На мой взгляд фильм просто потрясающий. Ничего подобного не видела. Эта вечная тема взаимоотношений мужчины и женщины, за которой, на мой взгляд, кроется столь же вечная тема человеческих отношений, абстрагируясь от гендерной принадлежности.
Фильм о человеческом эгоизме и человеческой жестокости, расплата за которую тебя все равно настигнет и не где-то в никому не известном абстрактом аду, а на земле.
Фильм по-настоящему страшный. Страшно от того, как человек в своей жестокости ломает и уничтожает не только самого себя, но и другого, когда-то горячо любимого человека.
Пройдя через такую череду унижений, Мими точно уже не сможет снова стать той женщиной, которая так притягивала Оскара, женщиной, чей взгляд с поволокой не может оставить равнодушным, но при этом такой по-детски непосредственной и доверчивой. Она вообще уже не человек, она мертвец, который жив лишь своей ненавистью, под которой все еще можно обнаружить искорку любви. Она лишь пепелище Женщины.
Линия Мими - тема о женской преданности и женской ненависти, в которую превратилась любовь. Ужасно то, что она все равно лоюбила его, несмотря на то, что так озненавидела. Из-за него она не могла иметь детей, из-за него она терпела насмешки. Сцена, где она, стоя на коленях, умоляет его не выгонять ее по-настоящему страшная. В этой сцене есть что-то по-настоящему великое. Эта преданность, это желание быть кем угодно, пусть даже рабой, но у ног своего господина просто поразила меня. Это что-то очень первобытное, что есть в каждой женщине, но что закрыто нашей современной культурной оболочкой. Это что-то, что ни в коем случае нельзя выпускать наружу. Эта первобытная преданность уже сама по себе знак того, что это Рубеж, за который нельзя ни в коем случае заходить. Это потрясающе сильно. Сразу вспоминается строчка Рождественского:
Все обычно в моей мечте,
И желаю - совсем не вдруг
Быть распятою на кресте
Осторожных и сильных рук.
Женщина во все времена Женщина, какой бы современной она не была бы, какои бы веяниям своего времени она ни следовала.
Страшна Женщина, в глазах который виден лишь пепел Человека и Серая Ненависть. Страшен мужчина, который повинен в этом.
Это кино предстает как жизненная книга из нескольких глав:
1) 'Je t'aime' - как может быть прекрасно чувство любви...романтичный мужчина и трогательно-наивная девушка.
2) 'Passion' - страсть и сплошное откровение...как важно осознать здесь, что духовная составляющая в отношениях важнее физической - секс эту пару ни к чему хорошему не привел: они пресытились (а ведь нужно было просто - любить)...
3) 'Madness' - о пагубно-поглощающем чувстве...безумие и сумасшествие ради любви...терпеть унижения - чтобы просто быть рядом с любимым, пусть он этого и не достоин.
4) 'Cruelty' - жесткость мужчины..его не оправдывает желание отделаться от девушки, которую разлюбил...он должен был вести себя достойнее во имя их когда-то имевшей место любви. Он же делал из неё тряпку и подобие человека. Ведь она не могла существовать без него - любовь превратилась в наркотик.
5) 'Sweet revenge' - ох уж эта сладкая месть: 'у меня две новости: хорошая и плохая...ты парализован...а какая хорошая? это была как раз хорошая новость... плохая - я буду за тобой ухаживать'. Она уже изменилась - все его унижения не пропали даром, перед ним во всей красе роковая женщина...куда делась та сама наивность - растворилась в своей боли и научилась носить маски.
6) 'Exictence' - они уже не живут, а существуют. Утопическое привыкание и болезненное нежелание быть друг без друга... одновременно любя (вспоминая счастье) - ненавидя (помня, к чему оно привело).
7) 'Share' - о том, как важно поделиться своей историей с другими, чтобы они не повторяли твоих ошибок и изменились к лучшему.
8) 'End' - заключительная глава в этой драме...'Они хотели исследовать свою страсть. И они исследовали друг друга и себя до полного саморазрушения' - в точку об идее фильма. А последняя глава..о невозможности выдержать такой груз и... сорваться в любой момент, признав все свои ошибки...когда слишком поздно.
Конечно в романе Паскаля Брукнера 'Lunes De Fiel' вряд ли существует такое подразделение, и главы другие...но самое главное: создателям фильма удалось передать чувство - когда читаешь книгу и просто не можешь её закрыть! (лучше просто не представить..вот идеальный пример КАК нужно экранизировать книги). Хочется узнать - а может горькая луна зайдет и наконец выйдет солнце? Не вышло, ведь в течении повествования герои стали другими.
Отдельно отмечу Эмманюэль Сенье...она прекрасна: такая красавица - любому может голову снести...не удивительно, что режиссер тоже не выдержал - и на главную роль включил её же, свою жену.
Этот фильм - диссертация Романа Полански на тему: 'Поэтапная деградация отношений супругов на фоне постепенного угасания сексуального влечения'. Фильм Полански очень многогранен. От происходящего на экране бурного развития отношений между Мими(Э. Сенье) и Оскаром(П. Койот) захватывает дух. Скучать не приходится.
Однако, возникает вопрос, а какую же роль играют здесь Найджел(Х. Грант) и Фиона(К. С. Томас). Фиона и Найджел - 'чопорные англичане', 'температура отношений' в постели, скорее всего и раньше была невысокой, а теперь, спустя семь лет совместной жизни, равна нулю. Полански предлагает зрителю другой вариант семейной жизни, где, все гладко и спокойно, несмотря на отсуствие сексуального влечения. Но все не так при ближайшем рассмотрении: Найджел увлекается Мими, а 'тихоня' Фиона, оказывается, не против однополой любви.
А все события, происходящие на корабле - это новый сексуальный эксперимент Мими и Оскара. 'Эксгибиционист' Оскар получает удовольствие от демонстрации самых интимных сторон своей жизни. Это, своего рода, дерзкий вызов ханжеской морали Найджела и Фионы.
Вызов Полански попал в точку: многие зрители узнали себя в героях фильма и фильм провалился.
Это фильм, как сеанас психоанализа: хочешь знать о себе правду - смотри, боишься - не стоит.
'А луна и вправду была горькой' -
От любви до ненависти прорва…
И теперь зови кого угодно,
Одолевай душевное порно
Влад Дарвин 'Горькая Луна'
... Мы бы убили друг друга своей страстью, дорогой. Мы так нежно называли это любовью. Мы кромсали тела друг друга. Старались причинить как можно больше боли. Ведь это так приятно, страстно молить о прощении в постели. Сколько раз мы рвали друг с другом, чтобы снова и снова вернуться в эту остывающую постель. И я стояла на коленях, задыхаясь от слез, шептала: 'Только не бросай меня', а в голове бесшумной строкой: 'Еще раз, еще один секс... Просто сделай это еще раз со мной'. И подменяя понятия, мы медленно саморазрушались. И Мими теряла форму, а Оскар все больше замыкался в себе. И не осталось больше тем для разговоров. В любви не бывает одиночества. И 'Stop' Sam Brown сменилось на 'Hello' Lionel Richie. Мы убегали каждый в свою прежнюю жизнь, не в силах расстаться окончательно. А Луна, пристально следившая за нами каждую ночь, была Горькой переменно то для тебя, то для меня. Мы выжигали собственные имена на душах друг друга, не понимая, что сжигаем нас. Мы стали опустошенными. И однажды, лежа в постели, прозвучал женский голос. Едва уловимые слова: 'Я больше не люблю тебя'. И мужской: 'Кажется, я тебя тоже'. Но мы снова и снова ложились на эти простыни, чтобы привычно делать друг другу больно. Мы были слабыми перед своей страстью, дорогой. И правда в том, что я никогда не любила тебя. Я слушала свою плоть, когда душа просила: 'Проваливай из его жизни'. Как картонные куклы падали близкие люди, лишаясь опоры, попадая под наше настроение. Мы кричали, мы били друг друга... Мы ничего не стремились сохранить, давай не врать себе. Мы просто хотели, чтобы оно стало прежним - наше желание друг друга. В этой битве победил разум. Когда страсть стала пеплом и растаяла в воздухе при первом томном выдохе другого мужчины, я бежала от тебя, как в 'Последнем танго в Париже' по осенним улицам города... Но это уже совсем другое кино.
Всем, кто узнал в Мими и Оскаре себя, посвящается.
Когда я первые увидела этот фильм, он меня ошеломил и потряс, как незадолго до этого «Амок» Стефана Цвейга. Прошло лет 10 - и от фильма остались только смутные воспоминания как о сильном эмоциональном потрясении. Тут мне довелось пересмотреть его уже на DVD.
То, что при первом просмотре я воспринимала как следствие сильных чувств и фатальную любовь, теперь показалось мне местью двух не интересных в целом людей за угасание животной страсти. А больше-то этих несостоятельных по жизни людей изначально и не связывало ничего.
Встретились случайно, их страстно потянуло друг к другу, при первой же возможности они удовлетворили эту страсть. Вот и вся «история любви». Впрочем, полюбить до гроба или хотя бы просто по-человечески познакомиться в их планы не входило изначально. В итоге, быстренько пройдя краткий практический курс Кама-сутры и добавив к нему парочку страниц от себя, они оказались в классической революционной ситуации… Что ничуть не удивляет, ибо человеческое в их отношениях изначально не превалировало.
Синхронность даже в плавании достигается годами тренировок, а в страстных отношениях между мужчиной и женщиной проявляет инициативу как при знакомстве, так и при расставании обычно кто-то один… Мужику хватило беглым взглядом разок увидеть провоцирующий его ревность флирт партнерши, чтобы она ему мгновенно опротивела.
Ну, что поделаешь, если его страсть к сексу как таковому осталась при нем, но к ней уже никакого отношения не имела? И если ничего, кроме взаимной страсти, их не связывало? Насильно мил не будешь - это ведь скорбная истина, о чем тут спорить? А каково было партнерше, оставшейся со своей не нужной ему страстью за бортом его интересов?
Но жизнь – бумеранг: мужику воздалось той же монетой… Ведь эти одержимые люди друг друга стоили.
И хотя все это выглядит со стороны как гипербола и патология, фильм заслуживает «десятки», ибо это своего рода притча – и их пример другим наука… Но, увы-с, на чужих ошибках учатся только в замкнутом пространстве. Пока на волю не выпустили…
Если честно, прочитав здесь ряд рецензий и господина Кудрявцева в том числе, я никак не могу понять, почему все в диком восторге от бестолкового 'Отвращения' Полянски, и считают его же 'Горькую луну' провалом. Ведь фильм намного глубже, чем просто схватка полов. Фильм о том, что в современном мире ничто не вечно, и даже любовь, что ужасно само по себе. Увлекаясь яркой француженкой, герой влюбляется в нее, но потом она надоедает ему, и он пытается экспериментировать, чтобы разнообразием сексуальных излишеств вернуть все ощущения. Но тщетно, даже садомазо не в силах помочь. Тому, что она надоела ему. Увы, банальность налицо: такие факты встречаются сплошь и рядом. И тогда он предает ее. Чтобы жестоко отвязаться от навязчивой влюбленной. Она же, пережив унижения из-за разбитой любви, развращенная им, возвращается как женщина-вамп, истинная стерва, уродующая его, но все еще любящая его. Парадокс, месть и любовь сплетаются так, что их невозможно разорвать. И когда он не может ею обладать, а она сводит с ума мужчин, ломая их и используя, он начинает чувствовать как вернулись чувства, но теперь она мучает его, мстит ему. Ее прежнее бессилие в его руках возвращается его бессилием в ее руках. Все это достаточно глубоко показано. И вообще мужчинам и женщинам полезно посмотреть этот фильм, чтобы сделать свои выводы: до чего могут довести крайности отношений. Результат: женщина-фурия, превратившаяся в секс-объект, ненавидящая всех мужчин и конкретно одного и мужчина-инвалид, ради которого разыгрывается МЕСТЬ с большой буквы... Тупик. Вопрос в том, что хороши ли вообще крайности? Отношения, построенные лишь на сексе и страсти, обречены. Потому герой и героиня исчерпывали возможности друг друга, но в ином смысле ему с ней было скучно. Садомазохистские поиски героя пытались заполнить его творческую пустоту и духовную безвкусицу, но никакой секс не в состоянии этого заполнить. В этом и трагедия. По сути - она простушка-вамп, а он неудачник-писатель, для которого женщины - это заполнение, компенсация его творческой импотенции. Полянски интуитивно показал пустоту жизни обыденного человека, смысл которого - поесть, попить, переспать и то же самое по новому кругу. Фактически тот мир, в котором мы живем. Посмотрите со стороны: кто мы и куда идем? Браво, маэстро!
'Филип принялся читать увлекательный, плохо написанный и нелепый шедевр Мюрже [La Vie de Boheme] и сразу почувствовал его обаяние. Его покорила пестрая картина беззаботного недоедания, живописной нужды, не слишком целомудренной, но такой романтической любви и трогательная смесь высоких чувств и обыденного. Родольф и Мими, Мюзетта и Шонар! Одетые в причудливые костюмы времен Луи-Филиппа, они бродят по узким улицам Латинского квартала, находя убежище то в одной, то в другой мансарде, улыбаясь и проливая слезы, беспечные и безрассудные. Кто перед ними устоит? Лишь перечтя эту книгу в зрелости, вы увидите, как грубы их развлечения и пошлы их души, тогда вы почувствуете, как никчемен весь этот веселый хоровод, поймете, до чего ничтожны они как художники и как люди. '
Уильям Сомерсет Моэм обладал безупречным, эталонным почти художественным вкусом. Блестящий циник и эстет, космополит и непревзойденный знаток человеческой природы, он одним из первых осознал пошлость и банальность дальнейшей литературной эксплуатации парижских декораций для разворачивания пикантных, щекочущих чувства историй во французском стиле, одним росчерком пера расправившись со всеми дарованиями средней руки (как прошлых, так и будущих поколений), желающими вывезти свой шлаком нагруженный беллетристический воз за счет богатых натуры и фактуры. После Моэма особенно смехотворно искать художественной и чувственной романтики (да и просто эмоциональной новизны) в этом городе, вытоптанном творческой братией до состояния ровной бетонной площадки.
Таким образом, Роман Поланский, художник по рождению и воспитанию, анти-конформист в силу обстоятельств своей нелегкой жизни, режиссер, умеющий смотреть правде в лицо, каким бы неприглядным это лицо ни было, в 'Горькой луне' шел на вполне сознательный риск, даже играл с ним хулигански. Этот фильм сделан им с вызывающей, как будто бы специально имитирующей Мюрже, увиденного глазами старика Моэма, вульгарностью : намеренно клишированные, уходящие в абсурд своей стереотипностью персонажи, балансирующие на грани откровенной пародии эротические сцены, рвущий душу саундтрек, напоминающий более всего о школьных дискотеках девяностых, эстетика рекламного ролика в манере съемок (хуже: явное и неприкрытое обилие реальной рекламы в кадре – всякой всячины, от системы Minitel, предтечи интернета во Франции, до конфитюра 'Bonne Maman'), пластик, латекс, кричащие цвета, актерская бездарность Сенье, кровавое месиво, дешевая мелодрама. Эта вульгарность, разумеется, не укрылась от пристрастного внимания критиков, единодушно фильм не признавших. Но – странное дело! – по отзывам очевидцев, при показах 'Горькой луны' в любой компании высокобровых ценителей неизменно стояла мертвая тишина, блазированные, многое повидавшие господа как под гипнозом следили за сим вульгарным, банальным, ничем не примечательным действом. Поистине, волшебник Поланский. Из такого сора – и такое чудо.
Думаю, объяснение, как обычно, на поверхности. В более чем посредственной литературной основе Поланскому удалось прозреть потенциал качественно новой модели любовной истории – одновременно очень жизненной, узнаваемой, архетипичной даже, но удивительным образом никем до него не исследованной. А откровениям замысловатость и оригинальность формы могут только навредить, поскольку откровения и воспринимются как таковые лишь в обыденном, с особой эффектностью поднимаясь над пошлым. Переживший акме, амбициозный, но так и не реализовавший себя творчески мужчина (американец в Париже -:)) - и молодая, чувственная фрацуженка. Он тщетно жаждет признания, она – любви и нормального женского счастья. Он терзается сознанием собственной второсортности, второстепенности, неоригинальности своей как личность и как писатель, она – лишь его холодностью. Истощив весь нехитрый запас услад плоти, он не видит больше смысла в продолжении отношений - а для нее эти отношения находятся в самом начале, поскольку любовные утехи понимались ею не иначе как прелюдия к милой, домашней, семейной жизни с детьми и всем пристным. Он хочет избавиться от нее, как от балласта - она, как может, противится этому, соглашаясь на все, лишь бы быть рядом с ним. И запускается механизм внутреннего (само)уничтожения - в обоих, поскольку унижения разрушают как того, кого унижают, а он терпит, как и того, кто унижает и получает от этого удовольствие.
Спасения нет и не будет - ненасытная, жадная, эгоистичная страсть, несколько раз сменившая окрас и тональность, испепелит и искалечит, лишив своих жертв как физических сил, вплоть до возможностей половой реализации (она не сможет стать матерью, он фактически кастрирован…), так и остатков желания хоть чем-то заполнить свою жизнь (он полностью утрачивает способность писать, она – столь сильное в ней когда-то жизнелюбие…) – они оказываются роковым, неразрешимым образом прикованы друг к другу, как каторжники, осужденные пожизненно… Мелкие, ничтожные людишки, с мелкими, ничтожными страстишкам, - да, верно, но горнило страданий, через которое им довелось пройти, бросает и на них отблеск некоего трагического величия, одновременно интригующего и жуткого для благопристойных британцев, тех, кто никогда на подобное не решится. Потому фильм притягивает и нас, и не отпускает – как край бездны, в которую шагнули обычные, пошлые, никчемные и от которой потому не застрахован никто.
Знаете, любовь порой несет как бурный поток: можно налететь на острые камни и разбиться, а можно выплыть, чтобы греться под лучами солнца на песчаном берегу. Все начиналось, как уже тысячи раз до них: Париж, когда там жара, милый облик юной девушки и стареющий писатель, не сводящий глаз с ангельского личика. Это ее красное платье в горошек, из-под которого были видны точеные ножки в смешных кроссовках, эти волосы, ниспадающие на плечи в форме ласточкиного хвоста, эти губы цвета спелой клубники, этот взгляд дикой лани. Они свели его с ума в утреннем автобусе в центре города. Он искал такую повсюду и вот, наконец, повстречал. Красиво и романтично вспыхнула неожиданная любовь немолодого мужчины Оскара к юной красавице Мими. Оскар жаждал ее тела, такого свежего и прекрасного, поначалу ощущая себя легкомысленным мальчишкой. Девушка наивно влюблялась, одаривая его собою щедро, отдаваясь без остатка. Казалось бы, мужчина должен был ценить и оберегать ее: он уже немолод, неудачлив в делах и не признан, как гений. Но когда плоть пресыщена, а душа молчит, умирает страсть. И тогда игра любовная превращается в смертельную игру.
Мы встречаем героев в двух ипостасях, в двух измерениях: тогда – в Париже, и на корабле, плывущем в Индию несколько лет спустя, – уже опустошенных, искалеченных кто душой, а кто и телом. Надломленных снаружи и выжженных изнутри. Красавицу и ее чудовище. Извращенная привязанность этих калек нам раскрывается сквозь время, которое отматывается назад под дребезжащий, словно стекло в старой оконной раме, голос сидящего в коляске Оскара. Он исповедуется, выбрав довольного странного духовника: молодого англичанина, тайно жаждущего тела Мими. Питер Койот, играющий Оскара, словно демонстрируя животную сущность натуры, раскрывает причины, по которым он оказался в этом омуте, словно нож в воде. Его герой – циник, эгоист, сластолюбец. В демонстрации внешности обольстителя подлость получает свою долю авторского презрения: желтые кривые зубы Оскара, злобная усмешка, скрюченные пальцы рук.
Романтические мгновения, которые влюбленные обычно вспоминают, как точку отсчета в минуты душевного кризиса, не отпечатались в его памяти. Он растирает ее окоченевшие ноги на лавочке в парке у подножия Нотр-Дам де Пари после долгой прогулки и этот нежный момент режиссер детально прорисовывает, заставляя записать в дневник памяти героя, чтобы Оскар заглянул в него потом. Но, увы. Проходит время и Оскару нечего вспомнить кроме изнуряющего сексуального марафона. Вместе с растраченной энергией он потерял чувственность, да и была ли она у него?
Но Полански не тот, кто будет рассказывать историю в жанре обычной слезливой мелодрамы, напичкав пикантными подробностями. Рваный ритм и последовательное нагнетание ужаса используется и здесь, лишь немного трансформировавшись в ожидание страшного и неотвратимого. История развивается медленно, насыщаясь флэшбэками, но чем ближе финал, тем больше ощущается накал страстей: целомудренность сталкивается с распутством, красота с уродством, а любовь – с примитивным плотским влечением. Второстепенные персонажи, живущие в невозмутимом и непорочном пространстве со стерильными отношениями, выходят на первый план, чтобы устоять или упасть перед искушением вкусить плоды греха. При этом лента не концентрируется на теме сексуальных игр партнеров. Для автора гораздо важнее продемонстрировать последствия этих забав, двойственность человеческой натуры. Отринув шаблонность эпатажной эротики, «Горькая луна» устремляется дальше лент Залмана Кинга и Эдриана Лайна, да это и немудрено: Полански воспринимает окружающую действительность сквозь призму мудрого пессимизма. Садомазохизм отношений, когда превалируют плоть и жестокость, в его понимании – не средство обновления желания, а самое настоящее пресыщение, влекущее за собой истощение всех чувств. Слияние двух лун оборачивается горькой правдой о том, что все проходит. Для создателя фильма важен этот момент расщепления отношений, их разлом, упадок. При этом он скрупулезен в постановке интимных сцен. Видно, что режиссер любуется телом Эммануэль Сенье, бережно лаская взором камеры. Медленно и осторожно, обнажая актрису скорее, как художник – натурщицу, не наводняя картину дерзкими элементами эротической занимательности. Пожилой, но не старый Полански ищет в ней вдохновения, как в творчестве, так и в личной жизни. Она – его эликсир молодости. Жаль, что нечто подобное не ощущает главный герой – бесславный писатель Оскар, ищущий лишь сексуальных утех.
И этот красный цвет в одежде Мими, символизирующий опасность, вызов, огонь. По ходу фильма оттенки красного меняются, демонстрируя изменения, происходящие в самой героине. Нежность ситца уступает место агрессивности, яркости, насыщенности атласа. И еще танец. Вспышка. Танец-вспышка. Героиня – танцовщица, но Полански избегает роскошных шоу. Номера героини интимнее – при свечах, босиком по паркету, сдержаннее стриптиза, но с взрывным эротизмом, выплеснутом в движениях - то резких и импульсивных, то медленных и тягучих. Самоотверженный порыв перед пресыщенным взором искусителя. Безудержный калейдоскоп мизансцен, сменяющихся картин взмахов рук и ног, просвечивающихся под тонкой облегающей тканью. И не важно: будет это пламенный танец-вызов под романтические напевы сердца Саманты Браун, словно предупреждение кричащей «Stop», медленный флирт с другим под дарующую надежду проникновенную балладу «Hello» Лайонела Ричи или дразнящие заигрывания под энергетический запал Джорджа Майкла «Faith». Всегда она, словно исполнив ритуальный танец, падает к ногам своего соблазнителя. Она всегда принадлежит ему. Может, поэтому, финал переворачивает фильм с ног на голову, обкатывая зрителя холодным душем, оставляя почти в шоковом состоянии, захлопывая дверь в эпоху невинности. И в этом весь Полански – вечный пессимист, верующий атеист и неверующий мистик.
Следи за тем, чтобы не исчезнуть в личности другого человека, мужчины или женщины
Когда меня спрашивают, верю ли я в любовь, я отвечаю вопросом “А что такое любовь?». Да что угодно. Это понятие вечно и неисчерпаемо. Все зависит от того, что вы вкладываете в смысл этого слова. Привязанность, «химия», нужда в поддержке, способ избежать одиночества, страсть…продолжать можно бесконечно.
Так что можно смело назвать эту историю, историю Оскара и Мими, рассказом о любви. О любви красивой и в то же время безобразно уродливой, соединяющей и разрушающей, увлекательной и трагичной, возвышенной и совершенной, но одновременно извращенной.
Смотря на то, как развивались отношения зрелого писателя и молодой девушки, испытываешь и восхищение, и смущение, и удивление, а порой непонимание, как такое возможно. Сложно разобраться в чувствах, которые испытываешь к главным героям – сочувствие переплетается с осуждением. Думаешь – «Слава Богу, что моя жизнь не такая», а в душе в это время вспыхивает искорка зависти.
Роман Полански – перфекционист. Взяв, по-видимому заинтересовавшую его книгу Паскаля Брюкнера, он выбросил все ненужное и тщательно «отточил» каждую деталь, доведя все, по моему мнению, до совершенства – обстановку на корабле, интригующую атмосферу, образ каждого героя, музыку.
Актеры здесь заслуживают отдельного внимания. Молодой и наивный Хью Грант. Немного чопорная и строгая Кристин Скотт Томас. Питер Койот, который сыграл свою роль так, как это бы не удалось никому другому. И, конечно же, великолепная Эммануэль Сенье, на которую хочется смотреть не отрываясь. Она прекрасна и необыкновенна красива, но ее красота опасна, как ядовитый цветок.
Кому-то этот фильм покажется слишком вызывающим, фантазией больного человека. Кого-то эта история тронет до глубины души и надолго запомнится. Для меня же эта картина стала любовью с первого взгляда и на всю жизнь. Единственная и неповторимая.
«Каждая несчастливая семья несчастлива по-своему' - сказал однажды русский классик, и за сто с лишним лет в его словах никто не усомнился. А с наступлением 20 века окрыленные неограниченными возможностями фрейдовкого психоанализа писатели и режиссеры, словно соревнуясь, бросились подтверждать истинность этой догадки, изощряясь в многочисленных сюжетных вариациях. Одна из таких попыток завершить тему 'несчастливой семьи' принадлежит известному режиссеру Роману Полански, который в своей экранизации произведения Паскаля Брюкнера 'Горькая луна' дошел почти до самого дна того мрачного омута, в который может превратиться совместная жизнь двух людей, некогда испытавших обоюдную страсть.
Оскар - свободный писатель, сорокалетний, обеспеченный и праздный, тщетно и мучительно мечтающий о литературной славе, однажды осенним днем в автобусе встречает Мими - девушку 'в белых теннисных туфлях', которая с первого взгляда поражает его сочетанием 'свежести, детской наивности и зрелой сексуальности'. И тот самый магический любовный напиток, который некогда поразил сердца Тристана и Изольды, сковав их непреодолимой страстью, оказал свое роковое воздействие и на героев нашего фильма. Двадцатилетняя Мими доверчиво открывает себя цинично умному и более опытному Оскару, а он, как искусный скульптор, лепит из этой мягкой и податливой глины свое подобие, придавая черты порочности и предельного гедонизма. Их недолгая связь, скрепленная лишь жадной ненасытностью, вскоре могла бы исчерпать себя, но, подогревая уже угасающую чувственность, они незаметно переступили ту черту невозврата, за которой начинается взаимное внутреннее разрушение, то, что лишает будущего и обесценивает прошлое,'размывает личность'. Эта тема, когда через извращения плоти искажается душа и люди приобретают наркотическую зависимость друг от друга, достаточно близка современному кинематографу. И далее в столь жестокой попытке Оскара разорвать их отношения, кроме привычной пресыщенности и эгоцентризма, чувствуется еще и животный страх самозащиты, последняя возможность 'сохранить хоть немного достоинства' и в конечном итоге просто выжить. Но Мими не понимает этого, она не ощущает болезни, потому что слишком неопытна, молода и думает, что любит его. И по сути, ее дальнейшая месть — это лишь форма сочленения их в единый организм, этакую Сциллу, стремящуюся лишь к ненасытному поглощению все новых удовольствий. Между супругами возникает особая связь - смесь болезни, ненависти и общей тайны посвященности в глубины порока, миазмы которого они распространяют вокруг себя.
Эту историю Оскар, теперь уже калека, прикованный к инвалидной коляске, рассказывает молодому англичанину Найджелу Добсону, в замкнутом пространстве маленькой каюты. Его повествование отличается такой шокирующей откровенностью и столь аморально притягательно, что завороженный слушатель вот уже третий раз приходит сюда, чтобы, содрогаясь от омерзения, все же ловить каждое слово этой циничной исповеди. Найджел и Фиона - обыкновенная супружеская пара, решившая отметить семилетнюю годовщину своей свадьбы поездкой в морской круиз. Их брак уже перешел в ту стадию отношений, когда первоначальные чувства охладевают и привычка, вступая в свои права, заменяет собой подлинную глубину переживаний. Попросту говоря, этот союз в любую минуту готов распасться под влиянием обстоятельств, к чему не прочь приложить руку их более искушенные учителя Оскар и Мими, которые, погибая сами, готовы передать свою болезнь и другим.
Но этот во многом линчевский мотив распространения зла как 'заразы' и порчи в фильме неожиданно пресекается, невольно заставляя думать о как всегда внезапном появлении 'машинного бога', который вдруг разрешает финальную ситуацию буквально на ее пике. А затем все четко расставляется по своим иерархическим местам, в чем, безусловно, угадываются режиссерские приоритеты всего смыслового пространства картины, которые оказываются так же вечны в своей традиционности, как и просты. 'А вы уже позаботились о будущем?' - указывая на свою дочь, спрашивает пассажир-индиец - таинственный ангел-хранитель семьи Добсонов. Оскар и Мими убивают своего неродившегося ребенка, буквально и символически лишая себя всякой надежды. Они в полной мере вкусили всю горечь плодов познания добра и зла, цена которого - жизнь. Но своим примером они невольно дают жестокий и болезненный урок Найджелу и Фионе, которые еще способны сохранить свои души и быть вместе, если смогут в конце концов осознать, каким уникальным даром являются друг для друга. Это фильм о хрупкости и ценности человеческих отношений, о том, как легко их разрушить и сколь страшна бывает расплата за поруганную любовь...
Но, может быть, именно этот элемент ненавязчивого, но явно проступающего авторского дидактизма и лишает отчасти картину подлинной трагической глубины, заменяя гибкость линий четкостью конструкции. И в этом смысле Роман Полански чем-то напоминает своего чопорного английского героя - он все же так и не посмел узреть ужасный лик 'страдающего бога' безумных гениев, вовремя обратившись к целительному и чарующему воздействию волшебной лиры златокудрого Аполлона.
