С первых секунд ('Посвящается тем, кто погиб во время съемок этого фильма') очевидно, что тема фильма предельно актуальна, причем отнюдь не только для французкой действительности. Клубок социальных, расовых и личных противоречий то и дело приводит к взрыву, будь то беспорядки во Франции в первой половине 90-ых или совсем недавние погромы в Париже. Расисты внутри полиции пользуются своей вседозволенностью во время арестов, гопники внутри арабской и черной диаспоры не теряют возможности сеять беспорядки. Проблема была и на момент создания фильм (95-ый год), не ушла она и сейчас. Ненависть переполняет человеческие умы, а в ответ вызывает лишь другую ненависть.
Молодой режиссер Матье Кассовитц (который, наверное, никогда не избавится от прозища 'приятель Амели' из-за своей роли) в середине 90-ых взорвал французкий кинематограф своим черно-белым протестом. Приз за режиссуру в Каннах, россыпь номинаций и итоговый Сезар за лучший фильм, сильнейший интерес к фильму со стороны высших чинов Франции. Скандальность, на мой взгляд, абсолютно оправданна. Тем не менее, хотя симпатии Кассовитца вполне очевидны, он не стал доводить все до грани. Неплохих людей хватает и по ту, и по другую сторону закона.
Кассовитц решил расказать свою историю в виде одного дня трех друзей. Периодически появляющееся время тревожно подводит нас к финалу их истории, истории трех простых ребят, к которым мы свыклись за полтора часа. Вся троица сыграла просто великолепно, подозреваю, что и в жизни они были минимум хорошими знакомыми. И все же вперед среди них вырывается Венсан Кассель, которого именно роль Винца запустила в большой кинематограф. Его герой нагл, импульсивен, 'быковат', но все же обладает большим колоритом и притягательностью. Наверное, как раз тут он и сыграл пока свою лучшую роль.
Любопытно снята картина. Фильм черно-белый, что добавляет ощущения неподвластности времени над ним. Кислотные гаммы и клиповый монтаж приходят и уходят, а старое доброе ч/б остается. Хотя не могу сказать что оператор смог именно из черно-белой картинки выжать что-то действительно сильное (уровня Списка Шиндлера), но все смотрится здорово, особенно все эти фокусы с изменением глубины поля, пролетами камеры или 'фальшивым' зеркалом.
P.S. Забойное камео получилось у CutKiller'а со его мэш-апом . Скрэтчи, 'Sound of Police' и 'Je ne regrette rien' Эдит Пиаф - а в это время камера парит над районом. Сильно.
Во время допроса молодого арабского паренька полиция перестаралась, в результате тот оказался в больнице, а телевидение раструбило на всю страну о полицейском произволе. В ответ нищие пригороды Парижа буквально взорвались, выплеснув на улицы невиданное до сих пор насилие: сожженные машины, раненые полицейские, разгромленные здания. В районы бунтов ввели усиленные отряды, любое скопление молодежи тут же разгоняется. Трое друзей: Винс, Саид, Хьюбер собираются утром, что бы убить очередной день, они дети тех районов, из которых невозможно выбраться, здесь, каждый рожденный обречен до конца своих дней (зачастую очень коротких) жить без всякой надежды на перемены. Безнадега, отчаяние, бедность – вечные спутники ребят из гетто.
Само три прямо как из анекдота: Саид – араб, шустрый, говорливый паренек, Хьюбер – чернокожий, сильный, быстрый, рассудительный, Винс – еврей, нервный, дерганный, агрессивный. Они начинают свой день с осмотра района, выясняют, где что сожгли, кого избили, где особенно зверствовала полиция. Камера проходит вместе с ними по настоящим бетонным джунглям: одинаковые блочные дома, узкие улочки, ни каких украшений и архитектурных изысков. Все в районе выстроено предельно функционально, т.е. задача разместить на минимальной площади максимальное количество людей решена вполне успешно. Жаль только что выглядит такая функциональность очень убого.
В разговоре Винс хвастается, что подобрал пистолет, потерянный полицейским, телевидение как раз постоянно крутит репортажи на эту тему. Пистолет нужен ему, что бы убить полицейского, в представлении Винса только так можно заставить власти уважать бедных. Не хочу пересказывать сюжет, упомяну лишь, что в фильме режиссер показал зрителям один день из жизни этих ребят, мы увидим, в какие места они ходят, с кем общаются, дерутся, как развлекаются. Все заснято на черно-белую пленку которая отсекает все лишнее, она создает эффект минимализма: подчеркивая бедность мира в котором живут персонажи и отсутствие в нем ярких красок.
Эта лента является предсказанием, за десять лет до погромов в парижских предместьях Кассовитц увидел и показал нам ту ненависть к обществу, которая скопилась в нищих гетто. Перед зрителем раскрывается жизнь незнакомой Европы, обычно по ТВ мы видим – красивые здания, ухоженные улицы, счастливых людей, в общем, создается впечатление, что это прямо рай на Земле. А за кадром остается именно то, что так хорошо показал Кассовитц – многочисленный социальный класс который оказался за бортом этого прекрасного, нового мира. Но картина не является простой социальной агиткой, благо талант режиссера позволил обойтись без антикапиталистической пропаганды.
У молодых парней, нет ни какой идеологии (наивно полагать, что риторика того же Винса содержит под собой хоть какие–то политические убеждения, Винс слишком глуп для этого), их протест основывается на инстинктах, нежели на политических убеждениях. Впрочем, надо заметить, что тот же Хьюбер, самый образованный из всей троицы и единственный который страстно желает вырваться из гетто, прекрасно понимая что, оставаясь в нем, он либо станет преступником, либо тупо сопьется от безнадеги, периодически высказывает довольно зрелые мысли. Но вряд ли он вычитал их политических книжках, скорее всего его мысли сформировались сами по себе, в отличие от какого-нибудь интеллектуала- левака, у него просто нет времени на чтение.
Ненависть полиции к «отбросам» то же имеет довольно внятные причины – страх. Наверно большинство полицейских, когда поступали на службу, были хорошими людьми, которые хотели помогать окружающим в меру своих сил, оберегая общество от несправедливости. Но на службе они столкнулись с иррациональной силой – ненавистью.Молодежные группировки, которые беспричинно громят все, что подвернется под руку, при этом, не выдвигая ни каких лозунгов. Убивают друг друга, из-за пустяка, ни в грош не ставя ни свою, ни чужую жизнь. Кажется, что эта ненависть поддерживается исключительно жизнями тех парней, которые с радостью отдаются ей. У полиции нет шансов победить в такой войне, потому что решить эту проблему могут только политики, которые не хотят ничего менять. Поэтому она ответила ненавистью на ненависть, полицейские пытают, бьют, запугивают, мучают, убивают ребят. Пролитая кровь лишь сильнее раскручивает жернова перемалывающие жизни людей оказавшихся пленниками обстоятельств.
Как я уже сказал выше, режиссер выступает не в роли судьи, а как хроникер. Такое объективное кино большая редкость, да да, я особенно подчеркиваю тот момент что лента чрезвычайно объективна ко всем сторонам освященного конфликта: жителям гетто и полицейским. Кассовитц выявил проблему, освятив её во все возможных ракурсах, оставив зрителю самому додумать мысль о том, как же выбраться из всего этого дерьма?
Актеры словно живут своими персонажами, нет ни малейшего намека на фальшь или неискренность, они достоверно и чрезвычайно убедительно перенесли на экран своих персонажей. Хотя, особенно надо отметить Касселя, здесь он просто великолепен, мгновенно звереющий, психованный Винс это нечто.
Франция уже давно не та, какой ее изображали творцы прошлого. Или может это просто искусству теперь интересна другая сторона страны. Дух самого романтичного города Европы по большей мере остался на туристических открытках с обязательной Эйфелевой башней. Возвышенная элегантность воспетого в одах поэтов Парижа отходит под неотступным гулом многонациональной столицы, горестно наблюдая за очередным витком сражений порядка, олицетворяемого государством с хаосом враждебных улиц. И немало еще аукнется потомкам галлов колониальная политика, ведь искра расовой вражды, брошенная в костер этого извечного конфликта закона или улицы, способна сжечь много человеческих судеб. Порыв этого огня может быть вызван благородным девизом о мести, справедливости, равенстве рас, культур, социальных слоев, чем угодно, благо примеров предостаточно, но в итоге все равно по каменным джунглям раскинется багровая река. А ее мало интересует, кого смывать со своих берегов, она не порождение терпимости, а дочь ненависти. Осознание придет потом. Оно почему-то всегда опаздывает.
В пророческой ленте Матье Кассовица практически нет демонстрации уличных столкновений, покадрово разбираемых телевизионными каналами в своих самых рейтинговых программах. Они как бы на периферии, неясный шум на горизонте, напряженность в глазах шатающихся без дела обитателей обязательного городского гетто. Людей вне изо всех сил кажущегося благополучным общества, которое постановщик остроумно, хоть и слегка прямолинейно, сравнивает с человеком, падающим вниз, но твердящим себе, что пока еще все нормально. Хотя жесткая земля все приближается. Стильная в своем агрессивном черно-белом видеоряде, наполненная неподдельной энергией молодости, так стремящейся к переменам, картина 'Ненависть' неотступным надзирателем следует за шагающими по своему угрюмому кварталу героями. Не ходячими архетипами, а людьми из плоти и крови, в чьих судьбах можно увидеть переплетения душ сотен канувших в небытие отщепенцев. Не столь уж и по своей воле противопоставивших себя той самом системе, борьба с которой многим видится священной, но никогда не приводящая к полной победе ввиду того, что, даже упав, система всегда перерождается.
Желание режиссера максимально оживить персонажей подчеркнуто их именами, оставшимися от сыгравших их актеров. Последние выполнили поставленные задачи на отлично. На то время еще малоизвестные лицедеи смогли наполнить экранные воплощения легко узнаваемыми характерами. Невозмутимый боксер Юбеа Кунде, молодой и горячий араб Саид Тагмауи (ставшего позднее успешным характерным актером в Америке) и, конечно же, озлобленный Венсан Кассель, корчащий в зеркало смешные гримасы умалишенного гопника. Таковы герои нового французского, а может и не только, времени. Наделенного весьма свирепой внешностью Венсана вполне можно считать музой Кассовица, все-таки Кассель сыграл в его лучших картинах. Вот только не уберег он друга от увядания на голливудских холмах.
Фильм подобен глазу урагана, запечатлев тонкий промежуток времени передышки после одного жестокого столкновения, пронесшегося по городским просторам. Обманчивый покой прогулки трех друзей пронизан фатализмом, чьим символом в фильме предстанет оставленный нерадивыми полицейскими пистолет, в нужный момент поступивший по принципу ружье на сцене. Жесткий катарсис, подводящий закономерный итог под местами смешной, местами пронзительной, но безусловно талантливо рассказанной историей, не портит даже предсказуемость основной мысли о том, что 'ненависть порождает еще большую ненависть'.
А через несколько лет французские пригороды будут гореть уже по-настоящему. В чем-то это роднит фильм с 'Маргаритками' Веры Хитиловой, чьи взрывы бомб в титрах предвосхитили кровавое подавление 'пражской весны'. Вот только Матье Кассовиц к тому времени застрянет в дебрях маловразумительных 'Готики' и 'Вавилона Н. Э'. И этот проницательный манифест нового, анархистского варианта 'державы в державе', выращенной в недрах современной Франции, так и остался самым значительным в творческом пути режиссера. Есть надежда, что только пока.
Знаменитая чеховская формула про висящее не стене ружье в этом фильме работает безотказно. Винс, простой парень с окраин во время уличных беспорядков в Париже находит потерянный полицейскими револьвер. Из подобной завязки мог бы вырасти неплохая криминальная комедия в стиле раних Тарантино и Риччи, но нет…
La Haine – это глубина. La haine – это протест. Здесь нет сюжета как такового, есть только начало и конец. Все остальное - это падение. Падение, которое красной нитью пронизывает всю историю. В начале фильма звучит странный анекдот про раввина, который падает с небоскреба и, пролетая каждый новый этаж, приговаривает: «Пока все хорошо, пока все хорошо». Непонятная метафора в начале фильма, к его концу становится вполне ясной философской концепцией. Это наше общество. Оно падает вниз уже не одно десятилетия, и каждый раз, когда мы осознаем, что катимся к гибели, мы успокаиваем себя, так же, как тот раввин. Но падение неминуемо; когда-нибудь мы приземлимся, и эта посадка вряд ли будет мягкой.
Матье Кассовиц не стал выливать эту метафору в сложные сюжетные формы, не стал распыляться на десяток персонажей, он выбрал один день из жизни людей из парижских окраин, представил их в виде трех парней. При чем, наряду с характерами немалую роль здесь играет национальность оных. Агрессивный вспыльчивый еврей Винс (тот самый, который нашел пистолет), араб Саид, мнящий себя крутым парнем, и чернокожий боксер-любитель Юбер. Эта практически анекдотичная троица за день успевает попасть в кучу совсем несмешных историй. Но это не выглядит как фарс, здесь все реально. В фильме нет надуманных зарисовок, как нет и потакания общественным стереотипам. Выстрел из пистолета – это выстрел из пистолета, а не хлопок петарды. Последствия плачевны, но кто из молодежи думает о «каких-то там последствиях».
День Юбера, Винса и Саида расписан в фильме по минутам. 11.38 – подъем, 06. 00 – «падение». Хотя, динамичным это кино назвать нельзя. Фильм затянут, но в данном случае это не минус. Благодаря такому режиссерскому ходу мы буквально погружаемся в быт парижских окраин, примерно так же как у Гаса Ван Сента в драме «Слон». Здесь та же съемка «одним кадром», куцые диалоги и полное отсутствие стандартных киношных приемов. Это еще один плюс в пользу классного актерского состава. Фирменная французская мимика и оригинальный жаргон просто потрясны в исполнении Венсана Касселя. По мне, это одна из лучших его ролей.
Помимо уже описанного еврейского анекдота и чеховской формулы в фильме еще очень много подобных знаков и символов. Например, погасшая Эйфелева башня и надпись на полицейской машине «Саиду нас**ть на полицию» со значком копирайта в конце. Своеобразный юмор, если хотите. Но вряд ли, смех – это именно то чувство, которое подарит вам просмотр «Ненависти».
Надпись в начале: «Посвящается всем погибшим во время съемок этого фильма». Думайте сами, решайте сами…»
Первое, что услышит зритель, начав смотреть фильм «Ненависть», будет оглушительная тишина, которую затем прервут кадры репортажей теленовостей, транслирующих очередные беспорядки на окраинах Парижа. На экране 1995 год, за окном – 2013, но, на первый взгляд, ничего не изменилось. А ведь тогда, 18 лет назад, Маттьё Кассовицу казалось, что мир летит к чертовой бабушке. Однако этого пока не случилось и мы, подобно герою многократно повторенной в фильме истории, все так же парим в пропасти, чтобы однажды жестко приземлиться. И вопрос уже не только в том, куда мы упадем, но и когда это произойдет.
Одному из персонажей картины хватило менее суток, чтобы пройти путь от пассивного неприятия сложившегося порядка вещей к эмоциональному взрыву, сметающему всё на своем пути и освобождающему дремлющую до поры ненависть к миру сверкающих витрин, теплых клозетов и вооруженных до зубов полицейских. Однако это произойдет позже, когда в шесть утра тишину сонных окраин прорежет один случайный выстрел. Пока же на часах 10:38 и они тикают подобно механизму часовой бомбы, начинающего отсчет падения в бездну.
Главные герои фильма – дети парижских окраин - Винс, Юбер и Саид, еврей, чернокожий и араб, волею судеб ставшие лучшими друзьями. Однако Кассовиц не поет гимн дружбе народов и равенству людей всех цветов кожи и разных вероисповеданий. Речь идет скорее о классовой дружбе: так становятся друзьями те, кому легче выживать за компанию, чем поодиночке. Объединяет их и еще одно: безрадостный взгляд в будущее и отсутствие перспектив. И свет в конце туннеля для них – всего лишь поезд, идущий навстречу. Недаром мелькающие тут и там на улицах рекламные плакаты со слоганом «Мир принадлежит вам» выглядят лишь очередной издевкой сытого обывателя над обитателями столичного дна. Впрочем, виноват ли перед ними обыватель, живущий в теплой квартире и честно зарабатывающий свой кусок хлеба?
Похоже, Кассовицу кажется, что виноват. Именно поэтому он так мастерски использует имеющиеся в его распоряжении средства, чтобы воздействовать на все эмоциональные центры зрителя, стремясь пробудить сочувствие к персонажам своей картины. Ведь таким, как Винс, Юбер и Саид сложно сопереживать, прислушиваясь к голосу разума. Они малообразованны, агрессивны и непредсказуемы; для них нет места в приличном обществе, да они и не прилагают особых усилий, чтобы стать его частью. И тогда режиссер использует иные средства. Он заставляет зрителя ощутить сопричастность к происходящему. В ход идет и музыка, и головокружительная работа оператора, и даже имена персонажей, совпадающие с именами актеров, исполняющих главные роли. Служит этой цели и черно-белая гамма фильма, которая словно отражает мировосприятие обитателей. ..дцатого округа Парижа и подчеркивает его серый, лишенный красок мир.
Однако все это вкупе не только вызывает сопереживание, но и превращает фильм в кинематографическую агитку, слишком уж настойчиво навязывающую зрителю идею о том, что ненависть порождает ненависть, что дальше так жить нельзя, однако не предлагающую выхода из сложившейся ситуации. И, как всякая агитка, фильм теряет свою актуальность вместе с эпохой, о которой повествует. Ведь говоря о том, что не следует ненавидеть мигрантов, Кассовиц не дает ни одного достойного повода полюбить их. Да и вчерашние жертвы, судя по репортажам новостей, сегодня все чаще становятся охотниками, заставляя местных жителей чувствовать себя неуютно не только на окраинах, но и в центре родных городов, построенных и существующих на налоги этих самых жителей. И то, что раньше вызывало сострадание, сегодня способно породить лишь раздражение дерзостью чужаков.
В 1995 году фильм «Ненависть» стал прорывом и для молодого многообещающего режиссера Маттье Кассовица, собравшего целый урожай призов, и для французского кинематографа, подернутого тиной после блестящих 60-х и 70-х годов. Сегодня это всего лишь один добротно снятый фильм на социальную тему, заслуживающий зрительское внимание, но едва ли способный произвести столь же яркое впечатление.
Другое время – другие песни. Впрочем, ненависть никогда не была продуктивным чувством...
Ненависть юным уродует лица,
Ненависть просится из берегов,
Ненависть жаждет и хочет напиться
Черною кровью врагов.
Владимир Высоцкий
Гопничество было всегда. И в древнем Китае, и в современной Франции. В любое время в крупных местах скопления народа имелась молодежная прослойка, не умеющая, а, главное, не желающая привычным путем вить своё гнездышко, по прутику, по соломинке достигая намеченной цели. Правда, чтобы стать более-менее заметным явлением для общества, нужны весьма оранжерейные условия: мирная внешняя политика (при постоянных войнах-набегах сильно семками не пощелкаешь) и сравнительно высокий уровень жизни (когда всегда есть банан для живота да четыре стены с сухим потолком).
Питательная среда Франции девяностых стала живительным бульоном для зарождения «протестантов». Как правило, второе поколение получивших приют беженцев из нищих стран периодически начинает задавать вопрос «А почему у меня нет тех предметов, что переливаются золотом на биллбордах. Где моя тачка, чувак?». Так зарождается ненависть к тем, кто, без сомнения, виноват в этой вселенской несправедливости — от чуть-чуть более преуспевшего в жизни согражданина до копа позорного.
Три здоровых лба различной национальности аккумулируют ненависть в течение нескончаемого буднего дня, доведя внутренне напряжение до критической фазы. Араб, еврей и афроевропеец стали символом накапливающегося недовольства выходцев бедных кварталов мегаполисов. В первую очередь, для членов жюри местных фестивальных Сезара и Каннов, раздатчиков «Феликса» и «Люмьера», на которых ориентировался молодой режиссер Матьё Кассовиц. Каждый кадр черно-белого кино бил, в первую очередь, по ним, открывая глаза на столичную изнанку, готовую накрыть собой весь Париж — от фешенебельного авеню Монтань до открыточной Эйфелевой башни. Более привычное к сюрреалистическим кадрам и философскому созерцанию элитное кинообщество безоговорочно признало отображенную силу окраин, откупившись ворохом номинаций и премий.
Жизнь нашей троицы заполняет пустоту поисками выплеска энергии. Самый обстоятельный из них, Юбер, пробует отклониться от заданной судьбой траектории, боксируя понемножку. Молодой Саид пакостит патрульным, не чурается стащить по мелочи и у своих товарищей. Быковатый Винс (смотри фото молодого Касселя) накручивает себя перед зеркалом, грозно размахивая подобранным пистолетом. Им нужно разрядиться, повод — смерть кореша — в наличии. Судорожно ищется жертва. Первыми в списке стоят полицейские, но черта ещё не переступлена, потом — местные скинхеды, или белые воротнички, или такая же шпана с соседней улицы, неважно. Развязка неумолимо приближается. Артерии готовы вытолкнуть наружу бурлящую волну. Остаются только детали — кто, где, как.
Костер, показанный Кассовицем, полыхнет жадным пламенем не один раз. То, что в 1995 году казалось преувеличенно искаженным линзой камеры, уже давно реальность. Многонациональная городская беднота уверенней сжимает руки на шее благочинной буржуазии. Негры уже не хотят просто продавать каштаны у площади Конкорд. Арабская весна разлилась зеленью. И более резкий «13 район» уже не претендует на лавры фестивалей черно-белым видением ненависти. Привыкли.
Ненависть в почках набухших томится
Ненависть в нас затаенно бурлит,
Ненависть потом сквозь кожу сочится,
Головы наши палит.
Владимир Высоцкий
Социальная драма «Ненависть» примечательна уже тем, что полностью соответствует своему названию. Фильм не предлагает решений социальных противоречий между бедными и богатыми, между полицией и молодежью из рабочих кварталов, между расистами и неграми. «Ненависть» 28-летнего режиссера Кассовица полностью направлена на выброс, она концентрирует мощный поток энергии бездумного действия. Это не пространная лекция, это чёткое высказывание. Фильм не для думающего зрителя, а для чувствующего. И тем более удивительно, что картина, по всем признаками придуманная и разработанная очень молодым человеком (я имею ввиду желание высказаться и самовыразиться, замещающее некое нравственное решение обозначенного конфликта), поставлена настолько мощно, чётко, точно. В «Ненависти» много диалогов, однако их назначение вовсе не в отражении и разрешении конфликта, а в передаче атмосферы окраин Парижа середины 90х и только. А обозначается, развивается и разрешается конфликт — камерой! И это невероятно кинематографично и мастерски сделано.
Первый же кадр фильма после репортажа о ночных беспорядках: мы видим Саида на которого наезжает камера, его глаза закрыты. Он открывает глаза, моргает. Обратная точка: камера выезжает из-за затылка Саида, на противоположной улице ряды полиции. Камера едет вдоль полицейских с собаками, заворачивает за машину, где Саид дорисовывает своё граффити: «Саиду насрать на полицию». Всё, конфликт обозначен без единого слова, без лишней мишуры. Финальная сцена разрешает конфликт ничуть не слабее того, как начальная его зачинает, замыкая круг: Саид, с трудом продравший свои глаза в начале фильма в ужасе их жмурит в конце. Единственные слова, которые были действительно важны, заключены в трагикомическом рефрене всего фильма, трижды повторяющемся сначала как эпиграф, потом внутри диалоговой сцены как анекдот и в конце закадровым голосом: «Важно не то как ты падаешь, важно как ты приземлишься».
Кассовиц показал всего один день из жизни трёх ребят. И этот день и есть масштабированная модель парижского общества в видении режиссера. В том, как Кассовиц показывает беспорядки видна параллель, проводимая со студенческой революцией 1968. Только тогда студенты боролись против закрытия французской синематеки, теперь же пацаны с понятиями негодуют по поводу сожженного спорт-зала. Режиссер несколько отстранился от конфликта: он показывает обоюдную ненависть, ненависть молодежи к полиции, ненависть полиции к молодежи, но единственным реальным антагонистом фильма (глобально) является само общество, вечно присутствующий, но незримый фоновый злодей. И это особенно ясно видно в конце фильма, когда Убер видит спускающегося по эскалатору клерка: «Посмотри на покорных овечек этой системы. Они выглядит такими деловыми и милыми в своих причудливых прикидах. И все они — педики. Они едут на эскалаторе, перевозимые своей системой». Косноязычные слова африканского боксёра — это и есть ненависть режиссёра. Ненависть, растущая с каждой минутой фильма и взрывающаяся в финале катарсисом, как и ненависть Убера, сначала пытавшегося отстраниться от криминальных разборок своих друзей, а в финале выплескивающего всю свою злость.
Слоняясь между окраинами и центром, трое героев фильма выразили в сотни раз больше чувств, чем эстеты на своей выставке современного искусства, куда друзья случайно забрели. Спектр их Ненависти разложился на множество лучей.
Ненависть порождает ненависть. В принципе, действительно, если на агрессию отвечать тем же, то это ни к чему хорошему не приведет. Одна из сторон должна остановиться, проявить благоразумие. Только вот проблема в том, что это очень легко сказать, но на деле все гораздо сложнее. Есть хоть один человек, который ни разу в своей жизни не испытывал это чувство – ненависть? Любого человека можно довести до того, что он не сможет контролировать свои действия.
Фильм затрагивает очень сложную проблему. И поэтому зрителю трудно сделать выбор – чью сторону принять? С одной стороны, показывают жизнь преступников. И полиция вроде как права – борется с беззаконием, пытается навести порядок. Некоторые из них даже пытаются поговорить с жителями района, образумить, помочь. Но есть и другие. Те, которые прикрываясь полицейским жетоном делают то, что хотят. И им никто не указ.
' - Когда вы, наконец, поймете, что полиция вас защищает?
- А кто защитит нас от полиции?' (с)
Среди преступников тоже попадаются разные люди. Некоторые из них вызывают симпатию. Они, несмотря на все, что творится вокруг, пытаются оставаться людьми. У них просто нет сил вырваться отсюда, и они вынуждены жить по законам окружающих. Кто-то скажет, что это просто слабые люди. Что если бы человек захотел, то он бы просто нашел себе нормальную работу или уехал оттуда. Может быть и так. Но мне трудно осуждать героев фильма.
Много вопросов в своем фильме поднимает Матье Кассовиц и почти все они остаются без ответов. Если бы мы могли на них ответить, то много проблем удалось бы решить. А пока все остается так, как есть. Главное – не делить все на черное и белое. У каждой медали – две стороны.
Проблема стара как мир, но грамотно изложена. Фильм заставляет задуматься.
Это история об обществе, которое летит вниз, но продолжает говорить себе: 'Пока все в порядке, пока все в порядке…' (с)
Хаос, разрушения, зарешеченные окна полицейских автомобилей, толпы людей, объеденных одним чувством – ненавистью. Всё это не зона военного конфликта, место действия – Париж, самый романтичный город мира.
Трое жителей пригорода, трое друзей - араб Саид, еврей Винс и африканец Юбер начинают свой, казалось бы, обычный, рядовой день, и не представляют, что он изменит жизнь каждого из них, а для кого-то и вовсе станет последним. Сие интернациональное трио в своих эмоциональных порывах весьма правдиво передает накал страстей той напряженной ситуации, которая сложилась во Франции в последнем десятилетии минувшего столетия. А именно кровопролитный конфликт между государством и обществом, настоящая война, хотя и без формальных противников, но от этого не менее жестокая. Матьё Кассовиц затронул довольно таки щекотливую и по сей день актуальную тему социального неравенства, да ещё и с примесью ксенофобии. Социальная система уверенно движется в обход обещанной демократии и всеобщего братства в сторону жесткого, почти кастового устройства. При этом немногих людей, решившихся пойти против сложившегося порядка, этот механизм власти без всяких колебаний ломает и удаляет за ненадобностью.
Главные герои – типичные воспитанники массовой культуры. Обычные уличные парни, со своими понятиями и законами, они ни при каких условиях не собираются мириться с изо дня в день происходящим у них перед глазами беспределом, когда, к примеру, полиция до смерти избивает парня из соседнего дома. При этом все негодование Саида и Винса не выходит, а точнее в силу обстоятельств не может выйти за рамки угроз и нелепой бравады. Один лишь Юбер оказывается наиболее разумным и здравомыслящим из всей компании, выступая на протяжении всего фильма неким сдерживающим фактором.
Казалось бы, в таком фильме драматизм происходящего затмит на себе всё внимание, но всё же есть и забавные моменты (сцена в художественной галереи, где гопники в исполнении Касселя и Тагмауи пытаются познакомиться с парой якобы высокоинтеллектуальных девушек; или же диалог в туалете, где раскрывается одна из таен мироздания). Также особый колорит картине, безусловно, придает шикарная сцена с панорамой района и в это время звучащая «Je ne regrette rien» Эдит Пиаф.
В целом достойный фильм, с глубоким смыслом и мощной энергетикой.
Посвящается тем, кто не дожил до выхода этого фильма.
Я наткнулся на этот фильм случайно пару лет назад. Начало фильма со вставками беспорядков предвещало скучную документалистику, но несмешной анекдот, который еще не раз повторится по ходу повествования, а также надпись 'Посвящается тем, кто не дожил до выхода этого фильма', заставили меня продолжить просмотр. И дальше уже ничто не могло меня оторвать от происходящего на экране.
Да, тут нет стремительного развития событий, нет погонь и перестрелок, но есть отличное чувство юмора, прекрасная игра актеров, и накатывающее ближе к концу чувство тревоги. Интересен также тот факт, что имена главных героев совпадают с актерами, их играющими. Как будто не художественный фильм снимался, а их жизнеописание.
Прошло полтора десятка лет, но также время от времени полыхают машины во Франции. Ничего не изменилось, ненависть и страх правят умами людей. Во всем мире.
Фильм, который стоит смотреть и пересматривать. Именно за такие фильмы начинаешь любить кинематограф.
