Если вы смотрели в своё время быковское «Чучело», и у вас ныло до боли внизу живота, приготовьтесь: на фоне истории Лены Чеховой мучения героини юной Кристины Орбакайте покажутся вам неумелой детской страшилкой про гробик на колесиках. Режиссёр Иван Твердовский, дебютировавший в полном метре фильмом «Класс коррекции», вернул в кино о детях/подростках жанр, называвшийся в далёкие 80-90-е годы грубым словом «чернуха». Но раскрывает он тему несколько иначе, чем нашумевшая в свое время Валерия Гай Германика («Все умрут, а я останусь»). Он ужасает нас бездушием и жестокостью младого поколения не для того, чтобы напугать. Иван Твердовский хочет сказать что-то ещё.
«Класс коррекции» - не метафорическое название. Речь в фильме действительно идёт о классе коррекции для нестандартизированных подростков в обычной школе явно не столичного города. В этот класс приходит с домашнего обучения Лена Чехова. Голова у нее ясная, но ноги почти не двигаются. В небольшом классе ее принимают хорошо, домашняя девочка обрастает компанией.
Режиссёр намеренно уходит в диалогах от театрального акцентирования к бытовой болтовне. Речь подростков и даже взрослых изобилует словами-паразитами, актеры запинаются. Словно они не учили роли, им лишь накидали общую канву: о чем говорить. Игровое кино у документалиста Твердовского тоже выходит весьма «документальным». Ясные реплики только у Лены. «Настоящность» происходящего создают декорации: мрачная школа, тусовочное место коррекционщиков у железнодорожных путей. Единственное, что выдает кино – это возраст актеров. Почти всем «школьникам» от 22 до 25 лет. Это чувствуется, хотя, играют ребята хорошо.
Я очень боялся, что кино будет либо об ужасах школьной системы, либо о жестокости «нормальных» подростков. В целом, оба тренда здесь присутствуют, но они не довлеют. Мне очень понравилось, как показали учителей: бесконечно усталых, в разной степени обозленных людей, у которых на запястьях звенят такие же рабские кандалы системы образования. Директор с именем Тереза Павловна, которое, кажется, с рождения обрекло женщину на судьбу училки, может говорить что угодно. Но любые издаваемые ею звуки складываются всегда в одно и то же сочетание: «Нелюбишколу! Здесьтебянелюбят!». А злые подростки показаны всего один раз и то, как будто, режиссер это для галочки сделал.
Коррекционщики легко живут в этом непривлекательном мире. Брезгливо отталкивающем их мире. Они привыкли, что их не любят. Они мусор. И ребята замкнулись в своем мирке, где идет внутренняя вполне человеческая жизнь. Класс сразу принимает Лену, несмотря на то, что она новичок. За нее заступаются, пацаны спорят за то, кто по утрам будет везти ее коляску в школу.
И слишком поздно я разглядел, что их доброта – это не доброта обычных людей. Это корпоративная солидарность жителей лепрозория. Необходимая для выживания в мире презрения. Доброта сама по себе у них атрофировалась. Или не было ее вообще. Ведь ей, доброте, надо тоже где-то у кого-то учиться. А кто любит их? В лучшем случае коррекционщиков считают браком. Во время просмотра я не придал значения сцене поминок умершего одноклассника. А там очень хорошо была показана эта общая черта их характеров.
Кульминация фильма жуткая. Не столько из-за ужасов деяния, сколько из-за безразличия, с которой творятся ужасы. Развязка трагична, а концовка – единственная моя претензия автору. Это даже не открытый финал, это какое-то движение безнадежности в бесконечность.
Уже после титров я понял, что намного страшнее последних двадцати минут фильма, полных боли и страдания, для меня была одна фраза, брошенная в учительской во время обсуждения несуществовавшего «совокупления» Лены и Антона. «Да их кастрировать надо!». Сказано без ненависти, без ярости. Просто и буднично. Но в этой реплике воплощена сила, рождающая чудовищ. Кем ты станешь, если всё детство тебя равнодушно хотят кастрировать? Если тебя держат в отдельном аппендиксе школы за решеткой? Если в тебе не видят человека?
И мне вдруг показалось, что эта история не про «неполноценных» детей, которых даже уборщица считает генетическим мусором. Эту же проблему гораздо красивее можно было показать на более экзотическом фоне. Например, мир победившего гитлеровского фашизма. Огромные генерал-губернаторства на территории Польши, Украины, России, полные «неполноценных» людей. Которых отделяет от прекрасного арийского мира неправильные параметры черепа и отсутствие справки о том, что ты человек. Генетический мусор, который внутри своей мусорной кучи может пытаться жить как люди, любить, находить какое-то свое маленькое недочеловеческое счастье. Но стоит только подойти к забору из колючей проволоки, чтобы почувствовать холодное или яростное презрение с той стороны. От «настоящих людей».
Класс коррекции – это гетто. И эти гетто создаются не из заборов, а в наших головах. Элиты городов, отделяющие себя колючкой от рабочих кварталов. Столицы, возводящие стены, защищаясь от провинции, лимиты, гастеров. Ватники, не считающие людьми укропов. И наоборот. Кругом гетто. Которые питаются нашей ненавистью. И в которых растут люди, пропитанные нелюбовью.
25 сентября фильм выйдет в прокат. Вам может не понравиться. Но всё же подумайте.
Фильм про инвалидов. Нет, не про людей с ограниченными возможностями, а про душевных инвалидов.
Жестокое отрезвление после фильма происходит потому что мы такие. Душевные инвалиды. Мы такие. Учителя такие. Система нас делает такими. И мы такими становимся дабы влиться.
И нет особой разницы, ты учитель, ты ученик, ты уборщица. Ты уже несёшь эту заразу в себе, чтобы инфецировать другого.
Фильм про уродов и людей. Нет, про уродов и одного человека. Главная героиня. Она попадает в эту среду. Она лучик света в этой тёмном царстве. Маленький лучик.
И что делают с этим лучиком? С её чувствами? С её чистой и открытой душой ребёнка? То же, что делали с собой другие. Её душу насилуют. Пытаются изуродовать и превратить в себя, в полное своё подобие - сделать из неё ещё одного душевного инвалида.
Она не должна стать такой. Она сильная. Она встанет на ноги. Она встанет. Она простит их всех. Она же сильная. Она чистая. Она же наша душа. Одна на всех. За всех.
Пусть она будет.
Пусть будет такой жестокий фильм о красоте, силе, которая кроется в том слабом и хрупком существе, что все мы прячем - нашей душе.
Колясочница Лена Чехова приходит в класс коррекции после многолетнего домашнего образования. Ей все интересно, хотя и не очень понятно. Она находит в классе первую любовь – Антона. Но непонимание окружающих и постоянное давление со стороны родных и школы могут сломать молодую, неокрепшую психику.
Иван И. Твердовский оказался идеальным претендентом на роль режиссера картины «Класс коррекции». Он документалист, что в современных условиях рынка очень удобно. Иван привык снимать за гроши, адекватно воспринимает современность и четко понимает, что хочет увидеть в итоге. А главное двадцатипятилетний режиссер еще хорошо помнит, что такое школа, учеба, одноклассники, первая любовь и общение со старшими.
Детский психолог Екатерина Мурашова написала незабываемую повесть о детстве. Ее герои оживали на страницах книги и решали свои проблемы, оказываясь в параллельном мире. Повесть короткая и любой читатель залпом может ее осилить, а после таких книг и жить становиться легче.
Продюсеры, купившие права на повесть Мурашовой, пришли к выводу, что экранизировать повесть дословно будет явным расточительством. Поэтому сценарий многократно переписывался.
После прихода на проект Ивана И. Твердовского работа пошла. История претерпела ряд ключевых изменений. Герои стали старше, параллельный мир заменили железной дорогой, а первую любовь, которая в повести только упоминается, выходит здесь на передний план. Так же в отличие от книги, в картине центральную роль занимает сам класс коррекции, о которых в нашей стране знают очень мало.
Заигрывания с Триером и другими экспериментаторами делают картину еще более неоднозначной и интересной, потому что трактовать все становится сложнее и вариантов финала может быть множество.
Федор Стручев снял очень реалистичное, иногда просто отвратительное «настоящее». Камера редко не дает зрителям увидеть всю гадость и мерзость, которую творят герои картины. Этим авторы пробивают грань между экраном и публикой. Создатели говорят о простых вещах, на которые легко не обратить внимание, но благодаря правильной подаче материала не заметить невозможно.
Каждый из актеров смог привнести в проект, что-то свое. Мария Поезжаева после очень успешных театральных ролей, уверенно и ярко заявила о себе в полнометражном кино, не каждая актриса согласится изображать на экране такую ранимую, откровенную и одинокую Лену Чехову.
Ее партнеры по театру Никита Кукушкин (хотя чаще всего его преследуют одни и те же образы), и Филипп Авдеев уверенно и точно отыгрывают своих героев.
Авторы картины сделали главное – они обращают внимание зрителей и общественности на очень важные вопросы. Про то, что происходит зачастую в школах и на улице, и про то, что взрослые часто не слышат своих детей. О том, что молодежи настолько нечем заняться, что они деградируют от безделья и унижают тех, кто слабее, да что там, вообще всех, кто попадается им на пути.
Благодаря актуальной теме, ее грамотному раскрытию и отличной игре актеров - «Класс коррекции» (несмотря на то, что фильм можно обозвать чернухой, артхаусом и много чем еще) стал самым ярким и эмоциональным открытием российского кинематографа в этом году.
Рецензии готовили меня к очередному инфернальному выплеску энергии аля Гай Германика, к фильму, который эксплуатирует тему, выжимает из зрителя слезу, маскируется под документальное кино. Они не обманули, но умолчали о самом главном.
Это не кино об инвалидах, это фильм про других, про тех, кто не может оставаться в обществе, про тех, кто изгнан или сам ушел. Внешняя неполноценность персонажей тут выглядит как интересный штрих, яркая деталь, но никак не влияет на сюжет. Во время просмотра меня меньше всего интересовало то, чем же больны все эти дети, потому что в первую очередь я видела в них сообщество отверженных, неважно по какому признаку. Те, кто волею судеб противопоставлены большинству, ищут для себя новый способ существования и находят его на окраине спальных районов, ложась на железнодорожные пути, прямо под проходящий поезд. Таким образом режиссер решил изобразить то инобытие, что было описано в произведении Екатерины Мурашовой, ставшем основой для сценария. Волшебные видения, фантастический мир в котором оказывались дети из класса коррекции, тут упоминаются лишь вскользь, режиссер решительно наступил на горло всему волшебству, предъявляя зрителям опостылевшие пейзажи обшарпанной Родины.
Такой подход все ещё кажется новаторским, фильм заметили и оценили, но на самом деле все молодые режиссеры только и делают, что снимают про несчастных и обделенных в декорациях убогих и угнетающих. И вот тут мы подходим к самому главному. Несмотря на то, что фильм для меня явился форменной пыткой, я с трудом высидела до конца сеанса, всякая несправедливость и страдание, коих в этом фильме предостаточно, валились на меня тяжелым грузом, хотелось вскочить и закричать, главное, что я увидела в этой картине - это свет. Марии Поезжаевой, исполнительнице главной роли, удалось без приторности соединить в своем персонаже женскую хрупкость, готовность идти до конца, романтическую наивность и сексуальный магнетизм. Её Лена Чехова проходит через муки и воскресает подобно Спасителю. Она и есть спаситель для всех учеников класса коррекции, благодаря её старанием ученики проходят комиссию и получают хоть какие то перспективы в жизни. А Лена, подобно своему вечному прототипу остается гордо висеть на кресте.
Я читала, что режиссер не прописывал в сценарии диалогов. Это показалось мне удивительным, но когда я увидела, что из этого вышло на экране, стало ясно какой это интересный и эффективный ход. Все диалоги звучат живо и немного раздражающе, потому что мы, по сути, слышим разговорную речь, волнение актера накладывается на волнение персонажа и дает такую странную интонацию, что местами фильм становится просто невыносимым. Происходящее на экране преодолевает художественную условность, кажется, что смотришь собственное хоум видео или просто стоишь посреди школьного двора в компании этих странных ребят.
Это интересное кино, оно достойно внимания, это редкое событие в отечественном кинематографе, обожающим свадьбы, выпускные и корпоративы. Пусть молодой режиссер изо всех сил давит на зрителя, пусть только ленивый не написал о влияние Фон Триера, пусть все бесконечно больно видеть в кино то же самое, что ты видишь по пути домой. Но главную свою цель этот фильм выполняет, после просмотра у меня появилось ощущение чего-то большого и важного, что мне только предстоит понять, у меня осталось сильное послевкусие, ощущение какого-то волшебства, видимо того самого, что режиссер старательно душил.
В современном российском кино существует множество фильмов с пометкой 'чернуха ради чернухи', они как правило представляют взгляды молодых и креативных режиссёров и эта позиция весьма мрачная и беспросветная. На первый взгляд данная картина относится к когорте таких тенденций, но при жёсткой и простой подаче фильм несёт в себе больше, чем хроника упадка и разложения. За историей, которая показана яркими и провокационными мазками, скрываются острые проблемы нашей российской действительности.
Наблюдение за жизнью коррекционного класса, ученики которого находятся в изоляции относительно других школьников и в состав которого включается новая ученица (главная героиня), это только верхний слой повествования. Позже мы видим, что эти ребята, по сути, не отличаются от обычных школьников. Подчёркиваю, они не хуже и не лучше, а именно такие же, они - зеркало нашего общества и в этом их трагедия. Скажу сразу, игрой актёров и режиссурой я более чем удовлетворён, в особенности учитывая то, что это дебют. Подробно на анализе сюжета тоже останавливаться не буду, а сразу перейду к мыслям и чувствам по поводу данного фильма.
Мысли и чувства:
1. Проблема изоляции и отстранённости от общества. Учителя и другие школьники дистанцируются, относятся с явным пренебрежением и отвращением к «нестандартным» детям. Данное обстоятельство ещё сильнее усугубляет их проблемы, делает озлобленными. Всё это запускает порочный круг, который приносит только тревогу и страдания.
2. Когда главная героиня начинает проявлять самодостаточность, высказывает позицию и влюбляется, другая часть класса отторгает её. Она становиться изгоем и объектом издевательств, даже в таком маленьком и отстранённом коллективе. Другие банально завидуют и не могут принять факт, того что человек может быть счастлив.
3. Так же этот фильм не только для юных зрителей, но и для взрослых.. Родители должны ВОСПИТЫВАТЬ, СЛЫШАТЬ И ПОНИМАТЬ детей, бороться за их благополучие и права. А учителя, не должны забывать, что они являются не только рупором знанию, но и могут нести большое влияние на души детей.
4. Как найти свой коридор в жизни? Кем станут люди воспитанные в таких условиях? Картина оставляет много открытых вопросов для размышления зрителям, но точно отвечает на один вопрос. Современное общество не готово принять «других» людей, это комплексная проблема и решать её должен каждый из нас, работая над собой и правильно воспитывая новое поколение.
Как итог: Фильм точно не оставляет равнодушным и заставляет задуматься. Иногда шоковая терапия полезна и это именно тот случай. Финал остаётся открытый, но жизнеутверждающий, гениальный монолог мамы и последний кадры. Пусть каждый идёт по своему коридору жизни, найдет силу и волю, чтобы пройти и конечно близких людей, которые поддержат в трудную минуту.
«Класс коррекции», как зеркало робости, или «Хватит мама, вставай!»
Рецензия, а точнее — характеристика действующих персонажей «Класса коррекции». Сразу отмечу — «рассматривать под микроскопом» можно (и нужно) каждое действующее лицо, настолько грамотно подобран актерский состав, но, все-таки главных, как видеться, двое:
МАМА
Человек закомплексованный, неуверенный, робкий, во всем привыкший полагаться на себя, не роптать без нужды, терпеть унижения ради мнимых благ, с легкость верить вранью, самоотверженно подчиняться. По мне — мама ключевой персонаж драмы, она — первопричина.
В сцене на первое сентября, ее подобострастное заискивание, задает весь последующий тон обращения, как к ней, так и неминуемо — к дочери. Вместо того, чтобы возмутиться: 'Что значит туда-туда?' (завучу) и 'Что такое мы творим с вашей линейкой?' (директору) — она зачем-то начинает извиняться и оправдываться, словно их пребывание «вне закона» или, как если бы, само их присутствие, являлось величайшей поблажкой со стороны человечества.
Скажи она, к примеру: 'Пусть они занимаются, а мы будем участвовать в линейке, и, если надо — попробуем даже под гимн привстать!' — завучу, и возмутись: 'Если я говорю, что МЫ застряли на ж/д переезде, то не вижу причин не верить этому, и да — лифта у нас нет!' — директору, то, в первом случае, никто бы их с линейки не погнал, а во втором, думаю «директорша» сама бы начала оправдываться и извиняться (или, как минимум, сменила бы тон на более, УВАЖИТЕЛЬНЫЙ).
«Безбарьерная среда для инвалидов» — это, в первую очередь — безбарьерная среда ДЛЯ инвалидов, в смысле — это прерогатива ДЛЯ них, а не для «здоровых», это среда в которой предполагается, что ОНИ, должны чувствовать себя равными, а не чтобы ЭТИ — возвышались над ними, в особенности, когда безбарьерной инфраструктуры ВО-О-ОБЩЕ — нет. Маме, нужно было «с ходу», загрузить директрису вопросами: 'Коль скоро вы так настойчиво очертили и огородили ИХ территорию, ТО: где пандус, спец-кабинки, и парта, без стула!?? Мне Путину, или Медведеву посылать запрос на установку?' (Не думаю, что зачисляли их прямо накануне.) Уверен, скажи она так — да на следующий день сделали бы и пандус, и все остальное, с муниципальными крысами только так, они «по-хорошему» не понимают.
И неудивительно, что от такой ушел муж. Мне показалось, что на вопрос дочери: 'Остался бы папа, если бы я была здоровая?' — мама «вот этой своей скукоженной задумчивостью — хрен его знает», всей своей неопределенностью, как-бы задумавшись «возможно и остался бы» — ВОТ ЭТИМ всем, она косвенно делиться с дочерью частичкой своих неудач, а если точнее — добавляет ей чувство вины. Вместо того, чтобы подбодрить: 'Да ты вообще не при чем, дурочка, это наше с ним, личное, не забивай голову, расскажи-ка лучше, что в школе нового!'
При этом, искренне желая ей добра, она также искренне желает всем угодить, искренне, до поры до времени, заглушая внутренней конфликт. И даже в финале, вместо того, чтобы метафорично заткнуть уборщице половой тряпкой рот (куда уж дальше-то, чего теперь-то уж терять), — она рыдает в истерике, но хотя бы уже не молчит.
ЛЕНА
В отличии от мамы, дочка с первого кадра ведет себя так, как ей хочется себя вести, в данной конкретной ситуации. Если их встретили как «брак», то она не будет держать «довольную мину», букет лепестками вверх (для нее это уже веник), дарить их — тем более не собирается, ровно как молчать и оправдываться: 'У нас нет лифта!' — без уважения в голосе заявляет.
Лена не выявляет лидера, быть пресмыкающимся карликом не ее, она сама — лидер. 'Давайте ребят отметим первое сентября?' — 'Да, но у нас совсем нет денег...' — 'Решим!' И решили.
Она смелая. Говорит то, что думает, а не то, что выгодно. В высшей степени идеалистка, в возвышенной — оптимистка, в какой-то — реалистка. Идеалы у нее верные и очень правильные. Не стремиться выглядеть умнее, но и глупой быть не желает. Слепо делать так, как делают все — тоже, не ее. Ее вера в то, что «улучшая себя — улучшаешь мир» — непреклонна, и в общем итоге результативна. Пусть даже знает она человеческий социум исключительно заочно.
Лена не «падальщик», она не пьет «из горла», не подбирает объедки, в то же время — не кичится этим: так, зная, что у друга есть «такие маленькие кисленькие конфетки» — она подыгрывает, просто чтобы не казаться лучше. Ни тогда, ни 1-го сентября, ни вот уже на уроке, в ней нет ощущения ущербности: если математичка считает их дебилами — молча кивать она не будет, если директор в отношении нее перегибает палку — не молчит, если «сценка с уборщицей» кажется смешной — она смеется, не подозревая, что в таких ситуациях смеяться чревато, но ей простительно, она еще совсем молодая.
Непростительно — маме. И если, после 1-го сентября, у нее еще был шанс отыграться, то после того, как она «согласились на чехлы» — поезд уехал, ту-ту! Все, ровно с этого момента уборщица нашла жертву, нашла того, на ком можно отрываться за «все свои три этажа».
Не вломись она в туалет тогда, нашла бы любой другой повод, любую другую причину возвыситься над тем, кого она считает ниже себя. Она уже — почувствовала вкус крови, нашла, на ком можно «самореализовываться». И здесь уже не вина Лены в том, что их «застукали» (хотя, все-таки, щеколду можно было бы и попросить прикрутить). А дальнейшее развитие ситуации вполне предсказуемо для человеческих коллективов, где «жертва для травли» определена.
Ее жертвенность не столько физическая (это следствие), сколько психическая. Это и учителя, с легкость принимающие на веру «мнение одной бабы», впоследствии, как бы стремящиеся «отнестись с пониманием», на деле же еще больше вгоняя «любовников» в оппозицию (всеми вот этими уроками о половом созревании), это и «друзья», чувствующие свою ущербность, в следствии чего — завистливые и подлые, это и вчерашний «близкий», сегодня — пасующий перед лицом вчерашнего врага, поздравления от него принимающий, игнорирующий сам факт твоего существования. Психическая боль понимания того, что дружбы — это что-то такое из книг, что мир жесток и непредсказуем, а люди, в массе своей — никчемные паразиты.
Так или иначе, конец у фильма открытый, каждый додумает сам, что дальше: месть, попытка оправдания, а может даже и прощение.
Я очень люблю фильмы на школьную тематику, особенно советские- «Чучело», «В моей смерти прошу винить Клаву К», «Доживем до понедельника» и т.п. Из современных российских фильмов я могу лишь вспомнить «Все умрут, а я останусь» Валерии Гай Германики и экранизацию книги «Географ глобус пропил». И поэтому я был очень рад выходу школьной драмы «Класс коррекции» от дебютанта Ивана И. Твердовского.
Этот фильм прекрасен тем, что он начисто лишен глянцевых красок. «Класс коррекции»- кино реалистичное, и оно не скатывается в банальную чернуху. Фильм повествует об инвалидке, которая перевелась в класс коррекции и теперь она вливается в компанию ровесников (у каждого из которых- свои изъяны и отклонения), испытывает первую любовь и вступает в конфликт со старшим поколением.
Эта социальная драма отображает проблемы непростой молодежи, в которой смешалось много хорошего и много плохого. Молодые герои «Класса коррекции» полны энергии и заряда, но мир по отношению к ним жесток, и они сами становятся жестокими. Этот фильм затрагивает проблему «отцов и детей» (в данном случае- «матерей и детей» и «учителей и детей»). Взрослые обращаются к детям из коррекционного класса, как к каким-то животным, а сами дети пытаются доказать, что они имеют право на свое существование и стараются жить на всю катушку. В этой истории найдется места и первой подростковой любви, и предательству, и опасным ситуациям, и жизненным проблемам. Сценаристы замечательно поработали. Героям сопереживаешь, история полна очень цепляющих драматических сцен и комичных моментов. Когда с главной героиней делают что-то плохое, ее боль чувствуется на себе, и очень хочется заступиться за нее. И окружающие ее герои вызывают разные эмоции, так как каждый из них может проявить себя как положительный герой, так и отрицательный.
Также хочу отметить диалоги. Они лишены искусственности и сделаны настолько естественно, что разговоры героев кажутся взятыми прямиком из жизни. Отдельных слов заслуживает основной посыл этого фильма. Это кино о том, каким бы человек ни был, он просто должен быть сильным. Он должен сам бороться за свое место в этой жизни, потому что миру на него попросту наплевать. И главное- он не должен стыдиться самого себя, даже если он- инвалид. Я думаю, именно поэтому главной героиней фильма является девочка-колясочница, которая временами находит в себе силы встать со своей инвалидной коляски и сделать несколько шагов. И финал этой картины (несмотря на его неоднозначность) дает зрителю надежды, что и он сможет сделать шаг к месту своей жизни.
Один из главных плюсов фильма в том, что в актерском составе нет «замыленных лиц». За счет этого (а также за счет самой актерской игры) герои кажутся вполне реальными, как и сама история. Особенно со своей задачей справились молодые исполнители: каждый обладает индивидуальностью и узнаваемостью. В частности, мне очень запомнились образы Марии Поезжаевой, Никиты Кукушкина, Филлипа Авдеева, Никиты Маркарьяна. Из взрослых персонажей могу отметить Наталью Павленкову в роли заботливой матери главной героини и Наталью Домерецкую (суровая директриса школы).
Операторская работа в большинстве своем (если не целиком) сделана вручную. Камера дергается, но это не напрягает. За счет таких операторских движений начинает казаться, что зритель является соучастником событий этого фильма. Особенно впечатлили кадры, снятые под несущимся поездом. В этом плане можно восхититься смелостью съемочной группы (потому как в этих сценах вряд ли применялась компьютерная графика).
Внимание к бытовым деталям, грамотный выбор натуры и интерьера добавили фильму достоверности. Даже такие незначительные сцены, как сцены в магазине или в школьной столовой получились замечательными за счет 100 %-ной правдоподобности. Да и сама картинка в фильме оформлена весьма приятно: в ней преобладают какие-то холодные, «осенние» тона. Такое цветовое решение создало нужную атмосферу в этом фильме.
Режиссер Иван И. Твердовский сделал не просто удачный полнометражный дебют. Он и его команда сотворили одну из лучших российских картин в жанре социальной драмы. Кино получилось настолько эмоциональное, естественное, с искренней болью, что оно оставляет после себя массу впечатлений и хлеб для размышления. Остается надеяться, что Твердовский в дальнейшем не опустит планку и сделает еще несколько достойных кинокартин. И хочется пожелать молодым актерам новых удачных работ. И если вы любите школьные или социальные драмы, интересуетесь проблемой молодежи в обществе- этот фильм вам стоит посмотреть.
Так что, господа, русский кинематограф скорее жив, чем мертв. Просто он, как главная героиня, инвалид. И он иногда встает с инвалидной коляски.
Фильм о человеческой зависти и неспособности принять и пропустить через себя чужое счастье
Сюжет развивается на фоне инвалидов – учеников класса коррекции. Такое направление задано не случайно, потому что именно в подростковом возрасте и к тому при наличии каких-либо отклонений, т.е. когда человек является наиболее уязвимым, более остро заметны такие качества как зависть и главное не способность принять чужое счастье.
Ученики настолько лишены эмоциональной емкости существования, что единственным способом заполнить его - лечь под поезд т.е. адреналин становится альтернативой отсутствующей любви, добра, нежности и понимания.
Класс дружелюбно принимает главную героиню фильма, даже защищает её от нападков «полноценных» сверстников. Но стоит зародиться отношениям с одноклассником, как следует неминуемое отторжение учеников от неё. Их задевает, и даже корежит от того, что она смогла приобрести полноценность, любовь, близость,- это можно назвать как угодно, но это именно тот компонент, которого им не хватает. Они не могут простить ей этого счастья.
Отношения заканчиваются, точнее сказать прерываются резко, внезапно, по непонятной причине. Но все же, на фоне линолеума с черными полосами, в противовес всеобщей злобе, нежеланию помочь, глупой зависти, акту изнасилования (хоть и не состоявшегося) ей удается найти тот «наш коридор», который так отчаянно в последней сцене бросается мыть её мама.
Уровень развития страны надо мерить не действиями политиков (что с них взять, они же политики), а произведениями искусства. Уровень развития России сегодня таков: пошлые ремейки советских киношедевров на одной стороне и фильм «Класс коррекции» (и подобные ему) на другой. Я беру крайние точки и считаю, что мы где-то посередине. Нас окружают создатели умных и глупых фильмов, у которых есть свой зритель. У «Класса» должно быть зрителей больше. Потому что это не просто фильм о современной России, это ещё и фильм, который может менять общество к лучшему.
Как менять? Да просто: задавать вопросы, о которых мы не думаем. В погоне за досугом, главная цель которого – быть запечатлённым в инстаграмме, в общей философии «жили-поживали да добра наживали» массовый зритель стал потребителем – кино, театр, журналы должны развлекать и креативить. Я листаю репертуары наших кинотеатров и не могу найти умное кино. Нашлось. 25-летний Иван Твердовский снял свой «Класс», попытался вырвать зрителя в действительность, который мы не хотим быть свидетелями. Мы почти на два часа становимся не просто свидетелями жизни коррекционного класса, но и его учениками. В моей школе был класс для отличников и троечников – последних завуч при всех называла дебилами. Вот эти «дебилы» и завучи – главные герои фильма. Сюжет основан на повести Екатерины Мурашовой.
Создатели картины возвращают нас в Россию, в которой вместо асфальта – вечные лужи, а детям негде проводить время, иначе, чем на железной дороге. Создатели картины замахиваются аж на Достоевского – подростки 2014 года тоже хотят острых ощущений и ложатся под поезд, как Коля Красоткин в «Братьях Карамазовых». Режиссёр не жалеет зрителя и заставляет его буквально лечь под поезд – надо мной проносятся вагоны и мне страшно.
В «Классе» много других параллелей. История жестокости школьников сразу напоминает и «Чучело», и «Дорогую Елену Сергеевну», и фильмы Гай-Германики. Много в фильме жестокости а-ля фон Триер – иногда даже на языке вертится слово «чернуха», но для создателей «Класса» чернуха – не самоцель, лишь фон для умного разговора со зрителем. Разговор этот не только о жестокости и её мотивах. Главная тема – особенные люди. Наконец-то у нас появился художественный качественный фильм о людях с ограниченными возможностями. О нашем к ним презрении и равнодушии, о четырёх мужиках, которые не могут сделать нормальный пандус для инвалидной коляски. Особенные люди живут в стране вахтёров и уборщиц, повадки которых иногда даже берут на себя учителя – и особенным жить среди тупых уборщиц тяжелее, чем нам с вами. Это их гетто, их холокост, их надзиратели и злые овчарки.
И гетто это совсем рядом. На днях мне на почту пришел пресс-релиз – об опасности закрытия в Парголово предприятия по производству инвалидного оборудования «Надежда», включая 16 действующих рабочих мест для инвалидов. Рукой подать до Парголово.
«Класс» на «Кинотавре» получил не только «Лучший дебют», но и приз кинопрокатчиков (последние выбирают фильм, который можно с успехом прокрутить в кинотеатрах). Неужели свершилось? Да, почти. В Петербурге такой фильм должен был бы показываться только в «Родине», а вместо этого его крутят даже в торговых центрах. В которые колясочникам чаще вход заказан. Всего в России 300 копий фильма 25-летнего режиссёра. И это не ремейк «Кавказской пленницы», а умный разговор на сложную тему. Новый Гоголь явился? Не уверен, говорить рано, но хорошо, что Гоголь. Маленьким людям дали слово.
Прекрасно, что документальный фильм «Антон тут рядом» стал известным (в узких кругах, но известным). «Класс» надо тоже сделать известным. Это фильм, созданный молодыми для молодых. История первой любви снимает с темы особенных людей налёт пафоса и пошлости. Не думал, что в этой теме режиссёру и актёрам удастся потоптаться на поляне «Ромео и Джульетты», но им удалось – они туда аккуратно зашли и убедили – как красиво и одновременно страшно, когда первый раз любишь. Как лечь под поезд.
Это фильм о нашем равнодушии. Но фильм получился благодаря неравнодушным людям. Ком стоит в горле все два часа – умелая кульминация, даже катарсис в финале – и зритель тоже перестаёт быть равнодушным. Он выходит из кинотеатра другим. Мне хочется жить в стране, в которой снимают такие фильмы.
Этот фильм снят в болезненной России. Именно ею он пронизан вплоть до запахов: обшарпанные подъезды, жидкая каша в школьной столовой, отсутствие пандусов, которое так мешает героине этого фильма - Лене Чеховой.
Лена - инвалид, колясочница. Именно так её называют её новые учителя. Лена пришла в коррекционный класс после шестилетнего перерыва на домашнее обучение. Лена наивна, открыта и добра, она старается быстро и легко найти общий язык с одноклассниками, и почему-то совсем не стесняется своего инвалидного кресла. Этот фильм о её судьбе. Всего лишь одной больной судьбе в такой огромной России.
Для меня фильм стал скорее темой для дискуссии. Во-первых, 'Класс коррекции' показывает нам не только жестокость обычных подростков, как это обыграно в эстонском фильме 'Класс', он показывает жестокость детей-инвалидов по отношению к другу. Звери пожирают друг друга в одном зверинце. Жутко, страшно, омерзительно. Они скрывают от взрослых приступы эпилепсии, чтобы пройти комиссию - единственный свет в их жизни.
Во-вторых, этот фильм поднимает вечный вопрос-отцов и детей и жестокости родителей по отношению к детям. Мамы обозлены на мир за боль и неудобства, которые им причиняют их дети-инвалиды. Такое чувство, что они живут в ещё более грязном зверинце, чем их дети. Равнодушие, скрываемое за маской обеспокоенности за прохождение родным ребёнком комиссии. Да нет, мамы не за детей боятся, а за себя. Надеются, что этот кошмар кончится, когда комиссия позволит их деткам учиться в обычном классе.
В-третьих, 'Класс коррекции' не даёт забыть нам о том, насколько в нашей большой стране никому нет дела до инвалидов. Твардовскому удаётся показывать это не назойливо, но на протяжении всего фильма. Пандусы, которые в итоге сделали для Лены, всё равно бесполезны и не могут использоваться. Коррекционный класс отделили решёткой от остальной школы. В доме даже нет лифтов. По дорогам невозможно проехать на инвалидном кресле. Всё слишком по-русски печально.
Концовка фильма остаётся практически открытой и заставляет только восхищаться мужеству хрупкой Лены и думать, что же она будет делать дальше. Униженная, но гордая.
Спасибо актёрскому составу за то, что зритель ни минуты не сомневается в честности происходящего. Спасибо за такую искреннюю грусть, борьбу, мужество и горечь.
