Есть фильмы, стоит которые однажды увидеть, и уже не забудете никогда. «Орфей» - из таких. В этой притче о любви, творчестве и смерти, исполненой в лучших традициях сюрреализма, задолго до «Сумеречной зоны» и «Сталкера» показана таинственная, иррациональная ЗОНА, в которой можно оказаться, переступив невидимую грань. И выбраться из этого искривленного пространства не всегда возможно.
Сюжет основан на легенде об Орфее и Эвридике, но перенесен в послевоенную Францию. Известный поэт, воспевающий в своем творчестве Смерть, в конце концов достучался до своей Музы. Она забирает его с собой в потусторонний мир, где дует космический ветер и бродят мертвецы. Этот мир представляет собой руины человеческих надежд и свершений. Здесь невозможно найти опоры.
Кажется, что Орфей счастлив. Но Смерть ждет наказание за самоуправство. Ведь и она не свободна, а должна действовать по приказу. Эвредика с помощью проводника Смерти Артебиза возвращает Орфея в мир живых. Но надолго ли? Ведь, как сказал один хороший человек, «не любовь правит миром, а трибуналы».
Говорят, что Смерть мечтали сыграть Марлен Дитрих, и Грета Гарбо, но Кокто предпочел мистическую Марию Казарес.
«Поэзия — карточный фокус, который проделывает душа. Она — в нарушении равновесия, в божественных каламбурах. Поэты не рисуют — они как бы развязывают вязь своего почерка и вновь завязывают его другим способом» (Жан Кокто).
Находящийся на стыке двух измерений дар поэта подобен Орфею, при помощи магии слов околдовавшего и подчинившего себе не только этот мир, но и потусторонний. Порой поэт сам не знает — почему он пишет стихи, как именно это происходит. Быть может, некий ангел — «ангел льда и мяты, снега, огня и эфира», лучшая часть души поэта, невидимая сверхличность — живет и творит в нем? У ангела французского поэта, художника, драматурга, актера и режиссера Жана Кокто, подарившего миру чарующей красоты фантастическую кинопритчу «Орфей», было необыкновенное имя — Эртебиз.
Режиссер рассказывал своему другу актеру Жану Маре, что обнаружил однажды это имя на медной дощечке в лифте, когда заходил в гости к Пикассо. Имя «Эртебиз» не давало поэту покоя ни днем, ни ночью. Оно стало наваждением — мучительным, нестерпимым. Ощущение присутствия внутри него воображаемого существа становилось невыносимым, Кокто потерял сон и аппетит. За неделю это существо разрослось, обретя самостоятельную личность почти дьявольской силы — оно заставило поэта писать стихи против его воли. Необходимо было наконец дать ему выход. «На седьмой день в семь часов вечера ангел Эртебиз стал поэмой и освободил меня. Я все еще нетвердо держался на ногах и смотрел на форму, которую он принял. Он был далеким, гордым, абсолютно безразличным ко всему окружающему. Монстр эготизма, невидимая глыба». На следующий день Кокто был приглашен на обед к Пикассо. Войдя в лифт и взглянув на медную табличку, он с изумлением прочитал на ней: «Отис Пифр». Эртебиз исчез…
Порожденный грезой поэта ангел Эртебиз нашел свое воплощение в пьесе Кокто «Орфей», которая изначально носила другое название и задумывалась как история Богоматери и Иосифа. По замыслу Кокто, ангел Эртебиз был помощником плотника Иосифа — стекольщиком, одетым в голубой комбинезон с крыльями из оконного стекла. Но сюжет пьесы постепенно стал настолько запутанным, что Кокто, в конце концов предпочел изменить его на сюрреалистичную интерпретацию древнегреческого мифа о поэте Орфее, в котором «необъяснимое рождение стихов заменило бы рождение Святого Дитя». Прошедший через горнило режиссерского воображения, Эртебиз перестал быть ангелом и превратился в загадочного молодого человека в фильме 1950 года «Орфей». Античный миф о певце Орфее, который отправился за своей погибшей женой в царство мертвых, был перенесен режиссером во Францию в середину двадцатого века. Орфей, с легкой руки Кокто, стал знаменитым парижским поэтом, которого, несмотря на угрозу трибунала загробного мира, полюбила сама Смерть — прекрасная и таинственная аристократка, разъезжающая по городу в роллс-ройсе и забирающая жизни смертных. В прелестную жену Орфея Эвридику и было предопределено влюбиться помощнику и шоферу принцессы Ада — Эртебизу.
Ангел-стекольщик с крыльями-рамкой из оконного стекла все таки встретится зрителю фильма «Орфей» в загадочном Зазеркалье — зоне, открывающей портал в загробный мир. Вся сцена фильма, снятая в развалинах Сен-Сирского офицерского училища — запредельна и предельно символична. Перекресток параллельных миров: руины разбомбленного училища, в котором возможно до сих пор бродят призраки убитых войной людей - и кинематографическая зона смерти, изнанка бытия, в которой не действуют привычные земные законы пространства и времени. Орфей — модернизированный герой античного мифа и одновременно проекция самого Кокто. Эртебиз — материализовавшаяся сущность, лучшая часть души поэта, ведущая его в ад, чтобы спасти Эвридику от власти музы Кокто — принцессы Смерти. И наконец, проходящий насквозь этого инфернального потока ангел со стеклянными крыльями — тот самый, что привиделся поэту в лифте дома Пикассо. Запечатленная кинопленкой греза! Авторская фантазия, волшебная сказка, рассказанная языком кинопоэзии. Непостижимым образом режиссер-поэт соединил воедино измерения трех миров — реального, астрального и воображаемого. Проникая в сенсорные зоны кинематографа, соткал материю нового мифа – невесомую и плотную одновременно.
Будучи при жизни не только Орфеем, но и Эртебизом — лучезарным ангелом-хранителем для всех друзей и знакомых, Кокто до конца своих дней сохранил улыбку «обнаженного денди», испытывающего тягу ко всему эзотерическому и душу ребенка, способного изумляться и открывать красоту и тайну обоих миров. Сама Смерть (подобно героине Марии Казарес в его фильме) не смогла противостоять обаянию Кокто. Она ответила взаимностью своему Орфею, считавшего ее «своей музой и возлюбленной», подарив ему долгую озаряющую жизнь поэтического гения, а чуть позже сделав ангелом-проводником по порталам вдохновения для многочисленных подражателей и последователей его творческого наследия.
В нашем мире правит не любовь, а трибуналы и трибуналы.
Поэт влюблён в смерть. А профессиональные привычки, как сказал моралите Кокто об ангеле со стеклянными крыльями, блуждающем между миром живых и миром мертвых, изглаживаются тяжелее всего, почему - потому, что общество идентифицирует нас прежде всего как представителей наших профессий, это и комично и грустно. Такая себе ирония. Поэт воспевает смерть, он не может не воспевать её. В каждом его произведении запечатлена смерть. В том плане, что поэт бессмертен, а смерть - поэтична. Им никогда не встретиться. Смерть поэта должна пожертвовать собой, чтобы сделать его бессмертным. Это - Кокто. Однажды Смерть всё же влюбилась. А моралите, слуга смерти Эртебиз полюбил жену поэта, Эвридику - добрейшую женщину, женщину с чистой душой, жену гения, обреченную, пока гений творит, влачить на себе груз любви почти в одиночку.
Любовь Эртебиза чиста, наверное, прекраснее этой любви быть не может. Из-за неё он, как и Смерть (мы узнаем из следующей части) будет осуждён на самое страшное - вершить суд. Он из доброго ангела превратится в раздраженного офис-мена. Его участь предрешена, как и участи всех в этой истории.
Любовь Смерти - сердце конфликта. Из-за любви Смерть идёт на преступление. Смерть здесь женщина-дьявол, жнщина-искусительница (чем не Лилит?) Покоренный демон, влюбленный дьявол.
Поэт, Орфей - это сам Кокто, он же - абстрактный творец, поэт, художник - представитель искусства вообще. Гениям позволительны причуды. Жена должна терпеть их, другая женщина (смерть) влюбляется в него из-за них. Деятельный ли он? - нет. В конечном итоге он покоряется любимой женщине (смерти), покоряется судьбе, воле случая. Но это еще не вся правда. Это была не просто воля случая, не просто судьба и не просто смерть. Принцесса - воплощение матери Орфея. Вспомним т.н. эдипов комплекс. Мальчик влюблен в свою мать. Орфей любил Смерть задолго до встречи с нею, даже до встречи с Эвридикой. Он полюбил её, когда осознал себя как поэта. Быть поэтом - это быть влюбленным в смерть. Величайшая драма поэта - его бессмертие. Поэт - человек без рук, без ног, желающий бегать и жестикулировать. Поэт обречен видеть. Мы не видим, а он видит. Он обречен на понимание сути вещей, интуитивное ее улавливание. Это делает его невольником: он сжатая пружина, он напряжен, и конфликту этому не суждено разрешиться. Поэт, может, и хотел бы избавиться от внутреннего противоречия - но не вырвешь же себе глаза. Поэт не видит полную картину Мироздания. Но глаза у него, в отличие от нас, есть, и что-то он улавливает. Он обречен старться понять...
Смерть жертвует собой ради поэта - это символично. Всё, всё - только бы Ты был счастлив. Лилит стала Евой. Эвридика и Орфей счастливы.
Сежест - молодой поэт, божий одуванчик - жертва обстоятельств. Мясорубка жизни перемалывает многих поэтов в фарш.
А вы никогда не видали?
В саду или в парке - не знаю,
Везде зеркала сверкали.
Внизу, на поляне, с краю...
(Зинаида Гиппиус)
Поэт подобен зеркалу, ведь его творчество всегда есть отражение реальности. За гладью зеркал Жана Кокто скрывается таинственный потусторонний мир – мир смерти, куда рано или поздно уходят души всех живущих. Вневременность легенд рождает интерпретации, и миф о поэте Орфее трактуется поэтом Кокто как сюрреалистическая фантасмагория о любви и смерти.
Орфей погряз в липкости славы, льстящей, но бренной и докучающей. Преждевременная встреча с собственной смертью в образе черной принцессы ломает привычный уклад жизни поэта. Орфей влюбляется в прекрасную Смерть - забыв о супруге Эвредике, он жаждет встречи с новой возлюбленной. Невозможная любовь между предназначенными друг другу из разных миров есть больше чем банальная метафора, ведь миры Кокто столь многогранны, что ограждать их терминологическими рамками и окаемками личностного нарратива в корне неправильно. Отказываясь от постылых любовных треугольников в пользу более сложных фигур, режиссер сплетает воедино классическую трактовку греческого мифа со своей собственной историей. Все действо напоминает сон, так мир зазеркалья полон иллюзий и встречаемых в сновидениях ощущений, в нем, так же как во сне, теряется понятие времени. Подобный ангелу, помощник смерти Эртебиз словно является зеркальным отражением самого Орфея, его внутренним эго, воплощением всего светлого в хрупкой поэтической душе. Быть может именно поэтому Эртебиз влюбляется в Эвридику, подобно тому, как Смерть влюбляется в Орфея. Невыносимые муки причиняет посланникам иного мира осознание неизбежности смерти возлюбленных ради воссоединения с ними. Любовь по Кокто не просто навязчивое чувство, но и бескомпромиссная жертва.
В образе Орфея Кокто, вероятнее всего, изобразил самого себя - вечно ищущего вдохновения поэта. Во многом именно поэтому на главную роль выдающийся француз взял самого дорогого для себя человека – Жана Маре. Всю жизнь прошедший с недостатком чувства меры, Орфей вдруг жадно начинает поглощать крупицы строк, посылаемых ему из иного мира Смертью. Таким образом, вдохновение, постигающее творца, рисуется чем-то потусторонним и приходящим. Эртебиз же, как олицетворение светлой стороны души поэта, всячески стремится вернуть Орфея к реальности и совершенно забытой супруге. Выходит, любовь Эртебиза к Эвридике есть ни что иное, как потерявшиеся в глубине души чувства самого Орфея(?). Влюбленная Смерть же противопоставляется кроткой супруге поэта – две стороны одного женского чувства: решительность и смирение.
Чарующие образы, воссозданные Кокто на экваторе прошлого столетия, удивляют не столько оригинальностью технических решений, сколько своей символичностью и исключительной умеренностью. Сцены загробного мира нарочно сняты в руинах военной академии – зритель ощущает себя гостем среди неясных образов, а подчеркнутая театральность лишь усиливает контраст между двумя мирами. Многие символы ленты носят исключительно личностный характер и неотрывны от всего творчества Кокто и его жизненного пути в целом. Это, однако, совсем не означает, что фильм недоступен для понимания, ведь как поэзия пленит в первую очередь формой, так и кинокартины Кокто обволакивают тонкой лирикой кадров, среди которых нет ничего лишнего.
Вывод: Сплетение литературы, театра и кинематографии – «Орфей» и через более чем полвека способен поразить самого искушенного зрителя. Поэт проходит сквозь зеркало, словно через слой воды, оставляя позади бренный мир, вступает в недоступные пониманию чертоги. Все, что он может – облекать увиденное в прекрасную стихотворно-кинематографическую форму.
Поэт Орфей, пресыщенный славой, вступает в игру со Смертью, влюбленной в него и готовой завладеть им любой ценой. Смерть дарит ему потерянное вдохновение, но забирает жену Эвридику.
Образ Орфея, гения, его места в мире и отношений с окружающими, особенно проявивщийся в так называемой 'Орфической трилогии', был лейтмотивом всего творчества Кокто, который на правах поэта заявляет зрителю: люди не должны пытаться понять, какие мотивы движут высшими силами, но поэтам в поисках истины дано переступать черту, разделяющую миры. Тему исключительности творцов продолжает и противостояние мужественного гения и безликой, трусливой и подлой толпы с ее анонимными угрозами. Но в то же время Кокто не делает своего гения идеальным: Орфей эгоистичен и безответственен, он увлечен лишь своими стихами и новым чувством и готов изменить жене со Смертью, и талант Орфея — не оправдание ему.
Кокто противопоставляет друг другу два женских характера, которые в жизни зачастую являются лишь разными сущностями одной женщины: решительную и своенравную Смерть и мягкую, покорную Эвридику, чье пассивное начало в итоге и побеждает. Но ведь и Смерть, отдав любимого миру живых, готова предстать перед судом несломленной.
Великий француз искусно соединил современность и мифы, потусторонние миры и реальность в комнатах, уставленных жидкими зеркалами, чтобы разобраться в самом себе, доверив сыграть свое альтер-эго главному человеку жизни — Жану Маре, подходящему на роль античного героя в метаниях, как никто другой.
Герои этой картины – не просто собирательные образы, это экранное воплощение неких символов и идей. Поэт – это любимец публики, человек с горячим сердцем и пытливым умом. Жена поэта – единственная любовь, его муза. Смерть здесь – не абстрактное нечто, а вполне конкретная женщина, свободно перемещающаяся между тем и этим светом.
Завороженный Смертью, поэт теряет интерес к земному и ищет вдохновение в инфернальном. Непонятные, загадочные послание с той стороны, доносящиеся из радиоприемника, манят его, расшифровка их становится идеей-фикс. И не допускается даже мысль, что ключ к шифру получит только попавший туда.
Насколько далеко готов зайти Орфей ради того, чтобы узнать то, что недоступно смертным. Готов ли он потерять благосклонность толпы, готов ли расстаться с той, с которой еще недавно был так близок, наконец, готов ли отдать свою жизнь?
Инфернальная, завораживающе прекрасная картина Жана Кокто. Магнетически наблюдая в ней кадр за кадром, невозможно не терять ощущение времени, не забывать, что это только кинокартина. Музыка Кристофа Глюка увлекает в мир Морфея. Кажется из сна пришли и эти образы, рожденные камерой, которая снимает ветер, точно Кокто удалось самому прорваться в тот мир, за границей привычной действительности и создать эти кадры. Это мистерия, на рубеже реальности, точно она материализуется лишь на время проекции на экране, а потом исчезает в никуда…
«Одни думают, он наша мысль. Другие, что мы его мысль. А может быть, мы его сновиденья».
Принцесса Смерть. В черных нарядах, совершенных нарядах, которые невозможно забыть, которыми, кажется, продолжает вдохновляться Жан Поль Готье и в наше время. Совершенная красота, которая побеждает и властвует, но спасает ли? Иль, может, губит? Но определенно влечет за собой. Любимец «жизни», бессмертный гений, Орфей не сможет сопротивляться ее власти. Она сама может отпустить его, вернуть в «их грязный поток жизни» и внешне все может, вернуться на свои прежние места. Но: Тому, кто мог быть с ней, на свете больше нечего любить…
«Вы, наверное, ожидали, что я буду работать в саване и с косой?» Глаза человека – зеркало его души. У Смерти души нет. Но в глазах ее – вся сила и печаль Мира. Она должна, она придет за каждым. Глаза Смерти пронзают с силой хорошо отточенного клинка. Один взмах ее руки, и покорные слуги ведут очередного несчастного туда, откуда нет возврата. Принцесса Ада, наместница тьмы – ей можно подобрать множество определений. И самым парадоксальным из них будет – Муза, мечта поэта. Поэта, который покорил всю Францию красотой своих стихов. Всеобщее обожание приелось ему. И Он искал Ее. Он не мог выразить это словами. Он просто знал, что ему нужна Она. Загадочная незнакомка с властным характером. Сколь прекрасная, столь и жестокая. Ее красота внушает скорее страх, чем нежную любовь. Но это Она, та самая. Все осталось для поэта позади. Под покровом бренности былая жизнь. Впереди только запретное чувство, которое связывает два мира. И лишь оно теперь важно для властителя парижских дум и хранительницы царства теней.
«Всю жизнь вы смотрите в зеркало и наблюдаете, как там работает Смерть». Знаменитый режиссер и драматург Жан Кокто не просто интерпретировал древнегреческий миф на современный лад и создал героя-поэта, вобравшего в себя черты его самого. В рамках сюрреалистической притчи «Орфей» Кокто попытался связать воедино три мира: реальный, потусторонний и астральный. Французский драматург верил в зеркала как в порталы, ведущие в запределье. Миф о певце Эллады позволил Кокто реализовать замысел, лелеемый двадцать лет. «Орфей» - вторая часть кинематографического триптиха длиной в долгие десятилетия. «Кровь поэта» сформировала представление Кокто о значимости поэзии как искусства и о влиянии ее выразителя на умы слушателей. Француз не боялся смерти, он воспевал ее в своих творениях. Вложив в голову Орфею мечты о музе из потустороннего мира, Кокто заставил своего героя увидеть в зеркале нечто большее, чем просто отражение. Он увидел там свою мечту, за которой следовало идти.
«Я рад, что больше не живу на земле». Кокто верил в ангелов, как в хранителей души. Неизвестно, был ли ангел, оберегавший самого режиссера, но у Орфея такой страж нашелся. Водитель Смерти. Спутник жены поэта. Верный друг самого поэта. Эртебиз. Он вынужден исполнять волю своей госпожи, но сам не приемлет ее методов. Эртебиз не желает бесславной участи для запутавшегося в своих исканиях Орфея и его все более несчастной жены Эвридики. Ангелу запрещено любить женщину, точно также как Смерти не дозволено любить мужчину. Эртебиз – воплощение терпения и сострадания. Изо дня в день он наблюдает, как муж и жена все сильнее отдаляются друг от друга, а его госпожа из ночи в ночь смотрит на человека, который пробудил в ней неведомые чувства. Чего желает ангел? Чтобы люди обрели самих себя. Чтобы в погоне за мечтами не потеряли прикосновения знакомой руки. Для Кокто Эртебиз, прежде всего, проводник поэта в иной мир. В отличие от древнегреческого перевозчика Харона, французский ангел не потребует оплаты. Его награда – людское счастье, радость единения, гарантия жизни.
«Вы проявили самовольные действия без приказа». Смерть забрала с собой Эвридику по ошибке, ей нужен был Орфей. С ним она хотела воссоединиться там, куда ведет зеркальное трюмо. Как это ни поразительно, но по версии Кокто и над Смертью есть высшие силы. Любовь к человеку – преступление. Неподчинение воле влечет наказание. Страшный суд в «Орфее» – импровизированный трибунал из нескольких заседателей. Они вершат судьбы не в пышном дворце, а в полуразрушенном здании, где не осталось ни одной целой стены. Одинокие души, жертвы войны, безвинно убиенные – все они бродят по мрачным закоулкам в надежде попасть в царство умиротворения. В пути за Эвридикой Кокто словно внушает мысль: когда приходит смертный час, то совершенно неважно, в каких условиях огласят приговор. Мрачные руины объединили под своими сводами тех, кому любовь не принесла счастья. Орфей, Смерть и Эртебиз. Мужественный облик Жана Маре – написанный кистью портрет самого Кокто. Человек, заблудившийся в лабиринте лести и обманчивой популярности. Сверкающие глаза Марии Казерес, жгучая чернота ее волос – воплощенная муза поэта. Завораживающая тайна, разгадать которую можно лишь в ином мире. Невозмутимый Франсуа Перье – освещенный божьей благодатью лик ангела. Ему не нужно порхать по воздуху, он уверенно чувствует себя на земле и не опустит рук, пока хранимый им человек не найдет покоя. Поэт без пера, смерть без косы, ангел без крыльев. Здесь, в зазеркалье, им не нужны эти атрибуты. Им нужно лишь благословение высших сил. Только после этого дорога к заветному трюмо откроется.
«Я будто впервые поняла, что такое время». Кино Жана Кокто остается, по сути, сказкой. Лишь только в сказке Смерть способна признавать ошибки и желать счастья возлюбленному за пределами загробного мира. Согласно мифу, Орфей вернул из царства теней свою жену, но не мог смотреть на нее. Такая жизнь – проклятие. Такое сосуществование – уже не любовь. Кокто не мог желать подобной участи своему герою. Жан говорил: «История – это правда, которая становится ложью. Миф — это ложь, которая становится правдой». Судьба поэта отлична от судьбы простого человека. Свыше ему пожалован великий дар – влиять на умы. Плата за это – вечный поиск вдохновения. Самому Кокто посчастливилось найти музу, которая вела его по жизни. Он подарил ее своему Орфею. И обрели стихи поэта бессмертие.
Такой необычной трансформации мифа об Орфее нельзя было даже ожидать! Жан Кокто не просто переносит события мифа в современную ему действительность, подчеркивая универсальность подобных вечных текстов (и это прекрасный ход), он снабжает его дополнительными смыслами и символами.
Каждая сцена этого фильма - это целая зашифрованная притча, разгадав которую зритель может воссоздать взгляд режиссера на искусство и творчество. Кокто поднимает важную для художника тему, кто такой поэт и каково быть поэтом (так как поэт зачастую воспринимается как наиболее возвышенный, концентрированный тип творца).
Очень яркие образы Орфея, особенно во второй части фильма, где его герой проходит эволюцию, и Смерти, властной до жестокости и в то же время жертвенной. Но и остальные образы цельные и многогранные, за каждым из них интересно наблюдать. Фильм Жана Кокто показывает, какой должна быть настоящая любовь, создавая сразу 3 любовные линии, обладающие одним очень важным сходством.
А если говорить о визуальной составляющей, то каждый кадр - это настоящая картина, пусть и черно-белая, но удивительно гармоничная и красивая.
Одним словом, это красивый и увлекательный, иносказательный, глубокий и необычный фильм, как и миф, на котором он основан, актуальный и захватывающий во все времена.
Актер опустил руки в перчатках в ртуть - Орфей (Жан Море) проходит сквозь зеркало. Зеркальная поверхность ртути дрожит, расходится кругами. И точно также дрожит реальность, которая постепенно оказывается где-то далеко. Власть настоящего искусства.
Все помнят самый известный миф об Орфее - миф о его любви к Эвридике. По сравнению с мифом, сюжет фильма, действие которого происходит в современном Кокто мире, много сложнее. Здесь Эвридику любит не только Орфей, но и Артебиз (слуга смерти); Орфея любит не только Эвридика, но и Смерть.
Шедевр очень сложно оценивать, осмыслять, разбивать на детали и искать в них смысл. Этот в особенности, настолько велик гений Жана Кокто. Шедевр - это красота. И как раз красоты добивался Орфей; ради неё слушал мистические строки, которые надиктовывал голос Сажеста - погибшего поэта-авангардиста; ради неё, наверно, ищет встречи со Смертью (Мария Казарес). А красота всегда приносит любовь и трагедию.
Об этом фильме можно рассуждать бесконечно долго, он неисчерпаем. Но не лучше ли просто смотреть и чувствовать, как в тебя вливается уже набившая оскомину читающим эти строки (коли таковые найдутся) красота? Если вы не смотрели - посмотрите обязательно. Есть вещи, которые необходимо ощутить, примерить на себя. Это и есть то неведомое 'прекрасное'.
Конечно, 10 из 10.
P.S. Это всего лишь мои мысли, которые ни на что не претендуют.
