Шедевр знаменитого кинорежиссёра и хореографа Боба Фосса. Как уже неоднократно замечали многие критики, данная картина является автобиографией легендарного постановщика и своеобразным завещанием творца, ушедшего из жизни спустя семь лет при тех же обстоятельствах, что и его киношный прообраз Джо Гидеон.
Потрясающая атмосфера фильма с впечатляющими музыкальными номерами - такого я не видел ни в одном мюзикле. Вообще Фосс снял великолепную смесь своего коронного жанра и глубокой драмы. В отличии от большинства мюзиклов 'Джаз' не является ни сказкой, ни мелодрамой.Здесь всё время танцуют и поют, потому что готовят спектакль, потрачена уйма денег, время поджимает, инвесторы и спонсоры донимают. Жить некогда, а никуда от жизни не денешься. Поэтому в один скудный, казалось бы, и плоский киноплан помимо танца втиснут диалог, приём лекарств, закуривание, да ещё рядом, сзади, сбоку точно такой же людской цейтнот - музыка, разборки, подозрительный кашель, дети, любовницы - ни секунды тишины, ни миллиметра зазора... И всему этому сопутствует чарующая атмосфера сцены, полностью поглощающая в себя на протяжении двух часов экранного действия.
Как и в случае с «Кабаре» (1972), где Фосс не позволил хореографии покинуть пределы сцены, здесь воплощение самых смелых танцевальных фантазий происходит во сне и продолжается уже в бессознательном состоянии – на грани между жизнью и смертью.
Процесс творческих исканий не останавливает даже операция на сердце, также превращающаяся в сценическое представление. Фосс вместе с Гидеоном считает сердце главным источником творческой энергии творца. Чтобы сделать эту мысль зримой, он одевает танцоров в полупрозрачные костюмы-скафандры, сквозь которые просвечивает их «кровеносная система». Меж тем затухающее сознание хореографа накрывает пелена воспоминаний, и он вновь и вновь встречается с женщинами, которых любил когда-то. Даже Смерть является здесь в виде прекрасной девушки в белом и (опять!) превращается в шикарный танцевальный номер.
Трудный процесс рождения искусства — спектакля «Прощай, моя жизнь» — проистекает в ситуации, когда возможная смерть Гидеона оказывается в не меньшей степени выгодна продюсерам, поскольку при таком раскладе позволяет получить желанную страховку. А если прибавить сюда еще и страхи героя перед возможной неудачей, нападками критики, равнодушием публики, всегда возбуждавших и самого Фосса… Однако непрекращающийся ни на минуту творческий процесс оказывается для обоих не просто желанным, но единственным способом существования в этом мире.
Говоря о данном фильме, нельзя не отметить потрясающее исполнение противоречивого образа Джо Гидеона харизматичным Роем Шайдером, блеснувшего совершенно неожиданными гранями своего таланта. Наверное, звучит странно, но никак не покидает меня мысль, что этого актёра сильно недооценили как серьёзного исполнителя. Замечательно играя в культовых мэйнстримовых проектах вроде 'Челюстей' и 'Голубого грома' (где у него тоже карьера не особо задалась), он так и не смог после работы с Фоссом реализовать свой драматический потенциал. Однако роль Гидеона безусловно знаковая и свидетельствует о несомненном таланте этого актёра.
Уже не раз отмечалось о сходстве и некой вторичности 'Джаза' с '8 1/2' Феллини, однако пьянящая атмосфера фильма заставляет меня забыть на время просмотра о шедевре знаменитого итальянца и просто наслаждаться царящим на экране действием. Вот частность: финальная постановка спектакля, происходящая в подсознании умирающего Гидеона и его полёт в завершающей сцене - 99% режиссёров всего мира, даже самых выдающихся, сняли бы это невнятным бредом, но Фосс этого себе не позволил, сделав один из самых гениальных финалов в истории кино.
Всё-таки 1970-е годы были великой эрой американского кино, когда 'Оскар' делили такие картины, как 'Весь этот джаз', 'Крамер против Крамера' и 'Апокалипсис сегодня', а за лучшую мужскую роль боролись выдающиеся образы в исполнении Хоффмана и Шайдера.
Это кино с большой буквы, на все времена! Вне оценок!
Пожалуй, нет жанра задорнее, хулиганистее, веселее, чем его товарищество Мюзикл.
Мюзикл всегда был в почёте, ибо он подразумевает собой неистовое, безумное, лиричное настроение души человека, который стремится в полёт собственных фантазий, переосмысливая таким образом те свои поступки и деяния, которые он совершает каждый божий день. Мюзикл есть бесконечное, всегда целенаправленное движение, начало которому задаёт совершение поступка, а концом его является то, что мы называем смертью. Мы танцуем, мы поём, мы делимся своими ощущениями – мы живём…
Каким бы ни был мюзикл, будь то лубочным («Лак для волос»), детским («Багси Мэлоун»), взрослым («Чикаго»), театрально-цирковым («Мулен Руж!»), загадочным («8 женщин»), он всегда один и тот же – живой, непосредственный и впечатляющий. Он ловко затрагивает самые потаённые струнки нашей души, и никуда не деться ни от танцев, ни от песен, ни от гротеска, которым так славны все мюзиклы.
Мюзикл, как правило, лишён каких-то оригинальных и поучительных идей. Собственно, ему это и не нужно, он совсем другим берёт – искренностью. Кому из нас не хотелось в детстве запулить в другого человека тортом («Багси Мэлоун»), спеть песенку о том, как мы любим свой город («Лак для волос»), и рассказать о том, что сокрыто в нас самих («8 женщин»)? Мюзикл задаёт нехилый темп, шаг за шагом обращаясь в бурный танец, блистательным завершением которого становятся застывшие фигуры этих танцоров – ты словно понимаешь, что каждый танец подобен твоим бушующим мыслям, что только ты управляешь этим танцем, и что однажды, рано или поздно, ты готов будешь станцевать последний раз в своей жизни… Мюзикл – это своеобразная притча о борьбе Жизни и Смерти, которая правдива в своей истине, ибо Смерть всегда побеждает. Но Смерть побеждает лишь однажды, а Жизнь победу одерживает каждый день. В этом истина. Мы не должны быть сухими мумиями, мы должны жить так, как нам хочется, должны любить, дружить, созидать, улыбаться, смеяться, и чем больше жизни будет в нас самих, тем лучше будет в мире. Именно поэтому мюзикл – самый жизнерадостный жанр на свете, ему есть что противопоставить мировому негативу, он может вытряхнуть из наших высушенных голов всю телевизионную, политическую, интернетовскую и прочую дребедень. В конце концов, давайте, друзья, жить!
II. Здравствуй, дорогая Смерть!
«Весь этот джаз» Боба Фосса – это на редкость удачный синтез драмы и пародии, который объединяет мюзикл, как главный жанр фильма. Здесь важнее постановочная часть фильма, чем какая-либо другая, поэтому без крепкой режиссуры, не сомневаюсь, проект бы вмиг развалился, превратился в пошлую и никому не нужную кашу. Боб Фосс оказался идеальным кандидатом в постановщики мюзикла с такой непростой задачей, в центре которой лежит смысл творчества и его творце.
Творцом в фильме выступает некий Джо Гидеон, которому крупная студия заказала проект. Конечно же, Гидеон согласился участвовать в проекте, но, как это частенько бывает у гениальных людей, всё на свой манер переделал, нутром чуя, что нововведения сотворят из оригинала небывалый хит. Цейтнот, который так деловито напирает на больное сердце Гидеона, разумеется, ему тоже давненько знаком и нисколько не опасен, так как Джо – ушлый тип. Он прекрасно знает себе цену и цену каждому из тех, с кем занимается репетициями. Возможно, Джо – неважный отец, но ведь это дело поправимо, не так ли, приятель?
Вот тут появляется симпатичная Смерть в виде девушки в белом одеянии, и ласковым голосом вещает: «Баста! Пора бы тебе, Джо, угомониться и познакомиться с архангелом Гавриилом, не правда ли?». На сиё весьма познавательное сообщение Джо начинает потихонечку, прикуривая между делом, давать в ответ Смерти «краткое» интервью, которое больше смахивает на исповедь грешника. При всём том, не отрицая того факта, что он – грешник, Джо Гидеон хитро пытается выставить себя невинным зайцем, которого на заклание тащит само Время. Время цокает языком Джо, а Джо предпочитает свалить всё на время. И эта интересная игра между Джо в замечательном исполнении Роя Шайдера и Смертью в лице очаровательной Джессики Лэнг достойна высших похвал, равно, как и часть мюзикла, которая больше выступает фоном мирной, но на деле непростой, беседы Джо и Смерти. Оба – торгуются, тем не менее, прекрасно понимают, кто кого на обе лопатки уложит.
Драма – в незаконченности, незавершённости творения великого создателя. Драма – в оторванности гения от окружающего мира. Как бы ни прищуривался Джо Гидеон, истина всегда ускользнёт от него, потому что истина не в цейтноте, не в нехватке времени сокрыта. Истина – застывшие фигуры, светом освещённые. Они могут напугать, но их необходимо увидеть, и фигурами этими окажутся твоя жена и дочь – самые близкие люди. Ты где-то там витаешь в облаках, сцену своей смерти выдумывая, а они – рядом, совсем рядом, но для тебя, Джо, уже так далеко…
Пародия – в том, что все смеются тогда, когда тебе больно. Ты не можешь смеяться вместе с ними, ты ломаешь карандаши, ты ломаешь свою жизнь, и, понимая это, ты высмеиваешь своих благодушных и глуповатых спонсоров, розовощёкого и балагурного пианиста, строгого и скучного врача.
Так где же драма, а где пародия? А их нет – мюзикл, по-прежнему ухмыляясь, смешал жанры, взболтал их, подобно коктейлю, и подал на подносе в бокале с долькой лимона, на бокал же нанизанной. Вот, будьте любезны, испейте чашу сию до конца, и будет вам…
Принято считать, что «Весь этот джаз» является почти автобиографией знаменитого режиссера Боба Фосси, перенесшего инфаркт и поставившего в последствии об этом случае киномюзикл.
В фильме мы имеем режиссера-хореографа Джона Гидеона, который не щадя себя живет на полную катушку – женщины сменяются одни за другой, таблетки, алкоголь, наркотики, нервные срывы… Теперь Гидеону надо поставить новый мюзикл. И вот «весь этот джаз» (название одной из песен в бродвейском мюзикле «Чикаго: Музыкальный Водевиль», поставленном в 1975 году, между прочим Фосси) повторяется – набор исполнителей, бесконечные репетиции, споры с продюсерами и показы цензорам. Не жалея своих сил Джон попадает на больничную койку с приступом. Но сможет ли творец и художник спокойно ждать конца жизни….
Стиль Фосси никогда не был мне близок и виденные мной, до этого «Кабаре» и «Ленни» не стали для меня кинооткровениями. Даже то, что «Кабаре» поставлен в стиле обожаемого мной жанра мюзикла, не помог воспринять этот фильм. Зная, в принципе, режиссуру Фосси, я ожидал от «джаза» очередного скучноватого зрелища. И я его получил. Рука Фосси чувствуется во всем, он не отходит от своего стиля. Но вот танцевальные номера – это нечто. Выполненные безукоризненно, магнетически и завораживающе. Отличная идея со спектаклем в спектакле, где реальность смешивается с вымыслом и воспоминаниями и ангелом – очень хороши. Действительно отличная идея. Ну и конечно отличная актерское перевоплощение Роя Шайдера, в роли Гидеона, стержня всего повествования – великолепно.
Заслужив кучу наград и номинаций фильм, помимо главного приза Каннского кинофестиваля, завоевал 4 премии «Оскар» - костюмы, декорации, монтаж и музыкальная адаптация и был номинирован еще на 5 статуэток – фильм, режиссура, оригинальный сценарий, мужская роль и оператор.
Как итог получается, что вселенского восторга фильм мне не доставил, но в целом был не скучен, несмотря на затянутость некоторых эпизодов. Финал – великолепен, переход от номера «Прощай моя жизнь» к собственно самому этому «прощай», самое сильное, что есть в фильме.
Четвертая картина Боба Фосса, как и его кинодебют 'Милая Чарити' (1968), вновь обнаруживает связь с фильмом Федерико Феллини. По своей сути, «Весь этот джаз» (более точный по смыслу вариант перевода - 'Вся эта суета') есть не что иное, как вариация на тему 'Восьми с половиной' – рефлексии режиссёра о творчестве и личном предназначении. Дополнительные основания для аналогий даёт участие в проекте Джузеппе Ротуно - одного из любимых операторов Феллини.
Но если 'Восемь с половиной' - это исследование мучительного процесса рождения фильма, то у Фосса основой становится процесс рождения шоу. Его пытается сочинить и поставить бродвейский хореограф Джо Гидеон (своего рода вариация Гвидо Ансельми из '8 1/2') - alter ego самого Фосса, что подчеркивает приглашение на главную роль актёра Роя Шайдера, внешне похожего на постановщика.
В третий раз перед Фоссом встаёт непростая дилемма, требующая разрешить противоречие между реалистичной природой кино и спецификой мюзикла как жанра. Он считал, что все условности классического мюзикла изначально противоречат естеству кино, и потому решил убрать все танцевальные номера с улицы, как это было принято делать до него. Как и в случае с 'Кабаре' (1972), где Фосс не позволил хореографии покинуть пределы сцены, здесь воплощение самых смелых танцевальных фантазий происходит во сне и продолжается уже в бессознательном состоянии – на грани между жизнью и смертью.
Процесс творческих исканий не останавливает даже операция на сердце, также превращающаяся в сценическое представление. Фосс вместе с Гидеоном считает сердце главным источником творческой энергии творца. Чтобы сделать эту мысль зримой он одевает танцоров в полупрозрачные костюмы-скафандры, сквозь которые просвечивает их «кровеносная система». Меж тем затухающее сознание хореографа накрывает пелена воспоминаний, и он вновь и вновь встречается с женщинами, которых любил когда-то. Даже смерть является здесь в виде прекрасной девушки в белом и (опять!) превращается в шикарный танцевальный номер.
Фильм был расценен многими как завещание, поскольку Фосс фактически предсказал в нём свое будущее, скончавшись через семь с половиной лет (23.9.1987) от второго инфаркта - точно так же, как главный герой, причём во время постановки на сцене обновленной «Милой Чарити». Фосс посвятил «Весь этот джаз» шоу-бизнесу, так как был одним из тех, кто мог искренне и в полной мере разделить горькую иронию ритуальной фразы Гидеона: 'Шоу начинается, господа!', - произносимой им каждое утро после выкуренной сигареты и принятых транквилизаторов.
Трудоемкая процедура рождения искусства - спектакля 'Прощай, моя жизнь' - проистекает в ситуации, когда смерть Гидеона оказывается в какой-то мере выгодна продюсерам, поскольку при таком раскладе позволяет получить желанную страховку. А если прибавить сюда ещё и страхи героя перед возможной неудачей, нападками критики, равнодушием публики, всегда возбуждавших и самого Фосса. Однако непрекращающийся ни на минуту творческий процесс оказывается не просто желанным, но единственным для обоих способом существования в этом мире.
В этом сложном, глубоком фильме я остановлю ваше внимание на следующем.
Существенной стороной мировоззрения художников (если не сказать Художника вообще) является их антиинтеллектуальная позиция. А именно они отрицают то, чем занимаются интеллектуалы – систематический сбор и системную обработку информации. Конечно, вовсе не информированных людей не бывает, но многие художники в ответ на «впихиваемую» в них действительностью информацию артачатся, преломляя ее уж точно не системным образом. Именно поэтому существенной особенностью художника (модерниста прежде всего) является дистанцирование от классики, классицизма, академизма точнее. А все потому, что классику облюбовали и всячески ее превозносят интеллектуалы, даже создали Академии, где она проанализирована «от и до». Но художник-модернист, каким и был Боб Фосс, не интеллектуал! А поэтому не классицист и далек от академичности в своем творчестве. Как это выглядит на деле? Сейчас объясню.
Ну кто же во времена отрочества, пубертатного периода не был эстетом, не пленялся античным искусством, позже искусством Ренессанса и не наслаждался всем тем, что обобщено в академичном представлении как наслаждение красотой человеческого тела? Говорят, античность создала эталон этой «красоты человеческого тела» и молодые художники, скульпторы (до тех пор пока они не осознали потенциала изобразительных искусств как декорирования) проводят часы, недели, месяцы за созерцанием античных статуй. Важный ли это период в жизни подростка из интеллигентной семьи (да и уже не совсем подростка, в сущности кого угодно)? Конечно, да.
К этим-то чувствам и апеллирует Боб Фосс создавая такой свой шедевр как «Весь этот джаз». Красота человеческого тела (представленного как статуарно, так и в динамике, в танце) – вот интересующий его предмет, но решение, им избираемое несомненно модернистское.
Как представить красоту человеческого тела, удовлетворяя наши эстетические запросы, авангардистски, новаторски, как открыть новые горизонты в этой области – на все эти вопросы дается ответ в этом на мой взгляд потрясающем (по мощи, многообразию) авангардистском полотне. Люди ведь тратят недели на то, чтобы съездить в Италию, Грецию и постоять перед дюжиной-другой античных статуй, заглянуть в залы с древнеримскими. Что-ж, это замечательно, но обратите внимание на «Весь этот джаз», на этот шедевр статуарности, пластики в исполнении мистера Гидеона, членов его семьи, наконец, разрастающихся до эпических по размаху (куда там фризу Парфенона!) сценах. Но … это модерн, авангард, неожиданное видение красоты и совершенно пленяющее зрелище. Масштабный в пределах эстетики замысел, мастерски реализованный!
Добро пожаловать в мир шоу, отличающийся от турне по музеям античной и позже академической культуры.
Расширяйте свой эстетический горизонт!
Простые американцы приобретают у Боба Фосса шанс стать не менее прекрасными чем античные боги и быть увековеченными в пластике. На кинопленке. И восхищаются, влюбляются в красоту себе подобных, а не каких-то там богов. Четко и ясно изложенные принципы авангардистского воспитания, на мой взгляд один из главных шедевров модернизма после просмотра которого античные статуи кажутся какими-то тупыми…
А «танцующие статуи» простых американцев еще и поют и разговаривают!
Огромное количество наград и премий. Множество номинаций. Помимо главного приза Каннского кинофестиваля, заслужил четыре премии Оскар. Все это еще раз убеждает нас в превосходстве и великолепии фильма Боба Фосси «Весь этот джаз».
Эту картину вижу уже не впервые, но каждый раз для себя открываю что-то новое. Наверное, с этого фильма и началось мое знакомство с таким жанром, как мюзикл.
Не мог не упомянуть об автобиографичности картины «Весь этот джаз». Углубляясь в фильм целиком, мы узнаем, что сам режиссер Боб Фосси в свое время оказался «на волоске от смерти» - Боб перенес инфаркт.
На протяжении всего развития сюжета мы имеем дело с режиссером-хореографом Джоном Гидеоном. Он «прожигает» свою жизнь, он совершенно потерял в ней ориентацию. Наркотики, алкоголь, развратное отношение к женскому полу и ежедневная конфронтация на его лице перед зеркалом – все то, что и составляет его скоротечную жизнь. Но несмотря ни на что он отдает дань уважения двум главным женщинам в его судьбе - жене и дочери. На его долю выпадает постановка нового мюзикла - и начинается суетная жизнь Джо. Постоянные репетиции, постановки, нервные срывы доводят главного героя до инфаркта…
Сюрреалистический фильм – все эти разговоры с ангелом, которого играет Джессика Лэнг, являются показательными. Он был известным бабником и «прожигателем жизни». Его характер борется со смертью, которая стремительно приближается к нему.
Рой Шайдер, который играет Джо, замечательно вжился в роль, мне кажется, это главная роль в его жизни. Этот фильм о человеке, который столкнулся с реальной возможностью умереть. Он смотрит на себя бескомпромиссно, иронично, иногда с сожалением.
А что на самом деле в этом фильме фантастическое, так это талант Фосси как хореографа. Возвышенные и грациозные танцы сопровождают нас на протяжении всего фильма. Боб Фосси знает, как поставить танец и сделать это красиво и величественно.
«Весь этот джаз» - волнующее, смешное, трагичное кино, как и сама наша скоротечная жизнь.
'Весь этот джаз' несмотря на внешнюю мишуру является серьёзной драмой снятой Бобом Фосси в период осмысления себя и своей жизни.
Это история самого Фосси, который подобно своему герою Джо Гидеону много пил, много любил и чересчур много работал, поддерживая свой организм одним только диксидрином. Так же как и Джо, Боб пребывал в бешеном темпе между монтажем фильма о комике и постановке, которую задолжал бывшей жене.
Перед зрителем на экране развивается настоящая трагедия, своего рода психоанализ приведший к окончательному состоянию героя. Выросший танцуя в злачных местах и не наученный правильной, настоящей любви Джо Гидеон ловит каждый возможный её проблеск, ради трех минут забытия, в итоге рискуя остаться одному так как единственный безвозмездно любящий его человек - его дочь, на которую у него часто нет времени.
Фильм внешне очень сильно напоминает театральную постановку (что и не мудрено, учитывая, что Боб Фосси - хореограф бродвейских мюзиклов). Очень легко представить отдельные сцены представленные в ярком свете Бродвея, когда повторяющаяся раз из раза но всё с меньшим энтузиазмом сцена пробуждения сменяется 'разговором по душам' с прекрасной, неземной девушкой, в исполнении Джессики Лэнг.
Нельзя сказать, что фильм цепляет. Нет. Да и смотрится он совсем не легко. Это глубоко личная история вынесенная на всеобщее обозрение. Такое не захочется пересматривать, но взглянуть разок - просто необходимо.
Невероятный, захватывающий. Как вся история показана, рассказана – выше всяких похвал!
Ежеутренний ритуал под классическую музыку, оканчивающийся: “It’s show time!” – задают ритм, настрой первой половины фильма. И тут же вклинивается совершенно непонятно, откуда и зачем, беседа с Девушкой в белом. Рой Шайдер великолепен!
Монтаж – супер. Ещё вначале на кастинге обратила внимание, как фуэте смонтированы, а позже: разговор о страховке, перемежающийся кадрами с операционного стола – ужас!
Вот не думала, что диапазон шедевров расширится еще на один фильм. И от кого? Это фильм режиссера Боба Фосса, прочно причисленного мной к авторам одного шедевра. Помните, была такая присказка - даже если бы ничего больше не создал …Это о писателе, режиссере, актере и т.д. Фосса воспринимала раньше только как автора Кабаре – фильма, вызвавшего неподдельный интерес своими персонажами, далекими от нашей действительности, своими интригами, кордебалетом, блестящими актерами и в то же время предельно серьезного. Становление фашизма в Германии! а Кабаре - только лупа, через которую предлагается все рассмотреть и воспринять. Но, к счастью, насчет одного фильма я ошиблась. Вчера показали Весь этот джаз Б. Фосса Это, как сказал кинокритик- ведущий, по смыслу и содержанию напоминает шедевр Феллини Восемь с половиной, вначале смотренный и воспринятый только заинтересованной публикой. Это размышления о природе творчества, о самом процессе, механизме, если так можно сказать. В этом фильме речь идет о постановке танцевального шоу, причем к незаурядности зрелища мы несколько уже подготовлены запредельной хореографией Фосса. Да, именно весь процесс, представленный профессионалами и увенчанный фигурой незаурядного режиссера-постановщика шоу, распоряжающегося актерскими душами и телами. «Мое главное желание - это не быть как все», - вот его ключевая фраза.. Речь идет и о самых важных вещах - и о пребывании нашем здесь, и об уходе, через неоднократно упоминаемые стадии - от, кажется, полного отрицания вначале (этого со мной быть не может!) и до полного приятия (а куда денешься?) в конце. Наверно, это счастье – никогда не разлучаться со своим даром, предвиденьем и судьбой. Артист прекрасно передает, через внешнюю обычность и заурядность, отблеск чего-то неземного, какого-то откровения, которое сообщается только ему… Браво,. Боб Фосс. Спасибо за щедрость, так ведут себя только те, у которых «золотой запас» неисчерпаем.
Как бы предвзято современный зритель не относился к жанру мюзикла, творчество Боба Фосси - это отдельная галактика, еще раз подтверждающая факт, что кино - прежде всего искусство высоких материй. Свои «Восемь с половиной» Фосси воплотил в жизнь после перенесенной операции на сердце, являясь, как и главный герой фильма, заядлым курильщиком. Картина начинается почти аналогично с лентой Феллини: Джо, правда, пока не находится под присмотром врачей, но он также стоит в ванной, смотрит в зеркало на себя любимого, принимает пилюли и явно находится в подавленном состоянии. Примечательно, что игра в ассоциации, кем он представляет для себя мать и отца, начинается с просмотра записей стендап-комика, где режиссер осознает, что в шоу-бизнесе смерть может быть привлекательным хитом.
Как говорил Тарковский, чем сильнее детские воспоминания, тем мощнее творческая потенция. Чувство вины перед матерью, образ которой повсюду преследует Джо, так еще и экстравагантное детство в ночном клубе среди голых девиц и глумящихся зрителей подливают масла в огонь и становятся катализатором для депрессии. Каждый новый день главного героя похож на прошлый: в который раз Джо заставляет себя и окружающих верить в девиз, что шоу должно продолжаться. Зритель видит исповедальные разговоры с матерью, в которых он рассказывает о бесчинствах своей половой жизни, когда ему приходилось жить с двумя женщинами сразу, но он не способен услышать голос разума даже после нравоучительных слов собственной дочери.
Несмотря на пессимистичный тон фильма, Фосси находит в себе силы для самоиронии: сексуальный номер не одобряют, называя его чересчур вызывающим, но, конечно же, это творение не для широких масс. Джо меньше обращает внимания на семью, которая подбадривает его номером, да и дочь является, куда лучшим критиком его творчества, чем язвительная журналистка с телевидения. Переломным моментом становится попадание в больницу, где беспечность режиссера продолжается, где, кажется, что он смирился со смертью и единственное, что его заботит, это страх всей его жизни – быть посредственностью. «Весь этот джаз» - также дерзкое высказывание автора «Кабаре» о силе художника в мире коммерции (одновременно ехидная и правдивая сцена, когда счетоводы вычисляют прибыль, в то время как плоть творца кромсают врачи). Казалось бы, фатализм витает в воздухе в палате пациента, но сильнейшим катализатором для поправки становится выступление дочери и образ матери как двух главных женщин в его жизни и спасительниц. «Весь этот джаз» - одна из величайших картин о преодолении творческого тупика и силы авторского видения в искусстве.
