Тридцать пять, забытых всеми, деревень. По дюжине жителей в каждой. Пенсионеры, которые уже не в состоянии покинуть дом, но всё ещё нуждаются в помощи государства. Никаких магазинов, только одна машина, которая приезжает в определённое время, чтобы продать местным жителям продукты. И один соцработник, вынужденный ходить пешком по домам, к жителям, которые уже совсем не в состоянии уйти дальше своего дома.

Одиночество и тлен проходят через весь фильм от начала до конца, с некоторой долькой надежды, что о людях ещё не забыли.

Фильм начинается именно с осени, от чего местные пейзажи смотрятся ещё мрачнее. Дальше зима. Мрачность обрастает холодными тонами. И заканчивается всё весной, больше напоминающей всё ту же мерзкую осень. Создаётся ощущение закольцованной истории. Будто нет в этом месте лета, нет ничего хорошего, только лужи, грязь, морозы, из года в год, пока одиноких, заброшенных домов становится всё больше.

Чтобы передать всё одиночество этих мест, используются статичные кадры забытых комнат, домов и местных пейзажей. Фотографии и иконы, покрытые инеем, напоминающие о некогда живших здесь людях. Пыльные кладовые с заброшенными топорами и косами. Дома с ржавыми замками на дверях, которые уже никогда не откроют. И всё это под сопровождение, нагнетающей тоску, музыки.

Интервью с местными и соцработниками выведены в закадровый голос, сопровождающий действия на экране. Так фильм подаётся как история, рассказываемая всеми этими людьми.

Оператора никто не видит, от чего соблюдается ощущения присутствия, будто нам не показывают всё это, а мы сами там находимся. Так же эффекта закольцованности добавляет панорамная съёмка с воздуха, показывающая все масштабы этих мест, которая используется лишь в начале и в конце фильма.

В целом фильм погружает в себя, заставляя переживать с героями все тяготы местной жизни. После просмотра, все мысли о том, что я скучно живу, исчезнут надолго.