Собственных мыслей о войне у авторов нет, реконструировать эпоху некогда, да и лень, а их представления о советской эпохе — дилетантская мешанина из газетных штампов. Сценарий, кажется, даже не перечитывали.
На все, как известно, воля Божья, и сомневаться в правильности божьих поступков было бы богохульством, которое не входило в художественный замысел авторов, прикрывших свое идолопоклонство лепетом влюбленной дурочки.
Люди стараются и работают честно, но этого мало. Насколько все хорошо в море, где рассекают воды и огибают мины лодки, чье обаяние, как у кошек, самодостаточно, настолько же плохо на берегу, где не последним в отечественном кино людям приходится озвучивать прописанную сценаристами чушь и заниматься странными делами.
В войнах побед не бывает, что не отменяет героев ни с той, ни с другой стороны. Может, весь смысл войн — сразу видно, что герои есть, когда человечество совершенно забывает об этом. «Первый после бога» имел все шансы увидеть, как быть героем, и упустил их почти полностью.
То, что действительно важно, и то, без чего фильм так и остается эскизом большого киноромана, — это обильные беллетристические ответвления сюжета, набросанные вокруг главного героя недопустимо скупыми штрихами.
Несмотря на длинные, любовно снятые куски с винтами и торпедами, типологически это никак не русский «Das Boot», а скорее какой-нибудь «Восток-Запад». Если пережить это обстоятельство, картина, как сказали бы англичане, имеет свои моменты.
