У Канта человеческая жизнь подобна маятнику. Она раскачивается между удовольствием и страданием. На этом императиве построено большинство драм, триллеров и нуаров. Герои из ситуации комфорта переносятся в кризис и вся интрига построена на том, как этот кризис они преодолевают.
Но есть и другой взгляд на вещи. Например, у Шопенгауэра жизнь - постоянные колебания между страданием и скукой. Людям скучно и сложно. А если в их жизни отсутствуют другие значимые вызовы, то начинается 'La grande bouffe (большая жратва)'.
Феррери очень четко описал состояние коллективного кризиса. Четверо мужчин осознают, что их жизнь не соответствует их представлениям. И они считают важным ее раскрасить в более подходящие тона. Или избавиться от лжи.
Можно предположить, что эти четверо - невзрачные самоубийцы. Но как мне кажется Феррери не столько их осуждает, сколько показывает, что эти без сомнения деятельные люди не нашли себе в обществе более интересных целей.
При таком взгляде лента критикует не столько буржуазию как класс, сколько буржуазное общество как явление...
И на эту тему, благодаря самому фильму можно еще рассуждать достаточно долго. Феррери создал очень выразительную метафору разложения и бесцельности жизненного пути. Значимо, что известные актеры исполняют роли персонажей со своими именами. Будто Марко заставил их сделать карикатуры на самих себя, для большей правдоподобности. Чего только стоит замороженный Марчелло...
Типичный герой Марко Феррери чудак, нередко придурковатый и со странными увлечениями – вплоть до влечения к смерти. Возьмем «Человека с пятью шарами», прелюдию к «Большой Жратве». Одержимость шарами являет собой какой-то интерес к элементарным формам жизни: например, к эмбриональной стадии в матке матери. Показательна поза главного героя, когда он самозабвенно кладет свою голову на коленки любовницы – и принюхивается, уже прикидывая отходные пути. Более откровенно и абсурдно Феррери вернулся к этому мотиву в «Истории обыкновенного безумия», где мужчина истерично пытается залезть во влагалище женщины. Это инволюция в чистом виде, регресс отдельного индивидуума на фоне общества потребления.
«Большая жратва» – другая вариация на тему «влечение к смерти» и «вырождение цивилизации». На этот раз идея фикс заключается не в надуваемости воздушного шарика, а в наполняемости человеческого живота. Снова маячит перед глазами предел возможного, оспариваемый трансгрессией. Параллельно запускаются аналогии с ненасытным капитализмом и эксплуататорской пищевой цепочкой. Это социально-экономическая подоплека эксцессивного пира. А показанная жратва бесцеремонна и натуралистична: за аппетитом следует пресыщение, несварение, вздутие, тошнота, раскаты метеоризма – муки организма. Не переварить – не пережить. Разве это не повод для катарсиса, пусть и со значительной долей отвращения? Участники квартета чревоугодников, состоящий из Марчелло Мастроянни, Мишеля Пикколи, Филлипа Нуаре и Уго Тоньяцци, неоднократно снимались в фильмах Феррери и в этот раз играют самих себя. Это восхитительно и говорит о том, что у данных актеров с самоиронией все прекрасно. Они воплощают радикально-издевательский замысел, любезно предоставив свои тела для сатирической порки. В какой-то момент даже кажется, что смотришь некролог кинозвезд. Чего только стоит кладовая, постепенно пополняемая телами кумиров.
Декаданс
Четыре едока Апокалипсиса со своей дамой сердца изживают высококалорийный грех чревоугодия – как и все смертные грехи, это популярный мотив для сатиры, которым обильно пользовались с древних времен. При всем безобразии Феррери как будто поучительно поднимает палец: любой форме (безумия) положен предел, а дальше – прорыв дерьма, потоп как неминуемая стадия очищения. Да и в целом итальянский режиссер постоянно держит руку на спусковом крючке туалета – следуя девизу: смыть с лица земли и начать с новой цивилизации. Феррери изображал современного человека всегда со знаком минус – порой полностью перечеркнутого этим минусом.
Можно предположить, что буржуа потеряли вкус к жизни и теперь с жиру бесятся. Если пойти другой тропой толкования, то происходящее смахивает на осмысленный трансгрессивный акт. Чревоугодники вполне понимают, что творят, комментируют свои страдания и открыто говорят о своем желании умереть на праздничной ноте. Для шеф-повара Уго жратва – это «поэма из дерьма», для Марчелло – мотор мужского самолюбия, который уже не заводится с ходу; для судьи Филлипа – любовь всей его жизни, не подлежащая суду и пересудам; а для «тонко чувствующего» Пикколи – неотвязная мелодия, написанная композитором Филиппом Сарде специально для фильма. Несколько раз Мишель наигрывает ее на фортепиано; она является всем полюбившимся аккомпанементом к оргии. Элегантная и меланхоличная, композиция напоминает вечернюю прогулку по французской набережной, пока дует морской бриз и фланер обреченно смотрит в синюю даль. Правда, чревоугодникам не до прогулок, поскольку это может улучшить их пищеварение. Дело нужно довести до конца, прорвав замкнутый круг.
Роскошно и с китчем обставленная усадьба располагает и местом для любовных игрищ – китайской комнатой. Нередко интерьеры Феррери напоминают музейные экспонаты; китайская комната и вовсе смотрится награбленным колониальным трофеем. Также возникает ассоциация с опиумным притоном. А тут уже рукой подать до эстетики декаданса, французского художественного направления, для которого характерны эстетизм, эксперимент, имморализм и уже упомянутая трансгрессия – эксцесс, оргия, большая жратва. Да, действующие лица не представители богемы, а обеспеченные буржуа, что является превосходным условием, чтобы сполна насладиться упадком вдали от посторонних глаз.
Преимущественно статичные планы изящны и декоративны: если абстрагироваться от прожорливого квартета, то многие кадры выглядят как натюрморты. Четыре сырые туши в заключительном кадре фильма, оставленные псам на растерзание в саду, можно при желании отождествить с квартетом едоков – даже разглядеть в них полотно в духе Фрэнсиса Бэкона. Все это довольно инфернально. Однако данный оммаж декадансу определенно лишен опиумного дыма, через который душа может уйти в мир иной, спастись, так сказать, не тронутая ничьим желудочным соком. Душа в «Большой Жратве» скорее просится наружу, как экскременты. Ведь Феррери изображает мир, который прикован к земле и обязан органическому круговороту. Никакой трансцендентности, и этим он кардинально отличается от своего друга и коллеги Пьера Паоло Пазолини, который, будучи атеистом, в своем модернистском проекте не чурался сакрального религиозного чувства – обильно обогащая его чувственностью. Кроме того, мир «Большой жратвы» строго имманентен обществу потребления, стремительно проедающему себе путь словно Pac-Man. Известно, что в этой культовой игре последний уровень не может быть пройден из-за ошибки переполнения, приводящей к «экрану смерти».
Итальянский режиссер Марко Феррери был тем еще провокатором. Его фильмы часто вызывали скандалы в общественной среде. Апофеоз безумия случился именно тогда, когда этот безумный итальянец выпустил провокационный шедевр “Большая жратва”. Ему хватило наглости привезти этот фильм на Каннский кинофестиваль. Когда этот фильм посмотрели в Каннах, то люди просто плевались в лицо Феррери, когда он шел по красной дорожке, а он хулиган улыбался в ответ и посылал всем воздушные поцелуи…
Сюжет у этого фильма просто гениальный. Четыре гедониста закрываются в большом особняке и вызывают трех проституток. Один из этих гедонистов приглашает в этот дом школьную учительницу, потому что он видимо, не хочет иметь дело с проститутками. Потом эта учительница, кстати, будет спать со всеми подряд. Ну а все оставшиеся время герои будут кушать (жрать) еду, заниматься грязным делами с проститутками и самое главное портить воздух очень сильно.
Возбуждает правда! Хе-хе итальянец Феррери знал, куда нужно копать. Он показал лицо всех обыкновенных людей. Конечно, можно тут размышлять и говорить, что этим людям надоела жизнь вот они и нажираются до смерти. Можно говорить, что Феррери обыкновенный провокатор (например, как Ларс фон Триер), но на самом деле Феррери снял настоящую правду про то, что люди сами себя поедают. Как это не печально, но данный фильм Феррери особенно актуален в наше время, когда весь мир загибается с каждым годом.
А как же еда, секс и испражнения, то это всего лишь часть нашей жизни и ненужно тут морщить нос. Жалко, что поймут фильм Феррери только взрослые люди, которые разбираются в хорошем кинематографе, а молодым подросткам тут ловить нечего. Разве только посмеяться можно будет, когда несчастный человек умирает, но кушает еду, а девушка ублажает его руками. Ха-ха! Безоговорочный шедевр.
Такой фильм еще поискать. Прошло ровно полвека от его выхода на экраны. После 2010-го года такое снять бы уже точно никто не позволил. Настоящая золотая жила из полного упадка и decadence. Триумф. Йорг Бутгеррайт вместе с Гаспаром Ноэ однозначно бы оценили этот фильм наравне с австрийским Angst (1983). Извращение, помноженное на разложение, и все это возведено в куб. И так в каждом кадре. Сюжет закручивается как тугая спираль, и в конце возникает только один вопрос – что это было? Это было действительно круто. Поставить такую цель, и дойти до нее, что то есть в этом от Римских трагедий, не даром режиссер Итальянец. Актеры справились великолепно. Тот нечастый случай, когда культовые звезды играли в фильме явно за еду, но все остались невероятно довольны. Хотя конечно где то на 50-й минуте просмотра я невольно стал испытывать рвотные позывы. Все таки два часа наблюдать за высшей и конечной формой чревовещания физически неприятно. Эстетство наоборот (как название романа Гюйсманса). Приглашенные в первой половине фильма проститутки не дадут мне соврать. И среди этого буйства увядания появляется роковая женщина, скромная учительница по профессии. Послужившая мощнейшим катализатором смерти. Редко в каком фильме сознательное доведение до гниения заживо обсасывалось бы с такой дотошностью, поистине с гастрономическим смаком. Роскошные интерьеры, вкуснейшая еда, машины стоимостью в состояние - и в какой то момент натуральный фонтан из нечистот, что залил всю эту роскошь. Никто не стал предпринимать ничего.
В фильме нет ни одного яркого кадра, все тона блеклые, приглушенные. Мертвый сад с битыми вазами создает нужную атмосферу. Серое свинцовое небо так и не развеялось, даже под конец. Насмешки четырех друзей друг над другом перемежаются с наступающим паническим страхом перед близкой смертью, что не отпустит никого. Надо только жрать, иначе ты не умрешь. The end.
Эта гротескная притча под девизом 'люблю повеселиться, особенно пожрать' сюрреалистична, причудлива и чудесна. Если мы идем в кино, чтобы увидеть вещи, которые мы никогда не видели прежде, то этот фильм в этом смысле невероятно успешен.
Нет лучшего фильма о еде и смерти. О бездуховных запросах и стремлении к саморазрушению.
Важно отметить преднамеренное отсутствие предыстории персонажей, которое могло бы пролить свет на причины их суицидальных намерений, из-за чего брутальная комедия становится ещё более мрачной. Сюжет про гедонистическую оргию четырёх скучающих богачей, достигших вершины пресыщения, пародирует '120 дней Содома' маркиза де Сада. Учительница Андреа, по девиантности переплюнувшая бывалых проституток, символизирует устремления среднеклассовой органической интеллигенции, прислуживающей верхам, быть с ними на равных в пользовании благами, в делёжке стола.
Таким образом, данная кинокартина наглядно демонстрирует, насколько плохо общество эпохи потребительского капитализма, и как далеко мы зашли в неправильном направлении, чтобы не иметь возможности снимать подобные фильмы.
Бытует мнение что фильм наполнен образами и метафорами но, то ли я глуповат, то ли многие видят символы на пустом месте. К примеру, в финальной сцене многие усматривают аллюзию на четырёх всадников апокалипсиса, только из-за присутствия четырёх мясных туш. Но в той сцене присутствуют ещё семь собак и одна баба. С такой же уверенностью можно сказать что это аллюзия на Белоснежку и семь гномов. А без метафор фильм превращается в обычную комедию Энджой Мувис с шутками про пердёж, только более европейскую. То есть с обилием ненужной и неэстетичной обнажёнки. Не поймите меня превратно, я не против эротики в кино, но здесь она вообще ни на что не влияет.
Собственно у фильма только два плюса. Первый - это идея и посыл. Но идею про очень оригинальный способ самоубийства загубили монотонным и скучным повествованием, а посыл кажется притянутым за уши. Второй плюс - игра актёров. Марчелло Мастроянни это наверное единственное, из-за чего стоит смотреть данное кино, хотя остальные актёры тоже играют великолепно.
Самая же главная ошибка фильма в том, что он не вызывает никаких эмоций.
'Есть цель на жизненном пути - стремиться к Богу во плоти!'-'Пусты, сынок, твои слова, ведь в жизни цель одна...жратва'.
'Другие люди живут для того, чтобы есть. Я же ем для того, чтобы жить' - эта крылатая фраза древнегреческого философа (о котором в 88-м Феррери даже снимет полу-документальный фильм) влетела в сознание итальянского режиссера спустя два тысячелетия и принесла определенные плоды, которые можно было бы охарактеризовать как яблоки раздора. Ибо настолько провокационного, насмешливого и 'дерьмого' фильма Венецианский кинофестиваль еще не видел. Конечно, он прошел бы незамеченным мимо глаз широкой общественности с пометкой 'чернушный арт-хаус', если бы не одно НО: в фильме принимают участие кинозвезды с мировым именем, легендарные имена и, притом, все являются близкими знакомыми хулиганистого режиссера.
Сюжет картины легко можно вместить в короткую фразу: 'Четверо друзей, собираются в особняке, чтобы обожраться и натрахаться до смерти'(никаких отличий от дачных выходных среднестатистического россиянина). Важное место занимает тот факт, что каждый живет в абсолютном достатке, занимая престижное социальное положение. Они отнюдь не являются свиньями, извергами или сексуально помешанными. Напротив, все герои высокообразованны, эстетичны в общении, галанты в обхождении с дамами (тем паче, что последние-проститутки). Более того, неплохо разбираются в искусстве, не обделены талантами (в частности - музыкальными, кулинарными). В общем жизнь и личность данных персон для многих сегодня являются образцом для подражания, а подобный образ жизни - последней целью бытия.
От обычной истории, могущей встретиться Вам на страницах у Сада, фильм отличается тем, что в роли несчастных жертв здесь выступают сами тираны. Ибо пресыщенная жизнью четверка друзей, перепробовав все мыслимые (на тот момент) наслаждения ищет только одного - самоубийства. Без высшей, одухотворяющей идей (как бы банально это не звучало) их жизнь превратилась в медленное, приторно-тошнотворное движение к небытию, путь в никуда пролегающий через все возможные телесные (равно как и духовные) услады. Гедонизм в крайней форме, наслаждение до последней минуты, удовольствие у мертвой черты (dead-line), легкая смерть от перенасыщения жизнью. Неудивительно, что картина вызвала резонанс, ведь обнаженные Феррери проблемы - это настоящая язва бездуховного, потерявшего всякие ориентиры общества, именуемого обществом потребления. Ведь вся жизнь любого современного члена социума вмещает в себя не больше того, чем показано в фильме - от цели существования до сиюминутного наслаждения. Он также жертва и конец его предрешен.
В целом фильм является своеобразным синтезом сатиры и драмы (что потрясающе явлено в задорно-меланхоличной музыке Филиппа Сарда). Комична смерть персонажей к которой они так неистово стремятся -например, от яростного поноса, трагично то, что это все-таки смерть. Стиль подачи материала Феррери многим покажется странным - тягучие, монотонные диалоги, медленные пиршества вдруг прерываются яростной сценой безудержной. бли или неистовой ссорой с применением ближайших предметов. Фильм насыщен неисчислимым количеством символов и метафор (от голозадой Венеры до семи всадников Апокалипсиса в виде мертвых, гниющих туш), также стоит отметить, что это, пожалуй, единственная картина в которую Феррери не поместил свой любимый объект - море, служащее обычно последним оплотом и призрачной надеждой для несчастного персонажа. И этот факт говорит о фильме многое.
Будучи (наряду с Пазолини) ярым коммунистом Феррери создал в высшей степени разоблачительное кино о капитализме в высокохудожественном ключе. Между тем, оно (на мой взгляд) не является ни пророческим, ни предостерегающем (как видят кинокритики), скорее с грустной улыбкой изображающим факт через призму режиссерского видения, ставящего на обществе потребления тяжелый, массивный крест.
Герои фильма 'Большая жратва' - четыре буржуа в возрасте, которые затворяются в особняке, подобно четырем героям романа Маркиза де Сада '120 дней содома' (который, кстати, экранизировал тоже итальянец Пьер Паоло Пазолини, причем выход фильма 'Сало, или 120 дней Содома' произошел всего спустя два года после фильма Феррери).
Марко Феррери часто обращается с теме буржуазного взгляда на мир, которым обладает каждый человек. Тема самоубийства проходит не в одном его фильме, и несет образ уничтожения человечества самого себя, через существование одними животными инстинктами.
Герои фильма жрут, жрут и жрут! Лишь похоть и голод одолевают ими. Они будут жрать до своей смерти...
Как тонко заметил кардинал в рассказе Ивана Карамазова в романе Достоевского - люди готовы отдать свободу любому, кто даст им хлеб насущный. Людям не нужна ни свобода, ни вечное счастье...
Гротеск Марко Феррери настолько точно отображает картину мира, особенно современного, что становится действительно страшно за человеческую душу.
Последний кадр фильма (мясные туши в саду) - это образ ада, который приближается все ближе, а несут знамя его 'всадники Апокалипсиса' - люди готовые съесть их в любой момент, чего бы им это не стоило.
Потрясающее кино от любопытнейшего режиссера Марко Феррери. «Большая жратва» - звонкий клич обществу, погрязшему в декадансе и стремящемуся снизойти до животных. «La grande bouffe» больше походит на театральную постановку, сыгранную небольшой труппой актеров, каждый из которых великий. Собрать команду первоклассных французских и итальянских актеров, издеваться над ними, манипулировать и извращаться, превратить их в ходячие живые, пустые трупы людей – поистине прекрасная мысль. Показать все социальное напряжение общества, поглощая невероятно умопомрачительные блюда и выплескивая всю сексуальную энергию на все движимое женского пола – показано мастерски и чертовски остро.
Фильм поднимает важнейшие темы бытия, иронизирует и преподносит яркую сатиру на жизнь. Возможно, фильм слишком очевиден и в нем нет глубинных смыслов, но он чрезвычайно полезен миру, оказывая культурный эффект на социум. Фильм повествует о человеческих судьбах и жизнях, пропитанных эксклюзивным оливковым маслом и превосходным запеченным молочным поросенком, запитым дорогим сортом вина Каберне Совиньон. Фильм, который преподносит мысль на блюдечке с заостренным краем, об который можно порезаться.
Ирония и самоирония сочится сквозь запеченную кожу организма, поглощающего все без остановок, но с небольшими паузами, что бы продлить миг запланированного исхода и получить максимум удовольствия от самого процесса и вдохновенной, оригинальной идеей – ужраться до смерти.
Удовлетворение похоти и голода, как основное блюдо фильма. Грехи, комплексы и несчастья на десерт. Острый и яркий выпад обществу на дижестив. Меню, которое предлагает нам Феррери очень вкусное и интеллигентное, с привкусом злорадствия и личного счета с деградирующим бомондом.
Милое, трогательное местами ужасное и отвратительное – настоящее вдохновенное кино, потрясающе поставленное и отыгранное, под превосходный аккомпанемент Филиппа Сарда.
Употребление еды, как основа жизни человека, чревоугодие, как грех человека, неконтролируемое потребление, как самый простой и приятный способ покончить с этой «никчемной, неинтересной, жалкой жизнью» - это сильная и сверхпроницательная мысль, стремящаяся застрять в головах людей. Люди, которые ведут себя, как скот, которые откармливают себя сознательно для самоубийства, но при этом соблюдают весь жизненный цикл животного – это мир страшного суда над самими собой.
Среди всей слюноотделительной еды и небольшого количества дам легкого поведения, главными действующими лицами являются потрясающие, большие актеры кино - Марчелло Мастроянни, Мишель Пикколи, Филипп Нуаре, Уго Тоньяцци и присоединившаяся к смертельному пиру необъятная и бездонная Андреа Ферреоль. Каждый герой обладает своим неповторимым характером, своими уникальными чертами и своей трагичной историей – все это узнается в себе и созерцается с позиции зрителя. Великие актеры, которые фантастически преображаются до не узнаваемости. Ирония над самим собой бьет из ключа энергии актера.
Скандальный, дерзкий, яркий и острый фильм об обществе потребления, снятый большим автором Марко Феррери. Падение нравов и безукоризненное лишение четырех человек себя жизни едой – это потрясающая, милая, легкая притча.
В 1973м году в Каннах прошла премьера фильма Марко Феррери «Большая жратва». Марчелло Мастроянни, Мишель Пикколи, Филипп Нуаре и Уго Тоньяцци в нем рыгали, пукали, плескались в фонтанчике дерьма, имели дам и несварение, совершенно того не смущаясь, даже под собственными своими именами. Скорее всего, они на что-то хотели намекнуть. Говорят, в 73м это вызвало скандал. Прошло сорок лет. Экранной физиологией уже никого не удивишь, хотя приятным это находят по-прежнему немногие. А вот намек остался актуален. «Зачем есть, если ты не голоден?» - с отвращением замечает проститутка. Если даже все двухчасовое действо затевалось только ради этой одной гениальной издевки, в своей лаконичности пронзающей насквозь уже не первое поколение капиталистов, оно того стоило.
Жрать, чтобы жить, или жить, чтобы жрать? – вопрос для поклонников желтого дьявола всегда актуальный. «Но если ты не будешь есть, ты не умрешь!» - восклицает один из них в середине «Большой жратвы» и ставит все с ног на голову. Фарсом это назовут только все те же проститутки, которые не замедлят удалиться, когда смекнут, что к чему. Им-то умирать не хочется, у них, наверняка, есть, ради чего жить. Однако, для общества с «нормальным весом морали» все предельно серьезно.
Хотя есть, ради того, чтобы умереть – идея и правда парадоксальная. Но тут приходит на помощь мастерство режиссера. За какие-то десять минут условного предисловия Феррери обрисовывает жизнь и характер каждого из основной четверки как нельзя точнее, отбросив все ненужное, оставив только важное. У одного - злая жена, у другого - неучтивая дочь, у третьего - любвеобильная няня, у четвертого - слишком много на все готовых стюардесс. Все герои образованные, с прекрасными манерами и престижными профессиями господа. У всех пресыщенный вид. Пара-тройка метких фраз и поступков – и вот оно: друзья боятся смерти до безумия, но не могут больше жить. Не могут и не хотят, у них нет больше целей, нет возможностей, нет интересов, нет эмоций. Есть только Андреа – чувство голода и похоти, непрерывное стремление к насыщению.
Андреа! Она - ангел буржуазной смерти, демон буржуазной жизни. Она взгромоздит на тебя свое «кустодиевское» тело, когда ты будешь изнывать от переедания. Она возвопит «Я хочу есть!», когда твой друг будет помогать тебе выпустить кишечные газы. Она заливисто засмеется, когда услышит за трапезой трубные звуки напасти гурмана. Она ляжет со всеми твоими друзьями, когда ты вдруг снова захочешь жить. Она нежно погладит тебя по спине, когда ты будешь давиться своим последним куском.
«Большая жратва», безусловно, сатира. Сатира злая и прямолинейная, сократившая всю жизнь потребителя до короткого пролога и одной пирушки. Пирушки мерзкой и с предрешенным концом. Великие актеры, участвующие в этой вакханалии с невозмутимостью паштета, отождествляют себя со своими персонажами по средствам имен. Нетрудно догадаться, до какой степени жалкими на этом фоне чувствуют себя простые обыватели, особенно учитывая, что досталось тут всем праздным, коих современность рождает с четкостью и последовательностью Инкубатория.
Сергей Кудрявцев сравнивает разбросанные по саду в финальной сцене четыре мясные туши с Всадниками Апокалипсиса, возвещающими скорую кончину поедающего себя человечества. Но можно сравнить их и с самими четырьмя героями. Это же мясо первого сорта, а его не доели, более того, его, считай, выкинули: развесили на ветвях деревьев, разложили в издевательской композиции на крыльце. Это отличное мясо, если верить сокрушающемуся поставщику, но оно не пойдет впрок, оно сгниет среди вычурной архитектуры частного особняка, также не используемого, приобретенного по прихоти и сохраняемого для статуса.
Здание, еда, люди – все в этом фильме идет не во благо, а во вред, все превращается в яд. Буржуазия забыла о том, что такое естественный порядок вещей, зачем нужно есть, как нужно любить, она даже самоубийство превращает в извращенный и помпезный спектакль. И хочется как-то намекнуть, подсказать, насколько нелепы ее идеалы и устремления. Создатели «Большой жратвы» намекнули. «Кушайте на здоровье!» - сказали они, отбросив всякую вежливость, и заставили зрителя задуматься о значении этой фразы.
