Как и в предыдущих работах герои фильмов Петцольда предстают призраками самих себя, чьё существование тщетно, ибо они лишены способности к движению вперёд.
«Феникс» — это живая картина о человеке, который будто лишний в этом мире, блуждающий как призрак в психологической пустоте Германии, о любви, будто она не чувствуется, о пустоте, будто она не слышится. Любовь действительно возрождает человека из пепла. Только не опасна ли эта любовь?
Следуя завету Клода Ланцмана, считавшего запретным любое прямое отображение Холокоста, Петцольд не пытается найти образ и слово для того и тех, что стерты и уничтожены. Но в сочетании с техниколорным изображением, «нуарными» мизансценами, слишком контрастной мимикой актеров это производит странный эффект, к которому, вполне возможно, он стремился намеренно.
Нуар тщится возродиться в этом фильме, как птица феникс из пепла, но сгорает в адском лагерном пламени, оставляя в живых только остроумие сценарной конструкции, изящество и холодноватую элегантность режиссуры. А также магию Нины Хосс: родись она на полвека раньше — снималась бы в оригиналах, а не в копиях и ремейках.
Запутавшись в жанрах, автор фильма о женщине, заново обретающей свою любовь, жизнь и саму себя, утратил самое главное — серьезность отношения к собственной картине. В историю сложно поверить, а временем непросто проникнуться.
В этом мире золы и пепла проблема идентичности, всегда мучившая персонажей Петцольда, артикулируется предельно внятно, даже эксплицитно, на грани гротеска, фильма ужасов
Историческая фактура предполагает высокий градус реализма, если не натурализма. Но Петцольд провокационно скользит по поверхности эпохи, к руинам относится как к эффектной декорации и не заботится о вульгарном правдоподобии.
Послевоенный, разрушенный бомбардировками Берлин Петцольд снимает как постапокалиптический дурной сон, который очень идет его вечной музе Хосс, превращая ее в призрак фамм-фаталь, а сам фильм — в мираж нуара.
