Для меня этот фильм относится к тем, что имеет смысл начать, но необязательно досматривать.
Тем, кто читал Шекспира, все станет ясно с первых минут и нот. И чувство не будет обманчивым, ровно так все и продолжится. Тяжело дыша, как израненный зверь, фильм будет даже не рассказывать трагедию Макбета, а рычать ее в голову зрителя, методично, исступленно, зловеще, но как-то бессильно. Беспросветно-гипнотический вой музыки сперва заставит замереть забредшего на здешние болота путника, но вскоре путнику уже будет все равно.
Так-то все молодцы, и актеры, и композитор, и оператор, ну и режиссер по идее круто снял. Да только все так холодно, что коснуться фильма сердцем не получается. Это нельзя назвать объективным недостатком: создателям с лихвой удалось передать тяжелую поступь фатума, у истоков которого стоит, тем не менее, сам человек. Наверно, так и нужно показывать Макбета – совершенно отупевшим от пути, первый же шаг по которому перечеркнул все, чем он был. В его трагедии нет ничего эстетичного, трепетного или тонкого, и пахнет она лишь мертвечиной. Шекспир, вроде бы, писал действительно о том, как погоня за властью превращает человека в безнадежного ее раба, и Курзель показал это с сумрачной наглядностью. Но не очень ясно, кому он рассчитывал это показывать.
В теории, данная экранизация почти образцовая. На практике, она слишком мало дает тем, кто хорошо знает 'Макбета', а найти тех, кто не прочел, но все же является целевой его аудиторией, не так все-таки просто.
Воодушевленная трейлером, я с легким напряжением ожидала, когда же, наконец, фильм появится в прокате. Час «М» настал, но не оправдал возложенных на него чаяний. Прекрасный визуальный ряд, переплетаясь с чарующим саундтреком и завораживающим шекспировским слогом, порождает свою собственную реальность. Вот только наблюдать ее было чертовски скучно. Напрасно я пыталась уговорить саму себя, что все отлично, увы. Сюжет бесславно гибнет в попытке лавировать между Сциллой донельзя концептуальной картинки и Харибдой изрядно кастрированного текста оригинальной пьесы. Образы Макбета и его жены пусты внутри, как шоколадный Дед Мороз. Все прочие персонажи вообще могут с абсолютным успехом быть заменены на ростовые рекламные фигуры. Я рассчитывала на ульранасилие и предельную историчность, воплощенную в богатых костюмах и ворохе соломы на полу, благо гениальность сочинений Шекспира состоит именно в исключительном сочетании высокой и низменной культуры. А получила аскетичную замкнутую саму на себя череду эпизодов, полных довлеющего надо всем визионерства. Концепт, реализованный в одной только в работе оператора, является полумерой и лишь подчеркивает неловкость театральных условностей. Неизвестно, каков был бы результат, если бы авторы фильма нашли в себе силы и мужество отказаться от канонического текста, но гипотетическая лента по крайней мере была бы единым целым. В представленном же виде кино работает неслаженно, как сложная механическая передача с неравномерно зацепляющими друг друга шестернями.
«Я хотел ещё раз прочесть «Макбета», но не рискнул. Я боялся, что… это чтение меня убьёт». Гёте
В каждом заложены ростки самых разнообразных страстей – и светлых и чёрных. Настоящий художник умеет вытягивать это ростки и превращать их в деревья. Вот эти самые деревья-образы, деревья-чувства, объединившись в Бернамский лес, усиленные посредством художественного слова, музыки, изобразительных приёмов, вполне могут двинуться на нас - читателей, слушателей, зрителей – всей своей мощью. То-то с нами будет!
Юрий Олеша как-то сказал: «Когда изображаешь отрицательного героя, сам становишься отрицательным, поднимаешь со дна души плохое, грязное, то есть убеждаешься, оно в тебе – грязное, плохое – есть…». У Анны Нетребко после премьеры «Макбета» в Метрополитен-опере пару лет назад спросили ошарашенные её игрой и пением коллеги: «как Вам, Анна, удалось ТАК сыграть Леди?» На что она ответила: «Я не играю Леди Макбет, я и есть – Леди Макбет, иначе не стоило выходить на сцену в этот вечер».
Не скрою, этот же «мутный осадок» со дна души всплывает и во мне, какой-то «подлый зверёк» скребёт моё нутро, когда я читаю пьесу Шекспира или слушаю блистательного Верди. Смогли ли авторы этой экранизации вырастить за полтора часа свой «бернамский лес» зависти, алчности, властолюбия? Случился ли «заговор чувств»? Вот в чём вопрос. Я сомневаюсь. Мой гадкий «Я» всё так же спал, свернувшись калачиком. Может и не стоило браться? Думаю – стоило. Любое прикосновение к шедевру, по моему мнению, оправдано. Оно заставляет говорить, спорить, перечитывать, пересматривать.
