Японские фильмы ужасов для меня - самые ужасные ужасы из всех, которые только можно придумать.
Они, вроде бы, и не показывают ничего мерзкого, но пугают гораздо лучше американский клонированных 'домов призраков'.
Первая новелла - это такая своеобразная квинтэссенция всех японских кошмаров. Белый снег, длинные волосы, спины в коридорах. Словно заново пересматриваешь сборник фильмов Хидео Наката. Смотреть больше красиво, нежели интересно.
Вторая новелла показалась мне самой интересной из всех. Я бы не назвала её фильмов ужасов в чистом виде, скорее она напоминает один из рассказов Гоголя, в более кровавом его варианте.
Третья - японская версия пилы, со свойственной Чхан Ук-Паку мерзостью и отрезанными конечностями (вспоминаем Олд Боя каждые две минуты).
Как и любой другой азиатский фильм, 'три экстрима' полны медленных и текучих планов интерьеров, пейзажей и того подобного. Главные герои говорят немного, а когда говорят, не всегда понятно, стоит ли им вообще это делать. Полфильма меня не покидало ощущение, что перевод явно хромает, однако к концу понимаешь, что - черт возьми! - именно это они и имели в виду.
Вердикт: фильм на любителя. Те, кто любит эту неспешность, некоторую несвойственную западным ужасам претензию на философию этого фильма, конечно, не понять. Но такого красивого фильма ужасов еще поискать надо.
Азиатский кинематограф - это всегда больше, чем просто кино; это крепкий сплав философии и восточной мудрости, подкрепленный новаторскими методами режиссуры и гипнотической игрой актеров. Эти же принципы можно смело применять и к азиатским фильмам ужасов, которые кардинально отличаются все-таки от европейских и голливудских.
Квинтэссенцией творческой специфики азиатского хоррора стала вышедшая в 2004 году хоррор-антология 'Три...экстрима', успешно проявившая себя на многих престижных киносмотрах и вобравшая в себя такие культовые имена восточного кино, как Такаши Миике, Фрут Чан и Чхан-Ук Пак.
Первой новеллой, открывшей картину, стала 'Ящик', снятая японским мастером шокинга Такаши Миике и рассказывающая историю о писательнице Киоко, прошлое которой таит ужасную тайну. В этой новелле Миике как режиссер очень тонкими и лишенными эпатирующих элементов штрихами затрагивает тему человеческой греховности и расплаты за нее, насыщая видеоряд мощными метафорами, а из актерских работ данной новеллы особенно выделилась лишь Наоки Сато.
Вторая и самая известная новелла антологии, впоследствии расширенная до полного метра - это 'Пельмени' Фрута Чана. Мерзковатая, местами дико натуралистичная, хотя и приправленная острым юмором новелла об обычном женском желании быть красивой и любимой. Впрочем, главной героине новеллы Цин, превосходно исполненной Баи Линг, об этом желании придется горько пожалеть. Эта история становится витиеватым парафразом столь разных по сути лент, как 'Смерть ей к лицу' и 'Большая жратва'.
Заключительной новеллой цикла становится картина 'Снято!' от южнокорейского эстета Чхан-Ук Пака и рассказывающая зрителю о знаменитом режиссере Рю, которому в один прекрасный миг предстоит ужасная дилемма. 'Снято!' - это история о калечащих человека амбициях и безумии, о шизофренической силе творчества. Эта новелла мне более всего напомнила 'Кинопробу' Миике, однако стиль Чхан-Ук Пака менее натуралистичен, хотя крови в ней прольется немеряно, однако по своей сути под хоррор-оболочкой кроится философская притча. Данная новелла стала самой эстетской и красивой и каждый ее элемент, будь это игра актеров, работа оператора или саундтрек, идеально дополняют друг друга, синефильски отображая реальность.
Итак, антология 'Три...экстрима' - очень специфическое. такое типично азиатское кино, которое по праву оценят не только его поклонники, но и все киноманы. Эта антология является полной огромных смысловых пластов мозаикой, которую по достоинству должен оценить любой наделенный вкусом зритель.
Азия. Три жутких истории, каждая из которых заставляет испытывать отвращение, тревогу, брезгливость и даже шок. Они непохожи, но прекрасно дополняют друг друга, вписываясь в общее настроение азиатского хоррора и драмы.
Box
Прошлое хранит страшные тайны, о которых хочется навсегда забыть. Спрятать в коробочку, закопать и забыть. Киоко давно не ребенок, и теперь у нее взрослая самостоятельная жизнь вполне успешной писательницы. О страшной трагедии, случившейся в детстве ей напоминает сохранившиеся с того времени памятные предметы. Но это просто вещи. А кроме них - щемящее чувство утраты, сожаление, боль и вина. Детская зависть, приправленная ревностью. Болезненные чувства маленькой девочки, такие искренние и живые, вырвались наружу. А дальше, непоправимая случайность...
Во время просмотра первой истории, я несколько раз неосознанно вспоминала Дэвида Линча. Его размытые границы между реальностью и сновидениями, странность происходящих событий, неповторимый стиль повествования. Не знаю, почему Линч, но что-то в этой истории навеяло.
Dumplings
А на что вы готовы пойти ради продления молодости? Ради неувядающей красоты, сияющих глаз, подтянутой кожи. Для женщин это больное место. Особенно, если ты была когда-то звездой популярных сериалов. А теперь, несмотря на удачный брак с богатым мужчиной чувствуешь, что годы неумолимо берут свое. Муж постоянно в разъездах (с любовницей), а Чин решается на самые радикальные меры. Познакомившись с женщиной, известной в узких кругах приготовлением пельменей по особому рецепту, бывшая актриса желает немедленных результатов. Банально, но красота требует жертв. Буквально ЖЕРТВ. Так что же там в пельменях?
+
Мой скривившийся рот оставался в таком положении весь фильм. Отвращение. То чувство, когда ты догадываешься о происходящем намного раньше, чем тебе раскрывают суть. И от этого становится не по себе. Глубинный смысл истории, ну а подача - преувеличенно жуткая. Бррр...
Cut
“Вся наша жизнь - игра, а люди в ней - актеры”. На съемочной площадке у знаменитого режиссера все очень по-настоящему. Даже декорации к новому фильму - точная копия его собственного дома. И все у него в жизни кажется сложилось как надо: любимая работа, красавица жена, популярность, все так легко и непринужденно. Одним словом: хороший человек. А где-то рядом с ним находятся другие люди, лица которых он, увы, не запоминает. Те, кому жизнь так не улыбается, кому не на что надеяться, кто испытывает злость, зависть и безнадежность жизни. “...вы хороший человек, и все это так несправедливо”.
Хорошие богатые и плохие бедные. Два разных мира, удивительным образом существующих в пределах одного времени. Странная, не всегда понимаемая история, снятая Пак Чхан-уком вызывает, честно говоря, некоторое недоумение. Будучи знакомой с его фильмами я, признаюсь, ожидала несколько другого. Тем не менее, история получилась своеобразная. А смысл… смысл в этом пусть ищет каждый сам для себя.
Безумно прекрасный образчик азиатского кино в целом и такого направления, как хоррор в частности...
Фильм состоит из трех новелл, снятых маститыми азиатскими режиссерами (Япония, Гонконг, Южная Корея). Каждая новелла старается испугать, но испугать по-своему - японец привычными призраками и духами, китаец кулинарными извращениями, кореец насилием...
Рассматривать как ужастик этот фильм нельзя, потому что многие вещи вызывают скорее омерзение, чем страх...Вместе с тем, с точки зрения кино, сделано все безупречно...И это именно тот случай, когда восторгаешься тем, как снято, а не тем, про что снято...
Сложно выделить, какая из трех новелл здесь доминирует - в первой рассказывается история известной писательницы, которая в детстве стала причиной смерти своей сестры и про то, что за все есть свое наказание (при этом финальный аккорд фильма ставит большущий вопросительный знак, над всеми выводами);
во второй речь идет о красивой, в общем-то, женщине в возрасте, у которой проблемы с мужем, и она решается обратиться к женщине, занимающейся приготовлением пельменей из человеческих абортированных эмбрионов, с целью обрести вечную молодость (опять таки финальный кадр - это что-то);
и третья история, некоторый фарс на тему игр в домашнего маньяка, когда вечный статист проникает в дом известного режиссера и издевается над ним и его женой, эдакий социально - психологический хоррор с кучей крови и отрубленных частей тела...
Эстетически прекрасный сборник короткометражных страшилок от превосходных мастеров своего дела из Азии...
После “Звонка” Накаты (накатил так накатил, а-хи-хи), азиатский хоррор заиграл яркими красками (читайте – стал очень популярным). Огромное кол-во азиатских режиссеров погрузились в ужастики. В 2002 году вышел хоррор-сборник “Три”. Как вы понимаете, состоял он из трех историй.
Спустя пару лет, продюсеры решили сварганить еще один сборник, назывался он уже “Три экстрима”. Самое интересное, в России его даже показывали в кинотеатрах (насколько я помню). Режиссеров подобрали суровых (хотели реально шокировать) и явно не без таланта.
“Коробка”
Снимал (наш любимый психопат, а-хи-хи) Такаси Миике. Положа руку на сердце, самая страшная история из трех. Миике в своем репертуаре. Гнетет. Давит. Разрушает. Под конец вызывает недоумение (из серии, когда сидишь с выпученными глазами, что я только что посмотрел, а-хи-хи). Конечно, это не “Отпечаток”, но где-то вот поблизости. Новелла про двух сестер, которые выступали в бродячем цирке. Финальный номер, о-х-х, с коробкой. Визуально – очень красиво, снежок повсюду. Понравилось. Прошлое невозможно забыть.
“Пельмени”
Снимал китайский режиссер Фрут Чань. С “Пельменями” не все так просто, существует одноименный полнометражный фильм. Я на него давным-давно писал рецензию (пожалуйста, ознакомьтесь). У короткого метра и полнометражной картины – абсолютно разные концовки. Поэтому, если вы все-таки решитесь на просмотр, включайте полный метр. Да-да, а затем уже можете пощелкать короткометражку из данного альманаха (для контраста). Еще раз - фильм более цельный и более (я не знаю) правильный! Ну, а сама история – способна вызвать рвотные позывы, а-хи-хи. Вкусненько. Дом у дороги.
“Снято”
Снимал южнокорейский режиссер Пак Чхан-ук. За отсылку к Джону Уотерсу, конечно, спасибо, но “Снято” (на мой субъективный взгляд) слегка уступает предыдущим историям. Дело в том, что Пак Чхан-ук слегка заигрался. История интересная и кровавая (статист-неудачник захватает в плен режиссера и его жену, устраивает им своеобразную “Пилу”, а-хи-хи), вот только местами Пак Чхан-ук впадает в откровенную театральщину (или иронию над самим собой, над фильмами про месть, в которых увяз). Короче, осталось странное послевкусие.
Итог
Не гениальный, но вполне смотрибельный хоррор-альманах. Больше всех порадовал (уж простите) Миике. Как ни крути, я люблю такое.
Садясь смотреть этот фильм, я рассчитывал увидеть пусть и банальный, но не лишенный шарма «азиатский» Ужастик. В духе Звонка и проклятий. Как же я ошибся, под видом фильма ужасов эти три маститых режиссера подсунули мне калейдоскоп азиатской «клюквы». Как Американский или европейский массовый зритель хочет видеть о России только: Ушанка, балалайка, водка, медведь. Так и об Азии они хотят видеть только извращения, убийства, шокирующую кухню. Помните такой старый документальный фильм «Шокирующая Азия»? Но только почему то подогнанный под моду на азиатские фильмы ужасов.
Первая работа, не что иное, как драма о запретной любви, и том какие она наносит травмы неокрепшей детской психике. Все было бы хорошо и красиво, будь у режиссера больше экранного времени и не было рамок фильма ужасов. Именно страшные элементы начисто портят всю атмосферу данного не стандартного и красивого кино.
Второй фильм, типичная тема, поднимаемая в сети и в газетах по поводу ужасов Азии. На удивление к этой новелле у меня меньше всего претензий, не удивительно, что автор потом развил эту идею до «полного метра». Все четко, реалистично и жутко для тех кто узнает об этом факте впервые.
Третья новелла вызывает самое большое расстройство, как режиссер такого фильма как «Олдбой» мог снять такую откровенную халтуру? Ни грамма саспенса ни толики динамики. Сюжет дергается и буксует от триллера к гротеску и черному юмору.
Вот опять хитрые дельцы кинобизнеса ловко подкинули недоделанный продукт под маркой «азиатский фильм ужасов». И судя по оценкам, лента нашла своего неискушенного зрителя, который согласен потреблять подобную «клюкву» о любой не известной ему стране.
Вторая бессонная ночь. Когда я закрываю левый глаз, в правом вижу сны. Когда оба глаза открыты - различать реальность и сны просто невозможно (поэтому я стал пиратом). Я обещал себе лечь спать, свалиться на диван и отложить все до завтра. Люблю нарушать обещания. Половина твоего лица похожа на зияющую дыру, из которой вытекает все твое сознание. Ты смотришь фильм со своей знакомой через Skype, знакомая ведает тебе о желании съесть кусочек человеческого мозга.
Тебя хватают за шиворот и швыряют в сугроб. Твою шею сжимают, и голова, спокойно и плавно, плюхается в тарелку с пельменями. Тебя высовывают, во рту еще чувствуется соленый привкус теста. Пока на экране не перестанут мелькать картинки, тебя будут бить о фортепиано. Каждый удар головой - фортепиано выплевывает истеричный секундный стон. Каждый вскрик фортепиано - новая заплатка на трещине, из которой сочится твой рассудок - серая масса, в которой размешана радуга. Интересно, может ли фортепиано достигнуть оргазма?
Ядовитые белые иероглифы плавают во тьме. Хотел бы досмотреть титры, но усталость берет над тобой вверх и отправляет в нокаут, твои веки, уши, члены. Я заснул в кресле.
The box.
Самая глубокая история в Saam gaang yi. Снежная пелена скрывает все, оставляя перед тобой небольшой островок видимости. Новый шаг - остров меняется. Мороз притупляет нервы, снежинки, как маленькие сюрикены, врезаются в твои щеки, лоб, глаза, царапают руки. Не пытайся что-то понять, не пытайся гадать или предугадывать. Каждый раз, когда героиня будет просыпаться в кровати и жадно глотать воздух, ты будешь обманут. The box - это коробка, в которой есть коробка, в которой есть коробка, et cetera... Каждый раз, когда на нее накинут пластик, ты будешь выплывать на один ярус подсознания выше, пока не придешь к настоящему. Но даже в тот момент, ты будешь думать, что все это все лишь сон, который разбили, а его измельченные осколки рассыпали в пустоте. Частицы сна стали снежной бурей. Ее крупинки - отдельным минималистичным сном.
Dumplings.
Единственная история, которая понравилась моей знакомой. Что бы вы отдали за молодость, красоту, гладкую бледную кожу, отражающее солнце, за чистый, не сдавленный, как стопка блинов, лобок? Всё. Пельмени. Внутри их теста окисляются в собственном соку мертвые зародыши, извлеченные из лона отказавшихся от них матерей. Завернутые в мучное одеяло, кровавые комочки младенческой плоти и крови будут принесены на жертвенный алтарь. Но даже для Цин это будет эквивалентом самосожжения ради заветного омоложения, которое будет требовать все большую и большую цену.
Cut!
Мне никогда не нравился Пак Чхан Ук. Не понравился и в этот раз. Снято, и все тут! Думал уж, что все это просто съемки очередного фильма. Наверное, главный герой истории думал о том же самом, когда душил ребенка. Минутное просветление возвращало его к реальности, и он ослаблял свою хватку. Ребенок заглатывал спертый воздух, в мучительном ожидании окончания этого фарса, устроенного его отцом.
Привлекло меня к просмотру этого фильма участием в нем Пак Чхан-ука, который снял культового «Олдбоя» и довольно таки высокий рейтинг критиков и зрителей. Данный фильм включает в себя три новеллы от известных азиатских мастеров хоррора, каждая новела, интересна по своему, но интересна кому? В этом и заключается главный вопрос.
Первые две новеллы еще ничего, смотреть можно, а вот третья это вообще что-то непонятное и невообразимое по части бреда и идиотизма, а самое главное, что снял ее самый именитый режиссера из всей троицы Пак Чхан-ук.
«Коробка» понравилась своей атмосферой и игрой актеров, можно сказать, что это самая сильная работа из трех. «Пельмени» своей задумкой и для некоторых шокирующей откровенностью, согласитесь, пельмени с начинкой человеческих зародышей это сильно, не каждый сможет на такое смотреть. Но кроме этого в фильме больше ничего нет, а еще там плоховатый монтаж звука, заметно, что хруст якобы от хрящей детенышей наложен крайне плохо, и не совпадает с мимикой рта актрисы, но это так, мелочи, но мелочи заметные. Ну и новела «Снято», для меня оказалась самой слабой и пустой, а самое главное что смотря ее, я сделал то, чего не делал многие годы – так и не досмотрел фильм до конца! Честно признаюсь, не осилил. Такого бреда я давно не видел. То, что творилось на экране для меня оставалось абсолютно непонятным, а главное не интересным и я просто не мог этого терпеть. Потому взвесив все за и против, я выключил фильм, чего не делал уже давно, но эта новела, меня попросту вынудила это сделать. Как говорится нервы дороже.
Вывод. Фильм исключительно на любителя, и это не хоррор, а скорее артхаусное кино, и потому, если вы не являетесь его любителем, то фильм лучше не смотреть, а то будете как и я прозябать в скуке битых два часа и думать, зачем я взялся за просмотр этого фильма.
Казалось бы, безупречный рецепт: хочешь понырять в ледяной проруби ужасов - налегай на фильмы с восточным лейблом. Но иногда он подводит. Например, если неофит перепутает полки и выберет не очищенный от примесей продукт, а сложносочинённый, с привкусом авторского кино.
'Три... экстрима' - проект в такой же степени амбициозный, как студент первокурсник с периферии. Шокировать зрителя своими придумками взялся не один искусник, собаку съевший на демонстрации в кадре отрубленных конечностей, а сразу ансамбль азиатских демиургов. В киноальманахе каждому достался свой надел синефильской землицы, где можно замутить нечто этакое: с кровищей, инцестами и прочими невинными пакостями. При этом троица, видимо, запамятовала, что новелла - дамочка крайне требовательная. Снимать короткий метр, что ходить по канату: один неверный шаг - и в лучшем случае отделаешься синяками на профессиональной репутации.
Открывает 'Экстримы' новелла Такаши Миике. В когороте талантов он замечен не был, в профсюз гениев взносы не платил, так что очередная неудача для него привычна, как для подростка утренняя эрекция. Зритель едва замечает, как титры с жирно намалёванным именем творца сменяются его же произведением. Герои с резвостью очумевшей мухи ползают по полям, которым нет конца и края, обречённо сопя, заворачиваются в бэушный целлофан. Задумав поразить историей о природе человеческой зависти, закрутившей в своём водовороте двух лисичек-сестричек, Миике быстро забывает о замысле. Вместо этого он распихивает по углам крохотного киномира красивые безделушки. С жадностью сороки, хватающей бусины, он не только украшает картинку в кадре, но и засовывает туда всё, чем славен азиатский кинематограф. Новелла всё больше напоминает смесь брюквы с морковкой: трюки с вывернутыми веками, как у Ким-Ки Дока, недоросли с набеленными лицами и спутанным хайером, как у Накаты. Вконец очумевший зритель ближе к финалу уже перестаёт различать, где персонажи барахтаются во сне, где действуют взаправду, где Миике снимает сам, а где нагло дерёт карту из чужой колоды.
Фрут Чан, подписавшийся на вторую часть 'Экстримов', тоже не чужд заимствований. Правда, он действует умнее. Зачем подбирать за другими объедки? Надо умыкнуть чужие глаза. Нет, не так буквально, конечно. Он затаскивает в свою новеллу Кристофера Дойла. И дело в шляпе - что не покажешь в кадре, всё будет тип-топ. Хотя знаменитая приплясывающая камера нужна здесь не для того, чтобы придать обыденности толику поэтичности. Сермяжная правда жизни - вот рулевой Чана. Бичуя пороки зажравшегося общества, сам режиссёр следует строго по курсу мистера Рипли. Всё только самое-самое! Жизнь в его кинополотно старательно вдыхают талантливые наймиты, которые сочиняют картинку, укрощают магию звуков, двигают бровями и открывают рты. И зрители - вон те, что оторопели перед экраном - нет, они вовсе не шокированы. Просто просчитывают, где можно побыстрее найти адресок кудесницы, что стряпает омалаживающие кровавые пельмешки.
Третьему из авторов - Пак Чхан-Уку, казалось бы, не занимать изворотливости - не зря же пахал на ниве кинокритики. Но - тщетны робкие надежды. Режиссёр предъявляет публике чрезвычайно запасливого маньяка, явившегося к жертве с чемоданом тряпок, жену-любовницу, с аппетитом впивающуюся в сонную артерию, невнятного заглавного персонажа. Но все они, скорее, чокнутые и смешные, чем пугающие. Загнав героев в комнату с синим потолком, без права на надежду, вдоволь поводив по чёрно-белым клеткам пола и даже подвесив на струнах, Чхан-Ук замирает в нерешительности. Ожидая, пока маэстро разродится свежей идеей, персонажи ведут тягучие диалоги: 'Ты богатый, а я бедный, ла-ла-ла-ла...'. А на кухне тихо урчит миксер, размалывая пальчики хорошенькой пианистки в кровавый коктейль... Очнувшись от столбняка, режисёр завершает новеллу финалом, от которого разит подгнившей финтифлюшностью. Всё здесь увязло в сложной машинерии декораций настолько плотно, что наружу не проскользнула ни одна живая мысль.
Зритель, вероятно, надеялся, что его крепко возьмут за руку и будут водить по местам настолько мрачным, что душа замрёт от первобытного ужаса. Зато потом - раз! - и на поверхности в обнимку с катарсисом. Но здесь никакого просветления не обещают. В этих кордидорах безысходности, где каждый из режиссёров выложился лишь в полсилы, никакая свеча не поможет разогнать вездесущую копоть халтуры.
