Значение «Вечного возвращения» в том, что фильм этот открывает перспективу на новую онтологию кино, которая до этого фильма, на мой взгляд, еще не была представлена с такой бесстрашной открытостью.
Муратова в этом фильме почти не пользуется приемами собственно кинематографическими, позволяя себе лишь несколько раз пустить за кадром сентиментальные романсы Сильвестрова, несколько интонирующих отъездов и, конечно, долгий план с тоскующей Литвиновой, который и становится эмоциональным центром картины.
«Возвращение» — это неудача ослепительная, триумфальная, тщательно спланированная и срежиссированная.
Оказывается, все, что мы видели на экране до сих пор, — его кинопробы. Но только на соответствие замыслу автора здесь проверяют не актеров, а зрителей. Воспримут ли они радикальный киноязык? Разглядят ли за внешним абсурдом невероятный юмор, а за ним — еще более невероятную горечь? Или будут, как эти двое, перекидываться ничего не значащими фразами вроде «Мне понравилось, но не покажется ли остальным это слишком элитарным?».
Фильм Муратовой скорее похож на методичку для студентов театральных вузов о том, как можно разыгрывать этюды на занятиях. Да и то — слабенькая методичка вышла.
Муратова точно выстраивает якобы хаотическую конструкцию, идеально соблюдает ритм рондо, ловко придерживает козыри — Ренату Литвинову, Сергея Маковецкого и пару артистов, чье появление превращает комедию одного положения в радостное бесстыдство.
Почему, когда Муратова провоцирует эти рассуждения, она облекает свою провокацию в столь неудобоваримую форму, что ее может вытерпеть лишь человек, получающий за это деньги? Ну, или киноман-мазохист. Или тот, кто хочет себе и другим доказать, что ценит «элитарное искусство».
В этих повторах — и муки творчества, попытка найти нужную интонацию, чтобы точнее всего описать неразрешимую проблему любви. И одновременно доказательство универсальности муратовского метода.
Трагикомедию о горестной природе кинотворчества, зависимого от тысяч банальных обстоятельств, Муратова перебивает моментами убийственного абсурда.
Хулиганское кино Муратовой — королевское подношение актерам-этуалям и любителям, которым режиссер не изменяет и которыми не устает восхищаться.
Все «пробы» по-своему замечательны, взять хоть дуэт нечасто снимающихся в кино Олега Табакова и Аллы Демидовой… Стоит отметить, что Муратова — режиссер артхаусный и не слишком печется о комфортном развлечении праздной публики. Двухчасовая очередь из возвращений героя с его «не знаю, с чего и начать» в какие-то моменты становится почти невыносимой…
В «Вечном возвращении» Киры Муратовой много хороших и разных актеров разыгрывают один и тот же небольшой сюжет с ускользающим жанром (комедия? мелодрама? фарс? анекдот?). И это формальное упражнение оказывается совершенно захватывающим.
В конечном итоге, не важно, кто играет этих персонажей и кого именно они играют, важна сама ситуация, ее повторяемость. Каждая история (и в жизни, и в кино) уникальна, но одновременно и универсальна.
В принципе, все это было еще в «Астеническом синдроме»: недовольные зрители, плюясь и ругаясь, покидают зрительный зал после просмотра фильма великого русского режиссера. Но повторенная дважды самоирония уже не срабатывает, как уже не трогают и многократные жалобы героев Муратовой, толпы которых мы встречаем на улицах и в метро. Жизнь ужасна и бессмысленна, не нужно нам этого повторять.
Если даже оставить в стороне Ницше с его гипотезой, что Вселенная есть постоянно повторяющийся цикл событий — «вечное возвращение», то все равно получается, что Муратова вполне реальную ситуацию драматургически (сценарий написала сама) использовала как иллюстрацию к старой истине о кочующих в пространстве, плоскости и времени историях.
Именно желание отследить, что и как неуловимо меняется с вроде бы непринципиальной перетасовкой исполнителей, костюмов и декораций, может стать сильным стимулом для того, чтобы пересматривать «Вечное возвращение» с известной периодичностью и неугасающим интересом до конца своих дней.
Если зритель не чувствует магии кино и театра в репетициях, подборе декораций и актерских читках, то велика вероятность, что до конца «Вечного возвращения» он не досидит и в зал не вернется. Но те, кто подпадет под очарование муратовской интонации, которая так или иначе есть во всех вариантах одной сцены, и простит автору вопиющее несоответствие фильма стандартным зрительским ожиданиям, будут уже после финальных титров прокручивать в голове диалог, выученный наизусть, и мысленно собирать в голове актерский кубик Рубика снова и снова.
Тема отчуждения у Муратовой в этот раз поднята на небывалую высоту. Эмоциональным пиком фильма становится момент, когда в кадре появляются пары Рената Литвинова — Сергей Маковецкий и Алла Демидова — Олег Табаков. К этому времени текст, который они произносят, зрители уже выучили наизусть, и это знание создает удивительный эффект.
Вне контекста творчества Киры Муратовой и вне ауры, к ней прикипевшей в сознании синефилов, фильм не существует.
«Вечное возвращение» — скетч с условными масками и гэгами, настоящий актерский парад-алле с участием патентованных муратовских артистов…
Отчего-то Муратову принято считать мизантропом. Но таких жизнеутверждающих фильмов, как ее почти десятилетней давности «Настройщик» или нынешнее «Вечное возвращение» еще поискать не только в российском, но и в мировом кино.
Муратова демонстрирует совершенно новый для себя тип или род развития фильма. При этом не изменяет своему пристрастию к рефренам. К философии этого приема, доведенного здесь до головокружения. Гротескного, безысходного, смешливого и потому освободительного.
