Как бы предвзято современный зритель не относился к жанру мюзикла, творчество Боба Фосси - это отдельная галактика, еще раз подтверждающая факт, что кино - прежде всего искусство высоких материй. Свои «Восемь с половиной» Фосси воплотил в жизнь после перенесенной операции на сердце, являясь, как и главный герой фильма, заядлым курильщиком. Картина начинается почти аналогично с лентой Феллини: Джо, правда, пока не находится под присмотром врачей, но он также стоит в ванной, смотрит в зеркало на себя любимого, принимает пилюли и явно находится в подавленном состоянии. Примечательно, что игра в ассоциации, кем он представляет для себя мать и отца, начинается с просмотра записей стендап-комика, где режиссер осознает, что в шоу-бизнесе смерть может быть привлекательным хитом.
Как говорил Тарковский, чем сильнее детские воспоминания, тем мощнее творческая потенция. Чувство вины перед матерью, образ которой повсюду преследует Джо, так еще и экстравагантное детство в ночном клубе среди голых девиц и глумящихся зрителей подливают масла в огонь и становятся катализатором для депрессии. Каждый новый день главного героя похож на прошлый: в который раз Джо заставляет себя и окружающих верить в девиз, что шоу должно продолжаться. Зритель видит исповедальные разговоры с матерью, в которых он рассказывает о бесчинствах своей половой жизни, когда ему приходилось жить с двумя женщинами сразу, но он не способен услышать голос разума даже после нравоучительных слов собственной дочери.
Несмотря на пессимистичный тон фильма, Фосси находит в себе силы для самоиронии: сексуальный номер не одобряют, называя его чересчур вызывающим, но, конечно же, это творение не для широких масс. Джо меньше обращает внимания на семью, которая подбадривает его номером, да и дочь является, куда лучшим критиком его творчества, чем язвительная журналистка с телевидения. Переломным моментом становится попадание в больницу, где беспечность режиссера продолжается, где, кажется, что он смирился со смертью и единственное, что его заботит, это страх всей его жизни – быть посредственностью. «Весь этот джаз» - также дерзкое высказывание автора «Кабаре» о силе художника в мире коммерции (одновременно ехидная и правдивая сцена, когда счетоводы вычисляют прибыль, в то время как плоть творца кромсают врачи). Казалось бы, фатализм витает в воздухе в палате пациента, но сильнейшим катализатором для поправки становится выступление дочери и образ матери как двух главных женщин в его жизни и спасительниц. «Весь этот джаз» - одна из величайших картин о преодолении творческого тупика и силы авторского видения в искусстве.
Просмотренное давно, но отрецензированное лишь сейчас (часть 11)
Если «Кабаре» стало прорывным мюзиклом с социальным содержанием, то «Весь этот джаз» - личным, почти автобиографическим размышлением о жизни и смерти в форме мюзикла, то есть совсем уж редким среди музыкального кино нагруженным экзистенциальным грузом произведением. Для Боба Фосса эта картина стала наивысшим признанием его кинематографических заслуг критикой и самым премированным его фильмом. Что трогает в нем сейчас? Прежде всего ода Художнику, способному и на одре болезни творить наперекор смерти. Обобщенно символические образы, в том числе и Смерти как нарядной дамы, включенной в вокально-хореографический хоровод, сообщают этому нестандартному мюзиклу характер вселенской притчи о силе духа, мужестве и готовности работать до последнего издыхания.
Рой Шайдер, прославившийся ранее работами лишь в хороших коммерческих картинах «Французский связной» Фридкина и «Челюсти» Спилберга, на этот раз играет удивительно для себя глубокую роль. Его герой-хореограф, театральный режиссер воплощает все то, что свойственно самому Бобу Фоссу: целеустремленность, готовность к самопожертвованию ради искусства, болезненность (в первой сцене его герой буквально закидывается таблетками), способность управлять большим ансамблем людей и добиваться невероятного художественного результата. «Весь этот джаз», в отличие от «Кабаре», не предупреждает и не обличает, не возвеличивает и не анализирует, это экзистенциально пронзительное произведение о том, что искусство сильнее смерти.
Мечта любого выдающегося художника (начиная с символистов и декадентов) о расширении применения искусства, о превращении всей жизни, всей повседневности в полигон для художественных экспериментов, когда искусство наконец-то поглотит жизнь и сформирует вокруг себя эстетизированную среду (мечта «новых левых») – все это пронизывает проекты героя Шайдера, для него даже смерть – герой гигантской музыкальной постановки, в которой он – режиссер. «Весь этот джаз» или «Вся эта суета», как еще называют этот фильм, несмотря на весь драматизм, даже трагизм рассказываемых в фильме событий, - очень светлое кино. По большому счету фильм Фосса по-хайдеггеровски – о разомкнутости бытия, о незавершенности человеческих дел и проектов, ибо все они размыкаются в смерть, но она же дает им и смысл, ибо, согласно Хайдеггеру, любить можно только тленное и несовершенное.
«Весь этот джаз» - кино эпохальное не только для жанра «мюзикл», это еще и триумф невероятной режиссерской фантазии, художественного маньеризма и визуального барокко, ибо постановки главного героя поистине грандиозны, монументальны, тотальны и эстетически избыточны. Новаторская установка Боба Фосса на реформы в хореографии, сексуализированность танцев, номеров, вокального исполнения – все то, что нам знакомо еще по «Кабаре», здесь также имеет место, но вся эта животность и телесность для Фосса, равно как и для героя Шайдера, - витальность самой жизни, противостоящая неорганическому дыханию смерти, с которой она и борется. По мнению Фосса и его героя, искусство и особенно танец обязаны бороться со смертью и давать возможность Эросу как силе самой жизни хоть на время одолевать Танатос, даже если он и сильнее, даже если к нему человека влечет также, как и к Эросу.
Фильм Боба Фосса, человека трагичной судьбы, успевшего снять в качестве кинопостановщика всего лишь пять картин, три из которых – мюзиклы, а две других – немузыкальные драмы, становится для зрителя-синефила, особенно, если это пишущий синефил, не только притчей, метафорой творчества на краю гибели и вопреки гибели, но и своеобразным манифестом о мужестве, примером, которому хочется следовать всю оставшуюся после просмотра жизнь. Смотрел «Весь этот джаз» единственный раз, больше десяти лет назад, многое забыл, но помню главное – вдохновляющую мощь этой музыкальной картины, которая несмотря на весь свой трагизм, грусть и тоску о том, что невозможно победить смерть, воодушевляет на новые творческие свершения, даже, если они так или иначе размыкаются недолговечностью и конечностью всего сущего.
'Весь этот джаз' несмотря на внешнюю мишуру является серьёзной драмой снятой Бобом Фосси в период осмысления себя и своей жизни.
Это история самого Фосси, который подобно своему герою Джо Гидеону много пил, много любил и чересчур много работал, поддерживая свой организм одним только диксидрином. Так же как и Джо, Боб пребывал в бешеном темпе между монтажем фильма о комике и постановке, которую задолжал бывшей жене.
Перед зрителем на экране развивается настоящая трагедия, своего рода психоанализ приведший к окончательному состоянию героя. Выросший танцуя в злачных местах и не наученный правильной, настоящей любви Джо Гидеон ловит каждый возможный её проблеск, ради трех минут забытия, в итоге рискуя остаться одному так как единственный безвозмездно любящий его человек - его дочь, на которую у него часто нет времени.
Фильм внешне очень сильно напоминает театральную постановку (что и не мудрено, учитывая, что Боб Фосси - хореограф бродвейских мюзиклов). Очень легко представить отдельные сцены представленные в ярком свете Бродвея, когда повторяющаяся раз из раза но всё с меньшим энтузиазмом сцена пробуждения сменяется 'разговором по душам' с прекрасной, неземной девушкой, в исполнении Джессики Лэнг.
Нельзя сказать, что фильм цепляет. Нет. Да и смотрится он совсем не легко. Это глубоко личная история вынесенная на всеобщее обозрение. Такое не захочется пересматривать, но взглянуть разок - просто необходимо.
Потрясающий фильм. Верхушка славы режиссера Боба Фосси. Его кинокартина ни на что непохожа, она оригинальна и не знает границ. Это то редкое кино, которое содержит в себе целый, бурлящий мир. Самое интересное в этой картине есть параллели с жизнью и творчеством режиссера, которые поражают.
Встречайте хореографа и режиссера Джо Гидеона. Он очень талантливый человек и живет своей любимой работой. Мы видим роковой момент его жизни, когда он разрывался между созданием новым бродвейским шоу и снятием фильма. Помимо бешеного ритма на работе и давления на него продюсеров, Джо постоянно окружен вниманием и интригами его женщин. Перед нами захватывающая история творца, показанная с огромным воображением режиссера...
- Почему ты не женишься снова?
— Я не женюсь, потому что ещё не встретил женщину, которую ненавидел бы настолько, чтобы устроить ей такую пытку.
В этом мюзикле сама жизнь, нечто живое и настоящее. Сценарий без всяких похвал гениальный, и разложил его режиссер шедеврально. Столько кадров, мишуры, танцев, мыслей, воображения главного героя, и снова танцев, такая энергия, столько эмоций. Кинокартина смотрится с широко открытыми глазами и в странном, гипнотическом состоянии.
Рой Шайдер с детства ассоциировался у меня с двумя фильмами 'Челюсти', но когда я посмотрел это кино, теперь и навсегда только с этой картиной. Шайдер сыграл гениально и много работал над своей сложной ролью. Ему помог режиссер, и рука Боба Фосси здесь чувствуется везде. Его перфекционизм в каждой мелочи этого необычного фильма.
В роли ангела смерти была несравненная Джессика Лэнг. После своей дебютной роли в знаменитом 'Кинг-конге' эта была ее вторая роль в большом кино. На Лэнг всегда приятно посмотреть, что касается ее персонажа, то загадочная и мистическая муза была весьма интригующей, несущей в себе совсем рядом и вдохновение и гибель.
Есть фильмы, не знающие границ, элита кинематографа, и данная кинокартина именно такая. 'All That Jazz', как идеальные мемуары творца, не нуждающиеся в сильной похвале и громких словах, их нужно просто посмотреть самому.
'Весь этот джаз' - американская, музыкальная трагикомедия 1979 года. Итог, кинематографический подарок от Боба Фосси получился исключительным фильмом, заслуживающим внимания и высокой оценки.
Если начать пересказывать, то чем занят персонаж, можно хорошо охарактеризовать часть фильма, пока не менее ее первую часть. Главный герой – Джо. Курит и меняет сигареты он по ходу фильма так же легко и активно, как и девушек. При этом занимаясь постановкой шоу и монтажом фильма, вместе успевая уделять время занятиям с дочкой. С учетом того что у него это все происходит циклично – можно не просмотрев фильм, уже понять всю его шумность. Но если я обычно говорю о факторе шума в отрицательном ключе, то тут это нужно. Фильм выматывающий, собственно он об этом.
Говорят, чтобы получить максимальный КПД, машина должна работать на пределе своих возможностей. Джо явный приверженец подобных мыслей и по-другому жить он не может. Работает и живет в темпе постоянного марафона до того момента пока совсем не прижмет. Но при таком поверхностном описании персонажа мы упускаем его главную черту. Критичность к своим трудам и стремление все доводить до блеска. Популярность его не интересует, но интересует результат. И что в моей голове плохо складывается это то, что ему не все равно на общественное мнение.
Разговор двух помощников в монтаже:
- Сколько мы будем смотреть одно и то же?
- Пока ему не понравится.
И чуть предоставляется минута славы, наступил момент, когда все труды должны быть отблагодарены. На что он просто прибывает в состоянии как будто его тут нет. Во второй части это отразиться, но не сказать, чтобы он сильно будет сожалеть обо всем выше перечисленном. Но подобные мысли ни к чему не приводят, так что это не более чем окрас режиссера. Но это и не значит, что безразличие к происходящему главного героя никак не находит отклика в зрителе. Находит.
Джо: «…привык искать в людях худшее, возможно искать, таким образом, частичку себя...».
Время замедляется, вторая часть. Фильм подходит к некой тревоге. Тревоге, прежде всего связанной с неизвестностью и, конечно же, о тревоге быть непонятым автором. Я условно обозначил это как вторую часть, потому что фактически это все ложится на весь фильм. И я говорю о самом главном плюсе этого фильма – богиня. Которая выступает в первую очередь как идеал грез Джо, но во вторую тревогой. Весьма колоритный образ, но все-таки содержит он в себе гораздо больше дающего, чем забирающего.
Богиня: «Женщины?».
Джо: «Эм… Надежда?».
И может быть это глупо смотреть на ветки дерева вместо его ствола. Но в этом весь мой зрительский опыт, в мелочах. Джо сталкивается с неизбежным. С тем, что объединяет и богатых, и бедных – смерть. И перед осознанием подобных вещей человек сам по себе регрессирует до младенческого уровня. Тот самый момент, когда зов: «спасите», психологически необходим для поддержания сознания. И тут появляется она. И я не задаюсь вопросом присутствия или отсутствия бога, я говорю о великолепных визуальных решениях. Белые одеяния и образ больше прощающей и успокаивающей матери, вот что можно назвать истинным откровением в кино от режиссера. Она по ходу фильма выступает и самым любимым персонажем, которая во всем поймет Джо. Одним словом - ошеломительная?
Джо: «Все что я делаю в жизни недостаточно хорошо, недостаточно красиво, недостаточно смешно, недостаточно глубоко, одним словом плохо. Вот я вижу розу и она идеальна. Идеальна и мне хочется спросить у господа – как ты это сделал? И почему я не могу сделать так же?».
Богиня: «Это твоя самая красивая ложь».
Джо: «Да, может быть, но это не значит, что я в нее не верю».
Образ богини тут делает большую часть фильма лично для меня. Она мало того что близка всем, кто хоть в каком-то подобном состоянии прибывает, как Джо. Так она, как и в жизни, можно сказать, компенсирует весь этот хаос, происходящий в фильме. Чуть более действующий, настолько же сильный образ разве что можно присвоить Навсикой. Но с ней-то сложно бороться, так как она там ГГ. «Весь этот джаз» - это все один большой и вкусный спойлер в мире кино. Спойлер о смерти.
Stand Up'ер: «…что значит умереть с достоинством? Это когда ты не обкакался?»
Читай: это неважно и не касается фильма, но прочесть можно, как личное мнение. Мне очень нравится подход Боба Фосси (да я тоже привык к произношению «Фосса»), что в его мюзиклах начинают танцевать и петь тогда когда это нужно. Как вспомню Ла-Ла Ленд, так в дрожь кинет. Стоят в пробке или идут в магазин за молоком, почему бы не спеть? У данного режиссера сцены не выбиты из повествования и появляются, потому что по сюжету тут должны быть реальные танцевальные номера или когда того требует достижение катарсиса.
Знаменитый мюзикл хореографа с Бродвея, перебравшегося ещё и в Голливуд.
Обычно, говоря обо всей этой суете, вспоминают одну из самых идиотских в истории Оскара гонок за победой. Великие Коппола и Фосс проиграли в ней семейной драме Крамер против Крамера. И редко когда вспоминают о достоинствах мюзикла Фосса. А они насколько велики, настолько и неоднозначны.
Во-первых, это очень своеобразная калька с любимого режиссера Фосса - Феллини. Уже поставленная им раньше Милая Черрити по мотивам Ночей Кабирии теперь трансформировалась в ремейк 8 1/2.
С другой стороны, Фосс берет лишь конструкции итальянца, оставаясь настоящим американцем со всеми свойственными американским 70-м чертами: секс, драйв, и почти рок-н-ролл, но только джази-фанк и немного диско.
Вот только современному зрителю смотреть будет отнюдь не просто. Ведь это своеобразное путешествие не только в жизнь, но и в сознание-подсознание самого Фосса, а ху из ху, он пояснять практически отказывается, т.е. сюжета почти нет, кроме угадываемых фильма и спектакля, которые должен поставить главный герой - Джо Гидеон. А это сплошные танцы, костюмы, бурлеск и музыка.
Сказать, что Фосс оказал влияние на киномюзикл - не сказать ничего. Практически все последующие выходившие в этом жанре фильмы были римейками его Джаза (или суеты) - от достойных типа Чикаго до провалов типа Девять, неловко сводящего Феллини и Фосса в один флакон.
Вот не думала, что диапазон шедевров расширится еще на один фильм. И от кого? Это фильм режиссера Боба Фосса, прочно причисленного мной к авторам одного шедевра. Помните, была такая присказка - даже если бы ничего больше не создал …Это о писателе, режиссере, актере и т.д. Фосса воспринимала раньше только как автора Кабаре – фильма, вызвавшего неподдельный интерес своими персонажами, далекими от нашей действительности, своими интригами, кордебалетом, блестящими актерами и в то же время предельно серьезного. Становление фашизма в Германии! а Кабаре - только лупа, через которую предлагается все рассмотреть и воспринять. Но, к счастью, насчет одного фильма я ошиблась. Вчера показали Весь этот джаз Б. Фосса Это, как сказал кинокритик- ведущий, по смыслу и содержанию напоминает шедевр Феллини Восемь с половиной, вначале смотренный и воспринятый только заинтересованной публикой. Это размышления о природе творчества, о самом процессе, механизме, если так можно сказать. В этом фильме речь идет о постановке танцевального шоу, причем к незаурядности зрелища мы несколько уже подготовлены запредельной хореографией Фосса. Да, именно весь процесс, представленный профессионалами и увенчанный фигурой незаурядного режиссера-постановщика шоу, распоряжающегося актерскими душами и телами. «Мое главное желание - это не быть как все», - вот его ключевая фраза.. Речь идет и о самых важных вещах - и о пребывании нашем здесь, и об уходе, через неоднократно упоминаемые стадии - от, кажется, полного отрицания вначале (этого со мной быть не может!) и до полного приятия (а куда денешься?) в конце. Наверно, это счастье – никогда не разлучаться со своим даром, предвиденьем и судьбой. Артист прекрасно передает, через внешнюю обычность и заурядность, отблеск чего-то неземного, какого-то откровения, которое сообщается только ему… Браво,. Боб Фосс. Спасибо за щедрость, так ведут себя только те, у которых «золотой запас» неисчерпаем.
Четвертая картина Боба Фосса, как и его кинодебют 'Милая Чарити' (1968), вновь обнаруживает связь с фильмом Федерико Феллини. По своей сути, «Весь этот джаз» (более точный по смыслу вариант перевода - 'Вся эта суета') есть не что иное, как вариация на тему 'Восьми с половиной' – рефлексии режиссёра о творчестве и личном предназначении. Дополнительные основания для аналогий даёт участие в проекте Джузеппе Ротуно - одного из любимых операторов Феллини.
Но если 'Восемь с половиной' - это исследование мучительного процесса рождения фильма, то у Фосса основой становится процесс рождения шоу. Его пытается сочинить и поставить бродвейский хореограф Джо Гидеон (своего рода вариация Гвидо Ансельми из '8 1/2') - alter ego самого Фосса, что подчеркивает приглашение на главную роль актёра Роя Шайдера, внешне похожего на постановщика.
В третий раз перед Фоссом встаёт непростая дилемма, требующая разрешить противоречие между реалистичной природой кино и спецификой мюзикла как жанра. Он считал, что все условности классического мюзикла изначально противоречат естеству кино, и потому решил убрать все танцевальные номера с улицы, как это было принято делать до него. Как и в случае с 'Кабаре' (1972), где Фосс не позволил хореографии покинуть пределы сцены, здесь воплощение самых смелых танцевальных фантазий происходит во сне и продолжается уже в бессознательном состоянии – на грани между жизнью и смертью.
Процесс творческих исканий не останавливает даже операция на сердце, также превращающаяся в сценическое представление. Фосс вместе с Гидеоном считает сердце главным источником творческой энергии творца. Чтобы сделать эту мысль зримой он одевает танцоров в полупрозрачные костюмы-скафандры, сквозь которые просвечивает их «кровеносная система». Меж тем затухающее сознание хореографа накрывает пелена воспоминаний, и он вновь и вновь встречается с женщинами, которых любил когда-то. Даже смерть является здесь в виде прекрасной девушки в белом и (опять!) превращается в шикарный танцевальный номер.
Фильм был расценен многими как завещание, поскольку Фосс фактически предсказал в нём свое будущее, скончавшись через семь с половиной лет (23.9.1987) от второго инфаркта - точно так же, как главный герой, причём во время постановки на сцене обновленной «Милой Чарити». Фосс посвятил «Весь этот джаз» шоу-бизнесу, так как был одним из тех, кто мог искренне и в полной мере разделить горькую иронию ритуальной фразы Гидеона: 'Шоу начинается, господа!', - произносимой им каждое утро после выкуренной сигареты и принятых транквилизаторов.
Трудоемкая процедура рождения искусства - спектакля 'Прощай, моя жизнь' - проистекает в ситуации, когда смерть Гидеона оказывается в какой-то мере выгодна продюсерам, поскольку при таком раскладе позволяет получить желанную страховку. А если прибавить сюда ещё и страхи героя перед возможной неудачей, нападками критики, равнодушием публики, всегда возбуждавших и самого Фосса. Однако непрекращающийся ни на минуту творческий процесс оказывается не просто желанным, но единственным для обоих способом существования в этом мире.
Мюзикл - это яркий, зрелищный жанр, в котором драматический сюжет, воплощён в диалогах, музыке, пении и хореографии. Все элементы произведения неразрывно взаимосвязаны, и открывают нам богатый и насыщенный мир представления. Бывают моменты, когда человеку действительно хочется просто спеть или станцевать, поэтому этот жанр, от части, кажется нам реалистичным.
Эта история про режиссера-хореографа, упёртого трудоголика Джо Гидеона. Его образ жизни, это бесконечная работа, сигареты и девушки, меняющиеся одна за другой. Никуда не годное здоровье уступает место для пришедшей Смерти по имени Анжелика.
Часто говорят, что в тот самый миг, когда приближается смертельная опасность, вся жизнь пролетает перед глазами. Этот самый миг в картине приобретает форму приятной беседы главного героя со Смертью. Они рассуждают на темы верности и отцовского долга, вспоминают все грехи и проступки Гидеона. Посредством анализа всей своей жизни, Джо проходит все пять стадий осознания своей кончины.
Тема смерти, рефреном проходит через весь фильм, создавая стержень, на котором строится сложная драматургическая пирамида. Ее создают три человека: сам Боб Фосс, главный герой Джо Гидеон, и комик, который говорит о этапах принятия смерти. Они являются некой проекцией друг друга, тем самым расширяя в картине время и пространства. Сплетение двух миров, реального и иллюзорного, приводит нас к третьему состоянию освобождения – катарсису, в исполнении смертельного дивертисмента под названием 'Bye bye my life goodbay'.
Нам показан жестокий мир индустрии развлечения, где пролито много слез и пота, где продюсерам выгодна смерть, нежели само шоу. Все это маскируются красивыми декорациями, костюмами и фальшивыми улыбками, что так похоже на нашу реальную жизнь.
В этом сложном, глубоком фильме я остановлю ваше внимание на следующем.
Существенной стороной мировоззрения художников (если не сказать Художника вообще) является их антиинтеллектуальная позиция. А именно они отрицают то, чем занимаются интеллектуалы – систематический сбор и системную обработку информации. Конечно, вовсе не информированных людей не бывает, но многие художники в ответ на «впихиваемую» в них действительностью информацию артачатся, преломляя ее уж точно не системным образом. Именно поэтому существенной особенностью художника (модерниста прежде всего) является дистанцирование от классики, классицизма, академизма точнее. А все потому, что классику облюбовали и всячески ее превозносят интеллектуалы, даже создали Академии, где она проанализирована «от и до». Но художник-модернист, каким и был Боб Фосс, не интеллектуал! А поэтому не классицист и далек от академичности в своем творчестве. Как это выглядит на деле? Сейчас объясню.
Ну кто же во времена отрочества, пубертатного периода не был эстетом, не пленялся античным искусством, позже искусством Ренессанса и не наслаждался всем тем, что обобщено в академичном представлении как наслаждение красотой человеческого тела? Говорят, античность создала эталон этой «красоты человеческого тела» и молодые художники, скульпторы (до тех пор пока они не осознали потенциала изобразительных искусств как декорирования) проводят часы, недели, месяцы за созерцанием античных статуй. Важный ли это период в жизни подростка из интеллигентной семьи (да и уже не совсем подростка, в сущности кого угодно)? Конечно, да.
К этим-то чувствам и апеллирует Боб Фосс создавая такой свой шедевр как «Весь этот джаз». Красота человеческого тела (представленного как статуарно, так и в динамике, в танце) – вот интересующий его предмет, но решение, им избираемое несомненно модернистское.
Как представить красоту человеческого тела, удовлетворяя наши эстетические запросы, авангардистски, новаторски, как открыть новые горизонты в этой области – на все эти вопросы дается ответ в этом на мой взгляд потрясающем (по мощи, многообразию) авангардистском полотне. Люди ведь тратят недели на то, чтобы съездить в Италию, Грецию и постоять перед дюжиной-другой античных статуй, заглянуть в залы с древнеримскими. Что-ж, это замечательно, но обратите внимание на «Весь этот джаз», на этот шедевр статуарности, пластики в исполнении мистера Гидеона, членов его семьи, наконец, разрастающихся до эпических по размаху (куда там фризу Парфенона!) сценах. Но … это модерн, авангард, неожиданное видение красоты и совершенно пленяющее зрелище. Масштабный в пределах эстетики замысел, мастерски реализованный!
Добро пожаловать в мир шоу, отличающийся от турне по музеям античной и позже академической культуры.
Расширяйте свой эстетический горизонт!
Простые американцы приобретают у Боба Фосса шанс стать не менее прекрасными чем античные боги и быть увековеченными в пластике. На кинопленке. И восхищаются, влюбляются в красоту себе подобных, а не каких-то там богов. Четко и ясно изложенные принципы авангардистского воспитания, на мой взгляд один из главных шедевров модернизма после просмотра которого античные статуи кажутся какими-то тупыми…
А «танцующие статуи» простых американцев еще и поют и разговаривают!
