Что будет если из самой известной трагедии самого известного драматурга вытащить персонажей, которых назвать даже третьесортными язык не поворачивается, наделить их собственной историей, чувствами и характерными особенностями, и сделать из этого отдельную пьесу? И если их имена настолько сложны в произношении и запоминании, что даже сами герои периодически путаются, кто из них кто? И придать их внешнему виду, диалогам, поведению тонкий и интеллигентный английский юмор? Что за пьеса может получиться? Конечно, 'Розенкранц и Гильденштерн мертвы'!
Оба они не могут вспомнить ничего из предыдущей жизни кроме непонятного стука в окно, ведь третьесортным персонажам, коими они являются в 'Гамлете', не положено иметь историю жизни. Они как-будто только что появились на свет. Однако, со временем выясняется причина и повод их появления - королевская миссия, которая была возложена на них датским правителем: они должны явиться во дворец и выяснить причину помешательства Гамлета. Во время пути им встречается бродячий театр, который, по заверению его хозяина, за небольшую плату может сыграть всё что угодно, а за отдельную плату заказчик может и сам поучаствовать в действе. Вот именно здесь их судьба и была решена: ещё задолго до окончания фильма становится понятно, что они актеры в чужой пьесе, их смерть в ней может изменить лишь общий счет трупов, с шести до восьми.
- 'Жуткая резня! Восемь трупов!'
- 'Шесть.'
- 'Восемь!'
Это произведение искусства балансирует между кино- и театральной постановкой, одновременно являясь и тем и тем. Мы имеем возможность наблюдать героев с большего количества ракурсов благодаря кино, однако, как и в театре, всё держится на актерах, а не на обстановке. А держаться есть на ком: сладкая парочка (именно так хочется назвать, почему-то), Розенкранц и Гильденштерн, были сыграны Тимом Ротом и Гари Олдманом. Они идеально исполнили свои роли, оказавшись немного придурковатыми, похожими на деревенщин, парнями, с головой окунувшимися в интриги придворной жизни.
Один из них, по-моему Розенкранц, всё время случайно совершал разнообразные открытия, которые либо уже были совершены, либо ещё являлись фантастикой для того времени. Однако, попытки продемонстрировать достижения своего интеллекта Гильденштерну (вроде бы) всегда оканчивались полным провалом! Очень порадовали моделька самолета и манипуляции с ядром и пером. А сцена, в которой Розенкранц пытается изобразить обыденность в простом обращении к Гильденштерну (при том, что оба до сих пор не уверены кто из них кто) вообще входит в пятерку самых смешных сцен в моём личном рейтинге.
В общем, отдельно говорить о том, как сильно мне понравилась игра сих актеров, думаю, не стоит, однако, не удержусь и скажу: 'Спасибо!'
Сам Гамлет, который здесь является второстепенным героем, сыгран проникновенно и сильно, как и положено быть сыгранным Гамлету. Отдельная благодарность очень уважаемому мной актеру, Ричарду Дрейфусу, за роль актера, простите за каламбур! Он был несравненен!
Итак, что мы имеем в итоге? Замечательную постановку Тома Стоппарда, полную шуток, курьезных ситуаций и достаточно глубокого смысла. Все мы можем быть втянутыми в чужую игру и оказаться ненужными трупами в чужой пьесе. Кроме того, красочное и саркастичное описание датской королевской семьи, отличные декорации, отличные тем, что герои полностью им соответствуют, хорошую музыку и замечательную актерскую игру! И пусть Розенкранц и Гильденштерн всё-таки становятся теми ненужными трупами, главное чтобы нам было весело, хорошо!
После просмотра остается приятное ощущение приобщенности к высокой культуре.
Меня зовут Розенкранц, а его Гильденстерн. Нет, стойте. Наоборот.
Требования к просмотру от зрителя
* Знание 'Гамлета'. И тут не подойдет то, что Вы смотрели в молодости фильм со Смоктуновским или представляете себе канву, листали его в школе 10 лет назад и т.п. Вы должны действительно помнить его. Иначе будет не смешно то, на что автор намекает. А оно того стоит.
* Знание английского хотя бы до уровня 'понимаю с субтитрами'. Переводы на русский сакс, все без исключения (особенно наипопулярнейший перевод Бродского, написанный им или спьяну или просто ради денег)
Пример:
оригинальный смысл
- Здесь темно.
- Но не как ночью.
- Нет. Скорее как...днем.
- Да, темно как днем.
перевод фильма
- Темно!
— Так ночь!
— Сейчас и днем бывает темень!
Ну не знаю, как вам, а мне кажется, что смысл съеден.
* Любовь к абсурду. То есть, если вы предпочитаете простые фильмы в стиле 'девочка полюбила мальчика, а потом они поженились, хэппи энд', то тут такого не будет.
Сюжет и идея фильма
В пьесе 'Гамлет' Шекспира есть двое не то, что второстепенных, а третьестепенных персонажей с длинными сложнопроизносимыми именами - Розенкранц и Гильденстерн. Их помнит далеко не каждый после прочтения.
Они появляются и исчезают на сцене вместе, отпускают пару малозначимых реплик то Гамлету, то Гертруде, не сильно влияя на развитие событий. Затем садятся на корабль в Англию и не возвращаются. В финальной сцене невзначай брошена фраза о том, что они умерли. Вот собственно и все, о чем стоит говорить у Шекспира.
Стоппард же смотрит на 'Гамлета' глазами этих двух бедолаг. Он изящно превращает трагедию в фарс, посвященный блужданию двух обалдуев по Эльсинору в поисках смысла и ответов.
Зачем они нужны в замке, когда с ними едва заводят разговор?
Что за бред, черт побери, несет Гамлет?
Почему их жизнь напоминает игру, в которой за них делает ходы кто-то другой?
Почему они не помнят ничего из своего прошлого: ни детства, ни повседневной жизни, ни собственных имен?
На что похожа смерть? Может быть, на корабль? А, может быть, смерть актера на сцене так же реальна? А, может быть, этого и заметить нельзя, и мы уже давно мертвы?
Мое отношение к фильму
Пользуясь выражением Эллочки-Людоедочки, 'Шик. Блеск. Красота.' Тим Рот и Гэри Олдмэн - шикарный дуэт, ИМХО, их лучшие роли. Замечательная тонкая вещь с вкусными диалогами, игрой слов и пересечением печали с шутовством. Ненадуманная.
10 из 10
Да, все ставят 10 из 10 каждому третьему фильму, переоценивая весьма и весьма скромные работы, и у меня есть такой грешок. Но тут мне можно ставить 10: я знаю этот фильм наизусть. Я правда его обожаю.
Многие утверждают, что для полноценного восприятия этого фильма нужно знать первоисточник, то есть самого шекспировского Гамлета. С этим трудно не согласиться. Но обращает на себя внимание сам факт настойчивого подчёркивания такого малозначительного момента. Ведь если бы у нас была нормальная система образования, то сам вопрос: 'знаешь или не знаешь Гамлета Шекспира?', просто не возникал бы, был бы несущественным. И вот в этом выходе на первый план малозначительного и несущественного уже проступает основная идея 'Розенкранца и Гильденстерна' Стоппарда. Стоппард гениально почувствовал направление духа времени: не просто внимание к маленькому человеку, как это было ещё в 19 веке, и не борьба за права маленьких людей, как это было в первой половине века 20, а становление маленького человека как нового центра вселенной, как самому себе и бога, и чёрта. Ничтожество не становится великим: оно просто становится всем, что есть. Кроме ничтожества, нет ничего, поскольку всё на свете оно воспринимает через свою собственную призму. Но, в конечном счёте, и самого ничтожества нет, и всякому предстоит убедиться в этом точно так же, как Розенкранцу с Гильденстерном ощутить на своём горле затягивающуюся верёвочную петлю...
Стоппард не случайно выбрал Гамлета Шекспира - общепризнанную вершину не только мировой драматургии, но и эталонный образец так называемой 'жизненной философии', глубоких духовных исканий, вызванных конкретной жизненной необходимостью. Самая возвышенная и глубокая трагедия классики гуманистического реализма фантазией Стоппарда превращается в низменный балаганный фарс постмодернизма, в котором всё, что было прежде трагичным, становится смешным и нелепым, и чем трагичнее, тем смешнее и нелепее. Не могу согласиться с рецензентом 'Tesaurus-REX', который пишет: 'Я был поражен, насколько Стоппарду удалось «подружить» антиматерию абсурда и комичности с материей величественно-возвышающей Трагедии всех времен'. От трагедии здесь не остаётся и следа, и этим мы обязаны не Стоппарду, а самой жизни, в которой для трагического просто не осталось места, поскольку не вмещается оно в узкий просвет нашей измельчавшей ничтожной души. Нынешние герои - это не трагический Гамлет и даже не его дядя-злодей, а именно никчёмные Розенкранц и Гильденстерн, которые живут просто потому, что родились - как будто проснулись в одно прекрасное утро без планов на будущее, без памяти о прошедшем, и наблюдают жизнь как умеют - с изрядной долей любопытства, но без усилий и не извлекая никаких уроков, и играют словами потому, что 'у них нет ничего, кроме слов'. Они смешны и нелепы в своей никчёмности, но зато бесконечно реальны...
Отдельно стоит сказать о роли театра в пьесе и фильме Стоппарда. Здесь Театр - не Актёр, не его труппа, а именно сам Театр! - выступает в самостоятельной важной роли. Это не тот театр, который в пьесе Шекспира просто помогает Гамлету вывести короля-убийцу на чистую воду. Театр Стоппарда - это некий потусторонний арбитр, находящийся над повседневной реальностью, но и всегда рядом с ней, одновременно олицетворяющий Правду и Судьбу. Только в Театре ничего не понимающие Розенкранц и Гильденстерн могут увидеть реальное отражение происходящего (в том числе и свою судьбу) и получить шанс задуматься по-настоящему. Причём Театр даже показывает им, как это нужно делать: в эпизоде, когда актёры сидят и смотрят на кукольное представление своего собственного спектакля, который они сыграют завтра. Театр у Стоппарда - это волшебное зеркало и спасательный круг для беззаботных ничтожеств типа Розенкранца с Гильденстерном. И не его вина, что эти последние так ничего и не поняли...
Согласен с большинством рецензентов, что актёрские состав и игра в фильме на высоте. Особенно понравился Тим Рот, которого я, в принципе, не слишком люблю, но здесь он безусловно хорош. Понравились также актёры, играющие второстепенные роли (у Шекспира - наоборот) Гамлета и короля Клавдия. Вообще, по моему мнению, правильный выбор актёров - важнейший признак таланта и мастерства режиссёра. И уже здесь Тому Стоппарду хочется аплодировать! Вместе с тем жаль, что опущены некоторые сцены, имевшие важное значение в первоисточнике: например, сцена, когда Гамлет предлагает Гильденстерну флейту, прося сыграть на ней, а тот отказывается по причине неумения, в ответ на что Гамлет выдаёт свою знаменитую сентенцию. Впрочем, возможно, что Стоппард сознательно избегал любых драматических моментов. В любом случае -
Место действия: провинциальный театр в небольшом городке. Пол заплеван шелухой от семечек, в буфете разливают паленый коньяк по 50 рублей за аналогичное количество граммов, публика доброжелательна и по большей части совершенно невзыскательна. Открывается изрядно побитый молью занавес.
Пролог
На сцену выходит Розенкранц, представляется Гильденстерном и кланяется. Все хлопают. Затем появляется Гильденстерн и говорит, что он Розенкранц. Снова аплодисменты. Гильденстерн подбрасывает монетку, ловит ее и говорит: 'Орел'. Потом делает так еще раз, и снова выпадает орел. И еще раз. И так сто пятьдесят раз подряд. Зал начинает скучать. Алексей Буйнов, второй ряд, справа, уже трижды приложился к термосу с самогоном и рвется на сцену проверить, не врет ли Гильденстерн. Даже он понимает, что с точки зрения теории вероятности орлов слишком много. Продвинутый зритель Рябцев, от корки до корки зазубривший 50 томов доставшейся в наследство от бабушки Большой Советской Энциклопедии, подумал: 'Метафора'. Критик Латышский украдкой взглянул на часы и зевнул. Внезапно... АНТРАКТ
Основное действие
На сцене творится нечто невообразимое. Два явно проходных героя шляются по сцене и перебрасываются бессмысленными вопросами, упражняясь в риторике. Периодически появляющийся Гамлет со своими извечными 'быть или не быть?', 'что он Гекубе? что ему Гекуба?' кажется таким же праздным паяцем, трагедия неумолимо скатывается в фарс. Все события известны наперед и случаются между делом, а Розенкранц и Гильденстерн, как привязанные, бродят перед зрителем, не в силах ни уйти, ни повлиять на сюжет, в котором их роль еще менее значительна, чем 'кушать подано!'. Когда первое недоумение проходит, большинство зрителей мирно засыпают. Алексей Буйнов, второй ряд, справа, опустошив термос, кидает на сцену яблоко и попадает в голову Розенкранцу, в результате чего тот заново открывает закон всемирного тяготения. Продвинутый зритель Рябцев думает: 'Постмодернизм'. Критик Латышский уже с полчаса сидит в буфете, заказав коньяк на 250 рублей, и пишет рецензию. Внезапно... АНТРАКТ
Эпилог
На сцену выходит глашатай и объявляет: 'Розенкранц и Гильденштерн мертвы'. Труппа кланяется. Раздаются редкие, но чрезвычайно возбужденные хлопки. Алексей Буйнов выбирается из своего второго ряда и идет в ближайшую рюмочную, так как там дешевле, чем в буфете. Продвинутый зритель Рябцев думает: 'Трагикомедия'. Критик Латышский спит лицом в прокисшем винегрете. Зрители расходятся. Занавес.
Трагедия маленького человека, или Две большие разницы
Почитав рецензии на эту постановку, вижу удивительную (хотя и закономерную) вещь: каждый зритель заметил в фильме что-то совершенно своё и понял его по-своему. Некоторые даже так и не смогли окончательно уйти от 'шекспировского' восприятия и продолжают объединять двух главных персонажей, несмотря на всю их радикальнейшую несхожесть. Кое-кто вообще не разглядел за внешним абсурдом никакого смысла... Каюсь, у меня было такое же ощущение, когда я пыталась пьесу Стоппарда ЧИТАТЬ.
Но вот я смотрю фильм... и не нахожу в диалогах и действиях персонажей ничего абсурдного! Если подумать, все они вполне осмысленны и ведут к определённой цели (восстановить память о произошедшем), хотя подчас и немного дзен-буддистским способом. Для меня лично нет сомнений, что речь здесь идёт именно о двух ПРИЗРАКАХ, а все 'путешествия во времени' есть посмертное испытание, которое должно решить их дальнейшую судьбу. И вот что важно: у меня сложилось твёрдое убеждение, что дальше Розенкранц (Олдман!!!) и Гильденстерн (Рот!!!) будут двигаться уже не вместе.
В самом деле, на первый взгляд, персонажи - два 'маленьких человека', в равной степени виновных и невиновных в забытом ими самими предательстве. Что им можно инкриминировать, кроме страха перед власть имущими и нежелания вникать в суть собственных действий ('меньше знаешь - лучше спишь', 'плыви по течению' и т.п.)?
Однако!
Герой Олдмана - наивный простак с проблесками на гениальность. Его можно назвать романтиком, но в нём есть много и от учёного: в новой реальности его интересуют прежде всего физические законы, особенности окружающего мира. У него нет и никогда не было особых амбиций, его не так сильно волнует собственная роль в пьесе жизни. При несомненной яркой индивидуальности, он слабый и ведомый человек в этой паре - в своё время он наверняка жалел Гамлета (даже теперь содержание письма его смущает), но поддался влиянию товарища.
А вот Гильденстерн - птица СОВСЕМ другого полёта!
Многие отметили прагматичность персонажа, однако, к моему удивлению, упустили из виду его чрезвычайную амбициозность. В фильме есть, на первый взгляд, малозначительные эпизоды, где это качество отлично раскрывается: например, казалось бы, пустяковый диалог - очередная попытка восстановить события - в котором Гильденстерн готов выступать только в роли Гамлета. И так царственно возлежит на скамье... Простая условность? Едва ли!
Именно Гильденстерна бесит, что он не видит Себя в многочисленных постановках загробного театра. Розенкранц ('романтик') вообще спектакли смотрит невнимательно, часто отвлекается. Напротив, персонажу Тима Рота очень важно, восемь трупов или шесть, и не только в плане понимания своей жизни/смерти. Он не хочет быть эпизодическим и тем более внесценическим героем! Возможно, я слишком далеко захожу в своих предположениях, но мне кажется, что при жизни Гильденстерн завидовал Гамлету и в своё время был РАД собственной исторической миссии. Разумеется, на первый взгляд, от его реплик по поводу содержания вскрытого письма разит просто чёрствостью и равнодушием... кто-то может сказать, что герой всего лишь научился философски относиться к смерти - но где его стоическое равнодушие, когда речь идёт о нём самом?! Тут Гильденстерн сразу начинает возмущаться: мол, нельзя играть с человеческими жизнями! И совершает поступок Дьявольски дерзкий и смелый (если я, конечно, правильно понимаю, кто такой Глава Труппы, и если персонаж придерживается того же мнения). Вот это амбиции! Это заявка уже не на главного героя, а на...
Конечно, это всего лишь теория. Но для меня глубинный смысл произведения - в нежелании 'маленького человека' принять себя как простую пешку, как статиста на сцене жизни. И при этом трагической неспособности реально на что-либо повлиять, даже совершить большое Зло... Тем не менее, ИМХО, в моральном плане напарники не схожи абсолютно, и последний диалог ясно намекает на то, что я сказала выше: несмотря на видимую цикличность происходящего, дальнейшее будет различным для Гильденстерна и Розенкранца.
Ну, мы можем вам выдать кровь и любовь без риторики..
Вообще чувства смешанные, но безусловно приятные.
Это классика в сочетании с юмором и трагедией, все как полагается у Шекспира, только с другого ракурса - ироничного.
Про актеров тут уже все тысячу раз сказали, какие они великолепные и т.д. А я скажу еще раз. Игре и Рота, и Олдмана вообще нельзя подобрать определения, так они хороши.
Безумно понравилось, как Розенкранц постоянно интересуется физическими явлениями, немного глуповато выглядит, но в то же время философски рассуждает, где уже поневоле сам задумаешься.
Музыку на протяжении фильма не услышала, т. к. он смотрелся на одном дыхании, а вот в конце очень понравилась.
Давно ли вы перечитывали Гамлета? Серьезное, надо сказать, произведение, с годами настолько глубоко погрязшее в самом себе, что разобраться в нем, несмотря на многочисленные исследования и сотни источников, становится все сложнее. Порой кажется, что принц Датский – фигура скорее мифическая, нежели литературная, скрывающая в себе больше вопросов, чем ответов. Однако Тому Стоппарду сам принц, которого рассмотрели со всех сторон и так до сих пор и не поняли, вдруг оказался менее интересен, чем персонажи даже не второстепенные, а, скорее, третьесортные – Розенкранц и Гильдерштерн, наблюдатели пьесы. Правильные вопросы гарантируют правильные ответы – так считает Стоппард, и задавать эти вопросы он решил не главному герою, а его теням, оппонентам, друзьям – тут уж как угодно зрителю. На деле, из одной-единственной фразы «Розенкранц и Гильденштерн мертвы» получилось великолепное кино, которое можно смело причислять к лучшим осмыслениям объемного «Гамлета».
Это как две стороны одной монеты или как одна сторона двух монет (с)
Что мы знаем о Розенкранце и Гильденштерне? На ум мне почему-то сразу приходят сравнения вроде Лелика и Болика или Бобчинского и Добчинского («Ревизор» Н. В. Гоголь), то есть парочки, связанной друг с другом крепкими узами взаимного узнавания. Герои эти постоянно состоят в какой-то оппозиции по отношению друг к другу, однако отдельно существовать не могут, и потому режиссер для нас обыгрывает тот факт, что даже сами Розенкранц и Гильденштерн не знают, кто из них, собственно Розенкранц, а кого величать Гильденштерном. Из этого и исходит их первый конфликт с окружающим миром. А конфликтов этих на протяжение всей картины будет много. Все, что знают наши герои ( их можно называть нашими, потому что Стоппард не оставил в них той шекспировской безликости, у них есть свои характеры), так это то, что они вызваны. Но кем и куда? Они друзья Гамлета. Но почему и за какие заслуги? Сплошные вопросы, и не зря игра в ответы подобна в мире этого фильма теннису – настолько же она стремительна и захватывающа.
Жизнь, которой мы живем, близка к правде, как бельмо на глазу, и когда вдруг кто-то изменяет ее — начинается гротеск
Что же предлагается зрителю? Мы будем следить за их поисками, попутно рассматривая причудливую историю, которую вроде бы знаем. Гротеск, выбранный Стоппардом в качестве модели повествования, вовсе не бьет по глазам, не заставляет морщиться от бесконечного «чересчур». Все в меру, тонко и даже изысканно, но при этом вполне в духе избранного изначально произведения. «Гамлет» как комедия? Это вполне возможно.
Раздолбай Розенкранц (Гэри Олдман) и серьезный Гильденштерн (Тим Рот) не дают зрителям скучать. Смеяться можно долго, а думать над их поступками – еще дольше. Глубинная философия вопросов жизни и смерти перемежается с поистине мастерски выполненными вставками «открытий» Гильденштерна, доказывающими один из главных посылов всей картины – выбор всегда лежит на плечах человека, а не рока или судьбы. И пусть не настало еще время гамбургеров или теории всемирного тяготения – попытка все равно засчитана. Интересная интерпретация изначального «быть или не быть», рассказанная через персонажей, рожденных Шекспиром исключительно для того, чтобы умереть, во многом представляет иначе и саму пьесу.
Особым достоинством картины стал актерский состав, радующий обилием ярких имен. Выделять стоит либо всех, либо никого, но все же звездами этого авторского кино по праву считаются Тим Рот и Гэри Олдман. Бывает так, что между определенными актерами возникает своеобразная химия, которая соединяет их в дуэт: у Рота и Олдмана этот процесс достиг своего апогея. Они и впрямь не представляются один без другого, они постоянно в конфликте, своеобразном диалоге – и это смотрится притягательно.
Мы актеры! Противоположность людей (с)
Театральное построение фильма тоже вносит свою изюминку в общий концепт. Труппа бродячих актеров, которые в пьесе упоминались лишь как достижение целей Гамлета, здесь предстают целым организмом, который играет в жизни героев весьма важную роль. Ответов они не дают, но вот вопросы помогают задавать чуть более правильные, чем изначально.
Вывод этого удачнейшего из этюдов на тему Шекспира довольно неожиданный и заставляющий серьезно задуматься. Для Гамлета весь мир представляет собой тюрьму, со своими правилами, законами, ограничениями, в которых ему душно. Розенкранц и Гильденштерн дают несколько другую трактовку – они бы желали себе тюрьму в качестве мира, потому как таким образом не нужно ничего решать и каким-то образом принимать на себя ответственность. За ними позвали – они явились для получения дальнейших приказаний. Их, в отличие от оригинальной пьесы, дальше не последовало, и как результат – растерянность, необходимость принимать собственные решения. Стоппард попытался порассуждать, что будет, если мелкий человек озадачится проблемами Гамлета, и как результат этих рассуждений – Розенкранц и Гильденштерн пришли к тому же, к чему и в оригинальной пьесе, к своей глуповатой смерти. Однако фраза, брошенная Гильденштерном о том, что « наверно был какой-то момент где-то в начале, когда мы могли сказать нет!, но мы его явно упустили» уже дает понять, что даже мелкий человек, несмотря на то, что постоянно оступается, может все же найти правильный выход. Немного сумасшедшее, ироничное и, что в нынешнем кинематографе встречается не так уж часто, умное кино о свободе выбора, пусть даже выбор этот делается с петлей на шее. А относительно самой задумки автора снять такой фильм можно ответить словами его же героя: «Половина сказанного им имела скрытый смысл, а другая вообще не имела смысла».Приятного просмотра.
На одной площадке встретились два великих актёра Гери Олдман и Тим Рот… два молодых, но неимоверно талантливых актёра, которых собрал под своё крыло тогда уже довольно известный сценарист Том Стоппард («Бразилия», «Влюбленный Шекспир») - это была его первая проба в качестве режиссёра и могу сказать она удалась. Сценарий написал всё тот же Том Стоппард.
Вот так кровью и потом снималась одна из самых смешных, философских и трогательных картин десятилетия «Розенкранц и Гильденштерн мертвы».
Если я не ошибаюсь – до выхода на большой экран была такая пьеса, и при чём довольно удачливая.
Да, кого только не играли и Олдман и Тим Рот, после съёмок в «Розенкранце»: это сутенёр-наркоторговец, жуткий человечик мечтающий стать владыкой мира и даже Сид Вишез (Правда это было до съёмок «Розенкранце»:) в исполнении Гери Олдмана, или умирающий полицейский, преступник, метрдотель или «вождь обезьян» в исполнении Тима Рота – не одна роль не превзошла эту! «Розенкранц и Гильденштерн мертвы» - это классика мирового кино!
10 из 10 актёры играют просто великолепно, сценарий и режиссура на высоте! БРАВО!
Вильям, наш, Шекспир щедро одарил человечество пьесами, которые можно смотреть, ставить, обсуждать, изучать и извращать. За что ему, Шекспиру, стало быть, огромное от человечество спасибо.
Замечательный Том Стоппард, пожалуй, в каком-то смысле пошёл по стопам Апдайка, и вычленил из трагедии трагедий (с) пару персонажей, дабы представить нам историю, произошедшую в Датском Королевстве с иной точки зрения. Настолько иной, что, пожалуй, сам Шекспир и представить не мог того, что третьестепенные персонажи, введенные в действие ради небольшого дельца, могут оказаться такими яркими и харизматичными.
Розенкранц и Гильденстерн - некое неразделимое целое, взявшееся словно из ниоткуда, призванное радовать зрителя витиеватыми фразами и веселить весьма эстетской иронией. Парочка друзей, отстранённо наблюдающих за бардаком, творящимся в Эльсиноре (а бардак там был ещё тот!) словно играючи делает выводы о смысле бытия и философствует напропалую, перемежая монологи настоящими сатирическими перлами.
'Розенкранц и Гильденстерн мертвы' можно смело смотреть, даже не будучи знакомым с шекспировским каноном. Собственно, история Гамлета и так у всех на слуху, да и сам Прынц Датский появляется в кадре не так уж и часто, оставляя почти всё экранное время блистательным диалогам и отменной игре пары Рот-Олдмэн.
Это вкусное, деликатесное кино, которое рекомендуется пересматривать время от времени для поддержания тонуса.
Пьесы Шекспира были необычайно популярны в своё время – почти как сериалы сейчас. Поэтому «Розенкранца и Гильденстерна» можно назвать эдаким спин-оффом с запозданием на пару веков. Времена меняются, меняются и интересы к человеческим судьбам… Фильм, где главными героями являются те, кто у Шекспира и в титрах-то не был указан, мог выйти только в наше время.
Двое придурковатых на вид молодых людей взирают на мир с неким недоумением и остаются в стороне от всех «великих» событий. Происходящее задевает их так же, как пушечное ядро, проломившее дыру в одной стене их каюты и выкатившееся из другой, никоим образом не нарушив сон. Над всеми драмами и тяготами наши герои пролетают легко, как бумажный самолётик. Пока Гамлет задаётся вопросами, кто виноват и что делать, Розенкранц и Гильденстерн аукают в темноту: «Где я?» и «Кто здесь?» Весь шекспировский трагизм и запутанность сюжета выглядят в итоге не лучше вульгарных спектаклей, выдаваемых на-гора труппой путешествующих актёров. «Мы можем показать вам любовь и кровь без философствований, кровь и философствование без любви, но мы не можем дать вам любовь и философствование без крови. Нет-нет, без крови мы никак не обойдёмся». Рецепт успеха. И пусть Розенкранц и Гильденстерн участвуют в пьесе на правах почти что статистов, им не убежать от своей смерти.
-И шесть трупов в конце!
-Не шесть, а восемь.
Довольно необычный фильм, пронизанный тонким английским юмором и держащийся на бесподобной актёрской игре. Так как сюжет режиссёр переместил далеко на задний план, все два часа приходится наблюдать за эдаким воображаемым теннисным сэтом между Гэри Олдманом и Тимом Ротом, где в роли волана – иронично-философствующие реплики. Забавно. К середине фильма, правда, немного устаёшь.
Но, считаю критерием того, что фильм удался, было моё желание взять и вычеркнуть из повествования ВСЕ сцены с Гамлетом и другими актёрами, оставив только Олдмана и Рота в синем лесу, подкидывающими монетку вот уже 89-й раз…И каждый раз орёл!
