В тихий утренний час сквозь разжиженный туман виднеется озеро, на глади которого дрейфуют небольшие очертания, издали напоминающие маленькие островки. Мгла рассеивается и становится видно, что это домики на понтонах. Сюда приезжают с целью порыбачить, а заодно и предаться плотским забавам. Загадочная и молчаливая хозяйка Хви-Джин покорно обслуживает гостей, в том числе и своим телом. Она сносит издевательства, но если подонки находят в безмолвии кротость, то Ким Ки Дук со своей специфичной стилистикой видит в нём истерику, которая может в любой момент вырваться из темницы и обагрить руки кровью. Главной героиней у корейца в очередной раз является проститутка, но её характер терпит значительное преображение: если в «Птичьей клетке» было покорное молчание, то в «Острове» уже угрожающая тишина. Спокойствие длится недолго, в одном из рыбацких домиков селится бывший полицейский, скрывающийся от закона после убийства подруги. Между ним и Хви-Джин возникает странная связь, непреодолимое притяжение, не поддающееся рациональному объяснению.
Молодой человек, приехавший в это место то ли для обретения покоя, то ли для самоубийства, своей загадочностью привлекает внимание хозяйки. Меняясь внутренне из-за непостижимой тяги к мужчине, она всё же остаётся безгласна. Возможно, видит в нём зеркальное отражение самой себя, одинокой, брошенной, оторванной от реальности, с мутным прошлым и незримым будущим. Однако девушка не кричит о своих чувствах, не голосит об их важности, безмолвие отображает всю их глубину. Люди, убийцы, насильники и ублюдки, не понимают никаких слов. До них не достучаться ни сладкими речами, ни жуткими воплями. Молчание, как ответ на безжалостность, способно воплотить безуспешные попытки добраться до их сознания, но нужно ли Хви-Джин это? Приехав рыбаками, они норовят сами стать её жертвой, что недвусмысленно даёт понять Ким Ки Дук: на крючки попадаются буквально. Терзающий себя мужчина, которого мучают кошмарные видения из прошлого — попадает в западню и начинает испытывать такие же неоднозначные чувства: с одной стороны, вожделеет девушку, с другой — раз за разом пытается сбежать от неё. Необъяснимое влечение остаётся за гранью понимания, будто не от мира сего. Бушующую страсть возможно одолеть лишь диким безудержным сексом на грани жизни и смерти, на краю безумия, когда кругом залито кровью, а недавние предсмертные вопли всё ещё доносятся эхом.
Поэтичность и философская драматургия сливаются с меланхолией и жестокостью, где проявляются садомазохистские страсти. Лирическим описаниям природной красоты сопутствуют безжалостные и чудовищные действия, как изуверство живой рыбы совместно с самопотрошениями, включая засовывание в вагину связку рыбацких крючков в качестве самонаказания. В отличие от ранних фильмов, буддистское мировоззрение Ким Ки Дука тут проявляется уже отчётливо. Остров — это такой символ гармонии, куда приезжают разные люди, но не могут обрести эту гармонию, покуда сами не изживут из себя всё гнилое. Буддизм экоцентричен, многие части окружающей среды являются святыми. Природа и человек обязаны сосуществовать в гармонии, и последний не должен губить экосистему, равно как и причинять вред её живым организмам, иначе следует закон кармы. Жестокость у Ким Ки Дука именно кармического плана, каждому воздаётся по заслугам: рыбак, испражняющийся в озеро, получает нож в задницу; богач, который издевательски режет рыбу, а затем пускает её обратно в озеро, теряет в воде золотые часы. У корейца вода имеет двойственный символ: в ней можно найти спасение, но так же она бывает опасна. Выходом кажется смирение, но затем следует замкнутость.
Средь кровавой вакханалии и буйной парафилии происходит экзистенциальная драма о столкновении двух реальностей, конфликте мужской силы и женского смирения, но человеческая натура преображается. Мужчина с женщиной подобны чёрно-белым рыбкам Инь и Ян, которые только с виду антагонисты, но на самом деле всё постоянно меняется и противоположности взаимодополняют друг друга, ведь не может быть чёрного без белого, и наоборот. Как и в смысле концепции Инь-Ян, целью человеческого существования в «Острове» является баланс и гармония противоположностей. Нет никакой окончательной победы, ибо вообще нет ничего окончательного, нет конца как такового. Счастье недолговечно, как бренны и те, кто живёт лишь миром инстинктов, где лишь кровь способна воспламенить чувства, лишь через боль можно вновь почувствовать, лишь в сексе найти кратковременное облегчение. Надо вырваться за границы замкнутого пространства, выбраться из тленного уголка — выйти и обрести гармонию, созвучную с безмятежной гладью воды. Освободиться.
Посмотрел полностью - не понял, сразу же перемотал, посмотрел заново - не понял еще больше.
Если воспринимать 'Остров' не как повествование, а как притчу, то есть шанс его понять, ибо его смысл не в самой истории, действии, а в деталях, символах, и что бы их расшифровать нужно изрядно потрудиться. Это кино останется не понятым зрителем, приученным 'клиповому восприятию', видящим только картинки, не проникая в их смыл, значение.
Прочел рецензии на фильм, и пришел к выводу, что многие его просто не поняли. По крайней мере, не поняли те, кто написал, что он о любви, чувстве, срасти.
Давайте попробуем вместе расшифровать код 'Острова', понять его символы.
Вода - она предстает в фильме как стихия, способная скрыть человеческие тайны под своей толщей. Это что-то наподобие шкафа, в котором прячут скелетов. Но она потому и стихия, что никому не подчиняется, и если кто-то думает, что она покорно ему служит, тот очень сильно заблуждается, ибо она, по своей особой прихоти может не только скрыть, но и открыть, обнажить, обличить в тот момент, в который менее всего этого ждешь.
Крючки - это образ безысходности, зависимости, обреченности подобно тому, как обречена рыба, проглотившая наживку. Разве не такова жизнь каждого из нас? Мы очень похожи на рыбу, глотающую наживку, которая приводит к смерти, не подозревая об этом, видя только ее магический блеск.
Рыба - в фильме происходит удивительный, и пугающий своим естеством кругооборот - человек питается рыбой, а рыба питается человеком. О, да! Это в духе буддизма! Мы все равны перед стихией мироздания - люди, животные, рыбы, насекомые, бактерии... если подумать, то сущность нашего существования в уничтожении друг-друга, и мы не задумываемся об этом поскольку такое устройство жизни нам кажется вполне естественным и привычным.
Остров - верней, островок. Мы такие, не правда ли? Каждый из нас ищет свой островок, на котором надеется обрести счастье, спокойствие, свободу. Для одних это наличие денег и власти, для других это семья, для третьих - одиночество. Герои картины думали, что именно это их путь до встречи друг с другом.
Лодка - она дает нам величайшую иллюзию того, что мы свободны. На самом деле, она лишь дает нам шанс передвигаться от домика к домику, и больше связывает, нежели освобождает. Приучая себя двигаться с ее помощью, мы невольно ограничиваем свой мир 'водным пространством', хотя это еще далеко не весь мир.
И это вовсе не все символы фильма, а лишь некоторые из них, проникая в которые можно понять о чем он. Есть еще якорь, птицы, собака, деньги, земля и т.д. Это не фильм о любви и страсти, а фильм о чувстве одиночества, обреченности, безысходности, которые испытывает человек в бесконечной погоне за счастьем. Посмотрите этот фильм сами, и может именно Вам удастся расшифровать его глубокий символизм лучше лучше, чем мне.
Остров напоминает мне 'Антихрист' Ларса Фон Триера, поэтому он, скорей, отталкивает, чем привлекает, не смотря на то, что в нем гораздо больше эстетики, созерцательности, смысла. Это уже второй фильм Ким Ки Дука, наряду с 'Пустой дом', посмотрев который, я изначально твердо намеревался написать зеленую рецензию, а несколько поразмыслив, стал писать белую, но когда уже написал, поменял цвет на красный. Вот такое неоднозначное это кино! Может именно благодаря этому оно так сильно и нравится зрителю?
Лица современного азиатского кино: Ким Ки Дук (часть 4)
Четвертой полнометражной ленте Ким Ки Дука «Остров» суждено было стать его визитной карточкой на долгие годы и положить начало его популярности среди синефильской общественности, в том числе и в России. Однако, если пересмотреть ее сейчас, возникнет недоумение: почему с ней так в свое время носились? Безусловно, это добротное кино, в котором даже шоковые сцены со знаменитыми крючками не важнее общей атмосферы, и в ее создании режиссер целен как никогда. Другое дело, что именно эта атмосфера и вызывает нарекания, кажется переисполненной мелодраматизма и даже слащавости (в сравнении, например, с дебютом Ким Ки Дука «Крокодил», где символизм не был таким нарочитым, «Остров» ощутимо проигрывает).
Мессидж четвертой картины корейского режиссера сравнительно прост: любовь – это робинзонада вдвоем, и все, кто ей мешают, рано или поздно поплатятся за это. Симметрия не только эпизодов с крючками (второй из которых значительно сильнее первого), которые, как это не странно и дико выглядит, сюжетно и семантически оправданы, но и многих других сцен, где ревность, жестокость, неприкаянность, одиночество героев зарифмованы между собой, отчетливо намекает на степень структурной проработанности «Острова», хотя о его формальной безупречности говорить все же приходится. Предпочтение режиссером молчания персонажей разговорам, а медитативного ритма – стремительному действию могло бы утяжелить восприятие фильма, но за счет вполне западного монтажа «Остров» - достаточно зрительское кино.
Шок, вызванный у публики не только сценами с крючками, но самой визуализацией насилия как особого языка (в том числе и любви), и вызвавший в синефильской памяти режиссерский подход Пазолини в его финальной картине – кинематографиста, с которым у Ким Ки Дука очень много общего (мы об этом еще скажем), при повторном просмотре исчезает без следа и выглядит порой нелогичным приемом, рассчитанный лишь на внешний эффект. К примеру, вторая сцена с крючками не столько шокирует, сколько эмоционально пронзает зрителя своей метафорической точностью – готовностью любящего идти во имя чувства на жертвы вплоть до увечий самому себе. Любовь главных героев претерпевает изменения, не стоит на месте, персонажи проходят через сложное переплетение страстей и становятся другими, не такими, какими были в начале истории, – и это сильная сторона «Острова», свидетельство его психологической достоверности.
Однако, алогичность многих сцен, в частности убийств и быстрой поправки после тяжелых увечий без медикаментозного вмешательства (простите мне мое занудство), делают «Остров» скорее символистским со множеством фантастических допущений фильмом, чем реалистическим. Но Ким Ки Дук никогда и не был реалистом, в своих картинах он создал некую извращенную, но оттого не менее эффектную и убедительную, философию, даже религию любви, все более и более стирая границу (еще достаточно четкую в его ранних работах) между добром и злом, насилием и удовольствием, соединяя вместе страдание и наслаждение в экспликации духовно-телесного экстаза.
Здесь он – даже не столько продолжатель того понимания любви, о котором впервые смело заявил Нагиса Осима в «Империи чувств», сколько преемник сартровской философии вечного экзистенциального антагонизма между свободой и предметностью, имеющего место и в отношениях полов (в «Бытии и ничто» есть целая глава, посвященная любви, где она трактуется, то как садизм, то как мазохизм, и вовсе не в клиническом смысле). «Остров» - во многом квинтэссенция миропонимания Ким Ки Дука, в котором на уровне формы причудливо уживаются зарифмовывание символов и целых эпизодов с ненужностью многих сюжетных перипетий и персонажей.
На уровне содержания переплетение мелодраматизма и жестокости приводит к появлению странного терпкого коктейля из противоречащих друг другу эмоций, который больше всего придется (и уже пришелся, как показывает мода на Ким Ки Дука в России 2000-х) по вкусу романтически настроенным, но скучающим хипстерам. Все это, однако, не отменяет того факта, что в своем смысловом ядре «Остров» остается интереснейшим исследованием языка любви, редко репрезентируемым в кино с такой художественной бескомпромиссностью.
Эти маленькие скудные домики, так похожие на мелкие и жалкие мирки приезжающих сюда людей. Эта атмосфера беспросветной безысходности, грязи и крови добавляет эффект и без того не самому приятному сюжету, что заставляет зрителя закрывать один глаз рукой, а другим безотрывно смотреть и оставаться на месте как вкопанному.
Все в фильме говорят (уже удивительно!) относительно много, если учесть чей это фильм. И только главная героиня всегда молчит, как немая, как рыбы, появляющиеся в кадре почти также часто, как и актёры. Только однажды мы слышим единственный душераздирающий крик героини. И в этом она вся - сгусток сумасшедшей боли с истерзанным до бесчувственности сердцем, которое всё равно, во что бы то ни стало, неистово хочет любви, счастья и жизни. Но можно ли счастливо жить и любить, если отобрать то же самое у другого?
Главные герои, такие же одинокие, таинственные и холодные, как рыбы, ловят друг друга на крючок в прямом и переносном смысле, причиняя этим друг другу невыносимую, но сладостную боль, почти задыхаясь от смешанных чувств и ран душевных и физических. И они по-своему счастливы в этом страдании! Не случайно свой домик они красят в ярко-жёлтый цвет – цвет императоров и цвет беззаботного счастья. Их странное чувство, которое всё же не хочется называть любовью, делает этих жалких людей императорами внутри их отношений.
Посмотрела уже половину картин Ким Ки-Дука. И в «Острове» тоже не обошлось без его «визитной карточки»: жестокость и насилие произрастают в его героях отнюдь не от плохого воспитания, а от переизбытка неимоверно острых эмоций, зачастую очень даже прекрасных самих по себе. При кажущемся внешнем спокойствии, герои абсолютно неадекватны в действиях, как будто с сильно преломленной и нездоровой психикой. Они молчат, но эмоции через край. На самом деле герои абсолютно здоровы, просто они - это каждый из нас внутри, по-своему немного сумасшедший и утрированно показанный на экране таким, какой есть.
Ну и конечно же, конец фильма, что говорится на грани, как и всегда у Кима, на первый взгляд может показаться полной бессмыслицей, но тем самым вгоняет в состояние глубоких раздумий и позволяет зрителю попробоваться в сорежиссёры.
Справедливо иронично подметить, что герои фильмов Ким Ки-Дука обретают счастье или некое его кажущееся подобие (и скорее всего ненадолго), только порядком помотав друг другу нервы. А иначе и счастье не счастье, и гениальное кино не гениальное, и Ким Ки-Дук не Ким Ки-Дук.
Определённо, смотреть стоит. Красивой картинки не будет, но впечатление останется сильное.
В целом 'Остров' можно охарактеризовать как меланхоличный фильм, пронизанный символизмом. Ким Ки Док всегда отличался непревзойденным умением спекулировать на чувствах людей, заставлять каждого задуматься, а принял бы он то, что его сознание обычно идентифицирует как извращение или сумасшествие. Именно такими можно и назвать главных героев этой картины - странную девушку, придушенную молчанием и молодого мужчину, связанного отчаянием. Каждый из них в этом небольшом мире разноцветных плавающих домов и вечно стучащегося дождя играют свою роль. Хи Джин доставляет всякого рода удовольствие приезжим рыбакам, а Хьюн Шик оказался здесь, чтобы встретить свою кончину.
На этом 'Острове' каждый настолько сосредоточен воплощением своего образа, что кого-либо абсолютно не волнует образ окружающих. Так происходит и в реальной жизни. Ты плывешь по своему течению, вертишься на своей орбите. Но в один момент начинает играть свою роль и все прелести нашей человеческой организации. На 'Острове' Ким Ки Дока двух погруженных в себя людей объединило, как ни странно, равнодушие. Равнодушие к жизни, которое вернуло их в этот мир. В мир, где царствует боль и страх.
Как оказалось, это был их последний шанс. Ключевыми стали два эпизода, когда оба героя пытались насадить себя на крючок и отдать себя на растерзание рыбакам Смерти. Именно тогда они ощутили, что поймали друг друга. Поймали и не отпустили. Ким Ки Док очень грамотно пояснил разносторонность всего спектра чувств, показал сущность человека и в очередной раз подтвердил, что самая сложная система в мире - сам человек.
Если говорить в двух словах об идее фильма, то я бы сказал так: Немногословность, но в то же время отчаянный крик. Звонкая тишина, но в то же время гудящее беспокойство. Любовь, но в то же время любовь.
Душа женщины – потёмки. Никогда не догадаешься, о чём она думает в данный момент, что чувствует, о чём мечтает. Эта тайна так и остаётся нераскрытой, если ты сам не женщина. Ты никогда не приоткроешь завесу тонкой женской натуры.
И хоть бабы и созданы из ребра Адамова, за все тысячелетия человеческой истории люди так и не смогли полностью понять – а кто же такие эти прекрасные создания?
Кажется, что они как на ладони: всегда открытые, говорят о себе всё как есть, не скрывая никаких подробностей. Но всё же, как бы вы не думали, что знаете их, они всё равно остаются за стеной не понимания… Почему? Потому что душа женщины, её истинное лицо, её сущность, спрятана в самом глубоком месте тёмных озёрных вод.
Можно даже сказать, что озёро – и есть сама женщина: ровная гладь или лёгкая рябь, внутри него в любое время кипит жизнь, таинственная и до конца никем не понятая…
Рыбацкое озеро, хозяйкой которого была главная героиня, олицетворяло её саму, без лишних слов и уточнений. Покупаются плавучие домики, люди гадят, сорят, ловят рыбу, забирая с собой частичку этого молчаливого большого сердца. Хви-Джин смирена, терпелива, но в душе её, как и в этом озере, твориться настоящая стихия, которая в определённый момент выливается наружу потоком эмоций, от которого потом некуда бежать. Это наводнение не по силам сего мира.
Весь окружающий мир олицетворяет её одну, молчаливую и беззащитную снаружи – живописную и сильную внутри. Пейзаж – это метафора именно её души, куда она впускает всех, а выпустить может только единицы. Все ловятся на её крючки, как глупая рыбёшка.
И вот однажды в её «тихий» омут заплыла ещё одна рыбка, единственная, сумевшая понять этот мир, за что её главная героиня и полюбила.
Они будто бы одно целое. Им не нужно было говорить друг другу ни слова, они всё понимали одними взглядами, жестами и эмоциями. Может быть именно поэтому их любовь была не просто приятным ощущением, а самым настоящим страстным чувством, которое могло утолиться только после 'дозы' жестокого секса. Они оба молчали, но оба чувствовали и только в такие моменты полностью могли открыться этому миру.
С первого взгляда невозможно понять весь этот скучный процесс, в котором иногда мелькают отвратительные сцены насилия и странные поступки двух героев. Это нужно осмыслить. Не каждому станет понятно, что за крючками в человеческой плоти, кровью и сексом таится всепожирающее чувство любви двух совершенно одинаковых людей.
Хотя стоит ли их называть людьми, ведь не важны их имена, их жизнь, важны только их эмоции, мысли. И режиссёр показывает, что боль их духовна. Она не сравнится с физическими муками, когда их чувства разбиваются в прах. И крики, и слёзы, которые иногда раздаются из уст девушки, говорят не о боли в промежности, а о том сумасшествии, на которое она готова пойти ради любимого, чтобы не отпускать его из своего маленького мира. Он причинил ей неутолимую боль, и она имеет полное право владеть им безоговорочно. Она хочет жить, любить и быть счастливой, но те шрамы, что оставили люди в её душе, уже ничем не исправишь. Она та самая рыба, которой отрезали плавники. Она не может жить так, как хочет. И она будет мстить.
Прекрасен этот фильм и своей откровенностью. Он показывает всю реальность, и передаёт боль этой девушки в полной мере, которая просто хотела жить. Но что ей остаётся? Только завести мотор подтрёпанной лодки и получить свои ничтожные деньги за то, что люди разрушают её жизнь.
До самого конца фильма остаётся непонятным, почему он называется именно «Остров». Но только потом начинаешь осознавать, что эти заросли являются единственным спасением уже почти не дышащей Хви-Джин. Вода окутывает островок со всех сторон, жадно и эгоистично. Так героиня борется за всё, что ей осталось, а именно - за всё ещё существующую иллюзию жизни. А для неё это и есть счастье...
И никогда не подумаешь, что весь этот поток света, грязи, жизни, смерти, любви и предательства скрывается за одной лишь стеной - зеркальной гладью озёра, в потёмках, в самой глубине души одной женщины...
Скандальная южно-корейская 'Ложь' пыталась (и небезуспешно) конкурировать с наследием Маркиза де Сада и 'Сало' Пьера Паоло Пазолини. 'Остров' - следующий шокинг южных корейцев – по части мазохистской изощренности вполне способен составить ей конкуренцию.
Плавучие рыбацкие домики дрейфуют по залитому туманом озеру. Здесь живет девушка Хви Чжин, которая занимается тем, что доставляет рыбакам и всякого рода подозрительным личностям еду и гостей – от путан до служителей закона. Однажды в одной из таких плавающих хибар поселяется странный молодой человек с суицидными наклонностями. Его преследует видение жестокого убийства подруги, и потому он раз за разом пытается покончить с собой. Но в тот момент, когда он уже подносит пистолет к виску, из воды выныривает Хви и «предупредительно ранит» юношу в ногу…
Следующая попытка расстаться с жизнью чуть было не заканчивается 'успехом'. Парень заглатывает связку рыболовных крючков, а затем принимается остервенело тянуть их наружу, разрывая собственные внутренности. Но тут снова на помощь приходит Хви, которая щипцами извлекает снасть из горла самоубийцы. Так между юношей и спасительницей возникает «роковое влечение», необъяснимое с позиций здравого смысла.
Когда оклемавшийся парень собирается покинуть Хви (не то русалку, не то амазонку, не то сирену, способную преодолевать неправдоподобно большие расстояния под водой, да еще и выходить из нее сухой), она не находит ничего лучшего, как тоже «прибегнуть к помощи» рыбацкой снасти. Те же самые крючки она загоняет себе в вагину. Дикий крик заставляет парня вернуться в хибару и сделать возлюбленной гинекологическую операцию. Так любовный угар набирает силу…
Отсутствие традиционных психологических мотивировок и масса алогичных (особенно для европейского зрителя) действий не расшифровывают, но обнажают яростную природу человеческих отношений. Увидев друг друга, влюбленные предпочитают сначала заняться любовью - с еще не изъятыми из плоти крючками, и лишь затем приступают к их извлечению.
Главный корейский шокмен Ким Ки-Дук в этом фильме, похоже, окончательно определяется с собственным стилем, с индивидуальной брутальной эстетикой, замешанной на членовредительстве и боли. Он уравновешивает первобытную жестокость героев поэтическими красотами озера, будто замершего посреди мироздания. Полифония цветов и звуков, минимум слов и максимум любовного томления и недосказанности…
Главным символом фильма, однако, становится не остров, который в буквальном смысле здесь отсутствует, а именно крючки. На них добровольно, по очереди, насаживают себя, как приманку, влюбленные.
Река, плавучие домики, камыши, красивая природа, чистый воздух, рыбалка, звенящая тишина, отсутствие городской суеты, медитативное умиротворение и идиллическое спокойствие. Чего еще может не хватать человеку? Действие в такой обстановке могло бы происходить в любое время – как сейчас, так и сто лет назад. Сейчас такое место назвали бы модным словом «ретрит», т.е. там, где можно спрятаться от глаз других.
Но такова природа человеческая, что людям всего этого мало. Им обязательно подавай чего-нибудь, что потешило бы их низменные страсти и инстинкты. И ладно бы только карты и выпивка, это еще пол-беды. Одних карт и выпивки им тоже мало. И их тянет на дальнейшие «подвиги».
Главная героиня только внешне выглядит человеком. На самом деле она больше напоминает какое-то потустороннее, мистическое существо – не то русалку, не то ведьму, не то водяного. Сомнений нет – она похожа скорее на животное, чем на человека. Красивая, сильная, хитрая хищница, живущая инстинктами. Она одновременно притягательная и отталкивающая. Кажется, что, как любая колдунья, она никогда не постареет и всегда будет оставаться такой же, потому что знает секретный рецепт. И с ней лучше не портить отношения, иначе потом пожалеешь, ведь все в ее руках. Она хозяйка реки в прямом и переносном смысле. На все ее воля. Приехав в плавучий домик, гости хозяйки как будто подписывают негласный контракт, отказываясь от любых прав и притязаний и отдаваясь целиком в ее власть. Ведь умиротворение может вмиг куда-то улетучиться, и все перевернется вверх ногами. Есть такие картинки-паззлы, которые можно рассматривать под разными ракурсами и в том числи переворачивать с ног на голову. В зависимости от ракурса меняется восприятие картинки. То же происходит и с умиротворенностью заброшенного речного уголка и его хозяйкой. Она может быть и ангелом, и бесом одновременно.
Хозяйка наверняка выросла на этой реке. Знает каждый ее изгиб и каждое укромное место в камышах. Она настолько самостоятельна и привычна к любой работе, что, казалось бы, одинокое существование девушки абсолютно ее не тяготит. Но, оказывается, таким одиноким волчицам тоже хочется любви и тепла. И когда на ее горизонте появляется кто-то, кто подпадает под ее критерии «того самого, кто ей нужен», потому что этот «тот самый» также не похож на других, как и она сама, то она, как паучиха, ни за что не выпустит добычу из своих сетей. В ход пойдет все. Как говорится, в любви, как и на войне, все средства хороши. А добыче остается только смириться со своей судьбой ибо назад пути нет. Если вам знакомо понятие «залюбить до смерти», то это про хозяйку.
В фильме мы видим достаточно человеческой жестокости, причем какой-то особенной, изобретательной, фирменной, даже извращенной, с обилием физиологических подробностей, какую можно увидеть только в азиатских фильмах.
Мне фильм «Остров» чем-то напомнил «Роковое влечение» с Майклом Дугласом и бесподобной Гленн Клоуз, а еще больше - повесть «Леди Макбет Мценского уезда» Лескова. Известно, что сам Лесков называл свое произведение «историей мрачной, в строгих тонах, выдержанным этюдом о сильном и страстном женском характере». Такую же характеристику можно дать и «Острову». Причем, контраст мрачности истории и живописности пейзажа настолько разителен, что на первых кадрах картины зритель просто не может себе представить, что в такой благостной обстановке может произойти что-то мрачное и ужасное. Фильм поначалу обманывает своей монотонностью и размеренностью. В «Острове» даже практически отсутствуют диалоги или монологи, а если герои и говорят, то, в основном, обмениваются короткими фразами и междометиями. Но монотонность маскирует обреченность. Это как заманивание добычи в ловушку, из которой выхода уже нет. Потому что силок захлопнулся и уже никогда больше не откроется. А река будет хранить свои тайны.
Корейский кинематограф нравится мне все больше и больше, и очень жаль, что я раньше не обращала на него внимания.
