ходить по кастингам, да и то не факт, что все получится и появятся хорошие роли. Зачем ждать у моря погоды, если ты звезда в России, где тебе предлагают главные роли каждый день?

Есть и другая проблема ― стереотипы в отношении русских. Из тех примерно 140 ролей, что я сыграл, около 80% имели тот или иной негативный оттенок. Как правило, это какой-то русский мафиози или бизнесмен, имеющий связи с криминалом. Одно время мне все говорили: «Вот смотри, скоро мода на русскую мафию пройдет. Кого же ты будешь играть?» А мода все не проходит. Американцам в фильмах необходимы антагонисты. С наступлением эры политкорректности все сложнее снимать латино- или афроамериканцев в роли злодеев, и поэтому русские ― идеальный вариант. Кроме того, сейчас много шумихи вокруг русских хакеров и их вмешательства в избирательную кампанию. Для нашего брата это, конечно, золотое дно. Буквально на днях я получил роль в одном успешном сериале: русский эмигрант, который когда-то был оппонентом Кремля, а теперь переехал в Америку и лоббирует интересы России через купленных конгрессменов. Роль не одномерная, есть что играть. И такого, думаю, будет много.

В этой связи вспоминается один смешной случай. В шестом сезоне «Друзей» я играю принципиального владельца звездной прачечной. Естественно, выходца из России. У него на стене висят портреты самых известных клиентов, однако повесить портрет Джоуи он отказывается по той причине, что тот играет в сериале, где русские, его соотечественники, выставлены отрицательными персонажами. Джоуи парирует, что есть же и хорошие фильмы с плохими русскими, например «Самолет президента» (а это тот фильм, где я сыграл одну из главных ролей). Мой персонаж ему невозмутимо отвечает, что он этот фильм не видел и портрет не повесит. Это, конечно, не сознательная шутка. Сценарий эпизода уже был написан, когда я получил ту роль.

На эти стереотипы в отношении русских я смотрю легче, чем владелец прачечной. С одной стороны, Россия в массовом сознании американцев ― это ведь не только мафия или политика. Бывают и космонавты, и какие-нибудь артисты балета, да и просто много интересных, неординарных, смешных ролей. Например, недавно я сыграл крутую роль циркового конферансье в сериале «Баскетс» с Заком Галифианакисом. К тому же, как показывает практика, не всегда выпадают одни русские. В этом году должен выйти сериал «По ту сторону» с Дж. К. Симмонсом, где я вообще играю немца. А недавно я пробовался в один пилот (он еще не запущен, поэтому не могу рассказать) на роль, где не было конкретной этнической идентификации, и вместе со мной на нее, как ни странно, претендовал известный актер Майкл Ричардс из культового ситкома «Сайнфелд».

Да и вообще, разве мне одному по силам изменить мировоззрение всех американцев? Стереотипы очень живучи. В моих силах лишь сделать персонажа как можно менее шаблонным, по возможности дать ему индивидуальность и глубину. А от недостатка творчества я и так не страдаю. Для этого у меня есть театр.

Театральный «Ла-Ла Ленд»

Так уж сложилось, что я театральный человек. Если бы я остался в России, то продолжал бы играть в театре, это точно. И в Лос-Анджелесе я почти сразу вступил в одну небольшую театральную компанию, а где-то в конце 1990-х я стал частью знаменитой школы актерского мастерства Actors Studio, которая до сих пор разрабатывает метод Станиславского.

Студия была основана в 1947 году (среди прочих Элиа Казаном) в Нью-Йорке, а позднее, в 1965 году, появился ее филиал в Лос-Анджелесе. Студентами этой школы были сотни выдающихся артистов: Марлон Брандо, Джеймс Дин, Роберт Де Ниро и многие другие. Сейчас нью-йоркским отделением руководят такие гиганты, как Аль Пачино, Харви Кейтель и Эллен Бёрстин, а в Голливуде — Мартин Ландау, лауреат премии «Оскар» за роль Белы Лугоши в фильме «Эд Вуд» Тима Бёртона, и заслуженный режиссер Марк Райделл. Причем местный филиал работает даже активнее. Здесь недавно открылись сценарное и режиссерское отделения.

Попасть в эту студию сложно, зато членство пожизненное. У меня этот путь занял где-то года четыре. В первую очередь из-за занятости в кино. Мне приходилось пропускать финальное прослушивание из-за съемок. Это не актерские курсы в точном смысле слова, а скорее постоянно действующая лаборатория. Все добровольно, без какой-либо платы или отчетности. Ты приходишь, когда тебе удобно, и работаешь над отрывками под руководством модератора. Этим в постоянном режиме занимаются не только новички, но и маститые уже артисты, чтобы держать себя в форме. Например, на декабрьской сессии я видел Фэй Данауэй.

Из этих отрывков, над которыми мы там работаем, вырастают полноценные спектакли, которые студия или другие компании помогают продюсировать. Сейчас я уже сам два года как преподаю в Институте Ли Страсберга, а также пишу для себя собственный материал. Например, полтора года назад в соавторстве с одним американским драматургом я сделал и поставил моноспектакль «Кто убил товарища Кролика». Это один час из жизни актера-мхатовца, который перебивается ролями в детских спектаклях. На дворе 1937 год, его вызвали на допрос на Лубянку. Он сидит в гримерке и, естественно, воображает самое худшее. Вся жизнь проносится у него перед глазами.

Самым успешным моим проектом можно считать моноспектакль «Записки сумасшедшего» по Гоголю, который я сделал в 2012 году с покойным уже Евгением Николаевичем Лазаревым (российский актер и педагог, эмигрировавший в Америку ― Прим. ред.) и с тех пор постоянно его возобновляю. В итоге уже было около полусотни представлений. «Записки» выиграли даже местную престижную награду газеты LA Weekly как лучший моноспектакль года. Теперь я хочу привезти постановку в Нью-Йорк, в неформальный театральный центр Америки. Посмотрим, что будет дальше.

Будь моя воля, я играл бы спектакли каждый день, но это невероятно сложно организовать. Аренда помещения, декорации, страховка, реклама ― все требует довольно больших средств, и это будет большая удача, если тебе удастся хотя бы вернуть вложения. Ни о какой прибыли речи не идет. В большинстве случаев тратиться на рекламу и на пиар-агента просто нет смысла ― эффект минимальный. Гораздо действеннее социальные сети, рассылка мейлов, сарафанное радио (друзья приводят друзей, а те своих друзей и так далее).

На практике это выглядит примерно так, как показано в фильме «Ла-Ла Ленд», однако шансов, что в зале окажется кастинг-директор, в реальности почти нет. Мир театра и мир кино почти не пересекаются в Лос-Анджелесе. Спектакли ты делаешь для себя, для собственного самосовершенствования, чтобы расти как артист. Другой отдачи ждать не стоит. Я занимаюсь театром уже почти 20 лет, но еще ни разу не получил роль в кино или на ТВ благодаря этому.

Лос-Анджелес выглядит в «Ла-Ла Ленде» не совсем так, какой он есть на самом деле. Оно и понятно, это история о романтиках, поэтому и город вокруг них полон романтики. Лос-Анджелес может быть очень разным и далеко не всегда дружелюбным. Типажи героев найдены верно. Здесь действительно много подобных молодых людей, которые работают официантами в ожидании, что зазвонит телефон и им предложат роль мечты. Да, здесь постоянно идут съемки, и запросто можно встретить на улице звезду. Но это лишь один слой этого многогранного города. Если же говорить про героиню Эммы Стоун, каждое из событий, которые с ней произошли, возможны сами по себе, но не все сразу. Это целая серия исключений из правил. Впрочем, в моем случае тоже было много неожиданных событий.

Жалею ли я о том, что уехал? Однозначно нет. В Америке есть возможности, о которых русский актер может только мечтать. В России ты очень зависишь от худрука в театре, вообще от превратностей судьбы. Будут тебя снимать в кино, не будут ― никогда не угадаешь. Мой сокурсник Андрей Панин 10 лет играл в театре и жил в коммуналке, пока в конце 1990-х годов его не начали приглашать в кино и в сериалы. В Лос-Анджелесе больше финансовой свободы, вполне реально накопить на жилье и ни от кого не зависеть. Впрочем, искусство, конечно, стоит жертв. Останься я в МХАТе, тоже бы, наверное, терпел и жил в коммуналке. Но, самое главное, как бы ни сложилась моя судьба в России, уверен, мне бы не давал покоя этот вопрос: если бы я попытался и уехал, как бы все сложилось там?