Оказавшийся в руках художественный фильм с Ближнего Востока казался мне этнографической картинкой малознакомого мира, отмеченного другой верой и иными обычаями, непонятным менталитетом его жителей и блуждавшим в голове стереотипами их поведения, неизвестно, насколько надуманными, а насколько – реальными. Содержательность отодвигалась в тень, заранее приготавливая вежливую снисходительность, чтобы приглушить глубину возможных разочарований.

И это при том, что фильмы Маджида Маджиди отмечены хорошими отзывами критиков и, пройдя по фестивальным дорожкам, не остались без номинаций на призы европейских кинофестивалей. Просто Ближний Восток, возможно в силу всё тех же стереотипов, ну никак не вяжется с кинематографическими успехами, хотя, думать, что там нет кино, это, наверно, то же самое, что лишать местное население личной жизни.

Маджиди назвал свой фильм Pedar (Отец), очевидно желая сделать акцент на отношениях главного героя, переживающего гибель своего отца с отчимом, который стал мужем его матери, пока мальчик прозябал в городе на заработках. Только вот мне показалось, что оттерев тему отцов и детей, на передний план в этой картине вышло мужество, мужское начало, как суть взросления и обретение жизненной мудрости.

Работая вдали от дома, четырнадцатилетний Мехролла в полной мере несёт бремя единственного мужчины в семье, обеспечивая своим трудом безбедное существование матери и трём младшим сёстрам. Для него появление в доме другого мужчины – это удар по личному самолюбию, усиленному памятью об образцовом мужчине, которым был для него родной отец.

Парень даже пытается сотворить что-то вроде другого дома для своих сестёр: освежив заброшенные стены старой отцовской лачуги, он тайком уводит их из ухоженных хором отчима. Только отчего-то он упускает из виду, что мужчина – это не только хозяин дома, но и ещё муж своей жене, коим ему, Мехролле, не светит стать ни при каких обстоятельствах.

Некоторое время остаётся непонятным стоическое хладнокровие взрослого мужчины, выдержанно переносящего лихие выходки своего неугомонного пасынка, которого бросает из крайности в крайность, от бессмысленных погромов до угроз физической расправы.

Физически превосходящий своего противника мужик, казалось бы, должен одним ударом поставить на место зарвавшегося сорванца, но нет – вместо этого он пытается миром склонить мальчика к принятию новых семейных реалий. И тому, как оказалось, были свои причины.

Новый глава семьи бесплоден. Он был вынужден развестись со своей прежней женой, мечтая стать отцом, пусть и не родным по крови, отцом семейства. И выбор его был не случаен: красавица жена, три девочки и один парень, который, как он надеялся, станет его сыном, но никак не врагом. Мужчина, отец, сын - мужское.

Терпению отчима приходит конец, когда, украв его пистолет, Мехролла вместе со своим другом отправляется на подвиги в далёкий городок, грозя семье большими неприятностями. Надо остановить пасынка, пока тот не натворил дел.

Приятель Мехроллы, безвылазно живущей в бедняцкой деревушке, в противовес главному герою, инфантильный и податливый мальчишка, покорно батрачащий на дальних родственников, трусоватый и нерешительный, легко подчиняющийся твёрдой уверенности своего самостоятельного товарища. Этот герой в исполнении Хоссейна Абедини интересен ничуть не меньше, чем исполненный собственного достоинства ключевой персонаж Хасана Садеги.

Отдать должное, режиссёру удаётся сохранять четкий ритм смены событий, не упуская логических связей и побудительных мотивов, раскрывающих характеры и психологию поступков действующих лиц. Национальная специфика проскальзывает невзначай, между строк.

Где это начальник может уехать на несколько дней по делам, оставив только устное распоряжение своему подчинённому? Целомудренное купание в реке, в одежде, судя по всему, тоже из местных традиций. На этом фоне неожиданностью расцветают горячие поцелуи сестёр Мехроллы, которыми те встречают вернувшегося на побывку брата, ставя под сомнение строгости восточных нравов.

Обратный путь мальчика и мужчины, скованных теперь одними наручниками, становится для обоих настоящим испытанием мужества, когда, оказавшись без воды, посреди песчаной бури, путникам приходится искать дорогу, в отчаянии оставляя последнюю надежду на свое спасение. Силы покидают обессилевшего мужчину, отпускающего парня в одиночку искать своей удачи. Вот только настоящие мужчины просто так не уходят и не бросают умирающего.

К последующим событиям достойной подкладкой могла бы стать песня из нашего «Последнего дюйма», когда упирающийся в рыхлый песок мальчишка тянет волоком тяжеленного мужика, без всяких мыслей о мужестве, потому, что думать об этом у него уже просто не было сил.

Мужчина, мужество, мудрость – Маджиди, как видно, вместе с Мехроллой шёл именно по этому пути, оставляя в открытом финале недвусмысленный намёк на то, что все у этого парня будет. Как надо.