К теме измены Серебренников относится со всей серьёзностью. Он препарирует её скрупулёзно и не позволяя отвлекаться на лишнее. Нет сторонних проблем, нет бытовухи, только она — измена.
Фильм, как ни странно, с первого до последнего кадра выглядит алогичным — как будто сценарий был записан нервным врачебным почерком, и разобрать некоторые слова невозможно. А также стерильным — как будто история так и осталась в кабинете врача, где все началось.
На «Измену» Кирилла Серебренникова, выходящую сегодня в главных московских киносетях, стоит пойти уже ради имени режиссера. Серебренников — один из самых непредсказуемых и авторитетных театральных и кинопостановщиков поколения 30-40-летних.
«Измена» же — история камерная и атмосферная, не обнаруживающая социальные уродства, не решающая мировоззренческие проблемы, не пытающаяся дать определения сложным понятиям. И именно этим данная история хороша.
Полуабстрактная притча «о свойствах страсти» и смерти как желанном избавлении от изнурительных страстей и измен, чью универсальность удостоверяет факт отбора в престижный венецианский конкурс. Парабола по мотивам парадоксального тезиса Оскара Уайльда «Тем, кто верен в любви, доступна лишь ее банальная сущность. Трагедию же любви познают лишь те, кто изменяет».
«Измена» — кино одышливое. Оно ступает на длинную дистанцию, не позаботившись о том, что составляет главное дыхание всякого фильма, — об эмоциях. Эмоции вроде завезли, но забыли разморозить.
Здесь нет ни выразительно показанного социума, ни ярких типажей, ни буйства режиссерской фантазии — того, что мы привыкли ждать от работ Серебренникова. Плодом этой «измены» стала картина, которая убедительно предостерегает от любых измен, как жизненных, так и творческих.
На деле же «Измена» оказывается фильмом неистребимо русским, убедительно свидетельствующим как о невозможности облагораживающей любви в обстоятельствах постсоветской России, так и, увы, невозможности подлинно чувственного кино.
Режиссер снял фильм статичный и внезапный, вне сентиментальности и психологической подоплеки, исполненный мрачного юмора. Как сцена с увядающей и некрасивой женщиной-следователем, готовой закрыть глаза на преступление… потому что она тоже предана.
Криминальная драма «Измена» принадлежит мейнстриму — иначе говоря, той версии драматических историй, в которой красота среды, дизайн объектов компенсируют ужас событий или даже примиряют с ними. В отличие от фильмов российских режиссеров «новой волны», которые внедрились в провинциальную реальность с ее жутью, мороком и жестокими персонажами, фильм Серебренникова обращен к представителям нашего среднего класса.
«Измена» категорически опровергает популярное ныне в определенных кругах мнение о том, что международные фестивали предпочитают российское «чернушное» кино. В картине Серебренникова нет даже намека на суровые российские реалии. Прекрасные, одухотворенные лица, невероятной красоты пейзажи, изысканные интерьеры.
При этом «Измена», без сомнения, идеальное русское кино: умозрительный фильм о душевных терзаниях, слегка затянутый, расчетливо истеричный, без особого внимания к бытовым деталям, если они не очень красивы, и с постоянным тревожным отсветом на лицах.
Это саспенс, драйв, эротизм, но прежде всего непостижимая загадочность человеческой природы, неспособной познать саму себя и загнанной в порочный круг одних и тех же сюжетов.
