Фильм 'Бразилия' Терри Гиллиама - это не кино про белый песок или про бирюзовый океан, где на пляже 'Леблон' или 'Капакабана' слышны крики чаек и шум прибоя. Нет - это кино не про ту Бразилию, как можно подумать в самом начале, это настоящая антиутопия, в самых ярчайших её формах. Бразилия - не в честь государства в Южной Америке, а в честь мифического острова 'Бразил' близ Ирландии. Терри Гиллиам создал по-истине впечатляющую, острую, а в тоже время тонкую социальную сатиру над тоталитарным государством, где высмеивается 'система' вообще и общество в частности.
Разоблачение бюрократического строя, которое демонстрировал нам на протяжении всего фильма Сэм Лаури (Прайс), является примером совести, морали и стремления, пусть и не доведенной до конца. Его ценности вдруг приобретают видимый оттенок его желаний: вывести, так сказать, на чистую воду весь приславутый отдел 'сбора информации', который по всё той же иронии судьбы, убрал по ошибке не того. Априори будучи в элите той 'системы', характер и взгляды Сэма меняются по-ходу сюжета в лучшую сторону, он будто бы прозревает - видя в снах, да и наяву, ту девушку Джил (Грайст) о которой мечтал и грезил. И ради которой готов пойти на всё...
Декорации, костюмы, атмосфера - всё под стать Гиллиаму, всё за, что я люблю его фильмы, всё тут присутствует. Это и бесконечно-анекдотические фразы и монологи, это и непередаваемая атмосферность его созданных миров, конечно же исключительный дресскод и ювелирно подобранная музыка. 'Бразилия' же обошла стороной зрелищность и юмор. Нет, с сатирой у 'старины' всё отлично: шарж по бюрократии и гротеск по империализму замечен был. А вот здоровый юмор, который всегда был завсегдатаем в его картинах, а не такой абсурдный, как здесь, замечен не был. Разве, что инженер по отоплению Арчибальд Таттл (Де Ниро), изредка напоминал, как действует умора, не давая расслабляться скулам. А 'зрелищность' в фильме, вообще приняла позу догоняющей кобылы на скачках, ибо к финишу первым пришла 'трагиидея' или трагисмысл в искажённой фантасмагории.
Первая часть антиутопической трилогии Терри Гиллиама, тогда ещё 44-летнего режиссера своей самой амбициозной ленты, решившего опробовать свои силы в новом для себя жанре. Но как участник комик-группы Монти Пайтон он не мог избавиться от своей любимой юмористической манеры даже в такой, на первый взгляд, мрачной ленте. Но недостатки имеют тенденцию быть высмеянным, что и последовало в данном случае.
Офисный планктон Сэм Лаури (Джонатан Прайс) пытается отыскать девушку, которую часто видит в своих снах (Кэтрин Хелмонд). Она пытается доказать несправедливость смерти своего соседа, казнённого вместо другого преступника (Роберт Де Ниро). Так же в фильме снялись такие звезды, как Иэн Холм и Боб Хоскинс, но от провала в прокате фильм звездный состав, именитый режиссер и восхищение критиками не спасли. Проблема заключалась, скорее всего, в том, что повествование фильма провисает в некоторых моментах, из-за чего следить за сюжетом становится очень трудно. Возможно, тому виной послужили оригинальные декорации, костюмы, великолепный грим и визуальные эффекты, возможно, вычурная абсурдность картины и мизантропия героев, возможно, британский менталитет режиссера, а возможно, что и иная причина. Но будь фильм банально зрелищнее, то восхищению данным детищем не было бы предела.
Сатира, метафоричность и философичность умещаются в картине как половинки одного целого. А песня «Бразилия» 1939 года, которая в различных вариациях предстаёт лейтмотивом фильма, дополняет всю эту атмосферу нелепости и неуместности, царящую внутри правительства и головы Сэма, который все ещё является ребенком, не желающим расстаться со своими красивыми фантазиями, которым не место в таком серьёзном мире. И даже когда разрушится всё вокруг, идеальный мир Сэма продолжит своё существование, потому что там добро всегда одерживает победу над злом, чего в реальности так не хватает.
Все мы верим, что каждый человек: будь он офисным клерком или директором богатейшей фирмы, в какой бы 'мусорке' и хаосе они ни жили, каким бы правилам игры ни подчинялись - ведет свой 'мяч'; и каждый старается его вести по-своему, пиная, бросая, обводя кого-то, и в итоге эта игра выглядит необычно: футбол, в котором у каждого свой персональный мяч. Но вы когда-нибудь задумывались, что такого не бывает по простым правилам игры в футбол, где по правилам, на поле есть только один мяч, и его пинают все?
Терри Гиллиам - гений XX века! Я не знаю, почему он стал снимать фильмы в XXI, которые никто не понимает. И тут спорный вопрос кто виноват: мы или позабытый гений? Но факт остается фактом: 'Бразилия' ('Brazil') - фильм, повлиявший на умы многих людей и один из самых выдающихся шедевров мирового кинематографа, который заставляет смотреть правде в глаза, а не в затылок. Смотря это великолепие жанра, не понимаешь как фильм в десять раз дешевле может выглядеть лучше нынешних 'Трансформерах'. Конечно Гиллиаму пришлось постараться, подумать и постареть, чтобы давно забытую 'утопию' возродить, как 'птицу феникс' из пепла. Все выглядит невозмутимо страшно и прекрасно, у вас захватывает дух не от происходящего, а от ощутимого.
В 'Бразилии' мы видим фантастическую утопию, в которой так и хочется увидеть и заодно сказать, что это чистая сатира на наше будущее, и все это до тех пор, пока вам не становится смешно, а ведь над сатирой можно поплакать, но иногда и посмеяться. Вас забавляет этот потрясающе-отвратительный абсурд, ведь в каждом действии, в каждом механизме показанной бюрократии сплошной абсурд. Вот вам и первая же гениальная сцена уже на 7 минуте фильма, где в неком 'отделе сбора информации' происходит путаница в фамилиях, и вследствие чего страдает невинный человек, которого вскоре забираю 'жестким' путем - хотя вскоре им задают вопрос: 'вы вероятно ошиблись в похожих фамилиях' -, на что инженеры, пришедшие залатать дыру, проделанную органами правопорядка, отвечают: 'мы никогда не ошибаемся', уронив огромную круглую заплатку, не подошедшую под размер дырки. Здесь и новейшие технологии, хвативших только на то, чтобы смастерить совершенно не удобные оптические мониторы, отражающие ваши физиономии (по типу искаженного зеркала). Тут и бесподобная мода и красота: в первой, то и дело пестрят дорогие наряды с ботинками на голове, во второй, широко распространена пластическая хирургия, которая не лечит и не молодеет, а калечит и стареет бедных дам за 50. Ну и безусловно уже упомянутый 'отдел сбора информации' и его 'больной брат', 'отдел регистрации', которые занимаются лишь разработкой новых документаций и бланков, не жалеющие ни бумаги, ни людей, зато экономящие на электроэнергии и удобствах работников отделов. Ничего не напоминает?
И есть он, человек, не знающий зачем он здесь, почему он так живет и работает, но при этом, он не знает чего хочет. Он лишь верит, верит в мечту. Верит в любовь, за которой нещадно гонится, не смотря ни на что! Он не игрок, он зритель. Недовольный зритель, который не может ничего изменить, но надеется, что кто-то сможет. А может кто-то - это и есть он! Ради любви, ради себя, ради надежды. ..
Но игра - это и есть система. Если все играют по определенным правилам, значит система работает, даже если правила абсурдны, если судьи продажны, а игроки работают и слушаются. И единственный выход из системы - это играть не по правилам, если один начнет нарушать правила, то игра уже идет не по правилам, а значит в конечном итоге система рухнет. Рухнет и система - значит судьи не смогут управлять командами, а если никто не сможет управлять - значит игроки имеют свободу, а если игроки свободны то. ..
- 'Он улизнул от нас, Джек'
- 'Боюсь, вы правы, мистер Хэлпман. Его нет...'
Итог. Терри Гиллиам хотел посмеяться. В 1985 он думал, что создал некую пародию на будущее, некую сатиру на систему, бюрократичное и свободное общество. Но не смешно, Терри. Потому что, ты утопически показал, чего нам уже не избежать и к чему пришло 'наше цивилизованное общество'... Эх, а надежда? А она вообще была?
Сильные стороны:
(+) Пессимизм
(+) Потрясающе-отвратительный абсурд утопии
(+) Колоритнейшие Актеры
(+) Невероятные декорации и съемки
(+) Непередаваемая атмосфера
(+) Всего одна песня, представленная в разных вариациях: от умиления до устрашения
(+) Сценарий на грани фантастики, который вас забавляет и устрашает, дает надежду, а потом дает вам хорошенько по мозгам, опять дает надежду - и по мозгам, и так несколько раз пока надежды не останется...
Слабые стороны:
(-) Пессимизм
Кому смотреть: любителям утопии; творчества Терри Гиллиама; не для слабонервных; людям способным мыслить и думать.
Большая история про маленького человека, существующего в антиутопичном мире технологий.
Сэм Лаури- это классический персонаж, взятый со страниц Гоголя или Достоевского, который хочет изменить черствый, странный, желчный мир исключительно с помощью своих героических фантазий. При этом мы видим в нем единственного адекватного человека. Все остальные герои- гротескны, гиперболизированны, что свойтвенно этому миру. Они зацикленны исключительно на себе и своих проблемах, придумывают себе самые глупейшие цели и стараются их достигнуть.
Но даже в этом гниющем обществе есть место самому великому чувству- любовь, которое заставляет героя идти на хоть какие-то поступки. Любовь – это некий толчок для Сэма, чтобы он наконец перестал быть тем ничтожеством, что он представляет из себя. Стать настоящим рыцарем для своей возлюбленной, для всего мира в целом.
Если вы смотрели фильм Ричарда Айоади «Двойник» 2013 года, где главную роль играет Джесси Айзенберг, то можно заметить, что оба героя схожи. Такой же неуверенный в себе клерк в костюме и с чемоданчиком в руке. Он существует в такой же обстановке: серый, монотонный офис, где за станками сидят такие же как он, друг за другом, как шахматы. Он делает ту же работу: печатает цифру за цифрой, в его голове исключительно номера. Он так же влюблен в некую прекрасную даму, которая по его мнению ему недоступна. Он так же мечтает, представляя у себя в голове все самое прекрасное и невероятное, что может только с ним произойти. Но в них есть и различия. Какие? Посмотрите оба фильма. (они оба хороши)
Борьба с системой- основная идея картины. Кажется, что ты смотришь какую то экраницазию очередной антиутопии Оруэлла или Хаксли. Гиллиам в «Бразилии» продумал каждую мелочь, словно писатель, создающий свой собственный мир. И в этом нельзя усомниться. Действительно, созданное режиссером червивое яблоко визуально сильно отличается от нашего с вами. Однако, нельзя не заметить, что все человеческие черты, которые заложил Гиллиам в каждого из героев, свойственны и нашему обществу, иногда, и нам самим. Во всей фантасмагории мы видим абсолютно знакомые нам черты характера: эгоизм, безразличие, равнодушие, желание выгоды и другие человеческие пороки, которые мы так в себе яро отрицаем.
Несмотря на своеобразную стилистику всех фильмов Гиллиама (такой хаотичный и кислотный мир понравится не каждому, не все поймут), режиссер показывает самые человеческие чувства и, главное, доказывает их первостепенную важность в жизни любого общества.
Невероятный выдумщик и фантазер Терри Гиллиам в каждом своем фильме демонстрирует талант создавать особый сюрреалистический мир. Главным и одним из самых значимых его творений стала картина «Бразилия», снятая почти тридцать лет назад. Она явилась, по сути, квинтэссенцией бурной фантазии режиссера, где Гиллиам ярко демонстрирует острую социальную сатиру того общества, что окружает нас до сих пор.
Гиллиам всегда любил по-настоящему развлечься и развеселить зрителя, начиная, как актер комическо-гротескной труппы «Монти Пайтон». Так вот картина «Бразилия» и есть та безудержность его сарказма, доходящего до абсурда. Невероятно масштабный и скрупулезно созданный мир некой альтернативной вселенной 50-х годов, в центре которого находится практически гоголевский «маленький человек» в исполнении Майкла Пейлина (как раз один из бывших участников означенного выше шутовского коллектива). Этот никчемный индивид – типичный представитель офисного планктона, что безропотно «плавает» на самом дне, лишенный всяких стремлений и влечений. И лишь появление девушки из грез в реальности приводит к полному хаосу сознания запуганного клерка.
Нарастающее безумство событий на экране подчеркивается совершенно бесподобными декорациями. Здесь не встретить ни одной натурной съемки – весь фон и каждое помещение созданы специально для фильма. Совершенно невероятные компьютеры с плоскими экранами (и это 1985 год!), кругом напутанные вентиляционные трубы, жилые коробки, напичканные проводами, футуристическая техника, безумные пластические операции – вызывает восторг и восхищение. Чего только стоит сцена, когда тайный борец с системой и за чистоту местных труб (Роберт Де Ниро) настигается падающими листками бесконечных протоколов, что его постепенно окутывают в огромный комок макулатуры. Определенно, сейчас так не подходят к съемкам практически никогда.
Вообще, за всем саркастическим юмором и кажущейся откровенной глупостью происходящего Гиллиам проводит вполне серьезные параллели между строк. Технократическое государство, показанное с гипертрофированной стороны, непременно находит свои аналогии и в истории, и в настоящем, и, к сожалению, в будущем. И в этом мире есть место всем слоям общества, в том числе безропотным личностям и заведомо обреченным бунтарям-одиночкам. Оттого заостряясь на массивной демонстрации всеобъемлющего гнета, сюжет заметно тормозится, волочится, вязнет, и чем ближе к концу, тем сильнее. Но это намеренный шаг, лишенный ненужного плотного монтажа. И два с половиной часа, проведенные за рассмотрением в мельчайших деталях безумного мира, не кажутся «прожитыми» зря.
Конечно, «Бразилия» - это не комедия в чистом виде. Таковой она покажется для тех, кто понимает тонкий намек на нашу каждодневную действительность – засилье технологий, интернет-зависимость, цензура, бюрократия, наконец, и незримое присутствие «большого брата». Об этом неоднократно писали знаменитые литераторы Джордж Оруэлл, Олдос Хаксли, Рэй Брэдбери в своих, пожалуй, главных произведениях. Об этом говорит и Гиллиам, подчеркивая обреченность шокирующей концовкой. Недаром «Бразилия» занимает особое место не только в портфолио режиссера (которое в этом году пополнилось идейным наследником «Теорема Зеро»), но и в истории кинематографа.
Я впервые пишу рецензию: очень хочу поделиться мнением о просмотренном фильме.
Местами он слегка затянут, и даже немного скучен, но в нем присутствует очень много смешных и нелепых моментов, которые разбавляют серость антиутопии. Мне не удалось посмотреть фильм в один присест и не отвлекаясь, так как он идет два с половиной часа и иногда даже надоедает. Но я не жалею потраченного времени и считаю, что оно стоит того.
Несколько раз мне казалось, что вот он - счастливый конец, но нет, история продолжалась, и это завораживает.
Весь фильм сопровождает замечательная песня Эри Барросо 'Aquarela do Brazil', надолго застревающая в голове после просмотра.
Хотелось бы отметить, что в оригинальной редакции Гиллиама фильм был продолжительностью 142 минуты и смотреть нужно именно эту версию.
Кино я, прежде всего, люблю за концовки. Именно концовки заставляют улыбаться, плакать, или молча сидеть в шоке с руками на щеках. 'Бразилия' - фильм с замечательным финалом, именно ради этого непонятного чувства стоит его увидеть.
Бюрократизм пронизал весь наш мир. Нельзя уже и чихнуть, если у тебя нет соответствующего разрешения. На каждое свое действие необходимо заполнить формуляр. Человеческая жизнь не стоит ничего без бумажки. Именно таким предстанет перед нами общество будущего в этой картине. А заправляет всем здесь своеобразный мозг бюрократии – министерство информации. Представьте только, что люди теперь должны оплачивать даже свои допросы. И ведь, несмотря на всю гипертрофированность такого представления нельзя не отметить много сходных черт с современностью. Фильму уже почти 30 лет, а проблемы открытые в нем так никуда и не исчезли. Многие люди очень формально относятся к важным вопросам своей жизни, крючкотворство и бумагомарательство процветает и сейчас - сколько мест приходится оббегать бедным девушкам при смене фамилии, а уж о судебных разбирательствах и говорить не стоит.
Главный герой является человеком этого нового общества. И все же, он не совсем такой как все. А главное отличие в том, что, несмотря на внешнее сходство с окружающими – он думает! Он мыслит и старается понять. Многие люди и сейчас не хотят видеть и понимать, что происходит за их дверью и даже у них под носом. Посмотрите сколько десятков людей могут пройти мимо человека потерявшего сознание и только один из десятков вызовет скорую. В этом фильме вы увидите и почувствуете это с новой силой. Конечно, то представление о будущем, которое было 30 лет назад сейчас выглядит несколько комично, но на этом не стоит заострять внимание.
Во многих персонажах этой картины, которые покажутся нам изначально странными и гротескными, мы узнаем частицу себя. Точнее всего того, чего нам бы в себе видеть не хотелось. Честолюбие, отсутствие человечности, нежелание услышать другого человека – каких только пороков нам не продемонстрирует автор.
Еще один аспект нашей жизни, показанный в фильме, это популярная теперь тема «тотальная слежка» правительством за личной жизнью граждан. Как мы видим, об этом задумывались и раньше.
Мечты. Мечты это возможность вырваться из клетки этого унылого и серого мира, это попытка взлететь до небес. Мечты и сны главного героя становятся движущей силой к большим переменам в нем самом. Мечтание – это конечно возможность вырваться на время от обыденности, но все же рано или поздно придется вернуться на грешную землю.
И вот тут задаешься вопросом: все же возможно ли что-то сделать со всем этим безобразием вокруг? И что же именно нужно делать? Справиться ли герой с той ношей, которую принесло ему его внезапное «прозрение»?
Вывод: Если Вы любите антиутопии и острые социальные драмы то Вам однозначно стоит посмотреть этот фильм, только будьте готовы, к тому, что будущее здесь отображено так, как его представляли 30 лет назад.
История одной взбунтовавшейся души, затоптанной колоссом
Все фильмы Терри Гиллиама имеют своё, личное лицо; все выделяются в океане кинематографа, но ярче и сильнее всех блестит 'Бразилия'. Это бриллиант в короне, это сверкающая вершина, это заоблачный полёт. Не побоюсь затёртости и высокопарности слова, но 'гениально' будет как раз к месту. Тот случай, когда фильм количественно может не нравиться многим из-за сильной своеобразности, в то же время качественно являясь высоким достижением искусства.
Он поражает. Завёрнутые в оболочку антиутопии размышления о социальном устройстве общества, приправленные полу-абсурдным техническим оснащением мира, в котором происходит действие, и сдобренные прослойкой фирменно Гиллиамовского сюрра. Получился многослойный торт с удивительным вкусом. В рецепте ничего лишнего, но наполненность мыслями, щёлочью сатиры и полётом воображения богатейшая.
Суть устройства социума подаётся постепенно, не будет ни закадрового текста, ни экскурса в историю, зрителя сразу забрасывает внутрь и там нужно стать глазами и ушами: видеть, впитывать, запоминать, сопоставлять. Досмотрев до конца, мозаика сложится в целое. Информация подаётся фоном, как естественная часть действия: обстановки комнат, одежда, архитектура жилищ, быт, рабочие будни. Помните уродливый телефон - будильник в начале? Обросший проводами, ехидный и отвратный аппарат? Мелочь на первый взгляд, но вплести её в большее и он станет частью целого.
Будильник - кухня - тостер - машина - административное здание - государство. Всё - единая плоть, организм, с одной стороны, нездешний, чужой, ненормальный, но с другой - благодаря поразительной продуманности и целостности, воспринимаемый как реальность. Такой детальности, такой серьёзности в изображении не в каждом авторском фильме увидишь, не говоря об мэйн - стримовом кино.
И ещё попутный вопрос: эпиграф перед фильмом гласит - однажды в 20-м веке... Многозначительное многоточие оставляет простор для догадок. Нам показывают выдуманный мир, антиутопию - предостережение, модель возможного в будущем? Осторожнее, человечество, осторожнее в своим семимильных шагах! Или же это сатирическая, завуалированная под научную фантастику модель уже имевшего место? Тоталитарности двадцатый век наглотался не единожды и с избытком, тут можно и фантомы призрачного будущего не создавать.
Страшную, смертельную абсурдность жизни, демонстрируемую на экране, прикрывают стёбом, вызывающим улыбку. Например захват Батла в начале ленты: нелепый, глупый, похожий на циркачество или розыгрыш. И в противовес агонизирующий ужас его жены.
Внешнее уродство домов - дом, который должен быть гнездом, оплотом уюта; здесь превращён в мрачный клубок проводов и трубопроводов. В этом случае внешнее становится ярым обвинителем внутреннего - какой эстетический и нравственный червь должен гнездиться внутри у создателя такого дома?
Массовая погоня за искусственной молодостью, выливающаяся в мерзкие формы; тошнотворное месиво разноцветной однообразной еды; копоть и гарь индустриального города; всеобщее безразличие, судорожное веселье и закрытие глаз на боль и смерть, происходящую совсем рядом: об этом явно свидетельствует попытка маскировки теракта, произошедшего в ресторане за тонкой ширмой - как будто ничего не случилось. Всё равно что 'а слона - то я и не заметил.'
И везде и всюду - безликость: безликие однообразные служащие в безликих одинаковых костюмах, серые массы бетона и камня, микроскопические рабочие кабинеты, словно визуализировавшиеся из ночного кошмара, похожие на склепы или тюремные клети. Кабинеты для безликих рабов, различаемых только по личным номерам.
Бюрократия, топчущая, убивающая, казнящая своей бумажной смертоносностью, сметающая всё на своём пути, не признающая ошибок, свёрнутая в змею, глотающую свой хвост - без начала и без конца, потому что для оправдания беззакония всегда найдётся подходящая Форма. Подождите... Подождите, мы вернёмся..., - злорадно цедил один из 'слесарей', - истинное дитя системы.
И пусть правда будет на стороне маленького человека, винтика, пусть великая любовь к той, которую он 'узнает из миллиона', подкрепляет его силы; всё равно его бунт против этой системы обречён захлебнутся, сломаться, и он ничего не изменит и никем не запомнится. Вот и остаётся - в последние секунды бытия затухающего разума лишь убежать мыслями, - единственным, недоступным никому и ничему, единственным, остающимся тебе, - убежать на свободу, в свою Бразилию, страну света, чистого воздуха и любви.
Внутренней свободы не украсть никому.
10 из 10
P/S Остаётся верить, что для неподъёмного тоталитарного колосса, погрязшего в бюрократии, одна единственная опечатка в документе действительно может стать смертельной.
Водопады фантазии, от которых не спасут никакие брови.
Помнится, года 3 назад, когда я впервые посмотрел этот фильм, не смотря на всё своё почтение режиссёру, как постановщику этого визуального чуда под названием «Бразилия», в итоге я остался довольно зол. На финальных титрах, мой мозг, снарядившись реактивным ранцем, улетел от меня в глубокий космос и я понял, что ни черта не понял. Повторный просмотр очень помог. Я понял многие темы, которые затрагивает фильм, оценил сатиру, однако, «Бризилию» я не полюбил. Я всё ещё готов отдавать почести Терри Гиллиаму за его стиль, но, мне кажется, фильм уж слишком остаётся в себе. Буд-то нехотя, он изредка подкидывает дровишки в костёр нашего понимания этой истории.
Акценту на сюжете, Гиллиам предпочитает демонстрацию всевозможных красивых декораций, потрясающих визуальных решений и прочих вундервафлей. Это не сыграло на руку фильму. Другая проблема, на мой взгляд, это тональный рассинхрон того, что подразумевается и того, что показывается. Сама идея и образ этого будущего, где люди обложили себя кучей ненужных вещей, утонули в волоките и окончательно потеряли связь с реальностью – очень хороша. Но фильм излишне примеряет на себя образ фарса и комедии. Суть приёма ясна, но общая серьёзность истории, на мой взгляд, затмевается этим несерьёзным тоном всей картины. А доминирование формы над содержанием и вовсе отвлекает зрителя от того, от чего не стоило бы отвлекать. Слишком много гиллиамовщины, маловато внятности.
Мы как птицы в клетке. Чтобы вырваться, нужно набрать чудовищную вертикальную скорость. При этом тело останется внутри — между прутьями ему не протиснуться (валькирия сонного копья)
Доброе утро, Сэмми! Приемник напевает что-то жизнерадостно-пошлое, электронная начинка «умного дома» самозабвенно портит завтрак. Чашечка крепкого ароматного (бразильского?) кофе, опрокинутая в тосты — утренняя доза бодрости и раздражения. В офисе людно, сведенные на формуляры экс-тропические леса танцуют фокстрот под бдительным оком застывшего в позе Оскара м-ра Курцмана. Красный бланк и зеленый. Подпись здесь, здесь, здесь и на самом чеке. Парой кварталов ближе к черте отчаяния стонут на полу богемного кафе «бифштексы с кровью», жертвы последнего удара неуловимых террористов, бунтарь-сантехник Таттл, рискуя жизнью, спасает от безруких госработников кондиционер, а миссис Баттл вручают расписку в изъятии мужа. И расписку в получении расписки. Министерство Информации не дремлет. Если уж вас пригласили для дачи показаний — будьте спокойны, мировой терроризм понес невосполнимую потерю (в вашем лице). Обычный день в мире домов-крематориев, что по трассе Зеленый луг и эстакаде Апельсиновая роща. Обычный хаос, в который окунаешься по утрам, когда вопль будильника отрывает тебе крылья.
«Бразилия» — в некотором смысле совершенная антиутопия, выражающая нечто большее, нежели кризис исторической надежды. Говоря оптимистичным языком местной бюрократии, надежда нынче латентна, снята с учета, бездействует, упразднена, выбыла. Известите родственников и закажите гроб. Повапленный. Оруэлл предостерегал от тоталитаризма. Гиллиам предостерегает от нас самих. И если первое — страшно, но временно (лишь до тех пор, пока держат очередного колосса глиняные ноги), то убежать от себя сложно. В эклектичном, причудливом, лишенном примет места и времени художественном пространстве фильма нет глобального Зла: только личности, только частности. Штурмовики Системы, сняв каски, едят бутерброды, поют рождественские гимны и рассуждают о преимуществах кустистых бровей, пока не рассортированный материал мычит и задыхается в своих мешках. Мясник Джек, в перерывах между интервью, играет в кубики с маленькой дочкой. Симпатичный клерк Сэм Лаури везет чек миссис Баттл: конечно, вашего мужа по ошибке сняли с учета, зато 31,6 фунта сэкономлены, распишитесь. Круговорот зол. Сегодня ты припечатываешь честно явившегося на твой вызов ремонтника отсутствием формуляра 27B/6, завтра он раскурочивает твою квартиру, послезавтра ты оставляешь его захлебываться дерьмом.
И ведь нет никого, кто был бы прямо заинтересован в сохранении этого кроваво-бумажного абсурда: status quo сам собой вырастает из офисного чинопочитания, женского тщеславия, газетной лжи, нашей паранойи, равнодушия, эгоизма, недомыслия. Вместо тотального контроля классических антиутопий — тотальная халатность, множащиеся осложнения осложнений, рандомное сочетание которых выбрасывает кому-то роль жертвы. Тема «бунта винтика против механизма», которую по инерции извлекают из ленты, очень спорна. Бунтарем Лаури станет на бумаге, скорее он — выпускной клапан, чье хроническое небрежение процедурами обеспечивает быстрое изнашивание, но позволяет выходить из бюрократических тупиков, худо-бедно работать (начальство ценит!). Непритворно диссиденствующие тоже при деле: кто-то же должен чинить умные дома, а потом пополнять статистику упраздненных террористов. В Системе Гиллиама не чувствуется холодной точности механики. Она — организм, неразумное живое существо, стремящееся лишь жрать, расти, размножаться. Трубопроводы, выступающие визуальной доминантой любой локации, сродни извивам гигантского кишечника. Словно герои заблудились в чьем-то чреве, бродят по колено в нечистотах, растворяются в едком желудочном соке.
Сотворенный мир здесь вообще удался лучше рассказанной истории. Возможно, поэтому созерцательно-завязочная первая половина вызывает больший внутренний отклик, нежели суетливо-динамичная вторая. Скрупулезность в воссоздании бытовых мелочей соединяется у Гиллиама, Стоппарда и МакКоуэна с полетом воображения, тонким грустным юмором, в котором всегда — лишь доля шутки. Звуковой ряд обеднен до единственной ретро-мелодии, зато кричат агитплакатами стены, скалятся баннеры, а мелькнувшая полоска граффити оборачивается тайным посланием зрителю. И из этого-то мира, жестокого и бессмысленного, но подлинного, Лаури при каждой возможности ускользает в Вообразилию своих снов, своего безумия. Это не вертикальный взлет души, нет. Скорее отступление в затхлую безопасность оклеенного глянцевыми плакатами подвала. Реальная влюбленность выманит его из убежища, но шелковая лента рождественского подарка и сомкнувшийся вокруг тел грозовой тюлевый фронт отвлекут ненадолго. Ведь стоит закрыть глаза, и все станет еще лучше, правильнее, даже спящая рядом Джил, даже она… Точка рождения мечты — статуя в вестибюле министерства, крылатый мужчина с трепетной драгоценной наготой на руках. На постаменте — траченные временем буквы: «Истина сделает нас свободными». Как же так вышло, что по жизни свободными нас делает ложь?
