Создавая этот фильм, режиссер намерено лишил своих персонажей права на человеческую речь – видимо, счел, что так будет интереснее и выразительнее. Результат получился сомнительным. Люди, искусственно сделанные немыми, к тому же помещенные в неловкое пространство псевдодокументального фильма в стиле «скрытая камера», оказались лишены и права на выражение человеческих эмоций. В итоге перед нами персонажи, которые уже научились делать сыр и ухаживать за скотиной, но как бы - по фильму - не научились испытывать чувства, улыбаться друг другу, мыслить. Люди низведены до уровня собственных животных. Впрочем, животные, не приученные стесняться камеры, получились более эмоциональными и живыми. Люди же мрачны, скованны, и жизнь их, обычная пастушеская жизнь, текущая по древним законам в древних местах, лишена какой бы то ни было улыбки, света, радости. Проще говоря, она ужасна, эта жизнь. Что вряд ли соответствует действительности. Даже в самой тяжелой реальности люди не справляют свадьбы с похоронными выражениями на лицах. Возможно, все дело в том, что в самой тяжелой реальности людей, не приученных к актерству, не вынуждают справлять свадьбу 'на камеру'.
Что же касается главного месседжа фильма – ах, прекрасная буйволица, она все время стремится к свободе, все время убегает, игнорируя государственные границы, а тупые люди ловят ее и возвращают в стойло, - то, похоже, автор фильма мало общался со своими героями-крестьянами и потому изобрел такую чисто интеллигентскую идею. Любую скотину, живи она хоть в тысяче километров от любой государственной границы, хозяин будет ловить и возвращать на место, если она убегает. Это просто жизнь, обычная жизнь крестьян, пастухов, в которой, конечно, много труда, иногда тяжелого труда, но много и вечных радостей, и той особой прелести, которой бывает внутренне отмечена жизнь под открытым небом, построенная по первобытным, вечным лекалам.
А ведь могло бы получиться замечательное кино… Кино, полное воздуха, света, гор. Но искусственно лишенное человеческого начала, оно оказалось лишено и поэзии, и даже смысла. Увы.
